'Альбаре  ничуть  не
удивился бы, узнав, что Николай Старкос принадлежит к  числу  корсаров.  К
несчастью, теперь  только  случай  мог  помочь  корвету  напасть  на  след
саколевы. Наступила ночь, и "Сифанта", скользившая к югу, не имела никаких
шансов на встречу с "Каристой". Так что, несмотря на все сожаления,  какие
испытывал Анри д'Альбаре, упустивший случай  захватить  Николая  Старкоса,
ему приходилось с этим мириться; но зато он  выполнил  свой  долг.  Итогом
этой битвы у Тасоса было пять уничтоженных пиратских кораблей, в то  время
как экипаж корвета почти не понес потерь. После  этого  сражения  в  южных
морях Архипелага должно было на некоторое время воцариться спокойствие.



11. СИГНАЛЫ БЕЗ ОТВЕТА

   Спустя восемь дней после битвы при Тасосе "Сифанта", обыскав все  бухты
турецкого побережья от Кавалы до Орфано,  пересекла  Контессинский  залив;
затем, пройдя от мыса  Депранон  до  мыса  Палиури,  она  миновала  заливы
Монте-Санто и Кассандра и, наконец, 15 апреля стала терять из виду вершины
горы Атос, чья наивысшая точка  достигает  почти  двух  тысяч  метров  над
уровнем моря.
   В этих местах корвет не встретил  ни  одного  подозрительного  корабля.
Несколько раз показывались турецкие эскадры; однако "Сифанта", плывшая под
корфиотским флагом, не считала нужным отвечать на сигналы  этих  кораблей,
которые ее командир охотнее встретил  бы  пушечным  залпом,  чем  вежливым
приветствием. Иначе отнесся он к греческим  каботажным  судам,  передавшим
ему некоторые весьма ценные сведения.
   В этих обстоятельствах 26 апреля  командир  д'Альбаре  узнал  об  одном
событии большой важности. Союзные державы  приняли  решение  перехватывать
все подкрепления, посылаемые войскам Ибрагима морским путем.  Более  того,
Россия официально объявила войну султану. Таким образом, положение  Греции
постепенно улучшалось, и при всех трудностях, которые  ей  еще  предстояло
пережить, она уверенно шла к достижению своей независимости.
   Тридцатого апреля корвет углубился в Салоникский залив, дойдя до  самых
отдаленных его берегов - крайнего пункта своего маршрута на  северо-западе
Архипелага.  Ему  представился  случай  поохотиться  еще  за   несколькими
пиратскими судами - шебеками, шнявами и полакрами, которым удалось уйти от
преследования, лишь выбросившись на берег.  Хотя  их  команды  и  не  были
истреблены до последнего человека, сами суда по крайней мере были выведены
из строя.
   Затем  "Сифанта"  вновь  взяла  курс  на  юго-восток,  чтобы  тщательно
обследовать южный берег Салоникского залива. Но,  как  видно,  пираты  уже
подняли тревогу, ибо корвету не встретился ни  один  разбойничий  корабль,
над которым надо было бы совершить правосудие.
   Тогда-то на судне и произошел странный, необъяснимый случай.
   Войдя 10 мая около семи часов вечера в  кают-компанию,  занимавшую  всю
корму "Сифанты", Анри д'Альбаре увидел на столе какое-то письмо.  Он  взял
его и, поднеся  к  лампе,  качавшейся  под  потолком,  прочел  надпись  на
конверте.
   Она гласила:

   "Капитану Анри  д'Альбаре,  командиру  корвета  "Сифонта",  в  открытом
море".

   Почерк показался молодому офицеру знакомым.  Он  напомнил  ему  письмо,
полученное на Хиосе и извещавшее о том, что в  командовании  корвета  есть
вакантное место.
   Вот что  содержалось  в  этом  письме,  прибывшем  на  сей  раз  столь,
необычно, без помощи почты.

   "Если командир д'Альбаре пожелает разработать  план  своей  кампании  в
Архипелаге  так,  чтобы  в  первую  неделю  сентября  прибыть  к   берегам
Скарпанто, он поступит к общему благу, а также на  пользу  вверенного  ему
дела".

   Ни числа, ни подписи, как и в письме, полученном им  на  Хиосе.  Сличив
оба письма, Анри д'Альбаре убедился, что  они  написаны  одной  и  той  же
рукой.
   Как это объяснить? Первое письмо ему доставила почта. Что  же  касается
второго, то его мог положить на стол лишь человек, находящийся на корабле.
