о  в  сторону,  несколько
минут плыла в кромешной тьме, освещая себе путь фарами, свернула еще раз и
очутилась у ярко освещенных ворот.
   Сосед Арта справа молча и ловко ощупал его, вытащил из кармана  пиджака
пистолет и снова застыл а неподвижности, словно у него кончился завод.
   Дверцы машины распахнулись.  Сильный  луч  электрического  фонарика  на
мгновение  ослепил  Арта  и  потух.  Видно  было,  что  машина   стоит   у
металлического массивного шлагбаума. Вот  машина  тронулась,  остановилась
еще перед одним шлагбаумом, нырнула в длинный туннель из сосен,  подъехала
к приземистому белому зданию  и  затормозила.  Открылись  двери,  брызнул;
яркий свет, и чей-то голос спросил:
   - Привезли?
   - Да, - ответил человек, сидевший рядом с водителем.
   - Обыскали?
   - Чист.
   - Давайте его быстрее. Босс ждет.



4

   Джо Коломбо, глава гангстерской семьи Скарборо, строго говоря, не являл
собой  фигуру  необыкновенную.  Он  не  был  ни  отчаянным  храбрецом,  ни
хитроумным стратегом, ни безжалостным палачом. В равной степени он не  был
ни трусом,  ни  глупцом,  ни  добряком.  Он  был  обыкновенным  человеком,
изучившим лишь в совершенстве правила игры, царившие в том мире, в котором
он жил. Он никогда не нарушал этих правил, всегда следовал им и постепенно
сделался их символом, хранителем  традиций,  олицетворением  того  порядка
вещей, который создал его и который он укреплял.
   Он никогда не  суетился,  сохранял  спокойствие,  работал  тщательно  и
никогда не  оставлял  недоделанных  начинаний,  ибо  прекрасно  знал,  что
неоконченное  дело  имеет  иногда  тенденцию  превратиться  в  неожиданную
автоматную очередь.
   Были в семье люди более сильные,  чем  он,  более  храбрые.  Стрелявшие
лучше. Умевшие лучше, чем он, организовать нападение на конвой или  убрать
провинившегося толкача. Да, на отдельных  дистанциях  он  мог  и  уступать
другим, но в сумме многоборья он был недосягаем и  потому  уже  много  лет
возглавлял семью.
   Теперь ему предстояло серьезное испытание. Может быть, самое  серьезное
из  тех,  с  которыми  приходится  сталкиваться  главе  семьи.  Предстояло
определить,  кто  из  тех  нескольких  человек,  которые  составляли   его
ближайшее  окружение,  стал  предателем.  Он  знал,   что   поручить   это
расследование кому-нибудь еще нельзя, потому что он  и  только  он  должен
собственноручно выполоть сорную траву, пока она не заглушила  всего  поля,
возделываемого им уже больше четверти века. Да и кому поручить, если он не
знает, кто продал его семью, и сам расследователь может оказаться как  раз
тем, кого они ищут. Разве что сыну... Нет, он должен найти его сам.
   Вот почему он сидел сейчас перед темноволосым молодым  человеком,  хотя
было уже около полуночи, а он обычно уже давно спал  в  это  время.  Когда
тебе за шестьдесят, цепляешься за режим.
   Джо Коломбо не торопился начать беседу с человеком  из  Уотерфолла.  Он
молча рассматривал его. Что-нибудь  около  тридцати.  Лицо  было  бы  даже
приятным,  если  бы  не  угрюмость.  Характер   скорее   всего   нелегкий.
По-видимому,  упрям  и  самолюбив,  вспыльчив.  В   последнем   можно   не
сомневаться. Вряд ли кто-нибудь из членов  семьи  решит  дезертировать  по
трезвому размышлению: он будет обречен на месть своей семьи  и  постоянное
подозрение новой семьи. Предателя могут ценить,  но  доверять  -  никогда.
