этого  солнечного  мира,  в  котором
когда-то были жизнь и свет, в котором Серая Волчица в последний раз видела
луну и звезды на синем ночном небе.
   И Серая Волчица, послушная этому зову, оставила реку,  где  можно  было
достать пищу, и смело пошла  навстречу  голоду  и  мраку,  теперь  уже  не
страшась смерти и пустоты невидимого для нее мира. Перед собой  она  снова
видела Скалу Солнца, тропинку, свое жилище между скалами и - Казана.



25. КОНЕЦ СЭНДИ МАК-ТРИГЕРА

   А в шестидесяти милях  к  северу  Казан  лежал  на  земле,  привязанный
стальной цепью, и наблюдал, как маленький профессор Мак-Джил  готовит  для
него похлебку из отрубей с салом. В десяти ярдах от Казана  лежал  дог;  с
морды его капала слюна - он  уже  предвкушал  трапезу.  Дог  выразил  свое
полное удовольствие, когда Мак-Джил принес ему его  порцию;  огромный  пес
заглатывал пищу, а этот человек с холодными голубыми глазами и с  проседью
в светлых волосах без боязни гладил его по спине.
   Ему пришлось вести себя иначе, когда  он  подошел  к  Казану.  Движения
профессора стали осторожны, хотя глаза и губы его  по-прежнему  улыбались.
Может, он и боялся этой дикой собаки, но страха своего не выдавал.
   Маленький профессор приехал на Север как представитель одного  научного
общества. Он треть своей жизни  провел  среди  собак,  очень  любил  их  и
прекрасно понимал. Он написал уже не одну статью об интеллекте  собаки,  и
статьи эти привлекли к себе внимание в кругах  натуралистов.  Он  любил  и
понимал собак и потому-то выкупил Казана и дога. Ему понравилось, как  эти
два великолепных зверя отказались убивать друг друга  на  потеху  тремстам
зрителям, пришедшим поглазеть на драку. Профессор уже  задумал  статью  об
этом эпизоде. Сэнли рассказал ему историю поимки Казана, рассказал  о  его
дикой подруге, Серой Волчице, и профессор засыпал Мак-Тригера вопросами.
   С каждым днем Казан все больше и больше удивлял своего нового  хозяина.
Никакая доброта и ласка не вызывали в этой собаке ответных чувств.  Он  ни
разу не выказал желания подружиться с Мак-Джилом, но и не рычал  на  него,
не пытался схватить за руку, даже когда представлялась такая возможность.
   Очень часто в маленькую хижину профессора наведывался Сэнди Мак-Тригер.
Всякий раз при его посещении Казан рвался на цепи, стараясь  добраться  до
своего врага, и не закрывал оскаленной пасти, пока Сэнди не  скрывался  из
виду.  Только  в  присутствии  Мак-Джила  Казан  успокаивался.  Он  словно
понимал, что профессор вмешался вовремя, когда они  с  догом  стояли  друг
против друга в клетке, предназначенной для кровопролития. В  диком  сердце
Казана Мак-Джил занимал особое место. Казану не хотелось  причинять  вреда
этому человеку. Он терпел его, но в  отличие  от  дога  не  выказывал  ему
своего расположения.  Это  и  удивляло  Мак-Джила:  ему  ни  разу  еще  не
приходилось сталкиваться  с  собакой,  которую  он  не  мог  бы  заставить
полюбить себя.
   Мак-Джил поставил перед Казаном миску с похлебкой. И  вдруг  улыбка  на
лице  профессора  сменилась  недоуменным  взглядом:  Казан  ощерил  пасть,
свирепое  рычание  клокотало  в  его  горле,  шерсть  вздыбилась,  мускулы
напряглись. Профессор невольно обернулся - за его спиной  стоял  незаметно
подошедший Сэнди Мак-Тригер. На его грубой физиономии  кривилась  усмешка,
когда он взглянул на Казана.
