ы, то тут он
ничего не может сказать. Он не в силах понять, почему она решилась умереть с
ложью  на  устах.  Он никогда ничем не  вызывал  ее  неудовольствия,  даже в
мелочах,  и  не может объяснить ее  ложь местью.  Что  же касается показаний
Бишопа,  то  он  не  желает  их  обсуждать.   Это  сплошная  клевета,  ловко
разбавленная правдой. Этот  человек  действительно поехал с ним на  Аляску в
тысяча  восемьсот  восемьдесят  восьмом  году,  но  его  версия относительно
происшествий,  имевших  там   место,  является  беспардонным  вымыслом.  Что
касается  барона, то здесь  произошла маленькая ошибка  в  числах,  только и
всего.
     Допрашивая  его,  Билл  Браун  обнаружил неожиданный  факт.  По  словам
подсудимого, он отчаянно  боролся с  таинственными незнакомцами.  "Если  это
действительно так,-- спросил Браун,-- то чем вы объясняете тот факт, что  вы
вышли из драки совершенно невредимым? При осмотре тела Борга было обнаружено
множество  ушибов  и  ссадин. Как  же  вы во время такой  потасовки остались
целы?"  Сент-Винсент  не мог  этого объяснить, но  сознался,  что  чувствует
ломоту и боль во всем теле. Кроме  того, не в этом вовсе дело. Факт тот, что
он не убивал ни Борга, ни его жены, он это твердо знает.
     Фрона обратилась  к собранию с прочувствованной речью, где прежде всего
напомнила  о  неприкосновенности человеческой  жизни  и  связанной  с риском
опасности косвенных улик, а также о правах обвиняемого  в тех случаях, когда
возникает сомнение. Затем она рассмотрела показания, отбрасывая все лишнее и
стараясь  придерживаться голых  фактов. Она решительно отрицала, что причина
убийства обнаружена. А если это  так, то  использование связанных с ним улик
является оскорбительным для умственных  способностей  присутствующих. Но она
достаточно  верит  в их  человечность и проницательность, чтобы  знать,  что
такие мелочи не повлияют на их решение.
     С  другой  стороны,  разбираясь  в  отдельных  пунктах  обвинения,  она
отрицает, что близость  между Сент-Винсентом  и Бэллой  является доказанной;
точно  так же  не  доказано, что  Сент-Винсент  делал попытки к  какому-либо
сближению. Если судить беспристрастно, то  инцидент с чаном  -- единственная
улика,  на  которую  ссылались  свидетели  обвинения,-- был  только  смешным
эпизодом, доказывающим, как простая любезность  джентльмена может быть ложно
истолкована  бешеным  дикарем  мужем.  Она   полагается   на  здравый  смысл
присутствующих. Дураков тут нет.
     Здесь  пытались  утверждать,  что  у подсудимого  дурной  нрав.  Ей  не
приходится  доказывать  это  в отношении Борга. Всем  известны  его страшные
припадки гнева. Его вспыльчивость вошла в поговорку в округе; она оттолкнула
от  него  друзей  и  создала  много  врагов.  Поэтому  весьма вероятно,  что
незнакомцы  в  масках  и  были из числа  их.  Не  так  ли?  Какими  мотивами
руководствовались эти люди, она не  может сказать; она предоставляет  судьям
решать,  могут  ли  найтись во всей  Аляске  двое людей, которым  Джон  Борг
насолил так, что у них могла возникнуть мысль об убийстве.
     Свидетели заявили, что следов этих двух людей  они не  нашли  нигде. Но
они не упомянули о  том, что следов  Сент-Винсента, Пьера  Ла-Флитча и Джона
Шведа тоже  не оказалось. Да  это и  было бы излишне. Все  и так знают,  что
нигде  не сохранилось следов Сент-Винсента,  когда он выбежал  из  хижины на
дорогу  и  вернулся   с  Ла-Флитчем  и  другим  человеком,  потому   что  на
утрамбованной  тропинке  мягкие мокасины не делают отпечатка. Если бы лед не
спустился вниз  по  течению, то убийцы точно так  же  не оставили бы  на нем
своих следов.
