выбран  вожаком  этой  шайки  и  меня  еще  не  сместили,
послушайте, что я скажу. А я  задумал  так:  прежде  всего  добыть  карту.
Дальше... Дальше будет видно. Скажу лишь одно: когда дело будет сделано  и
мы переправим денежки на шхуну, никто из них жив не останется.
     Речь Сильвера явно произвела впечатление, и хотя смутьяны по-прежнему
оставались недовольны, пришлось  им  смириться  под  напором  большинства.
Сошлись на том, что Сильвер пойдет парламентером к  защитникам  блокгауза,
предложит перемирие и посулит в обмен на  карту  сохранить  им  жизнь.  Не
согласятся - блокгауз будет взят штурмом.
     Бунтари отправились на  опушку  леса  следить  за  Сильвером,  я  же,
полагая, что они скоро вернутся, остался на месте. И правда, не  прошло  и
часа, как они возвратились. На  этот  раз  больше  всех  бушевал  Сильвер.
Сколько я знал Окорока, никогда еще не видел  его  в  таком  бешенстве,  а
Израэль и остальные двое не преминули подлить масла в  огонь,  -  дескать,
они другого и не ожидали, надо было с самого начала их послушать.
     Ваше счастье, что Сильвер так взбесился... Ему не терпелось добраться
до ваших глоток, и он совсем упустил из виду такое страшное средство,  как
мина. А ведь Израэль мог бы за каких-нибудь  два  часа  изготовить  ее,  -
помните Санталену? Набей бочонок  порохом  и  железным  ломом,  подложи  у
изгороди и врывайся через брешь!  И  тому  же  Израэлю  ничего  не  стоило
смастерить зажигательные снаряды, какими мы часто пользовались в бою. Один
такой снаряд на крышу блокгауза - и она вспыхнула бы ярким  пламенем.  Дым
мигом выгнал бы вас наружу, прямо под пули.
     Но Сильвер изо всей военной науки припомнил только правило прикрывать
атакующих огнем, да и то распылил свои силы, задумав идти на  штурм  сразу
со всех сторон. Правда,  это  усложнило  мою  задачу,  ведь  я-то  задумал
пощипать их с тыла в разгар схватки, а при  таком  расположении  мне  было
трудно выбрать безопасную позицию.
     Только я отыскал в кустарнике удобный для стрельбы просвет, как из-за
деревьев с  северной  стороны  выскочили  семеро  пиратов  и  ринулись  на
частокол.
     Я прицелился в ближайшего ко мне - он был голый  по  пояс,  жилистый,
коренастый - и спустил курок в тот самый миг, когда кто-то из ваших уложил
наповал его соседа. Но я поспешил и только ранил пирата; через секунду  он
уже был на ногах и нырнул в лес. Я сильно переживал свой промах, тем более
что не успел перезарядить мушкет и выстрелить снова. А впрочем,  моя  пуля
тоже сделала свое дело, ведь она сократила до пяти число  прорвавшихся  за
ограду. В таких стычках подчас один лишний человек решает исход.
     Ваш отряд задал жару этой пятерке, и не успел я перезарядить  мушкет,
как последний из нападавших перевалился через частокол  обратно  и  зайцем
пустился наутек. Было ясно, что штурм сорвался, орешек оказался пиратам не
по зубам.
     Израэль, изрыгая  проклятья,  бросился  вперед  и  попытался  поднять
бунтовщиков на новую атаку, но он был  среди  них  единственный,  кто  еще
сохранил боевой дух, остальные предпочли отступить в глубину леса.
     Осторожно вернувшись на свой удобный пост возле пиратского лагеря,  я
тотчас увидел, что ряды  бунтовщиков  заметно  поредели.  Осталось  только
восемь человек, да и то один был небоеспособен:  моя  пуля  ранила  его  в
голову и чуть не отправила на тот свет.
     В жизни не видел такой унылой компании.
     Они усердно прикладывались к бутылке с ромом  и  громко  сетовали  на
свою  неудачу,  словно  мальчишки,  которых  застигли  врасплох  в   чужом
курятнике и проводили колотушками.
     Я переводил взгляд с  одного  на  другого...  Сильвер,  мрачный,  как
грозовая туча;  Израэль,  уже  порядком  захмелевший;  рослый  ирландец  в
красном колпаке, которого Хендс потом зарезал на шхуне, а вы  сбросили  за
борт к акулам; Дик - испуганный парнишка, пробежавший мимо  меня  в  лесу;
старик Том Морган, угрюмый и пришибленный; Джордж Мерри, упорно твердящий,
что все кончилось бы иначе, послушайся Сильвер его совета; раненый пират -
он перевязывал себе голову. И еще двое: один постарше, с  седыми  висками,
другой - рыжий матрос, которого Сильвер склонил к измене. Да, более жалкой
ватаги мне не приходилось видеть. Ни как моряки, ни как джентльмены  удачи
они ломаного гроша не стоили.
