Ну, что ж, если эти миллионы  перейдут  ко
мне, будет только справедливо! Вы знаете, что Старкос чужд  предрассудков!
И он не спросит, откуда у вас такое богатство! С окончанием войны я и  сам
брошу дела! Но меня не  прельщает  одинокое  существование,  и  я  требую,
понимаете, требую, чтобы Хаджина Элизундо стала женою Николая Старкоса!
   Банкир откинулся на спинку кресла. Он чувствовал себя в  руках  пирата,
своего давнего сообщника. Он знал, что капитан "Каристы" не остановится ни
перед чем, чтобы добиться своего. Старик не сомневался, что для достижения
цели Николай Старкос способен открыть тайну банкирского дома.
   Как ни боялся Элизундо рассердить своим отказом  Старкоса,  у  него  не
было другой возможности отвергнуть притязания пирата, и, поколебавшись, он
сказал:
   - Моя дочь не может стать вашей женой, Старкос, она  выходит  замуж  за
другого!
   - За другого! - воскликнул Николай Старкос. - Я и в самом деле  приехал
вовремя! Ах вот как! Значит, ваша дочь, банкир Элизундо, выходит замуж?..
   - Да, через пять дней?
   - И кто жених?.. - спросил капитан дрожащим от бешенства голосом.
   - Французский офицер.
   - Французский офицер! Без сомнения, один из этих филэллинов, спасителей
Греции?
   - Да!
   - Его имя?..
   - Капитан Анри д'Альбаре.
   - Так вот, почтеннейший Элизундо, -  сказал  Николай  Старкос,  подходя
вплотную к банкиру и глядя на него в упор, - я  еще  раз  повторяю:  когда
капитан Анри д'Альбаре узнает, кто вы такой, он и сам не захочет  жениться
на вашей дочери, а когда Хаджина узнает об источнике отцовского богатства,
она не посмеет и думать о капитане Анри д'Альбаре! Итак, если  вы  сегодня
же не откажетесь от мысли об этом браке, завтра он расстроится сам  собой,
ибо завтра жениху и невесте станет известно  все!..  Да!..  Да!..  Клянусь
дьяволом, они все узнают.
   Банкир привстал с места. Он пристально посмотрел на капитана  "Каристы"
и с отчаянной решимостью произнес:
   - В таком случае... я покончу с собой, Николай  Старкос,  чтобы  дочери
моей не приходилось стыдиться отца!
   - Ну нет, - возразил капитан, - вы всегда останетесь ее  позором.  Ваша
смерть  не  изгладит  из  памяти  людей,  что  вы  были  банкиром  пиратов
Архипелага.
   Элизундо, не будучи в силах что-либо возразить, в  изнеможении  упал  в
кресло.
   - Вот почему Хаджина Элизундо не может стать женой Анри д'Альбаре и  ей
волей-неволей придется выйти замуж за Николая Старкоса! - добавил  капитан
"Каристы".
   Еще полчаса продолжалась беседа, во время которой один умолял, а другой
грозил. Пират настойчиво домогался своего вовсе не из любви к девушке!  Он
хотел обладать ее миллионами, и ничто не могло заставить его отказаться от
них.
   Хаджина ничего  не  знала  о  письме,  извещавшем  о  приезде  капитана
"Каристы", но все последние дни отец казался ей еще печальнее и сумрачнее,
чем обычно, словно его снедала какая-то  тайная  тревога.  Поэтому,  когда
Старкос появился в доме банкира, ее охватило сильное беспокойство. Правда,
она несколько раз за время войны видела его в конторе, и его лицо было  ей
знакомо. Николай Старкос всегда внушал ей безотчетное отвращение. Когда он
порой смотрел на нее, она по его  глазам  видела,  что  нравится  ему,  но
говорил он с ней лишь о пустяках, подобно любому  завсегдатаю  банкирского
дома. Однако девушка не могла не заметить,  что  после  каждого  посещения
капитана "Каристы" ее отец на некоторое время впадал в  крайне  угнетенное
состояние, смешанное со страхом. Отсюда - ее неприязнь к Старкосу, до  сих
пор ничем еще не обоснованная.
   Хаджина ни разу не говорила о нем с Анри д'Альбаре. Отношения  Старкоса
с банкирским домом могли быть лишь деловыми. А дела  Элизундо,  о  природе
которых она, впрочем, ничего не знала, никогда не служили темой разговоров
влюбленных. Таким образом для  молодого  офицера,  спасшего  в  битве  при
Хайдари доблестную Андронику, оставались тайной и кровные узы, связывавшие
ее с капитаном "Каристы", и сообщничество его с банкиром.
