величиной даже
в  человеческую  голову. Несмотря на то, что вода уже  была  чистой,  "Бижу"
мешали плавучие льдины, оторвавшиеся от береговой кромки.
     Сидя на корме и искусно управляя рулем, Фрона сразу же внушила Корлиссу
доверие к себе.
     Картина  была  величественная:  черная река  катила  свои  волны  между
хрустальными  берегами; а  там,  дальше, зеленые  леса поднимались к летнему
небу, усеянному облаками; и над всем этим знойное солнце дышало жаром, точно
раскаленная  печь.  Величественная  картина!  Но  мысли  Корлисса  почему-то
обратились  к  его  матери и  ее  обязательному чаепитию,  к  мягким коврам,
чопорным  горничным из Новой Англии, канарейкам, поющим на  широких окнах, и
он задумался над тем, могла ли бы она все это понять.  И  когда он подумал о
девушке, сидевшей  позади него,  и прислушался  к плеску  ее опускавшегося и
поднимавшегося весла, перед ним прошла вереница женщин, знакомых его матери.
Бледные,  мерцающие призраки, подумал  он, и карикатуры на  тех, кто некогда
населял землю и будет населять ее впредь.
     "Бижу"  обогнула  крутящуюся  льдину и  через узкий  пролив выскочила в
открытое  место.  Ледяная  стена со  скрежетом  сомкнулась  за  ними.  Томми
застонал.  --  Ловко!  --  одобрительно   сказал  Корлисс.   --  Сумасшедшая
женщина!--раздалось  ворчание   за   их  спиной.--  Что  ей  стоило  немного
подождать?
     Услышав его слова, Фрона ответила на них вызывающим смехом. Взглянув на
нее  через  плечо,  Вэнс был околдован ее улыбкой. Небрежно  надетая шапочка
соскользнула с головы, и распущенные волосы, сверкающие на солнце, обрамляли
ее лицо, как тогда, по дороге от Дайи.
     -- Мне хочется запеть,  но надо беречь силы. "Песню  о мече", например,
или  "Песню  о  якоре". Или "Первую матросскую  песню",-- сказал  Корлисс.--
"Моей была женщина смуглая",-- промурлыкал он многозначительно.
     Она  погрузила  весло в воду  с  другой  стороны  лодки, чтобы обогнуть
небольшую льдину, и, по-видимому, не расслышала.
     -- Я могла бы так плыть без конца,-- сказала она. -- И я тоже,-- горячо
поддержал ее Корлисс. Но она добавила только:
     -- Вэнс, я очень рада, что мы с вами друзья. -- Не я виноват в том, что
мы только друзья.
     --  Вы не гребете,  сударь,--  заметила она,  и он молча склонился  над
веслами.
     "Бижу" плыла под углом в сорок пять градусов к течению. Это помогало ей
достигнуть  западного  берега  как  раз против  точки  отправления и  отсюда
повернуть вверх,  в более  спокойную часть реки. Им  предстояло сделать милю
вдоль  скалистого берега.  И тогда  их будет отделять  от  погибающего сотня
ярдов бушующего потока.
     --  Теперь можно ослабить ход,--  предложил Корлисс, когда они попали в
водоворот и  были отнесены встречным  течением к  огромной  стене берегового
льда.
     -- Кто  бы  подумал, что сейчас  середина  мая?  -- Фрона посмотрела на
плывущие льдины.-- Вам все это кажется реальным, Вэнс? Он покачал головой.
     -- Мне тоже нет. Я знаю,  что это я,  Фрона. нахожусь здесь  в рыбачьей
лодке и вместе с двумя мужчинами гребу для спасения другого человека. Год по
нашему  летосчислению  тысяча  восемьсот девяносто  восьмой,  место действия
Аляска,  река Юкон; я вижу воду и плавающие в ней льдины;  мои руки  устали,
мое сердце учащенно  бьется, я покрыта испариной, и все же это кажется сном.