     При этих словах Ла-Флитч одобрительно кивнул головой, и она продолжала:
     --  Обвинение  построено на том, что у Сент-Винсента были руки в крови.
Если бы в ту минуту осмотрели мокасины на ногах мистера Ла-Флитча, то на них
также оказалась бы  кровь. Это, однако, не  говорит о том,  что он замешан в
пролитии крови.
     Мистер Браун обратил внимание на  то, что подсудимый в жестокой схватке
не получил ни одной ссадины или царапины.  Она благодарит его за это. Осмотр
тела Джона Борга доказал, что ему были  нанесены тяжелые повреждения. Он был
крупнее,  сильнее,  тяжелее  Сент-Винсента. Если  Сент-Винсент действительно
совершил  убийство и  вследствие  этого,  .естественно,  принимал  участие в
тяжелой  борьбе,  изувечившей  Джона  Борга, то  как  же  он  вышел  из  нее
невредимым? Этот факт заслуживает серьезного внимания.
     Возникает второй вопрос:  зачем он  побежал вниз по  дороге? Совершенно
невероятно,  чтобы он,  совершив  убийство,  побежал  бы, не  одеваясь  и не
приготовившись к бегству, по направлению к другим хижинам. С другой стороны,
легко предположить, что он стал преследовать настоящих убийц, и, измученный,
запыхавшийся и, разумеется, возбужденный,  помчался в  темноте прямо вниз по
дороге.
     Все  ее  выводы были  строго  последовательны;  когда она  кончила,  ее
проводили дружными  аплодисментами. Тем не  менее она была недовольна и даже
оскорблена, так как понимала, что это относится скорее к ней лично, чем к ее
делу и к потраченному ею труду.
     Билл  Браун,  как  стряпчий  по  темным делам, всегда  прислушивался  к
разговорам в толпе, извлекая даже пользу для себя, в  противном же случае он
искусно  прибегал  к  собственному  авторитету.  В этом  ему сильно  помогал
прирожденный юмор. Он быстро покончил с таинственными незнакомцами в масках,
назвав их мифическими фигурами.
     Они не могли покинуть  остров. Состояние льда за три или четыре часа до
вскрытия не разрешило  бы этого. Подсудимый не обвиняет  никого  из  жителей
острова, потому что они все, кроме него  самого, могут доказать свое  алиби.
Возможно,  что  подсудимый был сильно возбужден, когда бежал  по дороге, где
столкнулся  с  Ла-Флитчем  и  Джоном  Шведом.   Хотя,  казалось  бы,   можно
предположить,   что  он   привык  к  подобным  передрягам  за  время  своего
путешествия  по  Сибири.  Но  это  несущественно;  факты  говорят,  что  он,
несомненно, был в состоянии ненормального, даже истерического возбуждения. А
убийца  в таких случаях не думает о том, куда бежит. Подобное происходило не
раз. Преступники часто сами спешат навстречу возмездию.
     Коснувшись вопроса об отношениях между Боргом, Бэллой и Сент-Винсентом,
он ловко  сыграл  на инстинктивном предубеждении своих слушателей и на время
перешел  от  прозаических рассуждений  к  всемогущим  сентиментальным  общим
местам. Он  признал,  что  косвенные  улики никогда не  дают  неопровержимых
доказательств. Но этого от них не требуется. Они только не  должны оставлять
места  сомнениям.  Вот все, что от них  требуется. Он докажет, что  эта цель
достигнута, еще раз пересмотрев показания.
