Всего  задержано  6
человек, 1 лошадь, 36 кг. опия и 10 кг. семян опийного мака.
     Поражают, прежде всего,  большие  объемы  контрабандного опия,  который
изымали, задерживали пограничники, выполнявшие  служебный долг  мужественно,
профессионально. Это подтверждает нашу мысль, что государственная  монополия
на   производство   опия  на  протяжении   всей  истории   Советской  власти
осуществлялась формально. Чтобы заготовить тонны опия для поставки на черный
рынок  нужны время,  масса  сборщиков, специалистов  по  переработке  сырца,
надежные каналы сбыта.
     Система  контроля  и  учета за размером посевных площадей, урожайностью
опийных  плантаций, организацией  их  охраны  была  далеко  не  совершенной,
постоянно имела серьезные прорехи, что позволяло преступникам на всех этапах
Советской  власти  накапливать большое  количество  неучтенного  опия-сырца,
превращать его в товар и перебрасывать за рубеж методом вооруженных прорывов
через  госграницу.  Возникали  и  профессионализировались  преступные шайки,
состоявшие  из бежавших от  Советской  власти  зажиточных  слоев киргизской,
русской  "элиты",  бывших  участников  так  называемого  "белого  движения",
басмачества,  изгнанных бурным потоком гражданской войны за  пределы РСФСР и
превратившие  контрабанду  опием,  оружием в действенную форму  политической
борьбы  с Советами. Как  отмечает  в своих воспоминаниях  полковник  милиции
Абдылда  Исабаев: "Милиция  Киргизии всегда активно участвовала в  борьбе  с
наркобизнесом, хотя этот термин пришел в наш лексикон значительно позднее, а
в первые  20  лет  Советской  власти, включая  период полной коллективизации
сельского  хозяйства,   мы,  сотрудники  милиции,  рассматривали  заготовку,
скупку, перевоз,  сбыт опия-сырца как  спекуляцию,  как запрещенное  законом
средство наживы. Именно так этот вид преступлений рассматривался в Уголовном
кодексе РСФСР 1926 года, которым мы руководствовались. До 1929 года, т.е. до
начала  "сплошной  коллективизации"  сельского  хозяйства  охрану  легальных
плантаций опийного  мака  осуществляли ведомственные охранники  акционерного
общества АКОПСО.
     Мы,  работники  милиции,  обязаны  были  проверять,  насколько  надежно
организована охрана, выявлять незаконные посевы, искоренять их, обмениваться
оперативной информацией  с чекистами, пограничниками, с которыми  мы  делили
ответственность   за   организацию   оперативно-профилактической  работы  по
недопущению хищений  сырца,  разложению преступных шаек. Свои обязанности мы
старались выполнять добросовестно. В 1926 году, согласно официальным отчетам
АКОПСО, валовой сбор опия сырца в стране  составил 105852 килограмма, утечка
составила около  10 тонн. 8 мая 1926 г.  ВЦИК СССР  принял постановление "Об
усилении  борьбы с  контрабандой",  которое  ввело в  практику суровые  меры
наказания  вплоть  до расстрела, внесудебное рассмотрение контрабандных дел,
повысило   роль  ОГПУ,  милиции  в  обеспечении   сохранности  урожая,   его
транспортировку   на   приемные   пункты.   Суровая   карательная   политика
способствовала сокращению контрабандного  вывоза  опия из  Киргизии в начале
30-х  годов,  но  опий  стал  в значительно  больших размерах  поступать  на
внутренний рынок, поскольку пограничники усилили охрану границы с Китаем.