Очевидно, он держал у себя письмо с самого начала плавания или же  получил
его во время одной из последних стоянок "Сифанты". Более того,  письма  не
было и  в  помине  час  назад,  когда  командир  вышел  из  кают-компании,
направляясь на палубу, чтобы отдать распоряжения на ночь. Итак, письмо вне
всякого сомнения положили на стол менее часа назад.
   Анри д'Альбаре позвонил.
   Вошел вахтенный.
   - Кто-нибудь входил сюда, пока я был на палубе? - спросил командир.
   - Нет, господин капитан, - ответил матрос.
   - Нет?.. А не мог ли кто-либо войти сюда так, что ты этого не видел?
   - Нет, господин капитан, ведь я ни на секунду не отлучался от двери.
   - Хорошо!
   Приложив руку к берету, матрос удалился.
   "И в самом деле кажется невероятным, - сказал себе  Анри  д'Альбаре,  -
что кто-нибудь мог войти в эту дверь незамеченным. Но разве нельзя было  в
сумерках  пробраться  на  наружную  галерею  и  влезть  в  одно  из   окон
кают-компании?"
   Анри  д'Альбаре  проверил  состояние  иллюминаторов,  открывавшихся  на
палубу. Однако здесь, как и в его каюте, они запирались  изнутри,  и  было
немыслимо проникнуть извне в одно из этих отверстий.
   Все это, в общем, не  могло  вызвать  у  Анри  д'Альбаре  ни  малейшего
беспокойства; он ощутил лишь удивление  и  то  чувство  неудовлетворенного
любопытства, какое испытываешь перед лицом необъяснимого факта. Ясно  было
лишь одно: так или иначе, анонимное письмо прибыло  по  назначению  и  его
адресатом был не кто иной, как он сам - командир "Сифанты".
   Поразмыслив,  Анри  д'Альбаре  решил  никому  не   говорить   об   этом
происшествии, даже своему старшему офицеру.  Что  бы  это  ему  дало?  Его
таинственный корреспондент, кем бы он ни был, наверняка  не  обнаружил  бы
себя.
   Но принимал ли капитан совет,  заключенный  в  письме?  "Несомненно!  -
сказал он себе. - Тот, кто писал  мне  в  первый  раз,  не  обманул  меня,
утверждая, что в командовании "Сифанты" есть вакантное место, Зачем бы  он
стал обманывать  меня  во  втором  письме,  приглашая  прибыть  к  острову
Скарпанто в первую неделю  сентября?  Да!  Я  изменю  план  кампании  и  в
назначенный срок прибуду, куда мне указано!"
   Анри д'Альбаре тщательно сложил  письмо,  содержавшее  новые  указания;
затем, достав свои карты, принялся пересматривать план похода, с тем чтобы
наилучшим образом использовать четыре месяца, оставшиеся до конца августа.
   Остров  Скарпанто  расположен  на   юго-востоке,   на   противоположной
оконечности Архипелага, то есть примерно на расстоянии ста лье  по  прямой
от тогдашнего местонахождения корвета. Итак, в распоряжении Анри д'Альбаре
было достаточно времени, чтобы обследовать все берега Морей, где так легко
удавалось скрываться пиратам, а также всю  группу  Киклад,  рассеянных  от
входа в Эгинский залив до острова Крита.
   Следует сказать, что необходимость прибыть в указанный срок  к  острову
Скарпанто лишь  незначительно  меняла  маршрут,  разработанный  командиром
д'Альбаре. Он мог осуществить все то,  что  ранее  наметил,  нисколько  не
сокращая своей программы. Поэтому 20  мая,  обследовав  небольшие  острова
Пелерисс, Пепери, Саракинон и Сканцура, к северу от Негрепонте,  "Сифанта"
отправилась на разведку к берегам Скироса.
   Скирос - самый значительный из девяти  островов,  составляющих  группу,
которую древние с полным правом могли бы превратить в обитель девяти  муз.
В его хорошо защищенной, обширной гавани св.Георгия, с отличными  якорными
стоянками, экипаж корвета мог  без  труда  запастись  свежей  провизией  -
бараниной,  пшеницей,  ячменем,  а   также   закупить   прекрасное   вино,
составляющее  одно  из  главных  богатств  края.  Этому   острову,   тесно
связанному с полулегендарными событиями  Троянской  войны,  прославленному
именами Ликомеда, Ахилла и  Одиссея,  предстояло  вскоре  войти  в  состав
нового греческого королевства, в Эвбейскую епархию.