   - Зря время тратите, его не приручить, - сказал Сэнди. Затем  в  глазах
его сверкнуло любопытство, и он спросил: - Когда вы собираетесь ехать?
   - С первыми морозами, - отвечал Мак-Джил. - Теперь уже скоро. В  начале
октября мне надо присоединиться к отряду сержанта Конроя в Фон-дю-Лаке.
   - И вы думаете добираться до Фон-дю-Лака совсем один? - поинтересовался
Сэнди. - Почему бы вам на взять проводника?
   Маленький профессор негромко рассмеялся.
   - А зачем? - сказал он. - Я проплывал по рекам Атабаски уже десяток раз
и знаю этот путь не хуже Бродвея. К тому же я люблю быть один. Да и совсем
не трудно плыть, течение помогает.
   Повернувшись спиной к Мак-Джилу, Сэнди посмотрел на дога, и во  взгляде
его мелькнуло торжество.
   - Собак берете с собой? - спросил он.
   - Да, - ответил профессор.
   Сэнди  раскурил  трубку  и  заговорил  с  Мак-Джилом,  проявляя   явное
любопытство.
   - Небось кучу денег стоят эти ваши путешествия? - спросил Мак-Тригер.
   - Прошлый раз оно обошлось в семь тысяч долларов. В этот раз оно  будет
стоить пять тысяч, - ответил Мак-Джил.
   - Черт возьми! - так и ахнул Сэнди. - И  вы  возите  при  себе  столько
денег! Не боитесь? Ведь всякое может случиться!
   Маленький  профессор  в  эту   минуту   смотрел   в   другую   сторону.
Беззаботность слетела с его лица, голубые глаза потемнели.  Сухая  усмешка
скользнула по его губам, но Сэнди ее не видел. Профессор обернулся к нему.
   - Я очень чутко сплю, - сказал Мак-Джил. - Ночью даже легкие шаги могут
меня разбудить. Я просыпаюсь от человеческого дыхания, если знаю, что  мне
надо быть начеку. И к тому же... - Он вынул  из  кармана  револьвер.  -  Я
неплохо умею пользоваться вот этим. - Он показал на сучок в стене  хижины:
- Полюбуйтесь.
   Пять раз подряд он выстрелил с двадцати  шагов.  Мак-Тригер  подошел  к
стене, посмотрел и даже рот разинул от  удивления:  на  месте  сучка  была
всего одна дырка.
   - Да, недурно, - усмехнулся он.  -  Немногие  так  справляются  даже  с
ружьем.
   Когда Сэнди ушел, Мак-Джил проводил его подозрительным взглядом,  а  на
губах его блуждала улыбка. Потом он обернулся к Казану.
   - Думаю, что ты составил о нем правильное мнение, старина, - сказал  он
посмеиваясь. - Тебе явно не терпится добраться до его горла, и мне  трудно
осуждать тебя. Как знать...
   Он засунул руки глубоко в карманы и пошел в хижину. Казан уткнул голову
в передние лапы и лежал тихо, широко открыв глаза.  Близился  вечер.  Было
уже начало сентября, и по ночам особенно  чувствовалось  холодное  дыхание
осени. Казан наблюдал  за  последними  лучами  солнца.  Темнота  наступала
сразу, а в темноте Казан особенно остро испытывал  тоску  по  свободе.  Во
тьме он с остервенением глодал свою стальную цепь. Когда дог уже  засыпал,
Казан смотрел на луну и звезды и прислушивался,  не  зовет  ли  его  Серая
Волчица.
   В эту ночь было холоднее, чем обычно, и свист  западного  ветра  как-то
странно взволновал Казана. Сонное лето пришло к концу,  приближалась  пора
напряженной охоты. Казану хотелось вырваться на свободу и  бежать,  бежать
до полного изнеможения. И чтобы рядом была Серая Волчица. Он знал, что она
где-то далеко, там, где низко над землей на ясном небе сверкают звезды. Он
был уверен, что она ждет его.
