- Что на Кальвино работал Руфус Гровер.
   - Вы такого высокого мнения о нем? - саркастически спросил  Марквуд.  -
Вы его хорошо знаете?
   - Нет, я слишком низкого мнения о Валенти.
   - Э, Арт, то было одиннадцать лет назад. И потом,  он  поступил  ужасно
только потому, что это коснулось вас.  А  ваш  Папочка  разве  пользовался
другой техникой? А вы сами?  Вы  же  рассказывали  мне,  как  обеспечивали
Папочке своевременный возврат ссуд. Сколько он брал? Двадцать процентов  в
неделю?
   - Двадцать пять.
   - Вот видите. И все жертвы этого вашего  жирного  паука  платили  такой
чудовищный процент с веселой улыбкой? Или  кое  из  кого  вам  приходилось
выбивать деньги силой?
   Арт молча курил, откинувшись на стуле. Что от него хочет этот  странный
болтливый человек, так не похожий на  всех  тех,  с  кем  ему  приходилось
когда-либо встречаться? Ведь ему как будто ничего от  него  не  надо.  Он,
Арт, уже сыгранная пешка. Это верно.  Сбитая,  съеденная  пешка,  небрежно
брошенная на стол рядом с  доской.  На  доске  остались  фигуры.  Крупные,
солидные фигуры, вроде Валенти. Не чета какой-то паршивой пешке...
   -  Вы  мне  так  и  не  ответили,  Арт.  Вам  приходилось  выбивать  из
кого-нибудь деньги силой?
   - А как же, - пожал плечами Арт, - если бы не страх, люди не  стали  бы
платить ростовщику такие  проценты.  Тут  ведь  расписок  нет,  в  суд  не
обратишься. Главное - страх. Должник должен знать, что, если не  отдаст  в
срок, ему будет плохо, очень плохо.
   - И насколько  же  плохо?  -  Арт  раздражал  Марквуда  и  одновременно
возбуждал в  нем  какое-то  едкое  любопытство.  Умом  он  понимал  и  его
жестокость, и безразличие к чужим страданиям. Он не только понимал,  но  и
объяснил бы эти качества куда красноречивее и элегантнее, чем сам Арт.  Но
то умом. В сердце  же  у  него  до  сих  пор  оставался  какой-то  детский
участочек, который не потерял способности удивляться и мерить все на  свой
аршин,  не  подвластный  логике  головы.  И  этому  детскому  участку  все
казалось, что если поговорить с человеком как следует, ну искренне, тепло,
не спеша, ну как человек с человеком, ну как когда-то разговаривали  люди,
то и такой, как Арт, вдруг прозреет, увидит, что причинял боль и страдания
ближним, - и раскается.
   -  Насколько  же  плохо  бывает  людям,  которые  не  хотят  возвращать
акуле-ростовщику ссуды? - повторил Марквуд свой вопрос.
   "Что за странные вопросы, - думал Арт Фрисби. - Что он хочет от  меня?"
Он сам не заметил, как начал говорить. Может быть, потому, что  голос  был
не его, а кого-то другого, потому что вдруг снова распахнулась та дверь, и
из бездонного, плотного и сырого мрака пахнуло холодной  пустотой,  ничем,
отчаянием. Он говорил как человек в трансе, как загипнотизированный. Слова
выползали из него сами по себе, потому что мозг  был  парализован  ужасом,
таившимся за бездонной, бесконечной дверью.
   - Я работал тогда у Папочки уже года  полтора,  наверное.  Он  дал  мне
адрес одного типа, который на  две  недели  задерживал  возврат  ссуды.  Я
быстро нашел нужный дом. Огромный, в полквартала шестиэтажный старый  дом,
набитый людьми и крысами.
   Когда-то в подъездах работали лифты. Но они давно стали.