   Ксарис, как и Хаджина, не раз  видел  Николая  Старкоса  в  конторе  на
Страда Реале. И он тоже находил  в  нем  что-то  отталкивающее.  Только  у
Ксариса, человека сильного и решительного, неприязнь выражалась  по-иному.
Если Хаджина под любым предлогом избегала встреч с  капитаном,  то  Ксарис
ничего не имел против того, чтобы столкнуться  с  ним  и  "переломать  ему
ребра", как он говаривал.
   "Конечно, у меня нет пока для этого повода, - думал Ксарис, - но, может
быть, он еще представится".
   Вполне понятно, что  новый  визит  капитана  "Каристы"  к  Элизундо  не
обрадовал  его  домочадцев.  Напротив.  Они  облегченно  вздохнули,  когда
окончилась таинственная беседа  и  Николай  Старкос  вышел  из  конторы  и
направился к гавани.
   Целый час после его ухода Элизундо провел запершись в кабинете.  Оттуда
не доносилось ни единого звука. Но старик раз навсегда запретил входить  к
нему без зова.  Хаджина  и  Ксарис  были  очень  встревожены  затянувшимся
визитом.
   Внезапно послышался звук колокольчика, прозвучавший так  слабо,  словно
рука звонившего дрожала.
   Послушный зову Ксарис открыл дверь - она уже была отперта - и  вошел  в
кабинет банкира.
   Элизундо  сидел  в  кресле  понурившись,   как   человек,   выдержавший
мучительную внутреннюю борьбу. Он поднял  голову,  посмотрел  на  Ксариса,
словно с трудом узнавая его, и, проведя рукой по лбу,  сдавленным  голосом
спросил:
   - Где Хаджина?
   Ксарис кивнул головой и вышел. Через минуту девушка  уже  стояла  перед
отцом.  Тот  без  долгих  предисловий,  не  поднимая   глаз,   сказал   ей
изменившимся от волнения голосом:
   - Хаджина... тебе придется... придется отказаться от брака с  капитаном
Анри д'Альбаре.
   - Отец, что вы говорите?.. - воскликнула девушка,  которую  неожиданный
удар поразил прямо в сердце.
   - Так надо, Хаджина! - настаивал Элизундо.
   - Отец, скажите мне, почему вы берете  назад  свое  слово?  -  спросила
девушка. - Вы знаете, я привыкла во всем вам повиноваться, я и  теперь  не
стану прекословить... Но неужели  вы  не  скажете  мне,  почему  я  должна
отказаться, от брака с Анри?
   - Потому что так нужно,  Хаджина...  ты  должна  выйти  за  другого!  -
невнятно прошептал Элизундо.
   Но дочь расслышала его слова.
   - За другого! - произнесла  она,  сраженная  вторым  ударом,  не  менее
жестоким, чем первый. - Но кто он?..
   - Капитан Старкос!
   - За него!.. За этого человека! - невольно сорвалось с уст  Хаджины,  и
она ухватилась за край стола, чтобы не упасть.
   Затем, в последней  вспышке  протеста  против  жестокого  решения,  она
сказала:
   - Отец, в этом приказании,  которое  вы,  быть  может,  отдаете  против
собственной воли, есть для  меня  что-то  непостижимое!  В  нем  заключена
загадка, которую вы не решаетесь мне открыть!
   - Не спрашивай меня ни о чем, - вскричал Элизундо, - слышишь: ни о чем!
   - Ни о чем?..  Хорошо,  отец!..  Повинуясь  вам,  я  откажусь  от  Анри
д'Альбаре, если даже это будет стоить мне жизни, но не стану женой Николая
Старкоса!.. Вы не должны понуждать меня к этому!
   - Так надо, Хаджина! - твердил Элизундо.
   - Но ведь речь идет о моем счастье! - вырвалось у девушки.
   - И о моей чести!
   - Может ли честь Элизундо зависеть от  кого-либо  другого,  кроме  него
самого? - спросила Хаджина.
   - Да, может... и этот другой - Николай Старкос!
   Банкир поднялся с кресла,  взгляд  его  дико  блуждал,  лицо  судорожно
подергивалось, словно ему грозил удар.
   Увидев отца в таком отчаянии, Хаджина  овладела  собой  и,  собрав  все
силы, воскликнула:
   - Хорошо, отец!.. Я исполню вашу волю!..
   С этими словами она вышла из комнаты.
   Ее жизнь была навеки разбита, но она поняла, что какая-то ужасная тайна
скрывается в отношениях ее отца и  капитана  "Каристы".  Она  поняла,  что
банкир находится в руках этого  негодяя!..  Она  покорилась,  пожертвовала
собой!.. Такой жертвы потребовала честь семьи!