   Казан дернулся на цепи и заскулил.
   Всю эту ночь он был неспокоен, ему чудился вдалеке знакомый вой  -  зов
Серой  Волчицы.  Его  ответный  вой  разбудил  Мак-Джила.  Уже   рассвело.
Профессор оделся и  вышел  из  хижины.  В  воздухе  чувствовался  приятный
бодрящий холодок. Профессор, смочив слюной палец, поднял его над головой и
довольно усмехнулся, когда обнаружил, что ветер дует с севера. Он  подошел
к Казану и заговорил с ним.
   - Ну что ж, черным  мухам  пора  спать,  настало  время  белых  мух,  -
проговорил он. - Еще несколько деньков, и нам можно будет  отправляться  в
путь.
   Пять дней спустя Мак-Джил отвел сначала дога, а потом Казана в груженую
лодку. Сэнди Мак-Тригер провожал их, и Казан все время  норовил  броситься
на него. Сэнди держался подальше, а Мак-Джил следил за обоими, и кровь его
кипела, хотя выражение лица оставалось безразличным.
   Они проплыли с милю  вниз  по  течению,  и  тогда  профессор,  свободно
откинувшись в лодке, без страха положил руку Казану на  голову.  Что-то  в
этом прикосновении и в голосе профессора погасило в Казане желание укусить
эту руку. Но он лишь терпел эти проявления дружбы - не шевелился, и  глаза
его ничего не выражали.
   - Я уж подумал было, что мне вовсе не придется спать, - сказал Мак-Джил
посмеиваясь, - но, кажется, с  тобой,  старина,  я  смогу  позволить  себе
вздремнуть иной раз.
   В эту ночь они сделали привал, проплыв  пятнадцать  миль  вдоль  берега
озера. Дога  профессор  привязал  к  дереву  в  двадцати  ярдах  от  своей
маленькой шелковой палатки, а  цепь  Казана  закрепил  вокруг  низкорослой
березки возле самого  входа  в  палатку.  Прежде  чем  отправиться  спать,
Мак-Джил вытащил свой самозаряжающийся пистолет и тщательно осмотрел его.
   Первые три дня их путешествия  по  озеру  прошли  без  приключений.  На
четвертую ночь Мак-Джил поставил палатку в сосняке, в сотне ярдов от воды.
Весь этот день ветер упорно дул им в спину. С половины дня профессор  стал
внимательно следить за поведением Казана. Очевидно, с  запада  то  и  дело
долетал  запах,  который  беспокоил  Казана:  он  все  время  настороженно
принюхивался к ветру, и дважды Мак-Джил расслышал глухое рычание.  А  один
раз, когда запах донесся отчетливее. Казан оскалил зубы и шерсть у него на
спине вздыбилась. Разбив лагерь, маленький  профессор  не  стал  разжигать
костер и целый час просидел, разглядывая берег озера в охотничий  бинокль.
Только в сумерки он вернулся к палатке и привязал собак.  Несколько  минут
он тайно наблюдал за своим волком. Казан был все еще  неспокоен.  Он  лег,
повернувшись мордой к западу. Мак-Джил обратил внимание на то, что большой
дог лежит позади Казана, повернувшись на восток. В обычных условиях  Казан
непременно лег бы мордой к другой собаке. Теперь профессор был  совершенно
уверен, что западный ветер несет с собой что-то  подозрительное.  Он  даже
вздрогнул при мысли о том, что это может быть.
   За большим камнем он развел еле заметный костер и приготовил себе ужин.
Потом вошел в палатку, но тут же вышел оттуда,  неся  под  мышкой  одеяло.
Посмеиваясь, он остановился возле Казана.
   - Знаешь, старина не буду-ка я спать под крышей сегодня ночью, - сказал
он. - Ты явно что-то почуял в западном ветре, и мне  это  не  нравится.  А
вдруг это... гроза! - Он засмеялся своей шутке  и  скрылся  в  зарослях  в
тридцати шагах от палатки. Здесь он завернулся в одеяло и заснул.
