половину заполненный землей.  Это  была  яма,  сообщающаяся  с  внутренним
двором и выходящая наружу.
     И вот вдруг, совершенно неожиданно, перед  унтер-офицером  появился  во
дворе пес.
     Да, верный пес был около него, он лаял, прыгал и, с большим лишь трудом
удалось успокоить его.
     Тотчас же выскочили капитан Ардиган, Шаллер и все остальные, а так  как
пес кинулся к лазу, из которого он выполз, то все последовали за ним.
     Там оказалось узкое отверстие,  из  которого  достаточно  было  извлечь
небольшое  количество  камня  и  земли,  чтобы  человек   мог   через   него
протиснуться.
     - Вот так удача! - воскликнул Писташ.
     Да, действительно, это была удача, которой надо было воспользоваться  в
продолжение наступающей ночи до возвращения Хаджара.
     Предстоящий затем проход  по  селению  и  оазису  представлял,  однако,
немалые затруднения! Каким образом удалось  бы  беглецам  ориентироваться  в
густой тьме? Не рисковали ли  они  повстречаться  с  шайкой  Хаджара?  Каким
образом, наконец, удастся им совершить переход в 50 километров до Голеа, без
запаса воды и пищи, питаясь лишь плодами и кореньями, растущими  в  оазисах?
Никто из них не пожелал раздумывать над всем этим. Все последовали за  псом,
который первым пролез в отверстие.
     Пришлось принимать различные меры предосторожности,  чтобы  не  вызвать
обвала стены. Это удалось беглецам, и минут через десять они  очутились  вне
стен борджи.
     Ночь была очень темная. Пленники не смогли бы ориентироваться, если  бы
собака не повела их. Им оставалось лишь довериться разумному  животному.  Не
повстречавшись ни с кем на подступах к борджи, они спустились по  откосу  до
опушки леса.
     Было 11 часов вечера. Тишина в селении царила полная, и из окон  домов,
настоящих бойниц, не прорывался свет.
     Бесшумно ступая, беглецы вошли в лес.
     И вдруг на самом краю оазиса  перед  ними  вырос  человек  с  зажженным
фонарем в руке.
     Они узнали его и он узнал их.
     Это был Мезаки, возвращавшийся откуда-то к себе домой.
     Не успел Мезаки крикнуть, как пес прыгнул и перегрыз ему горло.  Мезаки
мертвый свалился на землю.
     - Молодец, Куп-а-Кер! - сказал унтер-офицер.
     Капитан и  его  товарищи  быстрым  шагом  двинулись  вперед  по  опушке
Хингиза, направляясь к восточной стене Мельрира.


        ^TГлава пятнадцатая - БЕГСТВО^U

     Несколько отступая  на  западную  окраину  Мельрира,  пролегала  тропа,
служившая туарегам при выступлении их из оазиса.  Тропа  эта  придерживалась
линии железной дороги, которая должна была прорезать Сахару  в  будущем,  и,
следуя по ней, было возможно благополучно добраться до Бискры.  Но  беглецам
не знакома была эта часть шотта, так как  они  приведены  были  из  Голеа  в
Зенфиг с востока, а подниматься по Хингизу к западу  означало  пуститься  не
только в неизвестном направлении, но и рисковать  наткнуться  на  лазутчиков
Хаджара, высланных для наблюдения за войском,  которое  могло  появиться  из
Бискры. Впрочем, было почти одинаковое расстояние между Зенфигом и начальным
пунктом  канала.  Могло  случиться,  что  рабочие  вернулись  на   верфь   в
достаточном числе. Держась направления на  Голеа,  можно  было  также  иметь
надежду столкнуться с отрядом лейтенанта Вильетта, который, вероятнее всего,
производил розыски в этой части Джерида. И, наконец, в  эту  именно  сторону
кинулся Куп-а-Кер, через  оазис,  не  без  причины,  как  подумал  про  себя
унтер-офицер.
     Не было ли всего лучше довериться чутью верного пса? В силу  всех  этих
соображений Писташ сказал, обращаясь к капитану Ардигану:
     - Лучше всего идти по следам собаки! Она не ошибется. Притом пес  видит
так же хорошо ночью, как и днем! Уверяю вас, это собака с глазами кошки.
     - Ну хорошо, пойдем за ним! - сказал капитан Ардиган.
     Это решение представлялось  наиболее  благоразумным.  Доверившсь  чутью
собаки, они довольно быстро добрались  до  северной  опушки  Хингиза,  и  им
оставалось лишь держаться вдоль берега.