   Почти без чувств упала девушка на руки Ксарису. Он отнес Хаджину  в  ее
комнату. Там она рассказала ему обо  всем,  что  произошло  и  на  что  ей
пришлось согласиться!.. И его ненависть к Николаю Старкосу удвоилась!
   Через час Анри д'Альбаре, по обыкновению, явился в дом банкира. Одна из
служанок на его просьбу доложить о нем ответила, что Хаджины нет дома.  Он
попросил провести его к банкиру... Банкир не мог его принять.  Он  захотел
повидать Ксариса... Ксарис куда-то вышел.
   Анри д'Альбаре  вернулся  к  себе  в  гостиницу  крайне  встревоженный.
Никогда еще ничего подобного не случалось с ним в доме Элизундо. Он  решил
еще раз пойти туда и с мучительным беспокойством ждал наступления вечера.
   В шесть часов ему принесли письмо. Взглянув на конверт, он узнал почерк
самого Элизундо. В письме было всего несколько строк:

   "Господина Анри д'Альбаре просят считать его помолвку с дочерью банкира
Элизундо недействительной. По причинам, не имеющим к нему отношения,  брак
этот не может состояться,  и  господин  Анри  д'Альбаре,  надо  надеяться,
соблаговолит прекратить свои визиты в дом банкира.
   Элизундо".

   В первую минуту молодой человек ничего не понял. Он перечитал письмо...
Оно его сразило.  Что  произошло  у  Элизундо?  Почему  такая  неожиданная
перемена? Он был у них накануне,  в  доме  шли  приготовления  к  свадьбе!
Банкир держал себя с ним, как обычно! Невеста  же  не  выказывала  никаких
признаков охлаждения.
   "Но ведь письмо подписано банкиром, а не Хаджиной! - повторял он  себе.
- Его прислал Элизундо!.. Нет! Она не знала и не знает о  решении  отца!..
Он без ее ведома взял назад свое слово!.. Почему?.. Я  не  подал  никакого
повода... О, я выясню, что за препятствие встало между мной и Хаджиной!"
   И так как  дом  банкира  был  отныне  закрыт  для  него,  Анри  написал
Элизундо, что считает себя вправе узнать о  причине  отказа,  объявленного
ему чуть ли не накануне свадьбы.
   Письмо  осталось  без  ответа.  Он  послал  второе,  третье...  Упорное
молчание продолжалось.
   Тогда Анри написал Хаджине. Он умолял ее во имя их любви подать весть о
себе, даже если она не хочет его больше видеть!.. Никакого ответа.
   Возможно, что письмо это не дошло по назначению. Так  по  крайней  мере
думал Анри д'Альбаре. Хорошо изучив характер Хаджины, он не мог допустить,
что она бы ему не ответила.
   Офицер, отчаявшись, искал случая увидеться с Ксарисом. Он проводил  дни
и ночи на Страда Реале. Часами бродил он вокруг  дома  банкира.  Все  было
напрасно. Повинуясь приказу хозяина, а может быть, уступая просьбам  самой
Хаджины, Ксарис не показывался на улице.
   Так в бесплодных попытках прошли два дня  -  24  и  25  октября.  Анри,
охваченному  невыразимой  тоской,  казалось,   что   он   достиг   предела
человеческих страданий!
   Он ошибался.
   Двадцать шестого октября по городу распространился,  слух,  заставивший
его терзаться еще сильнее.
   Мало того, что расстроилась его свадьба, о чем знал уже весь  город,  -
оказывается, Хаджина Элизундо все же выходит замуж!
   Анри был уничтожен. Хаджина станет женой другого!
   - Я открою, кто он! - воскликнул Анри. - И кто бы он  ни  был,  ему  не
уйти от меня... Я доберусь до него!.. Я с ним поговорю!.. И  ему  придется
мне ответить!
   Офицер не замедлил узнать, кто его соперник. Анри подстерег его у входа
в дом Хаджины; он дождался, пока тот выйдет оттуда; он следовал за ним  до
самого порта, где у мола того ждала лодка; он видел, как  она  пристала  к
саколеве, стоявшей на якоре в полукабельтове от берега.
   То был Николай Старкос, капитан "Каристы".
   Все это происходило 27 октября.  Собрав  самые  точные  сведения,  Анри
д'Альбаре узнал, что  свадьба  Хаджины  и  Николая  Старкоса  состоится  в
ближайшее время, ибо готовятся к ней весьма поспешно. Венчание должно было
состояться  в  церкви  св.Спиридиона  30  октября,   то   есть   в   день,
первоначально назначенный для свадьбы  самого  Анри.  Только  женихом  уже
будет не он! К венцу пойдет этот капитан, который бог весть откуда  прибыл
и неизвестно куда направится!