   Берега Скироса изрезаны множеством заливов  и  бухт,  где  легко  могли
найти себе убежище пираты; поэтому Анри д'Альбаре распорядился обследовать
их самым тщательным образом. Пока  корвет  лежал  в  дрейфе  в  нескольких
кабельтовых от острова, его шлюпки  осмотрели  все  побережье,  вплоть  до
последнего закоулка.
   Разведка не принесла никаких результатов. Все эти укромные уголки  были
пусты. Единственные сведения, которые командиру д'Альбаре удалось получить
у властей острова, заключались в следующем: месяц назад судно, плывшее под
пиратским флагом,  атаковало,  разграбило  и  уничтожило  у  этих  берегов
несколько торговых кораблей. Этот разбойничий акт приписывали пресловутому
Сакратифу. Однако никто не мог сказать, на чем основано  это  утверждение,
ибо полная неопределенность царила во всем, что  касалось  этого  корсара,
вплоть до самого факта его существования.
   После пятидневной стоянки корвет покинул воды Скироса. К концу  мая  он
подошел к берегам большого острова Эвбеи, называемого также Негрепонте,  и
внимательно осмотрел все подходы к нему на  протяжении  более  чем  сорока
лье.
   Известно, что остров этот восстал одним из первых, в самом начале войны
- в 1821 году; но турки, засевшие в  цитадели  Негрепонте  и  одновременно
укрепившиеся в крепости Каристос, оказывали упорное сопротивление.  Затем,
получив подкрепление за счет войск паши  Юсуфа,  они  распространились  по
острову и принялись чинить обычные для них зверства, до тех пор пока  один
из греческих вождей, Диамантис, не остановил  их  в  сентябре  1823  года.
Внезапно атаковав турецких  солдат,  он  уничтожил  большую  их  часть,  а
оставшиеся в живых были вынуждены переправиться через пролив и укрыться  в
Фессалии.
   Но в конечном счете преимущество осталось на стороне турок,  обладавших
численным   превосходством.   После   тщетной   попытки   разгромить   их,
предпринятой в 1826 году полковником Фавье и командиром эскадрона Реньо де
Сен-Жан-д'Анжели, турки окончательно сделались хозяевами острова.
   Когда "Сифанта"  проходила  в  виду  берегов  Негрепонте,  он  все  еще
находился в их власти. С палубы корабля Анри д'Альбаре мог  вновь  увидеть
эту арену кровавой борьбы, в  которой  он  сам  принимал  участие.  Теперь
сражения там прекратились, и после  признания  нового  королевства  остров
Эвбея с населением в шестьдесят тысяч человек должен был составить одну из
провинций Греции.
   Как ни опасно было патрулировать эти воды, почти под носом  у  турецких
береговых батарей, корвет продолжал свое плавание и  уничтожил  еще  около
двадцати пиратских кораблей, шнырявших вокруг Эвбеи.
   Эта экспедиция заняла почти весь июнь. Затем "Сифанта"  направилась  на
юго-восток. В последние дни этого месяца она уже находилась возле Андроса,
первого из Кикладских островов, расположенного  возле  оконечности  Эвбеи;
жители  этого  острова-патриота  восстали  против  турецкого   владычества
одновременно с жителями Псары.
   Здесь командир д'Альбаре  счел  необходимым  изменить  курс  корвета  и
повернул прямо на юго-запад, чтобы приблизиться к берегам  Пелопоннеса.  2
июля ему открылся остров Зея, некогда Кеос, или Кос, над  которым  высится
величавая вершина горы Эли.
   Несколько дней корвет стоял на якоре в порту Зеи,  одном  из  лучших  у
этих берегов. Анри д'Альбаре и его офицеры встретили тут  немало  отважных
зеотов, которые были их товарищами по оружию  в  первые  годы  войны.  Вот
почему корвету был оказан самый радушный  прием.  Но  так  как  ни  одному
пирату не пришло  бы  в  голову  прятаться  в  бухтах  этого  острова,  то
"Сифанта" вскоре возобновила свое плавание и 5 июля обогнула мыс Колонн на
юго-восточной оконечности Аттики.
   В конце недели, при входе в Эгинский залив, глубоко врезающийся в землю
Греции вплоть до Коринфского перешейка,  продвижение  корвета  замедлилось
из-за  отсутствия  ветра.  Вахту  приходилось  нести  особенно  тщательно.
