ни было другому) делать выговор
Полу.  Упрямец должен  был  все  понять  сам.  Тем  более  что  вскоре ему
предстояло более серьезное испытание.
     Космоцентр СССР совместно с  НАСА разработали специальный корабль для
исследования пояса астероидов -  чудовищного роя мелких и крупных обломков
планетного "строительного материала",  висевшего между Марсом и  Юпитером.
Пример   "Вихря",   притащившего  драгоценный  подарок   Земле,   оказался
заразительным.  Многим  странам  захотелось запустить руки  в  космическую
россыпь   и   выудить   оттуда   самородок  подороже.   Сдерживала  только
страшноватая  хроника  полета  того  же   "Вихря".   Никому  не   хотелось
уворачиваться  от   глыб  и   горных  пиков,   летящих  вдесятеро  быстрее
артиллерийского снаряда.
     Именно для  успешного лавирования среди камней пояса и  была  создана
эта относительно небольшая,  очень прочная и  маневренная ракета с мощными
"якорями",  способными намертво вцепиться в  облюбованную глыбу.  Но успех
маршрута  высшей  сложности  зависел  исключительно  от  быстроты  реакций
пилота.  Ручное  управление было  слишком  медленным.  Корабль мог  трижды
погибнуть,   пока  пилот,   заметив  опасность,  совершил  бы  необходимые
манипуляции на пульте. Передача всех функций управления автоматам также не
гарантировала благополучного исхода; в дьявольском лабиринте требовались и
фантазия,  и умение рисковать,  и даже та гениальная нелогичность, которая
раз и навсегда поставила человека выше всех его рукотворных подобий. Итак,
оставалось только биоуправление,  сводившее почти до нуля промежуток между
решением  и  поступком.  Испытания на  астероиде должны  были  подтвердить
пригодность ракеты  "Варан"  для  путешествия в  те  края,  где  ее  могла
выручить только верткость, свойственная пустынной ящерице, подарившей свое
название новому виду космоплавания...
     Для  наблюдения за  стартом и  полетом Виктор Сергеевич не  поехал на
пусковой комплекс,  а  уселся  вместе с  Мариной перед  экраном командного
пункта  астероида.   В   центральной  части  был   хорошо  виден  короткий
круглоголовый "Варан",  крепыш  с  растопыренными стабилизаторами,  смирно
лежавший в  желобе.  Слева сидел в  пилотском кресле одетый в скафандр Пол
Муреш, скуластый, веснушчатый и рыжий, непрерывно что-то жевавший. Глаза у
него были узкие,  зеленые и неприветливые, должно быть, подозревал будущие
провокации  со  стороны  автоматов.  Правая  треть  экрана  показывала зал
пускового,  где в числе прочих операторов колдовала с наушниками на голове
бледная Дэви и переваливался вдоль пульта мешковатый Глебов.
     "Варан" привезли на  станцию совсем  недавно,  Панин  его  изнутри не
видел и теперь заинтересовался, сообразив, что кабина выглядит непривычно.
То,  что перед пилотом не  было вообще никаких органов управления,  только
сводный блок приборов, - это исходило из системы корабля. Но почему колени
Пола упирались в  прозрачную перегородку,  за  которой явственно виднелось
еще одно пилотское кресло?
     Это   была   спарка.    Тренировочный   вариант.    Передняя   кабина
предназначалась для  космонавта-инструктора.  Спарки  применялись довольно
давно,  со  времен  появления  первых  орбитальных  самолетов  -  кораблей
многоразового использования для  связи с  жилыми спутниками.  Теперь почти
любая  серия  ракет  начиналась  со   сдвоенной  модели.   Только  большие
дальнорейсовые планетолеты по  вполне  понятным причинам вторых  кабин  не
имели.  Спарки  позволяли одновременно обкатывать корабль  и  обучать  его
будущего хозяина. Часто на месте учителя выходил в космос сам конструктор.