     В 1930 году половина опиеробческих хозяйств Киргизстана была объединена
в  колхозы,  в  связи  с  чем  на  милицию была  возложена  непосредственная
ответственность  не  только   за  сохранность  урожая,   но  и  за  качество
опия-сырца,  который с  конца 1928  года  стал  официально  поставляться  на
экспорт, так как страна к тому времени полностью обеспечила свою потребность
для медицинских целей.  "Помню,- пишет А.Исабаев, - как зимой 1929-го меня и
оперуполномоченного Б.  Ташланова направили  в Каракольскую контору  АКОСПО,
чтобы разобраться с  18 фальсификаторами, которые сдали на приемный пункт 99
кг 808 г поддельного опия по госцене 13 рублей 50 копеек за  килограмм. А на
черном  внутреннем  рынке цена  за килограмм  к тому  времени достигла  1500
рублей.  Приехали   мы,  допросили   каждого   подозреваемого   и  направили
подозрительный товар на исследование в лабораторию зональной сельхозстанции,
так  как  наши  милицейские  криминалисты  такую  экспертизу  еще  не  умели
проводить. Через 2 дня получили заключение,  что  в сданном  опии - обильные
примеси глины, вареного  урюка, желтка  куриных  яиц  и  растертой  коровьей
печени.  Я  объявил  задержанным  мошенникам,  что их  вину  может  сгладить
чистосердечное  признание, куда они  сбывали  чистый  опий.  Ведь  нам  было
известно,  какой  урожай  собрали  фальсификаторы  с  закрепленных  за  ними
плантаций. Так  удалось  узнать  о  действовавших  в  Дунгановке,  Кузнечной
крепости,  Кызыл-Аскере и некоторых других районах столицы Киргизии тянганах
(притонах),  о том, как из Ташкента,  Байрам-Али, Мары,  Алма-Аты  приезжали
оптовики-скупщики,   давно  спекулировавшие   опием,  который   в   прежние,
дореволюционные,  годы возили  в  Китай,  Афганистан.  Полученные  данные мы
сообщили в  ОГПУ, организовали засады в тянганах и в  одном  задержали  трех
узбеков из Ташкента. Потребляя  наркотики (чилим) и харчевничая, они ожидали
здесь встречи с двумя басмаческими курбаши из Афганистана, которым по заказу
похитили двух девочек из кишлака  Хатыб, что недалеко от Ташкента. В тянгане
намечался обмен афганского золота, оружия  на киргизский опий и живой товар.
Была  перестрелка,  меня  ранили  в  ногу, преступников  повязали,  заложниц
вернули родителям..."
     Большую роль в осуществлении уголовно-правовой борьбы  с  наркоманией и
наркобизнесом сыграло постановление ЦНК  и СНК СССР от 27 августа 1934  года
"О   запрещении  посевов  опийного  мака   и   индийской  конопли".   В  нем
подчеркивалось, что в СССР накоплено достаточно запасов опия для медицинских
целей,  существует  опасность  роста  хищений,  борьба  с  которыми  ведется
неудовлетворительно, и в стране  может принять широкий масштаб немедицинское
потребление  наркотиков.   Так  завуалировано,  скромно  официальные  власти
признали  факт наличия в стране наркомании, о чем  мы,  сотрудники  милиции,
давно с тревогой  писали в высокие инстанции. Я в те годы руководил Алайским
РОВД в Ошской  области.  Помню  как нас,  нескольких  руководящих работников
милиции  пригласили  во  Фрунзе  (ныне  Бишкек), на заключительное заседание
Главсуда  Киргизской ССР по  делу  группы  спекулянтов  опием,  содержателей
притонов. Тогда было модно устраивать такие "образцово-показательные"  суды,
которые  могли послужить определенным уроком для нас.  В марте 1936 года  во
Фрунзе  была  задержана  аптекарша Норенберг, ее  муж  Лян  Юн Фу  и  еще  5
соучастников, которые на протяжении многих лет вывозили из Киргизии опий для
спекуляции  в города Дальнего Востока,  Восточной  Сибири и Средней Азии.  В
месяц не  менее пяти  пудов  сырца. Кроме того, они  содержали во Фрунзе  10
притонов - опиекурилен, которыми пользовались более ста наркоманов. Здесь же
совершались  криминальные  сделки.  У  подсудимых  было  изъято  более тонны
переваренного  опия,  много  порошкового  опия,  морфий,  героин,  кокаин  в
таблетках, кумганы,  чилимы, медицинские  шприцы,  золото россыпью,  золотые
монеты  царской  чеканки, серебряные советские монеты и  деньги - 400  тысяч
рублей. Обвинительное заключение судья оглашал 4 часа...