   Вне себя от ярости,  Анри  д'Альбаре  решил  во  что  бы  то  ни  стало
встретиться с соперником, пусть даже у алтаря, и вызвать его на дуэль.  Их
рассудит смерть, и если ему суждено пасть от руки Старкоса,  -  что  ж!  -
зато с этим невыносимым положением будет покончено.
   Напрасно повторял он себе, что брак этот состоится  по  воле  Элизундо!
Напрасно внушал он себе, что отец вправе располагать судьбой Хаджины.
   "Да, но ее насильно выдают замуж!.. - возражал он самому  себе.  -  Она
венчается против воли!.. Она приносит себя в жертву!"
   Весь день 28 октября Анри д'Альбаре искал встречи с Николаем Старкосом.
Он караулил его у пристани, у входа в контору. Все было  тщетно.  Еще  два
дня, и ненавистный брак совершится! И офицер, не теряя  ни  минуты,  делал
все возможное, чтобы проникнуть к Хаджине или очутиться  лицом  к  лицу  с
Николаем Старкосом.
   Но  29  числа,  около  шести   часов   вечера,   произошло   совершенно
непредвиденное событие, ускорившее развязку.
   После полудня в городе прошел слух, что банкира сразил  апоплексический
удар.
   И в самом деле, два часа спустя Элизундо скончался.



8. СТАВКА В ДВАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ

   Никто не мог предугадать,  каковы  будут  последствия  смерти  банкира.
Вполне естественно, что, узнав о ней, Анри д'Альбаре воспрянул  духом.  Во
всяком случае, свадьба Хаджины откладывалась.  Понимая,  что  смерть  отца
должна была причинить девушке глубокое горе, офицер тотчас же отправился в
дом на Страда Реале, но не смог увидеть ни Хаджину, ни Ксариса. Ему ничего
не оставалось, как терпеливо ждать.
   "Если, соглашаясь выйти замуж  за  Старкоса,  -  думал  он,  -  Хаджина
подчинялась воле отца, то теперь, когда  его  не  стало,  свадьба  эта  не
состоится!"
   Рассуждение это не было лишено логики. А отсюда  следовал  вывод:  если
шансы Анри д'Альбаре повысились, то шансы Николая Старкоса понизились.
   И нет ничего удивительного,  что  на  другой  же  день  Скопело  вызвал
капитана  "Каристы"  на  откровенный  разговор  по  поводу  этого  важного
события.
   Весть о  смерти  Элизундо,  поднявшей  в  городе  бурю  толков,  принес
Старкосу его помощник, явившийся на саколеву, как всегда, в  девять  часов
утра.
   Можно было ожидать, что  при  первых  же  его  словах  Николай  Старкос
разразится гневом. Ничуть не бывало. Капитан умел  сдерживать  себя  и  не
любил спорить с очевидностью.
   - А, так Элизундо умер? - переспросил он.
   - Да... умер!
   - Скорее покончил самоубийством, - прибавил Старкос  вполголоса,  будто
говоря с самим собою.
   -  Нет,  -  отвечал  Скопело,  уловив  слова  капитана.  -  Нет!  Врачи
констатировали смерть от удара...
   - Скоропостижная кончина?..
   - Почти. Он сразу же потерял сознание и до последней минуты не произнес
ни слова.
   - Хорошо, что все так получилось, Скопело!
   - Еще бы, капитан, а главное, ведь дело с Аркадией уже улажено?..
   - Вполне, - отвечал Старкос. - Векселя  он  учел,  и  теперь  транспорт
пленных в наших руках.
   - Да, черт побери, вовремя мы  все  устроили!  -  вскричал  Скопело.  -
Значит, капитан, одно дело улажено, а другое?
   - Другое?.. - спокойно переспросил капитан. - Что ж, и  оно  закончится
как надо. Я не предвижу никаких осложнений! Хаджина Элизундо выполнит волю
умершего отца, так же как она выполнила бы ее при его жизни, и по  тем  же
самым причинам!
   - Значит, капитан, вы не собираетесь идти на попятный?
   - На попятный! -  воскликнул  Старкос  тоном,  выражавшим  непреклонную
решимость сокрушить  любые  препятствия.  -  Скажи,  Скопело,  неужели  ты
думаешь, что найдется на свете человек, который согласится отдернуть  руку
в тот миг, когда в нее готовы свалиться Двадцать миллионов!