   Была тихая звездная ночь; несколько часов спустя Казан  опустил  голову
на передние лапы и задремал. Разбудил его треск сухой веточки. Этот  треск
не поднял сонного дога,  но  Казан  был  уже  начеку,  его  чуткие  ноздри
втягивали воздух. Вокруг себя  он  теперь  отчетливо  чувствовал  то,  что
неясно доносилось до него в течение всего этого дня. Он лежал, то  и  дело
вздрагивая.
   Из зарослей позади палатки появилась человеческая фигура. Но это был не
профессор. Фигура двигалась крадучись, пригнув голову и плечи, и вдруг при
свете  звезд  показалась  зверская  физиономия  Сэнди  Мак-Тригера.  Казан
прижался к земле. Клыки его обнажились. Но он не издал ни  единого  звука,
которым мог бы обнаружить  свое  присутствие.  Сэнди  приближался  шаг  за
шагом. Вот он уже возле самой палатки. С ним не было ни дубинки, ни бича -
в руке его блеснуло стальное лезвие. У входа в палатку он  остановился  и,
повернувшись спиной к Казану, заглянул внутрь. - Быстро, бесшумно, подобно
настоящему волку, Казан вскочил на ноги. Он забыл, что его держит цепь.  В
десяти футах от него находился враг,  самый  ненавистный  враг  на  свете.
Красивое тело Казана напряглось до предела.
   Он прыгнул. На этот раз цепь не сжала его за  горло,  не  откинула  его
назад. Время и стихии подточили кожаный ошейник, который  Казан  носил  со
времен своего рабства. Ошейник лопнул и свалился. Сэнди обернулся,  и  тут
клыки Казана впились ему в руку. Закричав от испуга и боли, человек  упал,
и они покатились по земле. Раздался тревожный басовитый лай дога. Теперь и
тот начал рваться на привязи.
   При падении Казан потерял хватку, но тотчас опять вскочил на ноги и был
готов к новому прыжку. Однако внезапно он сообразил: ведь ошейник слетел с
его шеи: значит, он теперь на свободе! Кругом  стояли  леса,  над  головой
светили звезды, слышался шепот ветерка. Здесь были люди, а  где-то  далеко
ждала  Серая  Волчица.  Казан  прижал  уши,  повернулся  и,  словно  тень,
скользнул в темноту, навстречу свободе.
   Он пробежал сотню ярдов, и вдруг что-то заставило его остановиться.  Он
услышал резкий звук профессорского пистолета. Еще раз. Еще.  Потом  громче
выстрелов раздался страшный предсмертный крик Сэнди Мак-Тригера.



26. ПУСТОЙ МИР

   Казан бежал все дальше и дальше. Он как тень скользил  среди  зарослей,
уши его были прижаты, хвост волочился. Так всегда выглядят собаки и волки,
убегающие от опасности. Скоро он выбрался на  открытую  местность.  Кругом
царила тишина, на ясном небе мерцали мириады звезд, в  прохладном  воздухе
чувствовалось дыхание, ледяной тундры.
   Казан повернул в направлении ветра. Где-то там, далеко  на  юго-западе,
была Серая Волчица. Впервые за много недель Казан сел и  громко,  тоскливо
завыл, и эхо разнесло его  голос  на  мили  вокруг.  А  оставшийся  позади
большой дог  заскулил,  услыхав  Казана.  Маленький  профессор  стоял  над
неподвижным телом Сэнди Мак-Тригера. Лицо  у  профессора  было  бледное  и
напряженное. Он прислушивался, не повторится ли вой.  Но  инстинкт  сказал
Казану, что не следует ждать ответа на  этот  первый  зов,  и  он  кинулся
бежать дальше. Он бежал как обычно бегут собаки по следу  своего  хозяина.