   Когда я подходил к дому, попадавшиеся мне навстречу либо подобострастно
кланялись, либо старались отойти в сторону. Меня  многие  знали,  а  стало
быть, и боялись, потому что я был человек Папочки. Папочка же был господом
богом. Всесильным, непонятным и грозным. От него  исходила  благодать.  Он
был единственным человеком, который мог дать деньги и белое снадобье, а  о
чем еще может мечтать человек в джунглях? Он мог и пристроить  человека  к
хорошему делу. Реже - на работу, чаще - в  одну  из  многочисленных  банд,
которые орудовали в самих джунглях; нападали на машины на дорогах  и  даже
атаковали по ночам ОП.
   Я поднимался по лестнице, и даже кошки замирали при виде  меня,  и  мне
нравилось, что я внушаю страх - самое, пожалуй, распространенное чувство в
джунглях.
   Звонок  не  работал.  Я  постучал  в  дверь.  Наверное,  стук  мой  был
хозяйским, смелым, потому что дверь сразу открылась, и я даже  не  вскинул
руки вверх традиционным приветствием гостя. Да я и не был гостем.
   Хозяин подобострастно кланялся мне, глядя заискивающе в лицо, и  что-то
говорил, говорил и говорил. Должно быть,  он  считал,  что  поток  слов  -
единственная преграда между ним и мною. В углу  стояла  женщина,  в  ужасе
глядела на меня и держала за руку мальчугана лет пяти. Но  я  их  вспомнил
лишь позднее, когда вышел из квартиры. Тогда я  не  видел  их.  Точнее,  я
видел их глазами, но они не проявлялись в моем сознании.  Я  видел  только
человека. Скорее, правую его руку. Вернее, пустой рукав. Такой  же,  какой
был у моего отца. У моего отца,  который  приходил  по  вечерам  пьяным  и
рассказывал мне, как он устроится на работу водителем грузовика, и вывезет
нас из джунглей, и поселит в  маленьком  уютном  ОП,  в  маленьком  уютном
домике. И вокруг будет настоящая зеленая травка, которую можно пощупать  и
на которой можно сидеть.
   Человек все говорил и говорил. А слова  были  жалкими  и  пустыми,  как
шелуха, как слова моего отца. И как когда-то, у меня на мгновение  сжалось
сердце. От стыда ли, жалости - не знаю. Я подошел к  однорукому  и  ударил
его по лицу. Не очень сильно. Всего несколько раз.  Я  был  очень  зол  на
однорукого, потому что он был слаб и жалок. Я бил своего отца, потому  что
презирал его и ненавидел за слабость. Но это ведь не  был  мой  отец.  Мой
отец упал с лестницы, а этот выбросился той же ночью из окна. Так что  мне
все только казалось. Общего у них не было ничего. Разве только то,  что  у
обоих не было руки, был сын, и оба покончили с собой. Или случайно  упали,
потому что хотели упасть.
   Папочка пожурил меня, но беззлобно. Тут, сказал он, подход нужно иметь.
Что он перекинулся - это дело его. Но должок-то плакал, дитя природы.  Так
он называл меня тогда - дитя природы.
   Арт  замолчал.  Проклятая  дверь  все  не   закрывалась.   Раньше   она
захлопывалась быстрее, и мир потихоньку возвращался  в  наезженную  колею,
которая так привычна, что ее и не замечаешь. А  сейчас  все  вдруг  теряет
смысл, все ставится под сомнение, словно ко всему прикреплен знак вопроса:
на что надеяться ему, когда  ничего  не  хочется,  ничего  не  нужно,  все
призрачно и нереально, а реален лишь промозглый  холод  из  черной  двери?
Боже, дай силы хоть ненавидеть. Ведь остаются еще в  мире  Тэд  Валенти  и
капитан Доул.
   - Мистер Марквуд, я хотел бы поговорить с Валенти с глазу  на  глаз.  Я
никогда никого ни о чем не просил.
   - Я вижу, что у вас характерец не из легких. Но это невозможно, Арт.
   - Но я же вас прошу...
   - Не знаю, Арт. Я подумаю. Может, что-нибудь и придет в голову.