     Существенно важно было не удаляться от берега еще и потому, что за этой
полосой вся почва Мельрира покрыта  была  глубокими  трясинами,  из  которых
невозможно было бы выбраться. Пролегающие  между  этими  трясинами  тропинки
известны были лишь туарегам  Зенфига  и  соседних  селений,  нанимавшихся  в
качестве проводников, а всего чаще предлагавших  свои  услуги  исключительно
ради того, чтобы грабить караваны.
     Беглецы  продвигались  вперед   быстро   и,   никого   не   повстречав,
остановились на рассвете в пальмовом лесу передохнуть. Принимая во  внимание
трудность ночного перехода, можно было предполагать, что ими  за  все  время
пройдено было не более 7-8  километров.  Оставалось,  следовательно,  пройти
приблизительно километров 20, чтобы добраться до крайней стрелки Хингиза,  а
оттуда еще столько же до оазиса Голеа.
     Из-за  утомительного   ночного   перехода   капитан   Ардиган   признал
необходимым сделать привал на один час. Лесок  был  совершенно  пустынен,  а
ближайшие  селения  были  расположены  на   южной   части   этого   будущего
центрального острова. Обойти их, следовательно, не представляло затруднений.
     Впрочем, нигде не видно было шайки Хаджара. Выступив из  Зенфига  около
пятнадцати часов тому назад, она, вероятно, находилась в  то  время  уже  на
далеком расстоянии.
     Но если утомление вынуждало беглецов остановиться  на  этом  месте  для
необходимого отдыха, то только этим одним не  могли  быть  восстановлены  их
силы, если им не удастся отыскать какой-нибудь  пищи.  Так  как  почти  весь
запас провизии был ими съеден в последние часы пребывания в борджи,  то  они
могли рассчитывать лишь на плоды,  которые  удастся  им  найти,  проходя  по
оазису Хингиз, то есть исключительно на финики, ягоды и некоторые  съедобные
коренья, известные Писташу. У всех  было  огниво  и  трут,  а  эти  коренья,
изжаренные на огне, разведенном  с  помощью  валежника,  представляли  собой
довольно сытную пищу.
     В  таких  условиях  можно  было  надеяться,  что  капитану  Ардигану  и
товарищам его удастся не только утолить голод, но и жажду, так как несколько
ручейков вились по Хингизу.
     Быть может, с  помощью  собаки  им  удастся  разжиться  и  какой-нибудь
пернатой или четвероногой дичью.
     Но все эти надежды разрушатся, когда им придется  вступить  в  песчаные
равнины шотта и идти по солончакам, на  которых  растут  лишь  редкие  кусты
дрисса, не годного для пищи.
     И, наконец, если пленникам  пришлось  совершить  переход  от  Голеа  до
Зенфига под  предводительством  Сохара  в  продолжение  двух  суток,  то  не
потребуется ли беглецам больше времени, чтобы пройти от Зенфига до Голеа?
     Конечно, потребуется больший срок, так как у беглецов не было коней,  и
еще потому, что из-за незнания ими пешеходных  троп  движение  их  неизбежно
должно было замедлиться.
     - Во всяком случае, - заметил капитан, - ведь дело идет  всего  лишь  о
пятидесяти километрах. Пойдем вперед! К вечеру мы пройдем уже половину пути.
Отдохнув ночью, с рассветом двинемся снова в путь и, считая, что  на  вторую
половину пути потребуется даже в два раза больше времени, чем на первую,  мы
все-таки доберемся до канала послезавтра к вечеру.
     Отдохнув час и подкрепившись  финиками,  беглецы  пошли  вдоль  опушки,
укрываясь, насколько возможно. Погода  была  пасмурная.  Едва  прорезывались
через облака слабые лучи солнца. Можно было даже опасаться дождя.
     Первый дневной переход благополучно закончился к полудню.
     Что же  касается  шайки  Хаджара,  то,  несомненно,  она  находилась  в
настоящее время на 30-40 километров к востоку от этого места.
     Привал длился ровно час. В финиках не было недостатка,  а  унтер-офицер
накопал кореньев, которые испекли  в  золе.  Кое-как  утолен  был  голод,  и
Куп-а-Кер должен был довольствоваться той же пищей.