Наступил полный штиль,  и  "Сифанта"  стояла,  не  двигаясь,  с  поникшими
парусами. Если бы в этих пустынных водах к корвету  подплыла  сотня-другая
шлюпок, ему пришлось бы худо. Поэтому экипаж "Сифанты" постоянно был готов
к отпору, и это было совершенно правильно.
   И в самом  деле,  к  корвету  несколько  раз  приближались  лодки,  чьи
воинственные намерения не  оставляли  сомнений,  однако  они  не  рискнули
бросить вызов пушкам и мушкетам корабля на более близком расстоянии.
   Десятого июля вновь задул северный ветер, что  было  весьма  кстати,  и
"Сифанта", пройдя в виду небольшого города  Дамалы,  быстро  обогнула  мыс
Скили, у выхода из Навплийского залива.
   Одиннадцатого она появилась возле острова Гидры, а  еще  через  день  -
возле  Специи.  Нет  нужды  напоминать,  какое   участие   в   борьбе   за
независимость приняло население двух этих островов. В начале войны  жители
Гидры, Специи и Псары имели более трехсот торговых кораблей. Превратив  их
в военные суда, они не без успеха бросили их против турецкого  флота.  Эти
острова были колыбелью  Кондуриотиса,  Томбазиса,  Миаулиса,  Орландоса  и
других людей знатного происхождения, заплативших долг родине сначала своим
состоянием, а затем и  собственной  кровью.  Отсюда  отплыли  те  страшные
брандеры, которые вскоре сделались  грозою  турок.  Поэтому,  несмотря  на
внутренние неурядицы, острова эти никогда не были под пятой угнетателей.
   В ту пору, когда их посетил Анри д'Альбаре, они понемногу  выходили  из
борьбы, уже затихавшей и с одной и с другой стороны. Близился  час,  когда
им суждено было  войти  в  новое  королевство,  образовав  две  епархии  в
провинциях Коринфии и Арголиды.
   Двадцатого июля корвет бросил якорь в  порту  Гермополиса,  на  острове
Сира - родине верного Эвмея, столь поэтично воспетого Гомером. В это время
остров еще служил убежищем для всех тех, кого турки изгнали с  континента.
Сира,  католический  епископ  которой  неизменно  находился  под   защитой
Франции, предоставила в распоряжение Анри д'Альбаре  свои  ресурсы.  Ни  в
одном из портов  своей  родины  молодой  командир  не  встретил  бы  более
сердечного приема.
   Лишь одно обстоятельство омрачило радость, которую он испытал в связи с
этой теплой встречей: то, что он не прибыл сюда тремя днями раньше.
   Из беседы с французским консулом выяснилось, что шестьдесят часов назад
саколева "Кариста", плывшая  под  греческим  флагом,  покинула  порт.  Это
позволяло заключить, что, ускользнув из  гавани  острова  Тасос  во  время
битвы корвета с пиратами, она двинулась к южным берегам Архипелага.
   - Но, может быть, известно, куда  она  отплыла?  -  живо  спросил  Анри
д'Альбаре.
   - Судя  по  тому,  что  я  слышал,  саколева,  видимо,  держит  путь  к
юго-восточным островам, если только она не направилась в  один  из  портов
Крита.
   - Вам не пришлось видеться с ее капитаном? - осведомился офицер.
   - Нет, командир.
   - А не слыхали вы, как его зовут? Николай Старкос?
   - Не знаю.
   - Есть ли какие-либо основания подозревать, что саколева принадлежит  к
флотилии пиратов, которыми кишит эта часть Архипелага?
   - Нет; но если бы это было так, -  ответил  консул,  -  то  нет  ничего
удивительного, что она поплыла к Криту, где многие порты все  еще  открыты
для этих негодяев!
   Новость эта не могла не взволновать командира "Сифанты", как и все  то,
что прямо или косвенно относилось к исчезновению Хаджины  Элизундо.  Какое
это было невезение -  прибыть  сюда  спустя  такое  короткое  время  после
отплытия саколевы! Однако, коль скоро она взяла курс на  юг,  быть  может,
корвету, который должен следовать в том же  направлении,  удастся  настичь
ее? Поэтому Анри д'Альбаре, страстно желавший оказаться  лицом  к  лицу  с
Николаем Старкосом, в тот же  вечер,  21  июля,  покинул  Сиру;  "Сифанта"
снялась с якоря при слабом ветре, который, судя по  показаниям  барометра,
должен был вскоре усилиться.
   Надо сознаться, что в  течение  двух  недель  капитан  д'Альбаре  искал
саколеву не менее усердно, чем пиратов. Решительно,  в  его  представлении
"Кариста" заслуживала такого же отношения к себе, как и корсары, и по  тем
же причинам. Если бы ему улыбнулась удача, он бы уж знал, как поступить!