     -- И наконец,-- сказал он,--  вы не можете  не учитывать последних слов
Бэллы.  Мы ничего  не  знали непосредственно.  Мы нащупывали путь в темноте,
цеплялись   за   мелочи,  стараясь   представить   себе   всю  картину.  Но,
джентльмены,--он сделал паузу,  посмотрев на  лица слушателей,-- Бэлла знала
правду. И это не косвенная улика. Тяжело и прерывисто дыша, обливаясь кровью
и  глядя перед собой остекленелым взором,  она  сказала  правду.  На  пороге
вечной ночи,  издавая предсмертные  хрипы,  она  чуть приподнялась и, указав
дрожащим пальцем на подсудимого, произнесла: "Он, он, он! Сент-Винча, он это
сделал".
     Палец  Билла  Брауна  все  еще  был  нацелен  на  Сент-Винсента,  когда
последний,  пошатываясь, встал. Его  лицо  казалось  серым и постаревшим. Он
оглядывался  кругом, не в силах заговорить.  "Трус! Трус!" -- шептали кругом
достаточно громко, чтобы он мог расслышать.  Он несколько раз  провел языком
по сухим губам, пытаясь вымолвить хоть слово.
     -- Как я уже  сказал,-- удалось ему наконец прохрипеть,-- я не виновен.
Клянусь богом, я не  виновен! --  С трудом соображая, он  уставился на Джона
Шведа.-- Я не виновен. Я... я не виновен... не виновен...
     Казалось, он был погружен в какое-то глубокое раздумье, в котором  Джон
Швед играл немаловажную роль.  И когда  Фрона схватила его за  руку  и мягко
заставила сесть, в толпе кто-то закричал: -- Тайное голосование!
     Но Билл Браун моментально  вскочил  на ноги. -- Нет! Я  говорю,  нет!..
Открытое голосование! Мы мужчины и не должны бояться своего мнения.
     Его заявление  было встречено хором  сочувственных голосов,  и открытое
голосование началось. Друг за другом вызванные по имени люди говорили  всего
одно слово: "Виновен".
     Барон  Курбертен протиснулся вперед и пошептался с Фроной.  Она кивнула
головой и улыбнулась, и он,  вернувшись  назад, занял место у  дверей. Когда
пришла его  очередь,  он сказал:  "Нет,  не  виновен",--так  же, как Фрона и
Джекоб Уэлз.  Пьер  Ла-Флитч поколебался  с  минуту, пристально посмотрел на
Фрону  и  Сент-Винсента,  затем  сказал  своим  мелодичным,  словно  флейта,
голосом: "Виновен".
     Когда  председатель  встал,  Джекоб  Уэлз  точно  случайно  подошел   к
противоположному  концу стола и прислонился к печке.  Курбертен, внимательно
следивший за всем, откатил от стены бочонок из-под солонины и встал на него.
     Председатель откашлялся и ударил молотком по столу, призывая к порядку.
     -- Джентльмены!  --  объявил  он.-- Подсудимый...  --  Руки  вверх!  --
властно   скомандовал  Джекоб  Уэлз,   и  за   ним   моментально  последовал
пронзительный крик Курбертена: -- Руки вверх, джентльмены!..
     Они держали  толпу под прицелом  своих револьверов. Все  подняли  руки.
Председатель последовал общему примеру,  все  еще  крепко держа  молоток. Не
было никакой
     паники. Каждый остался  стоять  или сидеть в том положении, в каком его
застигло  приказание. Взгляды присутствовавших, перебегая  с одной фигуры на
другую, неизменно возвращались к Джекобу Уэлзу.
     Сент-Винсент сидел  как оглушенный. Фрона сунула ему в руку  револьвер,
.но его ослабевшие пальцы отказывались повиноваться.
     -- Идем, Грегори! -- молила она.-- Скорее! Корлисс ждет с лодкой. Идем!
     Фрона  расшевелила его, и  он с усилием  взял оружие.  Тогда она  стала
толкать  и трясти  его, точно человека, охваченного тяжелым сном, пока ей не
удалось поставить  его на ноги. Его лицо было мертвенно бледно, а взгляд как
у лунатика, и весь он, казалось, находился в состоянии полной беспомощности.