     К вечеру пройдено было 25 километров  от  Зенфига,  и  капитан  Ардиган
назначил привал  на  окраине  оазиса  у  восточной  стрелки  Хингиза.  Далее
тянулись беспредельные пространства огромной котловины,  покрытой  блестящей
соляной корой, следование по которой без проводника  было  затруднительно  и
опасно.
     Все нуждались в покое. Как  ни  важно  было  для  них  возможно  скорее
добраться до Голеа, им все-таки пришлось провести ночь на этом  месте.  Было
бы слишком неблагоразумно пускаться в темноте по этим ненадежным местам;  по
ним с трудом можно было пробраться и днем. Так как в это время  года  нечего
было опасаться холода, то все расположились около пальм.
     Конечно, благоразумнее было  бы  одному  из  них  сторожить  остальных,
наблюдая за подступами к месту их привала. Унтер-офицер предложил  стать  на
первые ночные часы, а затем сменяться со  спахисами.  В  то  время  как  его
товарищи погружались в тяжелый сон, он бодро  занимал  свой  пост  вместе  с
чутким псом. Не прошло, однако, и четверти часа, как Писташ не  в  состоянии
оказался более бороться со сном. Почти  бессознательно  он  сначала  присел,
потом вытянулся на земле, и помимо воли  его  глаза  смежились.  К  счастью,
верный пес сторожил лучше его; глухой лай его незадолго до полуночи разбудил
спящих.
     - Вставайте!.. Вставайте!.. - закричал унтерофицер, быстро  поднявшийся
с места.
     Мигом вскочил на ноги и капитан Ардиган.
     - Слушайте, капитан! - сказал Писташ. Налево от купы деревьев  слышался
шум, ломались сучья  и  кустарник,  и  все  это  происходило  на  расстоянии
нескольких сот шагов.
     - Неужели туареги из Зенфига напали на наши следы?
     Прислушавшись хорошенько, капитан Ардиган сказал:
     - Нет, это не туареги! Они попробовали бы захватить нас  врасплох!  Они
не шумели бы так!
     - Но что же это такое? - спросил инженер.
     - Это  звери,  хищные  звери,  которые  бродят  по  оазису,  -  объявил
унтер-офицер.
     И действительно, привалу угрожали не туареги. Это были, вероятно, львы,
присутствие которых в этих местах представляло собой не  меньшую  опасность.
Не имея оружия, какое сопротивление могли бы оказать им пленники?
     Пес проявлял признаки чрезвычайного  волнения.  Большого  труда  стоило
унтер-офицеру принудить его не  лаять  и  не  бежать  на  то  место,  откуда
доносился шум.
     Что, однако, происходило? Дрались ли  между  собой  эти  хищные  звери,
оспаривая добычу друг у друга? Напали ли они на след беглецов, и не бросятся
ли они сейчас на них?
     Прошло несколько  крайне  тревожных  минут.  Если  они  были  замечены,
капитану Ардигану и его товарищам не удалось бы далеко  уйти;  звери  быстро
нагнали бы их. Лучше  было  выжидать  на  этом  же  месте,  и  прежде  всего
вскарабкаться на деревья, чтоб избежать нападения.
     Такой приказ и дан был капитаном. Все уже собрались лезть  на  деревья,
как вдруг пес, вырвавшись из рук унтер-офицера, исчез с места привала.
     - Назад, назад, Куп-а-Кер!.. - закричал Писташ. Животное, либо не слыша
зова, либо не желая слушать, не вернулось.
     В это время шум  и  рев  постепенно  стал  удаляться.  Мало-помалу  они
ослабели и вскоре вовсе заглохли. Единственным доносившимся звуком  был  лай
собаки, которая не замедлила вскоре появиться.
     - Ну, звери, видимо, удалились! - сказал  капитан  Ардиган.  -  Они  не
почуяли нас! Нам нечего более бояться!
     - Но  что  такое  у  собаки?  -  воскликнул  Писташ,  гладивший  пса  и
почувствовавший вдруг,  что  руки  у  него  в  крови.  -  Разве  пес  ранен?
Какой-нибудь зверь укусил или ударил его.
     Но нет, Куп-а-Кер был здоров и невредим. Он прыгал, все кидался  вправо
и сейчас же возвращался, как бы приглашая унтер-офицера следовать за  ним  в
ту сторону. Когда же тот собрался уже последовать его  приглашению,  капитан
сказал:
     - Нет,  не  ходите,  Писташ.  Дождемся  рассвета  и  тогда  увидим  что
предпринять.
