ответил:  "Для  дурака  -  никакого!"  Каким  пророческим  оказался   этот
разговор! Дика, этого простака из простаков, и впрямь ожидала самая жалкая
участь...
     А сам Сильвер - как-то сложилась его  судьба?  Лежат  ли  его  кости,
подобно костям Ника, на уединенном  островке  или,  как  это  случилось  с
Хендсом, покоятся на дне  морском?  А  может  быть,  солнце  высушило  его
могучую тушу на виселице, которой он так боялся? Или же тело Джона бросили
с пристани акулам после пьяной драки где-нибудь на берегах Мэйна?
     Нет, сказал я себе, не может быть, чтобы высшее правосудие пошло  тут
по избитому пути! Уходя от могилы Дика, уже подернутой  пеленой  снега,  я
почему-то был убежден, что  Джон  Сильвер  окончил  свою  жизнь  таким  же
жалким, нищим и презираемым, как ничтожнейшая из  его  жертв,  и  не  было
рядом с ним никого, чтобы пожелать ему удачи в последнем плавании.
     Тому, кто упрекнет меня в жестокости и нетерпимости,  напоминаю,  что
сам Сильвер, не в пример грубым  и  невежественным  морякам,  которыми  он
заправлял, обладал всеми предпосылками, чтобы стать выдающимся человеком.
     Ибо у Сильвера,  в  отличие  от  всех  его  приятелей,  были  большие
задатки, которыми он прискорбно пренебрег.