Все еще поддерживая его, она  отступила  на шаг,  чтобы дать ему возможность
пройти вперед. Он попытался это  сделать; колени его дрожали. Кругом не было
слышно ни звука, кроме тяжелого дыхания толпы людей. Кто-то откашлялся. Этот
звук нарушил тишину,  и глаза всех укоризненно обратились на виновника шума.
Последний  смутился и стал  неловко переминаться с ноги на ногу. Затем снова
воцарилось молчание, прерываемое тяжелым дыханием.
     Сент-Винсент  сделал  еще  шаг  вперед,  но  его  пальцы  разжались,  и
револьвер  с  грохотом  упал на  пол. Он даже  не пытался поднять его. Фрона
быстро  нагнулась,  но  Пьер  Ла-Флитч  наступил  на  револьвер  ногой.  Она
взглянула  на Пьера  и  увидела, что он стоит с поднятыми руками,  рассеянно
уставившись  на  Джекоба  Уэлза.  Она  толкнула  ногу,  но мускулы оказались
напряженными и твердыми, что  никак не вязалось с безучастным выражением его
лица. Сент-Винсент, ничего не соображая, беспомощно смотрел вниз.
     Заминка  привлекла внимание Джекоба Уэлза, и, пока он  пытался выяснить
ее  причину,  председатель  воспользовался  случаем.  Его  правая  рука,  не
сгибаясь, метнулась  вперед,  и тяжелый  молоток  вылетел  из  его  пальцев.
Пролетев короткое расстояние, он  ударил  Джекоба Уэлза ниже уха.  Револьвер
выпал из руки Уэлза, выстрелив при падении, и Джон Швед с рычанием схватился
за бедро.
     Одновременно  был  побежден и барон. Дэл Бишоп,  все  еще  с  поднятыми
руками  и невинным  выражением  лица,  просто-напросто  пинком выбил  из-под
француза  бочонок, заставив  того  упасть.  Пуля Курбертена  пробила  крышу,
никого  не  задев. Ла-Флитч  схватил  Фрону  за руку. Сент-Винсент, внезапно
пробудившись, кинулся к дверям, но метис быстро подставил ему ногу.
     Председатель ударил кулаком  по  столу и закончил прерванную фразу:  --
Джентльмены, подсудимый признан виновным!

        ГЛАВА XXIX

     Фрона тотчас же бросилась к отцу, но он уже приходил в себя. Курбертена
вывели  вперед. Лицо  его было исцарапано, запястье на одной руке растянуто,
но  язык отличался все той же  непокорностью.  Чтобы предотвратить  споры  и
сберечь время, Билл Браун попросил слова.
     --Господин председатель,  осуждая попытку  Джекоба Уэлза,  Фроны Уэлз и
барона Курбертена  спасти подсудимого и помешать  исполнению  правосудия, мы
при  данных  обстоятельствах  не можем отказать  им  в  сочувствии.  Излишне
углубляться в  этот  вопрос.  Вы  все, конечно, понимаете, что на  их  месте
поступили бы  точно так  же. Поэтому, чтобы покончить быстро с этим делом, я
вношу предложения обезоружить трех задержанных и отпустить их на свободу.
     Предложение было принято,  и  обоих мужчин обыскали, чтобы отнять у них
оружие.  Фрона  под честное  слово была избавлена от  этого.  Затем собрание
избрало комитет повешения, и толпа начала расходиться.
     -- Мне очень жаль, но я  не мог поступить  иначе,-- сказал председатель
полуизвиняющимся, полувызывающим тоном. Джекоб Уэлз улыбнулся.
     -- Вам помог  случай,-- ответил он,-- и я не виню вас. Я  только жалею,
что  не  попал  в  вас.  Возбужденные  голоса раздались в хижине: --  Эй ты,
длинноногий!