Предавший раз может предать и во второй. Предатель только тогда перестанет
быть предателем, когда занимает место того, кого он предал. Как  раз  это,
очевидно, не прочь бы сделать и та змея,  что  где-то  ползала  сейчас  по
Пайнхиллзу. Сначала хочет ослабить его, Коломбо. Одно нападение на конвой,
другое. Один провал, второй, третий, десятый. Случайность раз, случайность
два, а потом пойдут разговоры. Стар стал, уже не тот.  Ни  одной  операции
спланировать не может. А мы? Стоит ли издыхать под пулями  только  оттого,
что старик цепляется за власть? Не пора ли? И тогда тот, кто  ждал  своего
часа, подаст знак. Или сам прошьет его автоматной  очередью.  И  улыбнется
снисходительно. Каждому свое. Теперь его очередь.
   Коломбо вздохнул, помассировал себе сердце, включил магнитофон и сказал
человеку, стоявшему перед ним:
   - Садись. Как тебя зовут?
   - Арт Фрисби.
   - Член семьи Кальвино?
   - Да.
   - Место в семье?
   - Лейтенант.
   - Кто тебя рекомендовал?
   - Толстый Папочка.
   - Откуда ты его знаешь?
   - Я пришел к нему одиннадцать лет тому назад и сумел убедить  его,  что
смогу быть ему полезен.
   - Чем ты убедил его?
   - Тем, что в девятнадцать лет я бросил белое снадобье. Сам.
   - Что помогло тебе бросить?
   - Девушка, которую я любил и которая любила меня, тоже была на  героине
и покончила с собой. Она повесилась.
   - И ты...
   - Я ушел из Скарборо, набрел на какую-то ферму, валялся  три  недели  в
запертом сарае. Отошел. В девятнадцать лет это иногда бывает.
   - Отец, мать?
   - Отец упал с лестницы и разбился  насмерть.  Лет  двадцать,  наверное,
назад, а может быть, и больше. Мать умерла чуть позже.
   - Значит, ты одиннадцать лет был под началом Толстого Папочки?
   - Да.
   - Ты был к нему близок?
   - Не знаю, - пожал плечами Арт,  -  мне  трудно  судить.  Наверное,  он
доверял мне. Мне давали ответственные  задания.  Я,  например,  командовал
последним налетом на ваш конвой.
   Джо Коломбо внимательно посмотрел на Арта.  "Если  парень  не  врет,  -
подумал он, - он может оказаться ценней, чем я подумал сначала. У  Папочки
в его жирных маленьких ручках все нити".
   - Хорошо, -  кивнул  Джо  Коломбо,  -  расскажи  мне  теперь  со  всеми
подробностями о том, что случилось  такого,  что  заставило  тебя  смотать
удочки из Уотерфолла. Ты ведь как будто не из тех, кто перебегает с  места
на место.
   Арт начал рассказывать о ссоре в баре. Говорил он скучным,  равнодушным
тоном, и Коломбо отметил про себя, что именно такие взрываются  неожиданно
и непредсказуемо.
   - Ты хорошо запомнил момент, когда выстрелил в этого Кармайкла?
   - Да, - кивнул Арт. - Безусловно. Я головы не терял. Этого со  мной  не
бывает. Я даже знал в ту секунду, что это конец  всему.  Но  у  меня  были
такое бешенство, я был готов на все...
   - Гм, - усмехнулся Коломбо,  -  нельзя  сказать,  чтобы  ты  был  очень
логичен. С одной стороны, ты осознавал, что делаешь, с другой - был  готов
на все. Или ты  действительно  считаешь,  что  приставания  пьяного  стоят
погубленной карьеры и риска для жизни?
   "Первое впечатление, что он не врет,  -  подумал  Коломбо.  -  Для  лжи
выбирают что-нибудь пологичнее. Впрочем, подождем пока с выводами".
   Арт молча пожал плечами.