     Унтер-офицер повиновался.
     Все снова заняли свои места, оставленные при первом  реве  хищников,  и
продолжили столь неожиданно прерванный сон. Когда беглецы проснулись, солнце
выступало из-за горизонта.
     Но вот Куп-а-Кер вновь побежал в лесок, и  когда  он  вернулся,  то  на
шерсти его заметны были следы свежей крови.
     - А знаете, - сказал  инженер,  -  там,  наверное,  лежит  какое-нибудь
животное, убитое или раненое. Может быть, один из дравшихся львов.
     - Жаль, что львы не годятся в пищу, а то хорошо было бы съесть кусочек,
- сказал один из спахисов.
     - Пойдем посмотрим, - сказал капитан Ардиган. Все последовали за  псом,
с лаем бежавшим впереди, и в ста шагах ими было найдено животное, истекавшее
кровью.
     Это был не лев, а антилопа крупного размера,  убитая  хищными  зверями;
из-за обладания ею они и дрались между собой.
     - Вот это славно!  -  воскликнул  унтер-офицер.  -  Вот  дичь,  которую
никогда не удалось бы нам взять! Вот и будет у нас запас  провизии  на  весь
наш поход.
     И действительно, это была счастливая случайность. Беглецам не  придется
более довольствоваться исключительно финиками и кореньями. Спахисы и  Писташ
принялись тотчас же за работу и, вырезав лучшие куски мяса антилопы, дали  и
Куп-а-Керу добрую часть.  Получилось  таким  образом  несколько  килограммов
свежего мяса, которое было принесено к месту привала.  Разведен  был  огонь,
несколько кусочков положили на горячие угли, и нечего говорить о том, как
 все наслаждались вкусным жарким.
     За завтраком все  почувствовали  прилив  новых  сил.  А  когда  завтрак
закончился, капитан Ардиган крикнул:
     - В путь! Нельзя мешкать... Нам все еще следует опасаться преследования
туарегов из Зенфига.
     И действительно, прежде чем покинуть место привала, беглецы  с  большим
вниманием  осмотрели  всю  окраину  Хингиза,  тянувшуюся  по  направлению  к
селению. Она была пустынна, и на всем протяжении шотта, на востоке, как и на
западе, не видно было ни одного живого существа. Не только  хищные  звери  и
жвачные животные никогда не появлялись в  этих  безотрадных  местностях,  но
даже и птицы не перелетали через них. И к чему  было  бы  им  выбирать  этот
путь, когда различные оазисы Хингиза представляли им все  необходимое,  чего
не могли бы они найти на бесплодной почве шоттов?
     На последовавшее затем замечание капитана Ар-дигана инженер сказал:
     - С того времени, как Мельрир обращен будет в обширное озеро,  обычными
посетителями его будут из птиц,  по  крайней  мере  морские  и  обыкновенные
чайки, приморские ласточки и зимородки, а в  водах  озера  появятся  рыбы  и
китообразные из  Средиземного  моря.  Я  уже  представляю  себе,  как  будут
бороздить поверхность нового моря флотилии военных и торговых судов.
     - А пока шотт еще не обводнен, господин инженер, - сказал  унтер-офицер
Писташ, - думается мне, что следует воспользоваться  этим  для  того,  чтобы
возвратиться к каналу. Пришлось бы потерять  всякое  терпение,  ожидая,  что
судно примет нас с того места, где мы находимся в настоящее время!
     - Совершенно верно, - отвечал Шаллер, - но я по-прежнему убежден в том,
что  полное  обводнение  Рарзы  и   Мельрира   закончится   гораздо   скорее
предположенного.
     - Во всяком случае, продолжится оно не более одного года, - возражал на
это, смеясь, капитан, - но срок этот тем не менее слишком продолжителен  для
нас! И как только закончатся наши сборы, я дам сигнал к выступлению.
     - Ну, господин Франсуа, - сказал унтер-офицер,  -  поработайте  ногами.
Желаю вам скорейшего прихода в какое-нибудь селение с цирюльней, так  как  у
вас вскоре появится борода, как у сапера!
     - Да, как у сапера! - пробормотал Франсуа, который не узнавал уже себя,
когда лицо его отражалось в водах какого-нибудь уэда.