   - Двадцать миллионов! - улыбаясь и кивая головой, повторил  Скопело.  -
Да! Я именно так и оценивал состояние нашего старого приятеля Элизундо!
   - Солидный капитал и в надежных ценностях, - продолжал Николай Старкос,
- хоть сейчас же пускай в оборот...
   - С той минуты, как он перейдет к вам, капитан, - перебил его  Скопело,
- пока же им владеет красотка Хаджина...
   - А она достанется мне! Будь уверен, Скопело! Одно мое слово  -  и  имя
покойного банкира будет опозорено, а его дочери честь отца и теперь дороже
денег! Но я ничего  не  открою,  мне  не  придется  ничего  разглашать!  Я
диктовал свою волю Элизундо и буду отныне  диктовать  ее  Хаджине.  Она  с
радостью принесет в приданое Николаю Старкосу свои двадцать  миллионов,  а
если ты в этом сомневаешься, Скопело,  значит  ты  плохо  знаешь  капитана
"Каристы"!
   Николай Старкос говорил так уверенно, что его  не  слишком  легковерный
помощник склонился к тому, что  непредвиденное  событие  не  расстроит,  а
только отсрочит намеченную свадьбу.
   Насколько длительной окажется оттяжка, - вот что занимало Скопело, да и
самого Старкоса, хотя он никому бы в этом не признался. На следующий  день
он не преминул отправиться на похороны богача банкира,  которые  оказались
не особенно пышными и совсем немноголюдными.  Там  он  встретился  с  Анри
д'Альбаре; оба несколько раз обменялись взглядами, и только.
   В  течение  пяти  дней,  последовавших  за  смертью  банкира,   капитан
"Каристы" делал тщетные попытки проникнуть в дом Элизундо.  Двери  конторы
были закрыты для всех. Казалось, с кончиной хозяина вымер и весь дом.
   Впрочем, Анри д'Альбаре повезло не более, чем  его  сопернику.  Ему  не
удалось добиться ответа от Хаджины ни лично, ни в письменной форме. Не раз
спрашивал он  себя,  не  уехала  ли  девушка  из  Корфу  со  своим  верным
защитником Ксарисом, который также нигде не показывался.
   Между тем капитан "Каристы" вовсе не собирался  отказываться  от  своих
планов и  всюду  охотно  повторял,  что  осуществление  их  лишь  временно
откладывается. Благодаря его заверениям  и  хитростям  Скопело,  благодаря
слухам, намеренно распространявшимся ими, ни у кого не возникло  сомнений,
что брак Хаджины и Николая  Старкоса  состоится.  Нужно  только  переждать
время траура, а возможно, привести в  порядок  денежные  дела  банкирского
дома.
   Все знали, что Элизундо владел несметным  богатством.  В  толках  всего
квартала и пересудах города оно, разумеется, раз в пять приумножалось. Да,
утверждали, будто банкир оставил не менее ста миллионов. Как  богата  юная
Хаджина и какой счастливец ее нареченный, Николай Старкос! Об этом  только
и говорили в Корфу, в  обоих  его  предместьях  и  даже  в  самых  далеких
селеньях острова! Страда Реале притягивала к себе всех городских зевак. За
неимением лучшего они довольствовались тем, что глазели на знаменитый дом,
куда влилось столько денег и где все  они  скопились:  ведь  их  так  мало
расходовали!
   Состояние и правда было огромным. Оно доходило до двадцати миллионов  и
заключалось, как сказал Николай Старкос своему помощнику, не  в  земельной
собственности, а в легко реализуемых ценностях.
   Все это Ксарис, а вслед за ним и Хаджина узнали в первые же  дни  после
смерти Элизундо. Но девушке пришлось узнать и то, каким способом  ее  отец
нажил свое состояние. Имея некоторый навык в банковских операциях, Ксарис,
разбираясь в бумагах и счетных книгах покойного, понял, на  чем  зиждилось
процветание фирмы Элизундо. Несомненно,  старик  намеревался  впоследствии
уничтожить эти документы, но смерть застала его  врасплох.  Доказательства
были налицо. Они сами за себя говорили!
   Теперь Хаджина и Ксарис слишком хорошо понимали, каким путем  достались
банкиру  его  миллионы!  За  ними  стоял  позор  работорговли   и   тысячи
загубленных  жизней!  Так  вот  почему  Николай  Старкос  держал  в  руках
Элизундо! Старик был его сообщником! Капитан "Каристы" мог обесчестить его
одним словом! А сам бы бесследно исчез! И ценою своего молчания он покупал
у отца дочь!
   - Негодяй!.. Негодяй!.. -