   Но придумал не он. План созрел  у  машины,  когда  Марквуд  изложил  ей
просьбу  Арта  Фрисби.  Марквуд  должен  записать  на  пленку  любой  свой
телефонный разговор с Джо Коломбо. Машина проанализирует звуки его голоса,
высоту, тембр, особенности произношения и постарается  синтезировать  этот
голос для телефонного звонка. От имени Джо Коломбо. Звонок  Тэду  Валенти,
чтобы он немедленно явился в счетный корпус в комнату Марквуда и помог ему
в проведении допроса Арта  Фрисби,  который  сообщает  интересные  вещи  о
Руфусе Гровере.
   Через час Арт Фрисби уже сидел в знакомой комнате, опутанный датчиками.
Марквуд нервно курил. То, что сейчас происходило, могло стоить ему  жизни.
Вряд ли старый Коломбо придет в  восторг,  если  узнает,  что  кто-то  или
что-то умеет подделывать его голос и что  без  его  разрешения  собирается
допрашивать его ближайшего помощника. И вместе с тем Марквуд  отметил  про
себя, что мысль о смерти не так ужасает его, как раньше.
   Он посмотрел на Арта.  Внешне  он  был  спокоен,  но  что  должно  было
твориться у него на душе... Нет,  парень,  не  так  одномерен,  как  могло
показаться. Чего стоит один этот рассказ об одноруком  должнике,  которого
он избил. Но все-таки избил. Хоть он и не  одномерен,  и  в  душе  у  него
собственный маленький ад, он бандит. А может быть, и нет? Как можно судить
о ком-нибудь, кого-нибудь в мире, в котором нет моральных координат?
   Скрипнула дверь, и в комнате появился Тэд Валенти. Он слегка прищурился
после уличной темноты. Прежде чем он  успел  сказать  что-нибудь,  к  нему
подскочил  Детка  -  так  Марквуд  прозвал  маленького   робота,   который
управлялся машиной.
   - Ваш пистолет, мистер Валенти, - равнодушно сказал  Марквуд.  -  Я  не
хочу, чтобы в этом помещении было оружие.
   - Вы не хотите? - насмешливо спросил Валенти. - А кто вы  такой,  чтобы
хотеть или не хотеть? Я сдаю оружие только тогда, когда хожу к боссу.
   - Тогда я вынужден буду сам  взять  у  вас  пистолет,  -  ровно  сказал
Марквуд. Сердце у  него  колотилось  -  вот-вот  выпрыгнет  из  груди  или
взорвется, но ему уже было все равно. Его уже  несло,  крутило,  и  поздно
было думать о чем-нибудь. Он не думал. Он действовал.
   - Детка, - сказал он, - помоги мне взять пистолет у мистера Валенти.
   Робот молниеносным движением схватил  оба  запястья  Валенти  и  замер,
держа их. Тот дернулся,  попытался  освободиться,  но  металлические  лапы
Детки держали его намертво.
   - Вот видите, мистер Валенти, вы  даже  робота  из  себя  вывели  своим
упрямством. - Марквуд подошел к Валенти и неумело начал нашаривать на  нем
оружие. Пистолет лежал в  кармане  пиджака  -  маленький  вороненый  кусок
металла, отливающий зловещей синевой.
   - Что это значит? -  прошипел  Валенти.  -  Я  ухожу.  Я  не  собираюсь
оставаться здесь ни одной секунды. Я иду прямо к дону Коломбо.
   - Ну как? - спросил Марквуд. - Отпустим его, Детка?
   Робот отпустил запястья Валенти, но стал между ним и  дверью,  блокируя
выход.
   - Вы что, рехнулись? - спросил Валенти Марквуда, но в голосе его уже не
было прежней самоуверенности. - Ладно, черт с вами и с  вашими  правилами.
Что я должен здесь делать? Скоро одиннадцать, и я уже собирался  ложиться,
когда босс сказал мне идти сюда.