Подумайте только! Лишь год назад я была в Париже!
     Она глубоко вздохнула и посмотрела через реку на противоположный берег,
где на фоне темной зелени леса белела палатка Джекоба Уэлза.
     --  Просто  не  верится,  что  на  свете  существует  город,--прибавила
она.--Парижа нет.
     -- А я год тому назад  был в Лондоне,-- задумчиво сказал Корлисс.--Но с
тех пор я стал другим. Лондон? Теперь нет Лондона. Это невозможно. Откуда на
свете  столько людей? Мир -- это то, что  нас сейчас  окружает, в  нем очень
мало людей,  а то иначе где бы были все эти  льды, море и небо. Вот Томми, я
знаю, он с  любовью  вспоминает  о  месте, которое называет  Торонто. Но  он
ошибается. Оно существует  только  в его воображении, это  -- воспоминание о
его  прежней жизни. Вряд ли,  конечно, подозревает он об этом. И  к чему ему
подозревать? Ведь он не философу и не заботится о...
     -- Заткнитесь! -- злобно прошептал Томми.-- Ваша болтовня нас погубит.
     На  Севере жизнь коротка,  и  пророчества  там  сбываются  молниеносно.
Предостерегающий  трепет пронесся по  воздуху,  и  радужная  стена над  ними
покачнулась.  Все три весла дружно зачерпнули воду. "Бижу" понеслась вперед.
Раздался  оглушительный  треск,  и тысячи  тонн льда  с  грохотом обрушились
позади  них.  Взбаламученная  вода  пенилась  и  бурлила.  "Бижу",  отчаянно
барахтаясь,  вынырнула  из-под нависшей над ней льдины  и,  зачерпнув бортом
воду, стала лавировать между валами.
     -- Я предупреждал вас, болтливые идиоты! -- Сидите  смирно и гребите,--
резко прервал его Корлисс.-- Или вам больше не придется раскрыть рта.
     Он покачал головой, глядя на Фрону, и она подмигнула ему в ответ; и они
оба,  как дети, началу  смеяться над приключением, которое  сперва  казалось
катастрофическим, но неожиданно приняло благоприятный оборот.
     Робко продвигаясь под  сенью  нависших  льдин, "Бижу" бесшумно миновала
последний водоворот. Край скалы грозно выступал  из реки -- чудовищная масса
голого  камня,  изъеденного  и  разрушенного  столетиями,  ненавидящая реку,
которая  ее  подтачивала,  ненавидящая дождь, избороздивший  ее  мрачный лик
незаметными морщинами,  ненавидящая  солнце, не желавшее подарить  ей  новый
зеленый ковер, который помог бы скрыть ее безобразие. Река обрушивала на нее
всю  свою силу,  но, ударившись о зубчатые края. спешила вернуться в прежнее
русло. Вокруг скалы каскадами вздымались бушующие волны, а из ее расщелин  и
источенных  водой пещер  доносился шум невидимой борьбы. -- Ну! Налегайте на
весла! Покрепче! Это был последний приказ, который мог отдать Корлисс, ибо в
том  диком гуле, который несся им навстречу, человеческий голос  звучал, как
удар крокетного молотка  во  время землетрясения. "Бижу"  метнулась вперед и
одним взмахом обогнула  водоворот, глубоко погрузившись в воду. Вниз--вверх,
вниз--вверх. Весла  работали  сильно  и ритмично.  Волны бурлили и  увлекали
лодку,  крутя ее во все стороны; и  хрупкая скорлупка  дрожала  и трепетала,
противясь  напору  волн.  Она лихорадочно металась из  стороны в сторону, но
Фрона сдерживала ее  железной  рукой. На расстоянии  ярда перед ними в скале
зияла  расщелина.   "Вижу"  взметнулась  и   понеслась   вперед,  но   вода,
ускользавшая из-под нее, удерживала ее на одном месте. Лодка то удалялась от
расщелины,  то  приближалась к  ней; и  расщелина как  будто  издевалась над
усилиями гребцов.