   - Наверное, вы правы. Мне просто кажется,  что  я  сознавал  все...  До
этого я никогда не ссорился с Кармайклом. Ничего общего у нас не было.
   - А ты знал, что эта девушка - Конни - его родственница?
   - Понятия, не имел.
   - Хорошо. Расскажи  мне  теперь,  как  ты  добрался  из  Уотерфолла  до
Скарборо и что случилось в "Башне"?
   Арт рассказывал, а Коломбо думал о том, что  уже  начало  второго,  что
давно уже пора спать, что завтра нужно  кое-что  проверить  и  лишь  потом
переходить к тому, ради чего он сидит в этой комнате перед  этим  угрюмым,
вспыльчивым типом, который командовал налетом, во время которого он и  его
семья потеряла миллион двести тысяч НД плюс двадцать семь человек  охраны.
И хотя мысль о потерях была досадной, он не испытывал личной  ненависти  к
этому Арту  Фрисби.  Его  делом,  делом  Джо  Коломбо,  было  благополучно
доставить из Пейтона  месячную  прибыль  его  торговцев  белым  снадобьем,
ростовщиков и  букмекеров  подпольных  тотализаторов.  Таков  у  него  был
приказ. И он его выполнил. Выполнил, надо сказать, здорово. И все  же  они
никогда не смогли бы напасть на его конвой, если  бы  не  шпион  здесь,  в
Пайнхиллзе. Вот если бы удалось вытащить из этого  парня  хотя  бы  кончик
ниточки, хоть какой-нибудь обрывок, он бы уж сумел распутать весь  клубок.
Но нет. Сначала нужно как следует проверить этого Фрисби.  Кто  знает,  не
подсадная ли он утка. Кальвино и особенно  Папочка  могут  обвести  вокруг
пальца кого угодно. Пока им удается даже обводить его, Джо Коломбо.  Пока.
Только пока.
   - На сегодня хватит, - кивнул он. - Тебя, кстати, накормили?
   Арт отрицательно покачал головой.
   - Сейчас поешь. - Он вызвал по телефону  сына  и,  когда  тот  вошел  в
комнату, сказал: - Во-первых, покорми человека. Стыдно, что семья  Коломбо
оказалась на этот раз не слишком гостеприимной. Проверь лично  в  "Башне",
кто искал этого джентльмена и почему портье указал  на  его  номер.  Найди
шофера такси - старенькое "шеви" - который вез этого джентльмена в ночь на
шестнадцатое из Уотерфолла в Скарборо.  Узнай,  как  и  где  похоронили  в
Уотерфолле некоего Кармайкла и видел ли кто-нибудь своими  глазами  его  в
гробу... Ты все понял?
   - Да, отец, - кивнул профессорского вида худощавый человек  в  очках  с
толстой оправой. - Тебе пора спать.
   - Я тоже так думаю, - тяжело вздохнул  Джо  Коломбо  и  поднялся  из-за
стола.


   - Ну, Арт Фрисби,  -  сказал  Джо  Коломбо  при  следующей  встрече,  -
продолжим наши беседы. Все, что ты пока мне  рассказал,  более  или  менее
соответствует действительности. Меня, признаться, несколько удивляет,  как
это ты все-таки вспылил в баре... Ну допустим. Бывает. Вот что, сынок,  ты
теперь скажи  мне,  слышал  ли  ты  когда-нибудь  там,  в  Грин-Палисейде,
разговоры о Скарборо, о Пайнхиллзе. Я имею в виду нашу организацию.
   - Конечно, дон Коломбо. Половину времени только о вас  там  и  говорят.
Все-таки вы - главные конкуренты. Завидуют вам. У вас  семья  и  богаче  и
больше.
   - Это понятно, -  еще  раз  вздохнул  Джо  Коломбо.  Его  меньше  всего
интересовали комплименты. - Я имею в виду  разговоры,  которые  показывали
бы, что они хорошо осведомлены о наших делах.