   - Вот перебежчик, - Марквуд кивнул в сторону Фрисби. -  Его  зовут  Арт
Фрисби, и он утверждает, что  одиннадцать  лет  назад  вас  звали  не  Тэд
Валенти, а Эдди Макинтайр.
   - Ну и что?  Я  этого  не  скрывал.  И  что  значит  все  это  дурацкое
представление? Где у вас телефон? Я хочу позвонить дону Коломбо.
   - Боюсь, что с этим пока  придется  подождать,  -  извиняющимся  жестом
развел руки Марквуд. - Дело в том, что Арт Фрисби еще утверждает, будто вы
обманом приохотили его к героину так же, как несколько  позже  и  девушку,
которую он любил.
   Не спеша, спокойно  и  методично,  Арт  Фрисби  начал  снимать  с  себя
датчики. Сняв, он подошел к Валенти и посмотрел на него.
   - Может быть, вы вспомните меня, Тэд Валенти? Или  где  вам  вспоминать
какого-там Арта Фрисби. И девчонку мою, ее звали Мэри-Лу,  и  у  нее  были
синие глаза... Где вам вспомнить ее? Ну повесилась, ну и что? Одним нарком
больше, одним меньше - что это  меняет?  Но  я  бросил  белое  снадобье  и
одиннадцать лет ждал этой минуты, Эдди Макинтайр. Спасибо,  Эдди,  что  ты
жив и ты здесь. Значит, я не напрасно ждал.
   - Марквуд, - дрожащим голосом сказал Валенти, - уберите этого  маньяка.
Разве вы не видите, что он не в себе? Если  мне  здесь  нечего  делать,  я
уйду.
   - Э нет, Эдди, - ласково сказал Арт Фрисби. - Ты не уйдешь, потому  что
мне нужно с тобой  рассчитаться.  Когда  она  висела,  у  нее  глаза  были
открыты. И пусты. Одна туфля упала, а вторая висела  у  нее  на  ноге.  Ты
понимаешь, Эдди? Пустые синие глаза и одна туфля. И веревка.
   - Ты сошел с ума! - крикнул Валенти и попятился от Арта. - Какие глаза?
Какая туфля? Марквуд, уберите его, разве вы не видите, что он рехнулся? Он
же не понимает, что делает!
   - Я все понимаю, Эдди Макинтайр, - кивнул Арт Фрисби. - Я просто  хочу,
чтобы и твои глаза стали пустыми, и  у  тебя  вывалился  язык.  Разве  это
много? Разве я требую от тебя лишнего? Одной твоей смерти за  десятки  или
сотни? По-моему, это очень выгодная для тебя сделка,  а  ты  всегда  любил
выгодные сделки.
   Валенти метнулся к двери, но в дверях стоял Детка, и металлические  его
лапы были разведены в стороны. Валенти остановился, обвел глазами комнату.
Окон не было. Спасения не было. Он почувствовал, как животный ужас выкачал
из него воздух, и сердце сжалось в тягучей истоме, и пот выступил  у  него
на спине.
   - Послушайте, - быстро и жарко зашептал он, - у меня есть деньги. Много
денег. Я дам вам десять тысяч, двадцать тысяч. Это очень  хорошие  деньги.
На них можно снять домик в ОП...
   - Спасибо, - задумчиво улыбнулся Арт, - мне уже однажды обещали домик в
ОП. С настоящей зеленой травкой вокруг.
   Не спуская глаз с Валенти, он чуть пригнулся, развел  руки  и  медленно
стал приближаться к нему.
   - Марквуд, вы же не безумец, - взмолился Валенти. - Пятьдесят  тысяч  -
прекрасные деньги. Только помогите мне выбраться отсюда, заклинаю  вас.  Я
сделаю для вас все, что угодно...
   Марквуд молчал. Арт  Фрисби  медленно  приближался  к  Валенти,  а  тот
пятился от него.
   - Нет, - вдруг воскликнул он, - вы не можете убить  меня.  Босс  знает,
что я пошел сюда. Меня будут искать. Они поймут...