     Мы,  сотрудники милиции,  убеждались как  широко  по  СССР  расползлись
щупальца наркодельцов из Киргизстана, как катастрофически растет у нас число
наркоманов. И намечали планы усиления борьбы с наркодельцами. Главсуд осудил
14 преступников по совокупности  статей  104 (глава  2)  и 107 УК РСФСР 1926
года  к длительным  срокам  лишения  свободы  и конфискации  имущества. Суд,
конечно, был закрытым, ведь все,  что касалось наркомании в  СССР, считалось
тайной за семью  печатями. К тому времени  в аппаратах  милиции были созданы
подразделения   ОБХСС   -  отделы   (отделения)   по   борьбе   с   хищением
социалистической собственности и спекуляцией. Мне было  поручено  возглавить
такой отдел  в Иссык-Кульской области.  Борьбу с  наркопреступлениями власти
возложили  на  ОБХСС,  поскольку   хищения  опия-сырца  рассматривались  как
спекуляция, посягательство на социалистическую  собственность. Хотя, на  мой
взгляд,  правильнее было  бы  поручить  это  важное дело  спецподразделению,
которое бы занималось только борьбой  с наркопреступностью,  как  это  было,
наконец, сделано только в середине 70-х годов, когда в  аппаратах уголовного
розыска были созданы ОБНы. Именно в угрозыске, а не в ОБХСС, так как  нельзя
одинаковыми   оперативными  методами  вести  разоблачение  преступных  групп
расхитителей-торгашей с  предприятий торговли,  общественного  питания,  или
материально-ответственных  лиц  с заводов,  фабрик,  строительных  объектов,
колхозов,  совхозов  и,  например,  скупщика  опия-сырца  или  заготовителей
гашиша,  который  изготавливался  из  дикорастущей  и  никем  не  охраняемой
конопли.  С огромной натяжкой мы предъявляли  таким  "анашистам" обвинение в
"спекуляции"    или    "посягательстве   на    государственную   монополию".
Несовершенство законодательной базы невольно толкало нас на ущемление прав и
свобод  советских  граждан,  зафиксированных   в  "Сталинской  Конституции",
принятой  Верховным Советом СССР  5 декабря  1936  года, по которой, кстати,
Киргизия  была  преобразована  из  автономной  в  Союзную   Социалистическую
Республику...
     Помню, как в январе  1937  года  в Пржевальске  нам  удалось  задержать
гражданина Бей Н.Д., приехавшего с Дальнего  Востока специально для  закупки
опия и анаши.  Он признался на допросах,  что наркотик перевозил по железной
дороге  в  стеклянных  банках,  сверху  заполненных  вареньем,  а  сбывал  в
наркопритоны, в  места  лишения свободы  Хабаровского края,  отправлял через
Амур в Китай, имея "своих людей" среди пограничников. Мы отследили тогда все
звенья преступной цепи от скупки до  реализации. Убедились, что, несмотря на
постановление ЦИК и СНК СССР от 27 декабря 1934, запретившее посевы опийного
мака и индийской конопли, их продолжали скрытно выращивать на индивидуальных
делянках, а с  колхозных  и совхозных полей продолжались  хищения  в крупных
размерах. У задержанного  гражданина Бея  Н.Д. мы изъяли  20 кг  опия, 3  кг
анаши и большую сумму денег...
     Массовым  нарушениям постановления  ЦИК  и СНК  от 27 октября 1934 года
способствовал  еще  и  такой  факт,  как  сравнительно небольшое  наказание,
незначительная мера ответственности за самовольные посевы опийного мака  или
индийской конопли.  Ведь во исполнение этого постановления  Уголовный кодекс
РСФСР   был  дополнен  пунктом  "а"  статьи   179,   определившим  уголовную
ответственность за самовольный посев этих культур в виде  лишения свободы на
срок  всего лишь  до двух лет или  исправительные  работы  до одного года  с
обязательной  конфискацией  посевов. Одновременно  подобные исправления были
внесены  в  УК  союзных республик, входивших  в  состав СССР.  Например,  УК
Туркменской ССР  за такие  же преступные деяния предусматривал более строгое
наказание: лишение свободы на срок до десяти лет с обязательной конфискацией
посевных площадей  наркосодержащих  культур. А  УК Узбекской СССР  был тогда
дополнен статьей  184, предусматривавшей наказание - до 1 года ИТР или штраф
до 1000  рублей.  По тем временам это была очень  большая сумма, и далеко не
каждый  землероб,  уличенный в самовольном посеве наркотика, мог ее уплатить
по  решению суда. Приходилось продавать жилье, скот, инвентарь, но все равно
тюрьмы, колонии наполняли "самовольщики",  кто решил за счет посева опия или
конопли на своем приусадебном участке поправить свое материальное положение,
поскольку в большинстве колхозов заработки в те годы были очень низкие...