     Пять  минут,  из которых  каждая казалась вечностью,--  и  они миновали
расщелину.  Еще  десять минут,  и  она  уже  была  в  ста футах  за  кормой.
Вниз--вверх,  вниз--вверх.  Небо, земля, река--все слилось перед их глазами.
Сознание сосредоточилось на  одной тонкой полоске пены, которой  разъяренные
волны окаймляли  зловещую скалу. В этой полоске было все. Она была  границей
между жизнью и смертью. Их влекло туда.
     Фрона все еще сдерживала яичную скорлупку железной рукой. Они сохраняли
то,  что  приобрели, и продолжали бороться, отвоевывая каждый  дюйм. Вниз --
вверх. Все  сошло  бы хорошо, если бы не  страх, закравшийся  в душу  Томми.
Обломок льдины, втянутый течением вниз, весь в пене всплыл под его веслом и,
показав  зубчатые края,  снова опустился  в  глубину. Это зрелище  вызвало у
Томми представление о нем самом, с  прилипшими волосами и руками,  судорожно
хватающими пустоту; ему казалось,  что он уходит  все глубже и глубже в воду
ногами вперед. Широко открытыми глазами уставился он на предвестника гибели,
и его поднятое весло застыло в  воздухе. Еще  минута--и расщелина глянула им
прямо в лицо. Они очутились под скалой, медленно погружаясь в водоворот.
     Фрона  лежала  с  откинутой головой  и  всхлипывала, глядя  на  солнце.
Корлисс с  сильно бьющимся сердцем растянулся в лодке, а на корме шотландец,
еле переводя  дух  и совершенно обессилев, опустил  голову на колени. "Бижу"
мягко потерлась о льдины и остановилась. Радужная стена висела над ними, как
сказочная  громада; солнце, отражаясь в бесчисленных гранях, разукрасило  ее
роскошными драгоценными камнями. Серебристые струи стекали по ее хрустальным
уступам,  а светлая  глубина,  казалось, сбрасывала один  покров  за Другим,
открывая тайны жизни, смерти и  человеческих  стремлений,--  бледно-лазурные
видения, похожие на сон, сулившие здесь, в холодной  глубине, вечный покой и
вечный отдых.
     Самая верхняя башня высотой  в двадцать  футов, изящная и в то же время
массивная, тихо покачивалась над их головами: казалось, то колышется пшеница
при  легком летнем ветерке. Корлисс смотрел на нее,  ничего не замечая.  Ему
хотелось только одного: лежать здесь, на границе тайны, лежать здесь и жадно
глотать воздух --  больше ничего. Дервиш, который вертится на одном каблуке,
пока все окружающее не сливается перед  его глазами, может схватить сущность
вселенной и познать  невидимое божество. И точно  так  же  человек,  который
работает веслом,  гребет и гребет,  может  отрешиться  от  всего  земного  и
подняться над временем и пространством. Так было с Корлиссом.
     Но  постепенно его кровь  перестала бешено пульсировать, воздух утратил
сладость нектара,  и к  нему вернулось сознание  действительности и грозящей
опасности.
     -- Мы должны выбраться  отсюда,-- сказал он хриплым,  точно с  перепоя,
голосом. Он  сам испугался этого хриплого голоса, но  быстро поднял дрожащее
весло и оттолкнулся от льдины.
     -- Да,  давайте пробиваться во что бы  то ни стало.--  произнесла Фрона
чуть слышно; казалось, ее голос звучал издали.
     Томми поднял голову и оглянулся. -- Я думаю, надо бросить  это дело. --
Налегайте! -- Попытаться еще раз? -- Налегайте! -- повторил Корлисс. -- Пока
у вас не разорвется сердце, Томми,-- добавила Фрона.