   - Нет, - раздался голос машины, и голос был голосом Джо Коломбо. -  Дон
не знает. Он не звонил. Звонила я.
   - Что? Что это? - встрепенулся Валенти. - Я схожу с ума. Чей это голос?
   - Этот голос не принадлежит никому. Он синтезирован мною, машиной.
   - Да, Эдди Макинтайр, это так. И никто не будет искать здесь твой труп,
тем более что мы уже приготовили для него  место.  И  хватит.  Мы  слишком
много говорим. - Арт Фрисби сделал еще несколько шагов вперед,  и  Валенти
очутился в углу. Он упирался спиной в стену  и,  казалось,  надеялся,  что
сумеет спрятаться в ней, найти убежище.
   Он вдруг опустился на колени.
   - Пощадите, пощадите меня. Я отдам вам все, мне ничего не надо.  Только
дышать. Я все отдам. Все, все, все отдам. Только жить...
   Фрисби выбросил вперед руки, и они замкнулись на шее Валенти.
   - Ты просишь очень многого, Эдди Макинтайр. Дышать - это большое  дело.
Но ты не будешь дышать, и  через  несколько  минут  твое  сердце  дернется
раз-другой, остановится, и ты начнешь остывать. Ты  не  будешь  больше  ни
Эдди  Макинтайром,  ни  Тэдом  Валенти.  Просто   сто   пятьдесят   фунтов
холодеющего немолодого мяса, костей и воды.
   Арт начал медленно сжимать руки, и Валенти захрипел.
   - Нет, - прошептал он, - подожди. Я должен что-то сказать.
   - Ну что еще?
   - Это не Руфус Гровер работает на Кальвино. Это я. Не убивайте меня.  Я
расскажу все. И дон Коломбо дарует мне жизнь, потому что я многое знаю.  Я
знаю, когда решено расправиться с семьей  Коломбо.  Скарборо  и  Уотерфолл
должны принадлежать семье дона Кальвино. У них есть план, и я его знаю.  Я
нужен. Я нужен, клянусь небом, я нужен. Меня сейчас нельзя убивать.
   - Ты врешь, - нетерпеливо пробормотал Арт Фрисби, снова сдавливая  руки
на шее Валенти. - Ты готов назваться шпионом, чтобы только выскользнуть из
моих рук.
   - Нет, нет, это святая правда. Я могу доказать. Я знаю. Этот  план  был
разработан  мной  и  Папочкой.  Мы  знали,  что  Руфус  Гровер  уже  давно
подозревает меня, но у него не было доказательств, и он пока помалкивал. И
мы решили, что его надо убрать, одновременно обезопасив меня. Решено  было
инсценировать побег одного из членов семьи Кальвино. Выбор  пал  на  тебя,
Арт, потому что Папочка знал, как ты ненавидишь меня.  И  этой  ненавистью
решили воспользоваться. Тебе сказали, что на Кальвино работает  другой,  а
ты должен оклеветать меня. Заметьте, оклеветать, потому  что  на  Кальвино
работает кто-то другой. Кто - этого ты не знал и даже под пыткой  не  смог
бы сказать. Все было продумано  заранее.  И  несколько  фраз  о  человеке,
который дважды в месяц ездит к своей любовнице. Фразы, которые Арт  Фрисби
вспомнит не сразу. И то, что я говорил о своей любовнице  Руфусу  Гроверу.
Все должно было указывать на меня. Это была рискованная  игра,  но  партия
была продумана с первого до  последнего  хода.  Естественно,  дон  Коломбо
должен был захотеть найти подтверждение, что  человек,  ездящий  дважды  в
месяц к своей любовнице, -  это  действительно  я.  Марвин  Коломбо  нашел
квартиру и обнаружил, что Бернис похищена. Только наследующий день старуха
вспоминает, "то похитители называли имя Руфуса Гровера. В  этом  была  вся
изюминка. Если бы мы сразу дали Коломбо понять, что шпион - Гровер, он  бы
мог не поверить. У него тонкий нюх, и  он  мог  бы  заподозрить,  что  это
дезинформация. А так он понимает,  что  Арта  Фрисби  послали,  специально
послали, чтобы бросить тень на невинного Валенти  и  выгородить  виновного
Руфуса Гровера. Не мы ему подсказываем, что  шпион  -  Гровер,  а  он  сам
узнает об этом. Характер сицилийца недоверчив, и он готов поверить  только
той информации, которую добыл сам. Все было продумано. И даже детектор лжи
был предусмотрен. Было предусмотрено, что Марквуд засечет ложь Фрисби. Все
сработано, все.