   - Трудно сказать... Когда мы с Папочкой обсуждали детали засады  против
вашего конвоя, я, помню, спросил его, надежны ли  сведения.  Папочка  весь
засиял. Вам бы надо его видеть,  когда  он  сияет.  Прямо  лоснится  весь.
"Надежны, - фыркает, - это не то слово. Надежнее надежного".
   - И все?
   - А что вы хотите, чтобы я  спросил  у  него,  кто  именно  тут  у  вас
работает на нас? О таких вещах не спрашивают...  Может  быть,  если  бы  я
знал, что окажусь у вас, разве что тогда.
   - Это ты верно говоришь, Арт Фрисби. Но все-таки напряги  свою  память,
может быть, какое-нибудь имя, намек, обрывок фразы, что-нибудь...
   - Я ж вам сказал, дон Коломбо, я все-таки был только лейтенантом...
   - Ты знаком одиннадцать лет с Папочкой, а это кое-что да значит. Ты  не
рядовой лейтенант. Ты же говоришь, что тебе намекнули о месте советника...
   - Да, дон Коломбо. Я бы рад вам помочь. Я ведь понимаю,  что  от  этого
зависит, может быть, моя жизнь, но я ничего не знаю. Я рассказал вам  все.
Если я вам больше не нужен...
   - Не пузырись. Посиди спокойно, закрой  глаза,  покури  не  торопясь  и
вспоминай, вспоминай. Может быть, ты вспомнишь какие-нибудь слова, которые
ты слышал от Папочки или Кальвино, которые ты  просто  не  понял,  которые
казались тебе бессмысленными. Или неважными. Или просто болтовней, знаешь,
такой бабьей болтовней, которую иногда ведут серьезные мужчины...
   -  Постойте,  дон  Коломбо,  постойте.  Вот  вы   сказали   "бабьей"...
Погодите... Ага, вспомнил. Как-то, совсем недавно. Папочка позвал  меня  к
себе.  Когда  я  входил,  он  разговаривал  с  доном  Кальвино.  Босс  его
спрашивает: "А не слишком часто он бывает у этой бабы?" А Папочка смеется:
"Он у нас человек не пылкий. Два раза в месяц как по расписанию". И я  еще
подумал, про кого они это, но тут же, конечно, выбросил из головы.
   - Так, так, Арт Фрисби. Я вижу, с тобой можно разговаривать. Я было уже
начал думать, что ты можешь только стрелять по конвоям  и  делать  во  лбу
маленькие дырочки. Хорошо, Арт, иди пообедай, Марвин тебя проводит, а  мне
нужно подумать.
   Джо Коломбо включил магнитофон и пересел со стула  в  глубокое  кожаное
кресло. Усталости не было и в помине. Так, так, так.  Допустим,  речь  шла
именно об их шпионе. Допустим, хотя, конечно, они  могли  говорить  о  ком
угодно. Почему Кальвино могло интересовать, не слишком ли часто икс бывает
у какой-то женщины? Допустим, потому, что эта  женщина  тоже  их  агент  и
каждая лишняя встреча может представлять  ненужную  опасность.  Она  может
быть связной. Хорошо, но не слишком вразумительно и убедительно.
   Ладно. Весь мой штаб живет со своими семьями здесь, в Пайнхиллзе.  Если
шпион кто-нибудь из них, речь идет о его поездках в Скарборо. Два  раза  в
месяц. Мало ли по каким делам туда ездят мои люди. Но он, конечно, к  этой
женщине ездил или ездит один, а это уже бывает не каждый день. Итак,  надо
проверить по журналу главных ворот, кто и сколько раз  из  штаба  ездил  в
город один. Прекрасная идея,  если  речь  шла  о  шпионе.  Одно  маленькое
"если". Но пока не было других нитей, приходилось держаться даже и за этот
кончик. Если семья в опасности, надо сделать  все.  Все,  что  возможно  и
невозможно.