     Они  еще  раз  вступили  в борьбу  с течением,  продвигаясь вдоль узкой
полосы пены. Весь  мир исчез, кроме  этой полоски, бушующих  волн  и зияющей
расщелины.  Но они  мало-помалу оставили  ее позади, устремляясь к  широкому
изгибу  реки впереди; только  скала, беспощадная  и  враждебная,  у подножия
которой ревели злые волны, преграждала им путь. "Бижу" поднялась на гребень,
     рванулась  вперед, покачнулась,  но  встречное течение  отнесло  ее  на
прежнее  место. Вниз --  вверх,  вниз  --  вверх. Казалось,  не будет  конца
усилиям и мукам, и даже полоска пены постепенно растаяла и исчезла, и борьба
потеряла  смысл. Их души растворились в ритме  гребли; непрерывно поднимая и
опуская весла, они как бы превратились в огромные маятники. Впереди них и за
ними  мерцала  вечность,  и между одной  вечностью  и другой они непрерывно,
широкими движениями поднимали  и  опускали весла.  Они  уже  больше  не были
людьми, а лишь воплощенным  ритмом. Они  плыли по течению,  пока их весла не
коснулись  зловещей  скалы,  но  они  не  заметили  этого,  несясь   вперед,
невредимые  по прихоти  судьбы,  через зубчатый лед. Они  не  чувствовали ни
ударов весел по волнам, ни ветерка, освежающего их лица...
     "Вижу"  сделала поворот, и их  весла, механически взметнувшиеся в лучах
солнца, удержали ее под прямым углом  к реке. Когда к  ним вернулось чувство
времени  и  действительности  и  Остров  Распутья вновь  замаячил  перед  их
глазами,  точно берег нового  мира, они начали  грести  длинными  свободными
ударами, чтобы отдышаться и восстановить силы.
     --  Третья  попытка  была  бы  бесполезной,--  сказал  Корлисс  глухим,
прерывистым шепотом. И Фрона ответила:
     -- Да, у нас, наверно,  был бы разрыв сердца. Жизнь, приветливый костер
в лагере, мирный отдых, полуденная тень -- все это представилось воображению
Томми, когда  лодка стала приближаться к берегу.  И прежде всего он вспомнил
благословенный  Торонто, его  дома, которые  никогда  не качаются,  и людные
улицы.  Каждый раз, когда  его  голова наклонялась вперед и  он делал  взмах
веслом, улицы расширялись, словно он смотрел  на  них в телескоп, постепенно
наводя на  фокус.  И  каждый раз, когда  весло  было в  воде  и  его  голова
поднималась, остров вырастал все  больше. Его голова опускалась, и перед ним
возникали улицы. Он поднимал голову,  и Джекоб Уэлз и еще двое мужчин стояли
на берегу в нескольких ярдах от него.
     -- Что я вам говорил? -- крикнул им Томми с торжеством.
     Но Фрона  неожиданным толчком направила лодку параллельно берегу, и  он
вдруг с изумлением взглянул вверх по течению. Остановив весло на полпути, он
бросил его на дно лодки.
     -- Поднимите весло! -- резко и безжалостно приказал Корлисс.
     -- И  не  подумаю! -- Томми возмущенно посмотрел на  своего  мучителя и
заскрипел зубами от гнева и разочарования.
     Лодка плыла по течению, и  Фрона только сохраняла направление.  Корлисс
на коленях подполз к Макферсону.
     -- Я  не  хочу  прибегать  к  насилию.  Томми,--  сказал  он  тихим  6т
напряжения голосом.-- Поднимите весло... Ну, по-хорошему! -- Нет!
     -- Тогда я убью вас,-- продолжал Корлисс тем же спокойным, бесстрастным
тоном, вынимая из ножен охотничий нож.
     -- А если  я  не  послушаюсь? --  упрямо спросил шотландец, но  все  же
отодвинулся в сторону.
