быстро ответил Теллон. - Мы возьмем  парочку  вот
этих коричневых, вроде голубей. Нам главное, чтобы птица была  приучена  к
человеку и не улетала.
     Он хотел взять именно хищных птиц, потому что глаза у них расположены
примерно  как  у  человека  -  а  значит,  к  их  зрительному  полю  легче
привыкнуть. Очень удобно, когда ведущий находится рядом с тобой. С  другой
стороны, невелика радость - глядеть на мир словно бы через дыры в  висках.
Но самое главное - поскорее раздобыть хоть какие-нибудь глаза.
     - Ну, не знаю, - птицелов бросил на Теллона проницательный взгляд.  -
Послушайте, вы не Теллон? Я думал, вы слепой.
     - Я и в самом деле слепой. Почти. Вот почему я  хочу  взять  птиц.  В
каком-то смысле они нам будут вместо собак-поводырей.
     - Хм-м, не знаю. Похоже, ребята, вы не очень-то любите птиц.  А  они,
знаете, здорово это чувствуют.
     Уинфилд раздраженно кашлянул.
     - Мы дадим тебе по  четыре  пачки  сигарет  за  каждую.  Насколько  я
понимаю, это вдвое дороже, чем ты обычно берешь.
     Заключенный Кронин пожал плечами и достал из вольера двух похожих  на
голубей птиц местной породы. Небольшой  вольер,  который  он  соорудил  из
проволочной сетки, помещался на южной оконечности полуострова. Он привязал
к  лапкам  покорно  трепещущих  птиц  короткие  веревочки  и   вручил   их
покупателям.
     - Если хотите приучить птицу сидеть на плече - посадите  ее  себе  на
эполет и привяжите. Пусть попривыкает денька два.
     Тевтон поблагодарил его, и они торопливо удалились с птицами в руках.
Возле полуобвалившейся стены старого сада они остановились и посадили птиц
на плечи. Когда Теллон настроился на зрительные сигналы своей  птицы,  ему
почудилось, что с головы его сняли крышку и  в  нее  хлынул  свет.  Широко
расставленные птичьи глаза давали  восхитительную  360-градусную  панораму
суши, моря и неба. Такое зрелище, позволяющее птице замечать  охотников  и
прочих врагов, вызвало у Теллона ощущение, что и за ним охотятся.  Трудно,
конечно, привыкнуть к тому, что сбоку у тебя перед глазами маячит твое  же
собственное ухо, но тут были и свои плюсы  -  по  крайней  мере  никто  не
застанет тебя врасплох.
     Они двинулись к восточной части полуострова. Дорога  поднималась  все
выше и выше и заканчивалась на невысоком утесе, с которого открывался  вид
на море - вернее, на не знающий приливов  и  отливов  океан,  что  кольцом
охватывал всю планету. Теллон  испытывал  небывалый  восторг  от  ощущения
свободы и простора. Ему казалось, что стоит набрать в грудь воздух - и  он
взлетит над золотистой полоской горизонта.
     Уинфилд указал рукой на север. За зубчатыми крышами Павильона, мерцая
на солнце, поднималась стена тумана. У ее  основания  горели  ярко-красные
сигнальные огни, похожие на цветы. Они были видны более чем за милю.
     -  Это  болото.  Оно  тянется  примерно  на  четыре  мили,  а  дальше
начинается уже настоящий материк.
     - Разве не легче обойти его вплавь морем?
     - Тебе придется уйти в открытое море не меньше, чем  на  милю,  чтобы
обогнуть заросли, которые окаймляют болото. Воздушные патрули  моментально
тебя засекут. Нет, единственный путь лежит  через  трясину.  Тут,  кстати,
есть еще одно большое преимущество: через несколько  часов  они  наверняка
решат, что мы погибли, и не  будут  слишком  усердно  искать  нас  на  том
берегу. Сдастся мне,  единственное,  что  они  предпримут,  -  это  начнут
ежедневно  проверять  магазины  "автострелков"  -  вдруг  да  они  нас   и
подстрелят.
     - А что такое "автострелки"?
     - Неужели я тебе о них не рассказывал? - Уинфилд невесело усмехнулся.