5

   - Сюда, - сказал молчаливый провожатый и указал Клиффорду  Марквуду  на
дверь без, таблички. - Идите, босс ждет вас.
   Марквуд толкнул дверь и очутился в скромном кабинете. За  столом  сидел
седовласый Человек лет шестидесяти с небольшим с темными живыми глазами.
   - Садитесь, доктор Марквуд, - кивнул хозяин кабинета на  кресло  у  его
стола. - Позвольте представиться: меня зовут  Джо  Коломбо.  Вам  это  имя
что-нибудь говорит?
   - Я, конечно, слышал это имя, - осторожно ответил Марквуд, - но... - Он
замялся и пожал плечами.
   Коломбо быстро взглянул на него, будто уколол взглядом, и спросил:
   - Вы догадываетесь о характере нашей организации?  Вы  ведь  здесь  уже
больше месяца.
   - Нет, - Марквуд  хотел,  чтобы  его  "нет"  прозвучало  естественно  и
убедительно. Он одновременно пожал плечами, покачал головой и изобразил на
лице недоумение.
   - Э, доктор, я начинаю в вас разочаровываться, - усмехнулся Коломбо.  -
Я предполагал, что человек с вашим образованием поймет, что  самое  лучшее
для него - это откровенность. Своим  "нет"  вы  меня  просто  оскорбляете,
доктор Марквуд. Судите сами. Вам платят раза в два с половиной больше, чем
обычно. При этом вы даже не имеете  отношения  к  тому,  чем,  собственно,
занимается машина. Те немногие, с кем вам приходится иметь дело,  избегают
каких-либо разговоров о  характере  работы  фирмы.  Плюс  вся  прискорбная
история с доктором Карутти, которая  вас  настолько  взволновала,  что  вы
предприняли целое расследование.  И  после  всего  этого  вы  хотите  меня
убедить, что вы не догадываетесь о том, кто мы?
   -  Видите  ли,  мистер  Коломбо,  все,  что  вы   говорите,   прекрасно
укладывается  в  рамки   фирмы,   которая   выполняет   сугубо   секретные
исследования для правительства. Так, во всяком случае, мне говорил  мистер
Мэрфи, когда предлагал работу.
   - И вы ему поверили? Я еще раз предлагаю говорить со мной откровенно.
   Марквуд взглянул на седовласого человека за письменным столом. "Что  он
хочет  от  меня?  Что  скрывается  за  этими  настойчивыми   призывами   к
откровенности? Он мне не верит. Он видит меня насквозь. Действительно, это
идиотское отрицание  умного  человека  может  только  раздражать.  А  этот
Коломбо, по-видимому, человек далеко не глупый. Хорошо, допустим я буду  с
ним откровенен, что тогда? Не будет ли это означать, что в один прекрасный
день я последую за Карутти? Может быть, на другом шоссе, но  ведущем  туда
же, на тот свет. Но если он подозревает, что  я  догадываюсь,  большая  ли
здесь разница? Не шоссе, так пуля, не пуля, так нож  -  господи,  мало  ли
способов у мистера Коломбо перестать во мне сомневаться..."
   - Хорошо,  мистер  Коломбо,  -  вздохнул  Марквуд,  -  я  буду  с  вами
откровенен. Это действительно упрощает игру. А то вы знаете, что я вру.  Я
знаю, что вы знаете, что я вру. Вы знаете, что вы знаете, и так далее...
   - Это уже лучше, - улыбнулся Коломбо. - Так  что  вы  знаете  и  о  чем
догадываетесь?
   - Видите ли, мистер Коломбо, все началось с письма, которое  я  получил
от Карутти...
   - Я знаю, - кивнул Коломбо, - я читал его.
   - Значит, ко мне действительно приходили домой? Я так до конца и не был
уверен. Мне казалось, что в комнате кто-то курил...