     Корлисс  осторожно  притронулся  к нему  ножом, лезвие коснулось  спины
Томми прямо против  сердца,  медленно  прошло сквозь  рубашку  и вонзилось в
кожу.  Но оно  не  остановилось  и все так же, не ускоряя движения, медленно
продолжало свой путь. Томми, вздрогнув, оглянулся назад.
     -- Эй, вы! Уберите нож! -- закричал он.-- Я буду грести.
     Фрона страшно  побледнела,  но в глазах ее не было ни капли  жалости, и
она одобрительно кивнула головой.
     -- Мы попытаемся пройти с другой  стороны  и начнем повыше! -- крикнула
она  отцу.--  Что?  Я  не  слышу!   Томми?  У  него  слабое  сердце?  Ничего
серьезного.--  Она приветствовала его взмахом весла.--  Мы слетаем в минуту,
папочка. В одну минуту.
     Река  Стюарт была совершенно  свободна от  льда. и они  проплыли по ней
четверть мили, прежде чем достигли ее устья и повернули дальше по Юкону. Но,
когда  они приблизились к человеку на  противоположном берегу, то наткнулись
на новое препятствие. Милей выше
     размытый остров отчаянно цеплялся за дно реки. Он заканчивался песчаной
косой, которая, перерезая  реку, упиралась в непроходимые скалы. Сотни тысяч
тонн льда громоздились здесь, ослепительно сверкая на солнце.
     -- Вот тут мы и переправимся  волоком,--  сказал  Корлисс, когда  Фрона
повернула лодку прочь от берега.
     "Бижу" через узкий пролив  пронеслась к  песчаной косе  и  оказалась  в
маленьком  ущелье,  где  стены были менее круты.  Они причалили  к  ледяному
выступу,  который без всякой  опоры возвышался на добрых тридцать футов  над
водой. Их очень интересовало, как глубоко он  уходит вниз. Они вскарабкались
на  его   вершину,  таща  за   собой  лодку,  и  оглянулись  вокруг.  Льдины
громоздились друг  на  друга в  хаотическом беспорядке.  Колоссальные  глыбы
служили пьедесталом белым махинам, которые горели  и сверкали на солнце, как
чудовищные алмазы.
     -- Приятное местечко для прогулки,--  издевался Томми.-- Тем более, что
новый затор  может образоваться  каждую  минуту.--Он  решительно  уселся  на
снег.--  Покорно благодарю, с меня хватит. Фрона и Корлисс карабкались выше,
неся  лодку.  --  Персы  бичами  гнали  своих  рабов в бой,--  заметила она,
посмотрев  назад.--  Я раньше не могла  этого понять. Не вернуться ли вам за
ним?
     Корлисс  пинком ноги заставил хнычущего Томми подняться  и идти вперед.
Лодка  весила  очень немного,  но  все же им  приходилось  трудно на  крутых
подъемах и поворотах.  Солнце палило немилосердно. Глазам было больно от его
раскаленных лучей.  Они обливались потом и  задыхались. --  О  Вэнс!  Знаете
ли...
     -- Что?--Быстрым движением руки он вытер со лба пот.
     -- Я  жалею,  что  не  позавтракала  более  плотно.  Вэнс  сочувственно
промычал что-то. Они дошли до середины  косы, откуда открывался вид на реку,
и ясно  разглядели за ней незнакомца, который подавал сигналы бедствия. Ниже
лежал живописный в своей зелени Остров  Распутья. Они обвели глазами широкий
изгиб Юкона. Река лениво нежилась под лучами солнца, и трудно было поверить,
что в любую минуту она может превратиться в смертоносный поток. Лед у их ног
образовал  миниатюрное  ущелье,  пересеченное  широкой  тенью,  падавшей  от
солнца.