     Работники милиции, - вспоминает А.Исабаев, -  вносили в Верховный Совет
предложение, чтобы и в УК РСФСР тоже была предусмотрена в целях профилактики
более  строгая  мера ответственности за самовольные посевы дурмана, торговлю
наркотиком  и  одновременно,  чтобы  наказание   было  дифференцированным  в
зависимости  от  семейного  положения   обвиняемого,  так  как   чаще  всего
попадались главы больших сельских семей, дети оставались без кормильца. Но к
нашим  предложениям  не  прислушивались,  наоборот,  кое-кого  заподозрили в
"паникерстве",  в стремлении  подорвать  доверие  в  "силу и  справедливость
советского закона - самого прогрессивного в мире". Меня арестовали в 1937-м,
обвинили  в  принадлежности к  "контрреволюционной социал-туранской партии",
продержали в  тюрьме  полгода.  Я написал  несколько  писем Сталину, наркому
Берии,  подробно  описал  свою  жизнь,  биографию,  работу  в милиции.  Меня
отпустили, обвинения сняли, вернули на работу в ОБХСС...
     ...В  трудные   годы   Великой  Отечественной  войны  (1941-1945   гг.)
потребность  в  наркотических,   болеутоляющих  лекарствах  резко  возросла,
миллионы раненых  на  фронте  с немецко-фашистскими  захватчиками  солдат  и
командиров Красной Армии остро  нуждались в  таких  медицинских  препаратах.
Возросли посевы опийного  мака и на колхозных, совхозных полях  Киргизии. На
нас, работников  милиции, была  возложена дополнительная  ответственность за
охрану  посевов,  сохранность  урожая.  Была введена система  круглосуточной
вооруженной охраны каждой опийной  плантации. Мы  сопровождали каждый обоз с
сырцом на фармзавод.  Каждого опиероба, выходившего с плантации, обыскивали.
Но все равно хищения продолжались, а опий превратился в своеобразный продукт
натурального обмена  на оружие,  золото, продукты питания, одежду. Я в конце
1941  года был  назначен начальником вновь созданного  Отдела  по  борьбе  с
бандитизмом (ОББ) НКВД  Киргизской СССР, главной обязанностью которого стало
выявление  и  обезвреживание банд дезертиров, уклонявшихся  от мобилизации в
Красную Армию и не желавших идти на войну. Бандиты грабили колхозные отары и
склады,  угоняли скот с личных  подворий и дальних пастбищ, перегоняли его в
Узбекистан, Казахстан, воровали  зерно,  похищали  заготовленный в  колхозах
опий и сбывали его в Туркмению, Таджикистан, Узбекистан, меняли на провиант,
лекарства и т.п. За годы войны ОББ  обезвредил 1470 бандформирований. Я  был
трижды  ранен. В  схватках с бандитами  погибли начальник Таш-Кумырского ГОМ
Зыкин, оперуполномоченный Кагановичского РОМ Оморов...
     Для усиления борьбы  с  распространением наркотиков в СССР после войны,
24  мая 1952  года,  по инициативе Главного управления милиции МГБ СССР было
созвано  во Фрунзе первое совещание начальников  ОБХСС республик Закавказья,
Средней  Азии  и Казахстана, где детально был обсужден вопрос "  О состоянии
борьбы с расхитителями и спекулянтами  опия и других  наркотических средств,
об  укреплении взаимодействия  органов  милиции  союзных  республик  в  этой
борьбе".  Опийный мак тогда  выращивали в 98 совхозах и колхозах республики,
16 % мирового производства  опия-сырца  было  сосредоточено у нас, хозяйства
получали гарантированные доходы. Опий - трудоемкая  культура,  все процессы:
надрез маковых  головок,  сбор застывшего латекса -  производились  вручную.
Масса людей  была занята  на плантациях, колхозы  в разгар  сезона вынуждены
были привлекать  со стороны  сборщиков  опия. Естественно, проверить каждого
было трудно.  Преступный элемент пользовался нашей  слабой осведомленностью,
устраивался  на сезонную работу, утаивал от сдачи  часть ежедневного  сбора,
занимался хищениями.