   Тем не менее, несмотря на все поиски, корвету  не  удалось  напасть  на
след саколевы. На Наксосе, где "Сифанта" заходила во все порты,  "Кариста"
не останавливалась. Среди  островков  и  рифов,  окружающих  этот  остров,
корвету  повезло  ничуть  не  больше.  К  тому  же  здесь  совершенно   не
встречались пиратские суда, хотя обычно они  охотно  посещали  эти  места.
Ведь между богатыми Кикладскими  островами  ведется  большая  торговля,  и
возможность поживиться должна была,  казалось,  особенно  привлекать  этих
морских разбойников.
   Такая же неудача ожидала корвет возле острова Пароса: его  отделяет  от
Наксоса обыкновенный пролив, шириною, в семь миль.  Порты  Паркия,  Навса,
св.Марии, Агула, Дико не удостоились визита Николая Старкоса.  Несомненно,
консул на Сире был  прав:  саколева  направилась  в  один  из  пунктов  на
побережье Крита.
   Девятого августа "Сифанта" бросила якорь в гавани Милоса. Этот  остров,
процветавший  вплоть  до  середины  XVIII  века,  оскудел   в   результате
вулканических извержений; теперь его флору и фауну  отравляют  вредоносные
испарения, и население Милоса продолжает сокращаться.
   И здесь все поиски оказались тщетными. "Кариста" не появлялась;  больше
того, не удалось обнаружить даже ни одного из пиратских  кораблей,  обычно
бороздивших  море  вокруг  Киклад.  Невольно  возникало  подозрение,  что,
вовремя заметив появление "Сифанты", они  успели  скрыться.  Корвет  нанес
немалый урон пиратам на севере Архипелага, и немудрено,  что  на  юге  они
старались избежать с ним встречи.  Так  или  иначе,  никогда  еще  у  этих
берегов не царило такое спокойствие. Казалось, что отныне торговые корабли
могут плавать здесь в полной безопасности. Некоторые из крупных каботажных
судов  -  шебеки,  шнявы,  полакры,  тартаны,  фелюги   и   каравеллы,   -
повстречавшиеся корвету, были опрошены, но  из  ответов  их  владельцев  и
капитанов командир д'Альбаре не извлек для себя ничего, что помогло бы ему
уяснить положение дел.
   Между тем наступило 14 августа. Оставалось лишь две  недели  для  того,
чтобы к первым  числам  сентября  попасть  к  острову  Скарпанто.  Покинув
Кикладские острова, "Сифанта" должна была пройти семьдесят  -  восемьдесят
лье к югу. Как известно, Эгейское море замыкает на  юге  удлиненная  земля
Крита, и вот уже над линией горизонта показались самые высокие горы  этого
острова, покрытые вечными снегами.
   Командир  д'Альбаре  принял  решение  следовать  в  этом   направлении.
Оказавшись в виду Крита, он должен будет лишь повернуть к  востоку,  чтобы
достичь Скарпанто.
   Покинув Милое, "Сифанта" продвинулась далее на юго-восток,  до  острова
Санторини,  и  обыскала  все  закоулки  его  мрачных,  скалистых  берегов.
Плавание в этих водах чревато опасностями, ибо каждую минуту, под  напором
вулканического огня, здесь может появиться новый  риф.  Затем,  приняв  за
ориентир древнюю гору Иду, современную Псиланти, которая  возвышается  над
Критом более чем на семь тысяч футов,  корвет  устремился  к  своей  цели,
подгоняемый свежим вест-норд-вестом, позволившим поставить все паруса.
   На следующий день, 15 августа, на ясном горизонте  выступили  живописно
изрезанные берега Крита - от мыса Спада  до  мыса  Ставрос.  Резкий  изгиб
побережья скрывал еще от корвета тот вырез, в глубине которого расположена
Кания, столица этого самого большого из островов Архипелага.
   - Намерены ли вы, мой командир, - спросил  капитан  Тодрос,  -  бросить
якорь в одном из здешних портов?
   - Крит по-прежнему находится в руках турок, - ответил Анри д'Альбаре, -
и я полагаю, что нам тут делать нечего. Если верить известиям,  которые  я
получил в Сире, солдаты Мустафы, овладев Ретимноном, стали хозяевами всего
острова, несмотря на мужество сфакиотов.
   - Отважные горцы эти сфакиоты, - отоз