     Вдруг мне пришла в голову мысль застрелить Сильвера и одним махом все
кончить. С того места, где я притаился, это было очень  легко  сделать,  я
даже прицелился, однако тут же подумал, что,  если  убью  его,  остальные,
скорее всего, удерут на шхуне и бросят нас на острове. А это ни  меня,  ни
вас не устраивало. Поэтому я решил пока оставить  бунтовщиков  в  покое  и
выяснить, как обстоят дела вашего отряда.
     Сделав большой круг, я вышел к блокгаузу с западной стороны и  только
стал соображать, чем бы подать сигнал, - вижу, идет доктор, вооруженный до
зубов и невозмутимый, как скала. Я с первого взгляда его опознал, ведь  вы
мне сказали, что сквайр и капитан - оба высокого роста. Войдя  в  лес,  он
двинулся в северо-восточном направлении, и я сразу смекнул, что он задумал
найти меня. Чистейшее безрассудство, я  об  этом  ему  потом  сколько  раз
говорил. Ведь попадись он на глаза пиратам - и его песенка была бы  спета.
И вам от этого - никакого толку!
     Так или иначе доктор продолжал смело шагать через лес, а я крался  за
ним, перебегая от дерева к дереву, как накануне,  когда  следил  за  вами.
Наконец мы достаточно удалились от лагеря, и  тогда  я  окликнул  его.  Он
сразу остановился  и  взял  мушкет  наизготовку,  но,  сколько  ни  вертел
головой, никак не мог меня обнаружить. Моя  одежда  из  козьих  шкур  была
хорошей маскировкой.
     - Доктор! - крикнул я. - Стойте на месте, будем вести переговоры!
     Он рассмеялся и повесил мушкет на плечо.
     - Джим рассказал нам про вас, Бен Ганн, и  вам  нечего  опасаться,  -
ответил он. - Неужели я для того рисковал жизнью,  чтобы  разговаривать  с
вами подобным образом!
     Что верно, то верно... Я  вышел  из-за  дерева  и  пригласил  доктора
пройти со мной в пещеру. И мы зашагали гуськом через топь, затем вверх  на
Двуглавую гору, к моему убежищу.
     Я ожидал, что вид несметного сокровища ошарашит  его,  но  не  тут-то
было. Доктор всегда оставался невозмутимым, и теперь  он  даже  бровью  не
повел.
     - Что ж, Бен, - сказал он, осмотрев клад и садясь на камень у  входа,
- похоже, вы нас опередили, так попробуем договориться по-доброму. Что  вы
скажете, если я предложу вам проезд на родину, никаких вопросов о  прошлом
и тысячу фунтов в придачу?
     Предложение доктора превзошло мои самые смелые ожидания. Я был  готов
отдать все до последнего гроша, только бы поставить  крест  на  прошлом  и
увидеть родной дом! Мы тут же, как говорится, ударили по рукам, после чего
стали обсуждать, как управиться с бунтовщиками. Сначала доктор сказал, что
мне следует нагрузиться козлятиной и идти в  блокгауз,  вступить  в  отряд
капитана, но я быстро убедил его, что принесу вам гораздо  больше  пользы,
свободно передвигаясь по острову. Чем  смотреть  в  бойницу,  как  Сильвер
снова поведет своих людей в атаку, я лучше постараюсь помочь вам выбраться
из осады.
     Но больше всего меня заботила судьба корабля. Доктор Ливси рассказал,
что придет еще одно судно, да разве мог я ждать! При одной мысли о  шхуне,
стоящей в Южной бухте, меня бросало в дрожь, так мне не  терпелось  скорее
ступить на палубу и идти домой под всеми парусами!
     Я не стал вдаваться  в  подробности  своей  пиратской  жизни,  сказал
только, что был силой завербован людьми Флинта, когда  плыл  в  Америку  с
Ником в качестве его слуги. Уже потом, узнав доктора  ближе,  я  рассказал
ему, как был убит Кастер, и он обещал поручиться за меня, когда мы приедем
в Девон. Не сомневаюсь, что он выполнил бы свое обещание, если бы в Англии
не выяснилось, что Ник давным-давно написал письмо,  в  котором  брал  всю
вину на себя и совершенно оправдывал меня.