   - Вы не ошиблись. Я должен был  знать,  что  он  написал  вам.  Наивный
чудак. Он тоже не хотел быть со мной откровенным. Впрочем,  в  отличие  от
вас он действительно ничего не понимал почти до самого конца. Он все время
возился с машиной, все время что-то изменял и усовершенствовал. Я  до  сих
пор не понимал как, но он все-таки догадался. И бросился к нам,  а  не  ко
мне, хотя моя покойная жена  его  тетя.  Но  вы  казались  ему  ближе.  Вы
дружили?
   -  Нет,  просто  учились  вместе,  некоторое  время  работали  в  одной
лаборатории.
   - Родство интеллектов?
   - Карутти был намного талантливее меня. И отрешеннее.
   - Последнее верно. За два года, что он провел у  нас,  он  ни  разу  не
подумал о том, что в коттедже у него могут быть микрофоны. Вы же в  первый
вечер постарались заткнуть чем-то микрофон в спальне. Чего вы боялись?  Вы
что, разговариваете во сне?
   "Куда он клонит, - напряженно думал Марквуд.  -  Чего  он  петляет  все
кругом да около? Неужели он знает о машине? Но это же невозможно. Но тогда
что все это значит?"
   - Обычно нет, мистер Коломбо, - сказал Марквуд, - но  согласитесь,  что
спать с микрофоном под боком не очень приятно. Даже оскорбительно...
   - Может быть, хотя нормального человека этическая сторона  электронного
контроля уже давно не волнует. Он живет в окружении  потайных  и  открытых
микрофонов, он то и дело сует свою ладонь  в  определитель  личности.  Его
просматривают,   досматривают,   осматривают,    слушают,    прослушивают,
подслушивают. А  вас  оскорбляет  микрофон  за  подушкой.  Но  мы  с  вами
отвлеклись. Что же, по-вашему, мы делаем?
   - Мне казалось, что ваша фирма...
   - Смелее, доктор!
   - Гмм... близка к мафии...
   "Так, пожалуй, будет правильно, - подумал он. -  Я  догадываюсь,  но  я
ничего конкретного не знаю. Да и не могу знать".
   - А вы знаете, что такое мафия?
   - Ну, в общих чертах...
   - Это не так просто. Удивительно, как легко  люди  пользуются  словами,
значение которых они не знают. Мафия, мафия,  только  и  слышишь  со  всех
сторон о мафии, и хотя бы  кто-нибудь  задался  вопросом:  а  что  же  это
все-таки такое?
   Так что же  это  все-таки  такое?  Когда-то  в  Сицилии  слово  "мафия"
означало "убежище". Затем им стали называть тайную организацию, которая на
протяжении веков защищала народ от самых разнообразных угнетателей.  А  их
хватало всегда, и своих и чужих. И если сицилийский крестьянин когда-то  и
думал, что полиция может защитить его от несправедливости  власть  имущих,
он быстро понял на своей шкуре, кому служат полиция  и  суд.  И  вот  люди
научились искать справедливости и защиты  только  у  "мафиозо".  Они  были
ближе им, они были одними из них.  Выдать  кого-нибудь  полиции  считалось
самым страшным позором, который может пасть на  семью.  Закон  "омерты"  -
молчания - стал править страной. Мать  никогда  не  называла  полиции  имя
убийцы ее сына, даже если знала его. Жена - убийц мужа. Брат - брата.
   Постепенно, однако, мафия стала, в свою очередь, служить  богатым.  Так
уж устроен мир, что раньше или позже богатые используют в своих целях все,
что могут. Итак, доктор, мафия  быстро  стала  самостоятельной  силой.  И,
разумеется, не только в Сицилии. Она не служила ни бедным, ни богатым. Она
служила сама себе, обогащая своих мафиозо. Когда можно было наживаться  на
бедняках, мафия наживалась и на них.
   Подпольные тотализаторы, проституция, игорный бизнес и, самое  главное,
торговля  наркотиками  -  в