     В обстоятельствах, в которых пребывали беглецы, сборы к выступлению  не
могли быть ни продолжительными, ни сложными. В это утро  произошла,  однако,
некоторая задержка из-за необходимости  обеспечить  себе  провизию  на  двое
суток предстоящего им перехода до Голеа. В их распоряжении  оставались  лишь
несколько  кусков  антилопы.  Затруднение  состояло  в  том,  каким  образом
окажется  возможным  разводить  огонь  во  время  предстоящего  перехода  по
Мельриру, при отсутствии там топлива? Здесь по  крайней  мере  везде  лежало
множество валежника после только что пронесшихся по  Джериду  сильных  бурь.
Унтер-офицер и двое спахисов позаботились об этом.  В  продолжение  получаса
были изжарены на углях куски прекрасного мяса, и когда  они  остыли,  Писташ
поделил их на шесть равных частей, причем каждый получил свою  часть.  Куски
были обернуты в свежие листья.
     Судя по положению солнца над горизонтом,  было  уже  семь  часов  утра;
восход солнца среди густого красноватого тумана предвещал  знойный  день.  В
предстоящих капитану и его товарищам переходах они не могли уже пользоваться
защитой деревьев Хингиза от палящих  солнечных  лучей.  Кроме  этого  весьма
скорбного обстоятельства существовало еще  другое,  тоже  весьма  серьезного
свойства.
     Опасность быть обнаруженными в значительной мере устранялась  во  время
следования беглецов под защитой тенистых деревьев.  Совершенно  менялось  их
положение при переходах по открытым пространствам шотта.
     Если ко всему приведенному  принять  во  внимание  еще  и  чрезвычайную
трудность передвижения по этой зыбкой почве Мельрира, где пролегающие по ней
тропинки  не  были  знакомы  ни  инженеру,  ни  капитану,  то  можно   будет
представить  те  опасности,  которые  предстояло  преодолевать  беглецам  на
расстоянии от стрелки Хингиза до верфи Голеа.
     Обо  всем  этом  капитан  Ардиган  и  Шаллер   обстоятельно   подумали.
Приходилось, однако,  подвергаться  всем  этим  опасным  случайностям  из-за
отсутствия иного выхода. Но все они были полны энергии, выносливы и способны
на самые чрезвычайные усилия.
     - В путь! - сказал капитан.
     - В путь! - повторил за ним унтер-офицер Писташ.


        ^TГлава шестнадцатая - ТЕЛЛЬ^U

     Капитан Ардиган и его товарищи выступили со стрелки  после  семи  часов
утра. Особенные почвенные условия требовали  чрезвычайной  осторожности  при
ходьбе. Верхняя солончаковая кора  не  позволяла  заблаговременно  судить  о
степени  устойчивости  почвы  и  заставляла  опасаться   быть   втянутым   в
какую-нибудь трясину.
     Хороню было бы, если бы беглецы, выступив из Хингиза, попали  на  следы
прохода  Хаджара  и  шайки  туарегов  через  эту  часть  шотта.  Так  как  в
продолжение последних дней не было ни дождя, ни ветра в этой восточной части
Мельрира, то можно было надеяться, что  на  белой  солончаковой  поверхности
почвы сохранялись пока отпечатки следов.
     В таком случае можно было бы  придерживаться  их  и  не  отдаляться  от
известных туарегам тропинок, вплоть до Голеа.
     Тщетны были, однако, все поиски  Шаллера,  и  пришлось  заключить,  что
шайка не придерживалась берегов Хингиза.
     Капитан  и  инженер  шли  впереди,  сопровождаемые  псом   в   качестве
разведчика. Прежде  чем  выбрать  то  или  иное  направление,  они  пытались
исследовать свойство почвы, а это вызывало немало  затруднений.  Приходилось
весьма медленно продвигаться вперед. По этим причинам  к  одиннадцати  часам
утра было пройдено всего не более 4-5 километров.
     Пришлось сделать привал для отдыха и приема пищи. Нигде не  было  видно
ни оазиса, ни леса, ни даже купы деревьев. Единственный  невысокий  песчаный
пригорок, в ста шагах,  вносил  некоторое  разнообразие  в  общий  вид  этой
пустыни.
     - Выбора у нас нет, - сказал капитан Ардиган. Все  направились  к  этой
небольшой дюне и устроились на той стороне, на которую не падали в то  время
солнечные лучи. Каждый вытащил из кармана свой кусок мяса. Тщетны оказались,
однако, поиски питьевой воды. По этой части Мельрира не  протекало  никакого
уэда, и жажду пришлось утолять несколькими финиками, сорванными на последнем
привале.
     В половине  первого