- Видишь ли, северная кромка болота - это  неровная  линия  протяженностью
почти шесть миль. Вероятность того, что какой-нибудь  заключенный  до  нее
доберется, очень мала. Поэтому  советники  службы  безопасности  Павильона
решили не держать там часовых - это, мол, стоит  денег  и  создает  лишние
проблемы. Вместо этого они соорудили цепь  из  сорока  башен,  на  которых
установили роботы-ружья. Каждое ружье снабжено парой широко  расставленных
антенн, которые реагируют на тепло - ну, как гремучая  змея.  Эти  антенны
позволяют автоматически наводить ружье на любое  появляющееся  в  пределах
его досягаемости теплокровное существо. Стреляют  они  ракетами  дюймового
калибра  с  собственной  системой  наведения  по  тепловому  излучению   и
миниатюрным импульсным двигателем. С его помощью ракеты развивают скорость
в семь тысяч футов в секунду. Стрелять по людям им почти  не  приходилось,
однако об их эффективности можно судить вот по какому факту. Неделю спустя
после того, как на болоте установили башни, все обитавшие там теплокровные
были уничтожены; кровавое месиво с осколками костей - вот и  все,  что  от
них осталось.
     - Если эти ружья так здорово бьют, - спросил Теллон, - как же мы мимо
них проскочим? Мы и подобраться-то к ним не сумеем.
     - Пошли, сейчас увидишь.
     Они пересекли полуостров южнее Павильона и двинулись вдоль  западного
берега. Здания тюрьмы оказались у  них  за  спиной,  а  прямо  перед  ними
клубилась холодная зеленая мгла. Простой бревенчатый частокол с протянутой
поверху колючей проволокой обозначал границу территории Павильона; за  ним
недвижно висели в воздухе лепные завитки болотного тумана. Теллон  никогда
прежде не подходил так близко к болоту и даже  представить  себе  не  мог,
насколько оно отвратительно. Случайные  порывы  ветра  доносили  липкое  и
холодное дыхание его испарений.
     Вонь была такая, что его едва не стошнило.
     - Забавно,  правда?  Вряд  ли  нам  будет  там  слишком  жарко,  -  с
гордостью, словно он был хозяином этой  трясины,  произнес  Уинфилд.  -  А
теперь не размахивай руками и вообще не привлекай к себе внимания. За нами
могут наблюдать с башни. Посмотри-ка лучше на ограду возле вон  той  белой
скалы. Понял, о чем я говорю?
     Теллон кивнул.
     - Частокол там совсем трухлявый, его изъели  червяки-древоточцы.  Два
раза в год ремонтная  бригада  обрабатывает  его  инсектицидом,  чтобы  не
заводились черви. А перед этим прихожу я и крашу этот кусок забора обычной
шпаклевкой, чтобы инсектицид не попал внутрь. Там их,  наверное,  миллиона
два, этих червяков. Должно быть, они считают меня Богом.
     - Чистая работа. Но разве не легче было бы перелезть через частокол?
     - Тебе, может, и  легче.  А  вот  моя  комплекция  не  располагает  к
подобным упражнениям. Лазать мне приходилось только один раз - восемь  лет
назад. А с тех пор я изрядно раздался.
     - Ты собирался рассказать мне о ружьях.
     - Да. Видишь вон те ползучие растения с темно-красными цветами, прямо
на краю болота? Они называются дринго. Листья у них  толщиной  примерно  в
четверть дюйма и достаточно плотные, чтобы их можно было сшить  с  помощью
нитки и иглы. Мы соорудим экраны и под их прикрытием минуем ружья.
     - Ты уверен, что они хорошо изолируют тепло? -  с  сомнением  спросил
Теллон.
     - Убежден. Под этими листьями  живут  скорпионы-прыгуны,  которые  не
переносят колебаний температуры. Они здорово на  меня  сердятся,  когда  я
пытаюсь заглянуть к ним "под крышку". Нет-нет, не волнуйся, от них  у  нас
есть защита.
     - Как раз об этом я и собирался тебя спросить.
     -  Все  предусмотрено,  сынок.  Возле  белой  скалы  есть   небольшая
расщелина. Я мог отыскать ее без труда даже в те времена, когда был  слеп.
Там спрятаны ранцы со снаряжением. Все, что нужно для побега.
     - Их что, несколько?
     - Да. В случае необходимости я был готов идти один. Но я  знал,  что,
если взять с собой товарища, который по крайней мере сможет  видеть,  куда
мы идем, шансов на успех будет больше. Ты еще не раз убедишься, сынок, что
я человек весьма предусмотрительный.
     - Док, - изумленно сказал Теллон, - я в тебя просто влюблен!
     Главное, что входило в "набор  беглеца",  -  два  больших  квадратных
листа тонкого упругого пластика.  Уинфилд  украл  их  из  грузового  порта
Павильона, где  ими  накрывали  сыпучие  груды.  По  замыслу  Уинфилда,  в
середине листа нужно было проделать  дыру  -  чтобы  только-только  голова
пролезала, - потом надеть лист на шею и  изнутри  склеить  его  по  краям.