     Закончив переговоры с доктором Ливси, я проводил  его  до  частокола,
после чего еще раз проведал пиратов. Шесть человек сидели, распевая песни,
у костра, а двое отправились на шхуну. Выяснив это, я вернулся  к  себе  в
пещеру, очень довольный тем, как все хорошо складывается.
     А на рассвете третьего дня, идя по горе над Белой  скалой  курсом  на
лагерь бунтовщиков, я заглянул в бухту и вдруг обнаружил, что шхуны нет.
     Хотите верьте, хотите нет, Джим, я сел на землю и разрыдался,  словно
ребенок. Как же я проклинал себя за то, что не уследил за бунтовщиками, не
забил тревогу, когда они подняли паруса: ведь я-то решил, что это  Сильвер
увел корабль.
     Придя в себя, я решил все-таки сперва навестить стоянку пиратов, а уж
потом  сообщить  вам  печальную  новость.  Можете  представить  себе   мое
удивление,  когда  я  застал  на  прогалине  кучку  людей,  ошарашенных  и
подавленных не менее, чем я сам! Сильвер и его компания почти в одно время
со мной обнаружили пропажу судна, и  теперь  вся  шестерка  сыпала  такими
проклятиями, что сам черт, услышь он их, смутился бы.
     Оставалось только предположить, что шхуна сорвалась с якоря (но как?)
и ее унесло отливом. Не теряя времени, я поспешил через лес к блокгаузу. И
обнаружил, что отряд капитана встревожен совсем другим происшествием.
     - Джим пропал! - сказал мне доктор, даже не  поздоровавшись.  -  Ушел
вчера вечером, и с тех пор ни слуху ни духу!
     Никто из них не допускал и мысли, что вы  переметнулись  к  Сильверу,
они все приписывали мальчишескому озорству. Да только от этого было ничуть
не легче - кто мог поручиться, что вас  не  убили  ночью?  Сквайр  жестоко
бранил себя за то, что втянул мальчишку в столь безрассудное  предприятие.
А вообще-то все мы, и сквайр, и доктор, да и Сильвер тоже, попали впросак.
Откуда нам было знать, что судно в целости и сохранности  стоит  в  другом
месте? Каждый был уверен, что оно исчезло навсегда.
     И тут  взял  слово  капитан.  Хотя  он  сильно  ослаб  от  двух  ран,
полученных накануне,  голова  у  него  работала  лучше,  чем  у  всех  нас
остальных,  вместе  взятых.  Капитан  сказал,  что  исчезновение   корабля
вынуждает наш отряд сменить убежище. Пока Сильвер разгуливает хозяином  по
острову, нужно  тщательно  охранять  клад.  Весь  вопрос  в  том,  как  из
блокгауза перебраться в пещеру?
     Капитан, понятно, не мог идти сам, его надо  было  нести.  Значит,  у
двоих будут руки заняты, и остаются только два бойца. Казалось,  положение
безвыходно. Но тут доктор напомнил о нашем козырном тузе - старой и теперь
уже совершенно бесполезной карте. Он спросил меня, пойдет ли Сильвер  ради
карты на двухчасовое  перемирие  и  можно  ли  положиться  на  его  слово?
Нелегкий вопрос!
     - Конечно, - ответил я, - Джон все что угодно  пообещает,  только  бы
завладеть картой, что же до его честности, то, поклянись он  хоть  на  ста
Библиях, я не положусь на слово Сильвера.
     Эйб Грей поддержал меня.
     - Постойте, - вмешался капитан. - Вы забываете одну  вещь:  когда  он
получит  карту,  у  него  просто  не  будет  другого  выбора,  как  тотчас
отправиться за кладом. Зная эту шайку, я  не  сомневаюсь,  что  они  мигом
похватают кирки и лопаты! И как только они перевалят через плечо Подзорной
Трубы, никто не помешает нам дойти до пещеры.
     Мы посовещались и решили, что лучшего не придумать. На самом-то  деле
мы просчитались, ведь Сильвер целых двенадцать часов не подавал виду своим
приятелям, что карта у него! Он выложил ее лишь после того, как над ним  и
над вами, Джим, нависла смертельная угроза. Тем не менее наша уловка  себя
оправдала, она помогла нам беспрепятственно совершить переход из блокгауза
в пещеру.
     Итак, я устроился в засаде у стоянки пиратов, а доктор и Эйб  Грей  с
белым флагом в руках пошли парламентерами к  бунтовщикам.  Кроме  передачи
карты,  условия  соглашения  предусматривали,  что  доктор  окажет  помощь
раненым и пираты получат все находящиеся в блокгаузе припасы,  нам  же  за
это разрешался свободный проход в северную часть острова.