     -- Наступи ему на пальцы, Тим! Разожми  руку! Ишь как вцепился! Ай! Ой!
-- Открой ему глотку!
     Фрона увидела группу людей, боровшихся  с Сент-Винсентом, и поспешила к
нему.  Он  бросился на  пол,  пустив  в  ход зубы  и  ногти,  отбивался  как
сумасшедший. Тим  Дуган,  дюжий  кельт,  вступил с ним  врукопашную,  и зубы
Сент-Винсента вцепились ему в плечо. -- Ударь его, Тим! Ударь его!
     -- Как же я могу, болваны? Разожмите ему  рот! Слышите? -- Подождите-ка
минутку!
     Мужчины посторонились, чтобы дать возможность Фроне  подойти, освободив
место вокруг Сент-Винсента и Тима.
     Фрона  опустилась  перед  ним  на  колени.  --  Оставьте его,  Грегори!
Оставьте! Он  взглянул на нее. В глазах его не было ничего человеческого. Он
прерывисто дышал, в горле его слышались странные, сдавленные звуки.
     -- Это я, Грегори.-- Она  успокоительно провела рукой по его лбу.--  Вы
не узнаете? Это я, Фрона. Отпустите его.
     Тело  Сент-Винсента  медленно  ослабло,  лицо  стало  более  спокойным.
Наконец его челюсти разжались, и Тим отдернул руку.
     -- Послушайте, Грегори! Хоть вам и придется умереть...
     -- Но я  не могу! Не могу! -- застонал он.-- Вы говорили, что я могу на
вас положиться, что все сойдет благополучно!
     Она подумала о возможности, которую предоставила ему, но промолчала.
     -- О Фрона! Фрона! -- рыдал он, пряча голову в ее коленях.
     -- Будьте по крайней мере мужчиной! Это все, что вам остается.
     -- Идем!  --  приказал  Тим  Дуган.-- Мне очень  жаль,  что  приходится
потревожить вас, мисс, но мы должны отвести его. Тащите его,  ребята! Хватай
его  за  ноги.  Блэк,  и  ты, Джонсон. При этих  словах  тело  Сент-Винсента
напряглось, разум во взгляде угас, а пальцы судорожно сжали руку Фроны.  Она
умоляюще посмотрела на старателей, и они остановились в нерешительности.
     -- Оставьте меня с ним на минуту,-- попросила она,-- только на минуту.
     --  Он  не  стоит  этого,--  усмехнулся   Дуган,  когда  они  отошли.--
Посмотрите только на него!
     -- Черт  знает  что  такое!  --  согласился  Блэк, искоса поглядывая на
Фрону, которая  что-то  шептала  Сент-Винсенту на  ухо,  нежно гладя его  по
волосам.
     Они не  слыхали слов Фроны, но увидели, что она заставила Сент-Винсента
встать  на  ноги  и  повела за  собой.  Он  шел  точно  мертвец  и, выйдя из
помещения, с удивлением  уставился  на мутный поток  Юкона. Вокруг  сосны на
берегу собралась толпа. Мальчик,  которому поручено было перекинуть  веревку
через одну из ветвей, выполнив задачу, соскользнул на землю. Он посмотрел на
свои ладони и подул на них. Это  вызвало смех окружающих. На опушке леса два
ощетинившихся волкодава скалили клыки.  Люди  натравливали их друг на друга.
Сцепившись, собаки покатились по земле,  но их пинками оттолкнули в сторону,
чтобы очистить место для Сент-Винсента. Корлисс подошел к Фроне.
     --  Что  случилось?--спросил  он.--Сорвалось?   Она  попыталась  что-то
сказать, но судорога сжала ей горло, и она только кивнула головой.
     -- Сюда, Грегори.--  Она дотронулась  до его плеча и подвела  к  ящику,
стоявшему под веревкой.