Такие оболочки при всей своей топорности будут  иметь  достаточно  большую
поверхность, чтобы не дать человеку провалиться в трясину.  Несколько  лет
Уинфилд  прибирал  к  рукам  все,  что  плохо  лежит.  Он  накопил   запас
антибиотиков,  а  также  препаратов  против  всевозможных   разновидностей
болотной лихорадки и ядовитых  насекомых.  У  него  был  даже  шприц,  два
комплекта формы охранника и немного денег.
     - Единственное, что я тогда не учел, - так это  то,  что  Наши  глаза
будут путешествовать самостоятельно. Не знаю,  как  наши  пернатые  друзья
перенесут болотные условия. Боюсь, неважно.
     Теллон погладил птицу, сидевшую у него на плече:
     -  Им  тоже  потребуются  "защитные  костюмы".  Давай-ка  вернемся  в
мастерскую и  соорудим  две  небольшие  клетки  с  прозрачным  пластиковым
покрытием. После этого мы будем готовы бежать по первому твоему слову.
     - Тогда уходим сегодня же вечером. Нет смысла  тут  торчать.  Сколько
лет растратил впустую. Знаешь, у меня такое ощущение,  что  нас  поджимает
время.
     Вечерняя  трапеза,  как  обычно,  состояла  из  рыбы.  За  два  года,
проведенных на этой планете, Теллон привык постоянно  есть  рыбу  -  и  на
завтрак, и на обед, и  на  ужин.  На  Эмм-Лютере  море  было  единственным
источником белковой пищи. На воле рыбу хоть обрабатывали,  чтобы  на  вкус
она напоминала какое-нибудь другое блюдо. В Павильоне же у рыбы всегда был
вкус рыбы.
     Теллон несколько минут ковырял сухую белую мякоть  и  морские  овощи,
похожие на шпинат, потом встал и медленно вышел из столовой. Он обнаружил,
что ему становится все легче передвигаться в замкнутом пространстве.  Даже
случайно брошенный на него взгляд он мог теперь "похитить" и использовать.
Конечно, проще всего было бы посадить на плечо Ариадну  -  так  он  назвал
свою птицу - и ориентироваться с ее помощью, однако не стоило привлекать к
себе внимание.
     Они с Уинфилдом решили в эти последние часы в Павильоне держаться  по
возможности незаметно - и подальше друг от друга. С  наступлением  сумерек
они должны были поодиночке пробраться к белой скале. Два часа спустя жилые
корпуса запирали. Доктор должен был  явиться  первым,  прихватив  с  собой
клетки с птицами, и до прихода Теллона достать ранцы.
     Выйдя из столовой, Теллон на миг остановился  в  нерешительности.  До
встречи  оставался  почти  час.  О  еде  он  сейчас  и  думать   не   мог;
единственное, что он хотел, - это выпить кофе, но Уинфилд предупредил, что
ни есть, ни пить ни в коем случае нельзя, так как им по меньшей  мере  два
дня предстояло проходить в запечатанных  пластиковых  конвертах.  Повертев
регулировку расстояния, он "подстроился" к стоявшему у дверей охраннику  и
зашел к нему со спины. Охранник курил.  Теллон  тоже  достал  сигарету  и,
затягиваясь всякий раз, когда то же самое делал охранник, несколько  минут
наслаждался этой поразительно реалистической имитацией нормального зрения.
Так приятно было воссоздать хоть кусочек теплого, спокойного прошлого,  но
за корпусами, стоящими вокруг площади, уже сгущались  сумерки,  напоминая,
что на болото спускается ночь и что он сам, Сэм Теллон, проведет эту ночь,
пробираясь ползком по вонючей трясине навстречу автострелкам.
     Оставив за спиной обеденные разговоры и грубый смех,  Теллон  зашагал
через площадь  к  жилым  корпусам.  Должно  быть,  охранник  проводил  его
взглядом, ибо Теллон сейчас отлично видел себя  -  фигурка,  движущаяся  к
корпусам, чернеющим на фоне закатного неба. Он неловко расправил плечи, но
его удаляющаяся фигура не стала от этого  более  внушительной.  Или  менее
одинокой. Он хотел забрать Ариадну (ее  поместили  в  проволочный  вольер,
который тюремный совет предоставил заключенным, желающим держать птиц), но
решил сперва зайти к себе в камеру  за  вещами.  Дойдя  до  своего  жилого
блока, Теллон понял, что сильно удалился от "ведущего", для прибора  такое
расстояние было почти  предельным.  Сейчас  Теллон  видел  себя  крохотным
коричневым  пятнышком.  Оно  уже  приближалось  к  дверям,  когда  Теллону
показалось, что он различает еще  два  пятнышка.  Две  фигурки,  одетые  в
темно-зеленую  форму  охранников,   отделились   от   портика.   Охранник,
"ведущий", который  все  еще  стоял  у  столовой  и  курил,  был,  видимо,
несколько близорук. Поэтому Теллон решил подключиться к тому, который  был
поближе.