     Сильвер и доктор Ливси совещались поодаль  от  остальных,  даже  Грей
отошел в сторонку, но все стояли с оружием в руках, не спуская глаз друг с
друга. Наконец доктор скрылся в  чаще,  и  Сильвер  проковылял  к  костру.
Приятели тотчас окружили его, требуя ответа: что ему удалось выговорить?
     - Провиант, без которого никто из нас не  может  обойтись,  даже  ты,
Джордж Мерри, - ответил Долговязый Джон. - Теперь, когда шхуна  ушла,  где
еще мы его возьмем? Может быть, кто-нибудь из вас подаст совет?
     - Им и в блокгаузе не худо, с чего это они вдруг затеяли  уходить?  -
спросил Морган.
     - В северную часть  острова...  -  подхватил  Мерри.  -  Что  им  там
понадобилось, в северной части? Вдруг сокровище лежит там,  они  подбросят
нам бочку солонины, а сами все денежки загребут!
     Сильвер косо взглянул на него: так он некогда  глядел  на  тех,  кого
мысленно приговаривал к смерти за предательство.
     - Послушай, Джордж, у тебя есть лучший план? - медленно вымолвил  он.
- Если да - выкладывай, и мы обговорим его, потолкуем, как быть, чтобы  не
подохнуть с голоду здесь, у костра!
     - Перехватим их на марше, - сказал  Джордж,  -  и  перебьем  всех  до
единого. Тогда все будет наше: сокровище, солонина, бренди, блокгауз,  или
я не джентльмен удачи и никогда им не был!
     - Вот это верно, - негромко отозвался Сильвер. -  Ты  им  никогда  не
был,  иначе  не  предложил  бы  чушь,  достойную   дурачка,   которого   в
младенчестве уронили  вниз  головой!  А  теперь  слушайте,  что  я  скажу,
недоношенные павианы, - продолжал он, возвысив голос так, что с окружающих
деревьев взлетели птицы. - Откуда нам знать, что доктор не  пронюхал,  где
шхуна, и не стакнулся с этим пропойцей Хендсом и  с  ирландцем,  чтобы  те
забрали их вместе с сокровищем? Разрази меня гром, так оно и есть, вот что
они затеяли, и теперь у нас только один шанс: не спускать с них глаз, пока
Хендс не приведет шхуну в условленное место и не подаст  сигнал!  Перебить
их, говоришь? Да ведь тогда всем  нам  крышка,  потому  что  некому  будет
ответить на сигнал Хендса, и останемся мы без сокровища и без судна!
     С этими словами Сильвер круто повернулся и стал  навешивать  на  себя
оружие, чтобы идти в блокгауз. Казалось, даже  спина  Джона  выражает  его
презрение к тупицам, с которыми он связался.
     Сидя за кустами, я с трудом удерживался от смеха, такие рожи  были  у
его приятелей.
     Долго пираты переваривали молча  сказанное  Сильвером,  потом  Морган
взял слово.
     - Что ж, Джон, - решительно произнес он, вынимая  трубку  изо  рта  и
сплевывая в огонь, - сдается мне, ты прав, и я с тобой заодно, недаром  из
всех нас ты самый башковитый!
     Да, Сильвер снова одержал верх. И так как он ни словом не упомянул  о
карте, я окончательно понял, что дела мятежников  совсем  плохи  и  отныне
Окорок будет нам скорее союзник, чем враг.
     Я думал о басне Сильвера, будто Хендс сговорился с нами, и удивлялся,
как это они дали заморочить себе голову! Казалось бы,  яснее  ясного,  что
люди капитана никак не могли пробраться ночью на шхуну и подбить Хендса на
такую немыслимую затею. И, однако, пираты клюнули на удочку. Не  больно-то
они доверяли друг другу, если не усомнились, что  собственный  товарищ  им
так легко изменил... Отведя душу отборной бранью, бунтовщики забрали  свое
оружие и нехитрый скарб и угрюмо побрели к блокгаузу.  Я  проводил  их  до
частокола, потом отправился догонять отряд сквайра, который шел через топь
к моей пещере. Нелегко  нам  пришлось  в  болотных  зарослях,  мы  не  раз
проваливались по пояс, но все же благополучно добрались до места. И  уж  я
постарался устроить своих гостей возможно уютнее, капитану подстелил целую
груду козьих шкур и запас побольше питьевой воды на случай осады.