     --  Идите  вперед, Томми,--приказала  Фрона.--Мы прошли  полпути, и под
нами еще вода.
     --  Вы только  и  думаете  о воде,-- огрызнулся  он,--  а  сами  ведете
человека на смерть.
     -- Я боюсь,  что у  вас на  душе  есть какой-то большой грех,  Томми,--
сказала   Фрона,   укоризненно   качая   головой.--Отчего   вы  так  боитесь
смерти?--Она вздохнула  и ухватилась  за свой конец  лодки.-- Хотя, я думаю,
это естественно. Вы не умеете умирать...
     -- Я вовсе и не желаю умирать,-- яростно перебил ее Томми.
     -- Но для всех  настает время, когда приходится умереть,  когда  ничего
другого не остается. И мы, может быть, переживаем этот момент сейчас.
     Томми осторожно  скользнул  на сверкающий уступ  и  растянулся  во весь
рост.
     -- Все это очень хорошо,-- ухмыльнулся он,-- но не думаете ли вы, что у
меня не хватит здравого смысла судить самому? Я хочу сам решать за себя.
     -- Но вы не умеете этого делать самостоятельно. Сильные всегда задавали
тон таким, как вы. Они указывали  им, как и где надо умирать, и бичами гнали
их на смерть.
     -- Вы здорово  говорите,-- возразил Томми.--  Мне  даже  жаловаться  не
пристало, так у вас все отлично получается.
     -- Вы правильно  поступаете! -- рассмеялся Корлисс когда Томми скрылся,
расположившись  в глубине ущелья.-- Несговорчивая  скотина! Он будет спорить
даже в день страшного суда.
     -- Где  вы  научились  грести? --  спросила  она.  --  Гимнастика...  В
колледже,-- кратко ответил он.-- Но разве это не прекрасно? Смотрите!
     Тающий снег образовал пруд на дне ущелья. Наклонившись, Фрона коснулась
прохладной воды пылающим ртом. Она легла ничком, показав подошвы разорванных
мокасин или, вернее, подошвы ног (так как мокасины  и чулки были  изорваны в
клочья). Они были очень белы
     и все изранены от хождения по льдинам. Местами на  них выступила кровь,
а из одного пальца даже текла струей.
     --  Такие крошечные, красивые,  нежные!--язвил  Томми.--  Никто  бы  не
подумал, что они способны повести сильного человека в ад.
     --  Судя  по вашему  ворчанию, вы  быстро  окажетесь там,-- раздраженно
ответил Корлисс,
     --  Сорок миль в час,-- отпарировал Томми и отошел, радуясь, что за ним
осталось последнее слово.
     -- Постойте минутку. У вас две рубашки. Дайте мне одну.
     На лице  шотландца отразилось любопытство. Наконец он сообразил, что от
него  требуется, покачал  головой и пошел дальше. Фрона встала на ноги. -- В
чем дело? -- Ничего. Сидите. -- Но в чем же дело?
     Корлисс положил ей руки на плечи и заставил ее сесть.
     --  Ваши   ноги.  Их  нельзя  оставить  в  таком  виде.  Они  изранены.
Посмотрите! -- Он провел рукой по одной из подошв и показал ей окровавленную
ладонь.--  Отчего вы мне не сказали? --  Они меня не  очень  беспокоили.  --
Дайте мне одну из ваших юбок,-- попросил он. -- У меня...-- Она запнулась.--
У меня всего одна. Он оглянулся вокруг. Томми исчез среди льдин. -- Нам надо
двигаться дальше,-- сказала Фрона, пытаясь встать. Но он удержал ее.
     -- Ни шагу дальше, пока я не перевяжу вам ноги. Закройте глаза.
     Она  повиновалась,  и когда открыла глаза, то он был обнажен до пояса и
перевязывал  ей  ноги  своей  рубашкой, разорванной на полосы. -- Вы  сидели
спиной, и я не знал...  -- Пожалуйста, не из