     Но  только  он  поднял  руки  к  переключателям   электроглаза,   как
почувствовал прикосновение чьих-то тел и его руки  оказались  прижатыми  к
бокам. Теллон увидел, что зеленые точки прилепились к коричневой - к нему.
Сердце забилось, как бешеное.
     - На меня, наверное, стукнули,  что  я  ворую  из  столовой  ножи?  -
проговорил он. - Неправда все это!
     - Не строй из себя дурачка, Теллон, -  прокаркал  ему  в  ухо  чей-то
голос. - Где Уинфилд?
     Теллон понял: раз они не смогли найти доктора в корпусах - значит, он
уже направился к условленному месту. В  этом  случае  Уинфилду,  возможно,
удастся выбраться из Павильона. Если, конечно, он не будет  слишком  долго
ждать Теллона. Но кто настучал охранникам?. Наверняка не Хогарт. Даже если
коротышка догадался, что они задумали, он вряд ли...
     - Ты что, оглох? Где Уинфилд, я спрашиваю?
     -  Я  не  знаю.  -  Теллон  на  ходу  пытался  выдумать  какую-нибудь
правдоподобную историю, чтобы помочь доктору выиграть время, но  мозг  его
словно окоченел. Охранники, к его удивлению, не очень-то тревожились.
     - Какая разница? - спокойно произнес тот, что держал  его  справа.  -
Сперва у этого заберем машинку, а найдем Уинфилда - так и у него тоже.
     - Да, больше тут ничего не придумаешь.
     Пытаясь сообразить, что все это значит,  Теллон  вдруг  почувствовал,
как рука одного из охранников прикоснулась к его  виску.  И  сразу  же  он
ослеп. Они отобрали у него электроглаз!
     - Какого черта! - яростно крикнул он, вырываясь из их цепких  рук,  и
едва не упал - охранники сами выпустили его. Он  был  свободен,  но  опять
слеп.
     - Отдайте прибор, бандиты! Это моя собственность. Слышите, вы, сукины
дети? Иначе я все расскажу... расскажу мисс Жюст.
     Один из охранников рассмеялся:
     - Да ты шутник! Вы с Уинфилдом сделали эти чертовы очки из ворованных
государственных материалов. Иди, стучи  на  нас  мисс  Жюст  сколько  тебе
угодно. Она-то их и конфискует.



                                    9

     Тупая игла дважды отказалась войти  в  тело,  на  третий  раз  Теллон
почувствовал, как она проколола кожу и глубоко вонзилась в предплечье.
     - Извини, сынок, - сказал Уинфилд. - Я давно не практиковался.
     - Послушай, Док, ты твердо решил? Ты  ведь  заготовил  второй  ранец,
чтобы взять с собой  помощника.  Не  слепого,  а  человека,  действительно
способного тебе помочь. - Теллон спустил закатанный рукав, спрятав под ним
дрожащую руку.
     - Тверже не бывает. Кроме того, как только мы тронемся, я отдам  тебе
свой электроглаз.
     - Нет уж. Док. Электроглаз останется у тебя, с меня и сонара  хватит.
Слава Богу, хоть его не отобрали.
     Путь от корпуса к условному  месту  встречи  был  сплошным  кошмаром.
Несколько раз Теллон падал, но почти не чувствовал боли. Зачем Хелен  Жюст
конфисковала его электроглаз? Сперва она так воодушевляла их,  настраивала
на работу, а потом раз - и все прикрыла. Может, она  догадалась,  что  они
собираются бежать? И решила таким манером захлопнуть  дверь  у  них  перед
носом?
     - Ну, вот и все, - объявил Уинфилд. - Профилактическая инъекция перед
выходом нам не помешает. В этих местах даже укус  древоточца  может  иметь
неприятные последствия.