     ...Помню,  как  всех потрясло выступление  на  том,  майском  совещании
подполковника  милиции Дурдыева из Ашхабада,  который обратился со страстным
призывом  всемерно  усилить борьбу  с  хищениями  опия, т.к. в  Туркменистан
спекулянты  привозят   его   из  Киргизии   так  много,   что  резко   упала
производительность  труда,  в колхозах одурманенные наркотиком люди неделями
не выходят на полевые работы, наркологические  диспансеры переполнены. Такие
же  претензии   предъявили  нам   коллеги   из  Узбекистана,   Азербайджана,
потребовавшие от  работников киргизской  милиции  надежно  перекрыть  каналы
переброски  опия, анаши из Киргизии, которая оставалась единственным в  СССР
районом  планового  производства опия-сырца для  медицинских целей.  Однако,
выступивший   на   совещании   представитель  центра   -  инструктор  отдела
административных органов ЦК ВКП  (б) - призвал  "не драматизировать события,
т.к.  проблемы  наркомании в  СССР  нет  и  быть  не  может,  это -  признак
буржуазного образа жизни, живучий пережиток  капитализма". А если  советский
человек отравляет  себя наркотиком - это его личное дело, у государства есть
масса  других проблем,  классовый  враг в  лице  США  угрожает СССР  атомной
бомбой, и мы должны  сосредоточить  внимание, потратить максимум средств  на
создание  советского  ядерного  оружия, а  не на  лечение наркоманов  - этих
"буржуазных  перерожденцев".  С хищением,  спекуляцией опием надо  усиливать
борьбу, но  рассматривать это  надо как  служебную, чисто милицейскую, а  не
социальную   проблему.   Такова   была   партийная  установка,   и   мы   ею
руководствовались, хотя прекрасно понимали,  что наркомания в стране  растет
катастрофическими темпами, что она стимулирует такие виды преступлений,  как
кражи,  грабежи,  разбои,  хищения,  что  все больше  молодежи втягивается в
систематическое потребление наркотика, и,  чтобы раздобыть средства для  его
приобретения, совершают тяжкие преступления...
     Участники  совещания решили создать  единую систему учета наркодельцов,
усилить    обмен    оперативной    информацией,    единообразить   уголовное
законодательство  союзных республик  СССР, внедрять в  практику новые методы
профилактики преступлений.  И проводить подобные деловые  совещания не  реже
одного раза в 3 года в столице одной из союзных республик.
     Расширение взаимных контактов  в  оперработе органов милиции  республик
Средней Азии оказало положительное влияние на усиление борьбы с наркотизмом:
удалось ликвидировать  несколько  крупных преступных  шаек,  орудовавших  на
протяжении  длительного  времени  на  территории  Киргизстана,  Узбекистана,
Туркмении  и Таджикистана. Например, нам  пришлось  упорно  потрудиться  над
разоблачением  шайки  опийщиков,   руководимой   уроженкой   города  Токмака
Чернышовой.  Всего к  ответственности было привлечено 22 наркоторговца. За 2
года (1950 - 1952) они  похитили со складов "Лекраспрома",  приемных пунктов
колхозов  и  совхозов Иссык-Кульской  области  200  кг  опия-сырца,  который
переправили  в  Ташкент,  Мары,  Ашхабад, Фрунзе, Байрам-Али.  Разоблаченные
совместными   усилиями  сотрудников  милиции  четырех   союзных   республик,
преступники  предстали перед  Верховным судом  Киргизской  ССР. В показаниях
обвиняемых прозвучала сенсационная новость, что переправленный из Киргизии в
Туркмению опий частично реализовывался в Иран. Но эту информацию  замяли, не
стали  перепроверять, т.к.  достаточно  было  собрано  других  веских  улик,
уличавших обвиняемых в совершении тяжких наркопреступлений...
     ...В конце 1959 года,  прослужив в милиции 39 лет, я  ушел  на пенсию и
через  год возглавил Совет ветеранов  МВД  Киргизской ССР.  Мы  распределили
членов Совета по службам, откуда они ушли в отставку, чтобы могли конкретно,
со знанием дела  передавать свой  опыт молодым сотрудникам, разъяснять новые
законы,  нормативные акты. Я  трудился  в  ветеранской ячейке  СБН  ОУР МВД,
регулярно   участвовал  в   оперативных  совещаниях,  помогал  разрабатывать
операции  по  раскрытию  наркопреступлений,  задержанию  наркодельцов.  Меня
приглашали на Всесоюзные и региональные семинары по вопросам усиления борьбы
с  наркотизмом.  Выезжали мы  по обмену опытом ветеранской работы  в Москву,
Алма-Ату, Ташкент и везд