     А сколько мы в тот день ломали голову, Джим, пытаясь уразуметь, что с
вами! Под вечер, когда "Испаньола" вошла в Северную бухту, доктор, Грей  и
я караулили в зарослях у подножия Двуглавой горы, чтобы Сильвер не  застиг
нас врасплох. Оттого-то мы и не увидели вас,  когда  вы  в  одиночку  вели
шхуну, а Хендс с кинжалом наготове ждал удобной минуты, чтобы расправиться
с вами.
     Как только стемнело, доктор и Грей возвратились в пещеру, а  я  решил
проверить, чем заняты пираты. Сквозь щель в частоколе я увидел,  как  они,
сидя у костра, прилежно потягивали оставленное  вами  бренди  и  распевали
песни.
     Убедившись, что нам пока  не  грозит  никакая  опасность,  я  еще  до
восхода луны отправился обратно в  пещеру.  Задержись  я  на  полчаса,  вы
встретились бы мне в лесу и не попали бы прямо в лапы врагу. Вот ведь  как
бывает...
     Утром доктор, как и было  условлено,  пошел  оказать  помощь  раненым
пиратам, а два часа спустя вернулся и ошеломил нас  известием,  что  вы  в
плену у бунтовщиков, и, как только пираты вместо клада увидят пустую  яму,
ваша песенка будет спета.
     Нам оставалось одно: попасть туда первыми и устроить  засаду.  Доктор
Ливси, Эйб Грей и я тотчас вышли в путь по тропинке, которую  я  вытоптал,
перенося золото. Но мы продвигались слишком медленно. Я-то привык  к  этим
местам и мог  еще  прибавить  ходу,  но  доктор,  уже  отмахавший  с  утра
десять-двенадцать миль через топь, начал отставать. Тогда я объяснил  ему,
как найти яму, а  сам  припустился  бегом,  и  на  длинном  склоне  пониже
большого дерева обнаружил вас. Вы с пиратами стояли над останками  бедного
Ника и что-то обсуждали. Могильной плиты вы не  увидели,  так  как  прошли
западнее.
     Но как задержать пиратов, чтобы доктор и Грей раньше подоспели к яме?
И тут мне пришло в голову изобразить привидение,  голосом  Флинта  позвать
Мак-Гроу, требуя рома, как это делал  наш  капитан  в  Саванне  много  лет
назад.
     К счастью для вас, Джим, моряки, даже самые отпетые, суеверный народ.
Не сомневаюсь, от первого же моего крика их бросило в  дрожь,  а  зубы  их
стучали, как испанские кастаньеты!
     Во всяком случае, уловка достигла цели. Пираты сразу сбавили ход, тем
временем подошли доктор и Грей, и мы засели  в  кустарнике  на  расстоянии
половины мушкетного выстрела от пустой ямы.
     До чего забавно было видеть  выражение  их  лиц,  особенно  Сильвера,
когда они заметили яму и, подбежав к ней, нашли...  одну  золотую  монету,
рукоятку от заступа и старые доски! Джордж Мерри задыхался от  ярости.  Не
уложи я его первым же выстрелом, он искромсал бы своим ножом  любого,  кто
попался бы ему под руку, будь то вы или сам Долговязый Джон. Доктор еще не
отдышался после быстрого перехода, поэтому он  промазал,  зато  пуля  Эйба
прикончила раненого пирата с повязкой на голове.
     Ну вот, Джим, остальное вы и сами знаете. А чего не знаете, так я вам
расскажу. Ведь, по чести говоря, я потом снова спас вас  и  ваших  друзей,
когда на обратном пути спровадил Окорока.
     Хотите верьте, хотите не верьте, Джим, но это  была,  пожалуй,  самая
важная услуга, какую я оказал вам и вашим  друзьям.  Честное  слово,  этот
коварный и сладкоречивый Сильвер задолго до прихода шхуны в Бристоль успел
бы всем вам заморочить голову и подстроить какую-нибудь каверзу. Даже если
бы я вас предупредил, что он замышляет новые козни, и вы заковали бы его в
кандалы, все равно Долговязый Джон сумел бы выкрутиться и провести вас.
     Было  только  два  способа  уберечь  вас  от  его   коварства:   либо
хладнокровно  убить  Джона,  на  что  никто  из  вас  не  пошел  бы,  либо
способствовать его побегу, что я и сделал и о чем никогда потом не жалел.
     Как это было? Сейчас расскажу. И кончу на том свою  повесть,  которую
вы обещали держать в тайне, пока я не  отчалю  в  те  края,  где  человеку
позарез нужен надежный кормчий.



                                    6

     Уже началось наше обратное плавание, а я не находил себе пок