Однако путь его лежал не обратно к озеру и не к  Ред-Голд-Сити.  Мчась  по
прямой, будто начертанной рукой человека, линии, Казан покрыл  сорок  миль
лесов,  болот,  равнин  и  холмов,  которые  лежали  между  ним  и   рекой
Макфарлейн. В эту ночь он  больше  не  звал  Серую  Волчицу.  Он  не  умел
рассуждать, просто он знал, что Серая Волчица и на этот  раз  будет  ждать
его  где-нибудь  недалеко  от  песчаной  полоски,  где  в   него   стрелял
Мак-Тригер.
   На рассвете он добрался до реки. Солнце едва успело взойти, а Казан уже
стоял на песчаном берегу, куда они с Серой Волчицей спускались на водопой.
Надеясь вот-вот увидеть свою подругу, он тихо заскулил и завилял  хвостом.
Он пытался найти ее запах, но дожди уже смыли след  ее  лап  на  песке.  В
течение  всего  дня  Казан  продолжал  поиски  вдоль  берега  реки  и   на
близлежащей равнине. Он побывал там, где они в последний раз убили  зайца,
обнюхал кусты, на которых была развешана отравленная приманка. То  и  дело
Казан садился и выл, призывая подругу.
   И тут инстинкт снова помог ему. Когда зашло солнце  и  стали  сгущаться
ночные тени, Казан начал все больше поворачивать на юго-восток.  Весь  его
мир ограничивался пространством, где он в свое время охотился. Он не  знал
о существовании каких-либо других мест. И где-то  в  этом  нешироком  мире
обязательно должна быть Серая Волчица. Казан был  уверен,  что  непременно
найдет ее. В его понимании этот мир тянулся узкой полосой лесов  и  равнин
от реки Макфарлейн до небольшой долины между двумя грядами холмов,  откуда
их выжили бобры. Раз Серой Волчицы нет  здесь,  значит  она  там,  в  этой
долине. И Казан самоотверженно продолжал поиск.
   Только когда потухли звезды и  забрезжил  серый  рассвет,  усталость  и
голод взяли свое. Казан затравил зайца и, поев, проспал  несколько  часов.
Потом вновь отправился в путь. На четвертую ночь он  добрался  наконец  до
маленькой долины. В холодном осеннем воздухе  звезды  сверкали  еще  ярче.
Казан бежал вдоль ручья к своему жилищу на болоте. Было уже совсем светло,
когда он достиг края пруда возле плотины. Вода теперь  полностью  окружала
бугор с буреломом. Сломанный Зуб и  его  сородичи  совсем  преобразили  то
место, которое раньше было домом Казана и Серой Волчицы.  Несколько  минут
Казан стоял молча и неподвижно  у  края  пруда,  принюхиваясь  к  воздуху,
насыщенному неприятным запахом поселившихся здесь водяных существ.
   До этих пор дух его еще не был сломлен, но теперь  Казан  сдался.  Лапы
его были изранены, бока ввалились, голова повисла. Словно тень, кружил  он
по болоту. Он проискал весь день. Шерсть его больше  не  дыбилась,  взгляд
потускнел, плечи опустились.
   Серая Волчица исчезла.
   Постепенно природа доводила это до его сознания, Серая Волчица ушла  из
его мира, и одиночество и горе Казана были так велики, что лес казался ему
чужим, а тишина угнетала и пугала его. Снова собака одержала  в  нем  верх
над волком. Когда они были вместе  с  Серой  Волчицей,  Казан  наслаждался
свободой. Теперь, когда он остался один, огромный пустой  мир  внушал  ему
страх.
   К вечеру Казан наткнулся на берегу ручья на кучу раздробленных  раковин
моллюсков. Он понюхал их, отошел, потом вернулся и снова понюхал. Это было
место последней трапезы Серой Волчицы, прежде чем она свернула на  юг.  Но
оставленный ею запах был слишком  слаб,  чтобы  дать  Казану  какие-нибудь
сведения.