   Валенти обессиленно замолчал. Ноги, очевидно, больше не держали его,  и
он медленно сполз по стене на пол. Он  дышал  медленно,  втягивая  в  себя
воздух с легким присвистом, словно смакуя его, словно не веря, что все еще
дышит. И что до того, что будет дальше, когда можно сейчас сидеть,  дышать
и не чувствовать, как бьется  сердце.  Чувствовать,  что  ты  теплый,  что
побаливает язва, старая добрая язва двенадцатиперстной кишки. Боже,  какое
счастье ощущать боль! Какое изысканное наслаждение смаковать эту боль, ибо
каждое мгновение, наполненное болью, - это гимн жизни. Не  думать  о  том,
что будет дальше.
   Пока он им нужен, он жив - и это главное. Ничего человеку  не  нужно  -
только жить. И запомнить эту простенькую и всегда  ото  всех  ускользающую
мыслишку...
   Арт Фрисби внезапно рассмеялся.
   - Нет, мистер Марквуд, вы ошиблись, когда  назвали  меня  пешкой.  Мною
действительно хотели сыграть. И почти сыграли. Но выиграл-то  все-таки  я.
Один я, несмотря ни на  что,  был  уверен,  что  шпион  Кальвино  все-таки
Валенти.
   - А если бы он все-таки не признался? Что  тогда?  -  спросил  Марквуд.
Голова его шла кругом. - Ты бы его убил? - От волнения он перешел даже  на
"ты".
   - Нет. Я бы ведь подвел вас.
   - Подожди, подожди, Арт, - пробормотал Марквуд. - Ты  не  убил  бы  его
из-за себя или из-за меня?
   - При чем тут я? - пожал плечами Арт Фрисби. -  Я  бы  с  удовольствием
отправился на тот свет в компании Эдди  Макинтайра,  но  мне  не  хотелось
подводить вас. Я же вам обещал, что оставлю его в живых.
   - Значит, ты не собирался задушить меня? -  медленно  спросил  Валенти,
все еще сидя на полу.
   - Я же уже сказал - нет.
   - Мне теперь можно уйти?
   - Конечно.
   Валенти встал и пошел к выходу.
   - Возьмите пистолет, - сказал Марквуд, и  Детка  протянул  Валенти  его
оружие. Он взял пистолет, подошел к  двери  и,  уже  стоя  в  ней,  поднял
неожиданно руку, нажал на спуск. Но выстрела не последовало.
   - О, Детка у нас  предусмотрительный,  он  всегда  вынимает  обоймы  из
пистолетов, которые попадают ему в лапки.
   - Я вам ничего не  говорил,  -  торжествующе  крикнул  Валенти.  -  Кто
поверит вашему безумному бреду?
   И в то же мгновение из динамика раздался голос Валенти:
   - Это не Руфус Гровер работает на Кальвино. Это я. Не убивайте меня,  я
расскажу все...
   - Как видите, Валенти, мы тоже предусмотрительны, - усмехнулся Марквуд,
но Валенти уже не было. -  Ну,  Арт  Фрисби,  давай  звонить  самому  дону
Коломбо, хотя уже скоро час ночи. И одному богу  известно,  что  из  этого
всего выйдет.
   Он поднял трубку телефона. С минуту, наверное, никто не отвечал,  потом
послышался сонный голос Коломбо:
   - Ну кто еще там?
   - Простите, мистер Коломбо, э