     Он сунул Теллону в руки увесистый тюк,  и  они  осторожно  спустились
вниз по склону к частоколу. Один раз Уинфилд поскользнулся в густой траве,
и птица, сидевшая у него на плече, разразилась тревожным клекотом.  Теллон
направил  луч  сонара  прямо  перед  собой  и  вслушивался  в   равномерно
повышающийся звук - луч "бился" о частокол.
     - Вот и прибыли, - проворчал доктор. Затем раздался  глухой  хруст  -
Уинфилд крушил сапогом гнилое дерево, обиталище колонии червей, которую он
столь тщательно выращивал. Теллон полез  следом  за  доктором  и  случайно
задел  за  край  пролома  -  на  него  обрушился  целый  ливень  крошечных
извивающихся червяков. Теллон  брезгливо  поморщился.  Выбравшись  наружу,
Теллон и Уинфилд двинулись в сторону болота. Идти пришлось недолго, вскоре
твердая земля кончилась.
     - Теперь костюмы, - отрывисто сказал Уинфилд. - Ты не забыл, что есть
и пить нельзя?
     - Да.
     - Хорошо, но лучше тебе все же прихватить вот это.
     - Что это?
     - Пеленка.
     - Не валяй дурака.
     - Потом сам же мне спасибо скажешь.
     Они задрапировались в пластиковые листы, надев их  на  шею  и  склеив
края. Делал все в основном Уинфилд. Находясь  в  пластиковом  мешке,  было
очень трудно действовать руками, но он стянул клейкой лентой и пластик  на
шее, запястьях и щиколотках. Это позволяло сравнительно свободно ходить  и
двигать руками. Потом они обмотали пластиком головы,  довершив  тем  самым
свой гротескный наряд. Головные повязки  тоже  залепили  клеем  и  клейкой
лентой, а поверх нахлобучили тюремные кепки.
     - Я понесу тюк и птицу, - сказал Уинфилд. - А ты  держись  как  можно
ближе ко мне.
     - Естественно, Док.
     Пробираясь в темноте к болоту, Теллон содрогался от ужаса при мысли о
том, что ему предстоит. Он ничего не видел,  однако,  ощутив,  как  вокруг
него смыкается холодная и влажная мгла, понял,  что  достиг  края  болота.
Догадаться об этом можно было и по тяжелому зловонию. Каждый вдох требовал
усилия, к нему надо было готовить себя  заранее.  Сквозь  клубы  испарений
проникали незнакомые ночные звуки.  Хотя  "автострелки"  и  перебили  всех
теплокровных обитателей болота, во  тьме,  несомненно,  скрывалось  немало
разных тварей. Тем не  менее  Теллон  испытывал  нечто  вроде  внутреннего
умиротворения. Он в конце концов устал плыть по течению, устал  от  вечных
компромиссов, устал  бояться.  Доктор,  этот  старый  толстяк  с  головой,
набитой идиотскими мечтами, вел его, можно сказать, на верную  смерть.  Но
он научил Теллона одной великой истине: "Идти навстречу смерти тяжело,  но
все же это лучше, чем позволить ей гоняться за тобой".
     Болото оказалось намного хуже, чем он предполагал. Теллон понял,  что
просто не представлял всей сложности стоящей перед ним задачи. Первый  час
они еще могли идти - то посуху, то вброд, сохраняя вертикальное положение.
Так, с относительным комфортом, они преодолели  около  двухсот  ярдов.  Но
скоро Теллону стали попадаться участки,  где  ноги,  прежде  чем  нащупать
опору, погружались на шесть дюймов в вязкое, как патока, месиво.
     Идти было трудно, но все-таки можно - даже по  колено  в  этой  каше.
Теллон упрямо шел вперед, обливаясь потом в своем  пластиковом  мешке.  Но
тут мир словно бы стал проваливаться. Ноги, вместо того чтобы упереться  в
твердую почву, уходили все глубже и глубже. Планета, казалось,  засасывала
его сквозь пластиковую шкуру.
     - Падай вперед! - закричал Уинфилд. - Ложись ничком и раскинь руки!
     Теллон с шумом рухнул вперед. Распластавшись  на  животе,  он  словно
обнимал пузырящуюся трясину. Вода заливала ему лицо, поднявшийся со дна ил
нес с собой,  казалось,  все  запахи  смерти  и  разложения.  Не  в  силах
справиться с тошнотой, он дернулся и  при  этом  его  лицо  погрузилось  в
медленно ползущую тину.
     - С тобой все в порядке, сынок? - встревожено спросил Уинфилд.
     Первым желанием Теллона было закричать: "Спасите!"  Но,  задыхаясь  в
своей черной,  слепой  вселенной,  он  стиснул  зубы  и  прин