     Идя с ними  рядом, Корлисс  задумчиво  оглядел толпу  и  нащупал карман
своей куртки.
     -- Могу я  чем-нибудь помочь? -- спросил  он, нетерпеливо  кусая нижнюю
губу.-- Все, что вы прикажете, будет исполнено, Фрона. Я могу отстоять его.
     Она посмотрела на него, и то, что она прочла в его глазах, доставило ей
радость. Она знала,  что он решится на все,  но находила это несправедливым.
Сент-Винсенту была  предоставлена  возможность спастись;  было  бы  нечестно
приносить дальнейшие жертвы.
     --  Нет, Вэнс. Теперь  уже поздно. Ничего нельзя сделать. -- По Крайней
мере позвольте мне попытаться,-- настаивал он.
     --  Нет.  Наш план расстроился не по нашей  вине, и...  и...-- Ее глаза
наполнились слезами.-- Пожалуйста, не просите меня об этом.
     -- Тогда разрешите увести вас. Вам нельзя здесь оставаться.
     -- Я  должна,--  просто  ответила она  и  повернулась к  Сент-Винсенту,
который был словно во сне.
     Блэк прилаживал  петлю  на  конце веревки, готовясь накинуть ее на  шею
Сент-Винсента.
     -- Поцелуйте меня, Грегори,--сказала Фрона, положив руку ему на плечо.
     Он  вздрогнул  при  этом  прикосновении,  увидел  сотню  жадных   глаз,
устремленных  на него, и  только  что свитую желтую петлю в руках палача. Он
протянул руки, словно отстраняя ее, и громко закричал:
     -- Нет! Нет! Позвольте мне признаться во всем! Тогда вы мне поверите!
     Билл  Браун и председатель отпихнули Блэка, и толпа сдвинулась  теснее.
Раздались крики и протесты.
     -- Не смейте!--визгливо  закричал мальчик.--Я не уйду. Я влез на дерево
и привязал веревку. Я имею право присутствовать.
     --  Ты еще ребенок,-- возразил какой-то мужчина.-- Это  зрелище  не для
тебя.
     --  Подумаешь, я  вовсе  не ребенок!  Я...  я  привык  к  таким  вещам.
Как-никак я лазил на дерево. Посмотрите на мои руки.
     -- Конечно, он может остаться,-- поддержали его другие.
     -- Не трогай его, Кэрли! Не  тебя ведь вешают! Последнее замечание было
встречено смехом, после чего все успокоились.
     -- Тише!--крикнул председатель и затем обратился  к Сент-Винсенту:--Ну,
вы! Начинайте, только не тратьте лишних слов.
     -- Дайте нам послушать! -- снова  вмешалась толпа.-- Поставьте  его  на
ящик.
     Сент-Винсенту  помогли   влезть  на   ящик,  и  он   начал  говорить  с
лихорадочным жаром:
     -- Я не совершил убийства, но я был свидетелем преступления. Их было не
двое, а один  человек.  Он убил  Борга,  и  Бэлла  помогла ему. Взрыв  смеха
заглушил его слова.
     --   Не  торопитесь,--  предостерег  его  Билл  Браун.--  Будьте  добры
объяснить, как Бэлла помогла этому человеку убить ее. Начните сначала.
     -- В  ту  ночь Борг  перед тем,  как лечь спать, установил свой обычный
сигнал против воров... -- Сигнал против воров?
     -- Я  так  называл его. Это  была  оловянная  кастрюля, прикрепленная к
задвижке так, что дверь, открываясь, опрокидывала ее на пол. Он устанавливал
свой сигнал каждую ночь, точно опасался того, что действительно случилось. В
ночь убийства  я проснулся с таким чувством, словно кто-то бродит по хижине.
Коптилка была  прикручена. Бэлла  стояла  у дверей. Борг храпел; я  это ясно
слышал.  Бэлла  осторожно  убрала кастрюлю. Затем  она  открыла  дверь,  и в
комнату тихо