   В эту ночь Казан свернулся под упавшим деревом и скулил и плакал,  пока
не заснул. Всю ночь он горевал, сон его был тревожным.
   День за днем, ночь за ночью Казан  слонялся  по  болоту,  оплакивая  то
единственное  существо,  которое  обогатило  и  заполнило  его   мир.   Он
чувствовал, что потеряв подругу, он утратил не меньше,  чем  она,  потеряв
глаза.



27. ЗОВ СО СКАЛЫ СОЛНЦА

   В  золотом  сиянии  осенних  солнечных  лучей  вверх  по   реке   плыла
лодка-каноэ. В ней сидели мужчина, женщина и ребенок. Это были  Джоанна  с
мужем и их маленькая дочь.  Цивилизация,  загубившая  уже  не  один  дикий
цветок, сказалась и на Джоанне. Лицо молодой женщины осунулось, блеск глаз
померк. Она часто кашляла. Муж поглядывал на нее с любовью и тревогой.  Но
теперь он видел, как  она  постепенно  преображается.  Вот  наконец  лодка
приблизилась к прекрасной долине, которая когда-то  была  их  домом  -  до
того, как далекий город позвал их к себе. На щеках Джоанны снова  зарделся
румянец, в глазах засветились счастье и радость. Заметив это, муж ее  тихо
засмеялся и благословил целительное действие природы.
   - Ну вот, ты снова счастлива,  Джоанна,  -  радостно  засмеялся  он.  -
Доктора были правы. Тебе нельзя отрываться от лесов.
   - Да, я действительно счастлива, - прошептала она, и голос ее задрожал.
Она указала на белую песчаную отмель, вдающуюся в реку: - Ты помнишь?  Мне
кажется, это было так давно! Вот здесь Казан оставил нас.  А  подруга  его
стояла вон там, на песке. Ты не забыл? - Губы ее дрогнули, и она добавила:
- Где-то они теперь!..
   Хижина их была все такой же, какой они  ее  оставили.  Только  вьющиеся
растения совсем оплели ее да возле стен поднялась высокая трава,  разросся
частый кустарник.
   Жизнь снова закипела в  хижине.  С  каждым  днем  все  гуще  становился
румянец на щеках Джоанны, голос ее опять звучал звонко и мелодично. Муж ее
расчистил свои прежние тропы, а Джоанна и ее маленькая дочка, которая  уже
научилась бегать и болтать, превратили хижину в уютный дом.
   Как-то поздно вечером муж Джоанны вернулся  домой  и  сразу  заметил  в
глазах жены необычное волнение. Когда она заговорила, голос ее прерывался.
   - Ты слышал? - спросила она. - Ты слышал этот зов?
   Он кивнул и погладил жену по волосам.
   - Я был там, возле ручья, - сказал он. - Я все слышал.
   Пальцы Джоанны крепко сжали руки мужа.
   - Это не Казан, - проговорила она. - Я бы  узнала  его  голос.  Но  мне
показалось, что такой же зов мы слышали  тогда  на  песчаной  отмели.  Так
звала Казана его подруга.
   Мужчина задумался, а пальцы Джоанны сжимались все сильнее. Она быстро и
взволнованно дышала.
   - Ты можешь дать мне одно обещание? - спросила она. -  Обещай,  что  ты
никогда не будешь стрелять и ловить волков.
   - Я уже подумал об этом, - отвечал муж.  -  Еще  там,  у  ручья,  когда
только услыхал этот зов. Даю тебе это обещание.
   Джоанна обняла его.
   - Ведь мы любили Казана, - проговорила она.  -  А  ты  можешь  нечаянно
убить его или ее...
   Она вдруг смолкла. Оба они прислушались. Сквозь приоткрытую дверь до их
ушей снова донесся тоскливый волчий вой. Джоанна бросилась  к  двери,  му