     Сегодня второе  рабочее место было свободно.  Через дублирующий пульт
осуществлялась связь с центром.  Руководитель  испытаний  мог  следить  за
состоянием  каких  угодно  систем,  только не имел возможности вмешаться в
процесс  управления.  Такое  ограничение  было  оправдано  психологически.
Космонавт  знал,  что ему не на кого переложить свои обязанности.  В любом
случае он целиком и полностью отвечал за полет. Конечно, это мобилизовало,
не позволяло ослабить внимание, оробеть, потерять присутствие духа...
     Программа нынешних испытаний предусматривала полный  набор  операций,
выявляющих все качества "Варана".  Полу предстояло силой мысли осуществить
выход на курс,  облететь астероид и решить ряд нелегких оперативных задач,
в   том   числе  сманеврировать  между  несколькими  гигантскими  "буями",
спутниками, сделанными из тончайшей пленки.
     Виктору Сергеевичу нравилось,  как  Пол проверяет готовность корабля:
закрыв  глаза  и  приложив пальцы к  вискам,  пилот  являл  собой  картину
полного,  можно сказать,  йогического сосредоточения. В такт его мысленным
распоряжением вспыхивали  индикаторы,  оживали  циферблаты,  выстраивались
цифры  в  окошках  дисплеев.   Ни  задержек,  ни  сбоев.  Что  называется,
дисциплинированный ум.
     Наконец, точно  очнувшись  от  оцепенения,  Муреш  угрюмо пробормотал
что-то о готовности к пуску.  Глебов вопросительно оглянулся  на  экран  с
лицом Панина;  командир кивнул,  и Дмитрий Витальевич разрешил Полу взлет.
"Орудие" уже стояло наподобие голенастого журавля,  задрав ствол к зениту.
Сработал   пусковой   патрон   -  и  вот  уже  "Варан",  крестом  раскинув
стабилизаторы,  резво   удаляется   от   астероида.   Теперь   телекамера,
показывавшая корабль извне,  работала от следящего радиолокатора,  поэтому
ракета ни на секунду не пропадала из поля зрения...
     Минут пятнадцать все  шло нормально,  потом начались странности.  Пол
все так же  изображал крайнюю собранность,  только руки уже не приближал к
вискам - мешало опущенное стекло шлема. Однако, как это бывало уже не раз,
командир краем глаза глянул на  Дэви и  заметил ее беспокойство.  Вслед за
этим Виктор Сергеевич повернулся к  планшету курсографа,  где  от  условно
изображенного астероида убегали две  светящиеся линии,  белая  и  красная:
белая - расчетный путь "Варана", красная - действительный. И увидел именно
то,  чего  с  момента  пуска  опасаются  все  руководители полетов.  Линии
расходились.  Алая трасса,  вместо того чтобы бежать вплотную к завиткам и
петлям белой, резко уклонилась вниз.
     - Дмитрий Витальевич, - со сдержанной злостью сказал Панин. - Что там
у вас за игры? Извольте одернуть парня...
     Еще  не  окончив фразу,  Панин уже знал,  что говорит впустую.  Гусев
ответил, часто моргая и разводя пухлыми ладошками:
     - Одергивали, командир. Не реагирует.
     Неужели Пол перехитрил-таки машину? Вряд ли. Первый полет на "Варане"
многому научил его.  Кроме того, вот уже в круглом глазке прибора набухает
и пульсирует тревожная багровая вишня.  Значит,  компьютер бьет космонавта
жгучими разрядами,  а  тот не  чувствует.  И  на  запросы Глебова никак не
отвечает. Почему?
     Виктор  Сергеевич подумал  было,  что  самопогружение Пола  оказалось
слишком глубоким.  Впрочем,  это не Дэви, он таким приемам не обучен. Да и
вообще,   лицо   пилота   кажется   слишком   неподвижным  для   подлинной
сосредоточенности.  Скорее это маска. Словно в тот самый момент, когда Пол
представил себе маршрут полета,  что-то разом выключило его сознание;  так
он и остался, со значительной миной, со складками на переносице, но уже не
мыслящий, не действующий...
     Господи!
     Лоб Муреша заблестел, покрываясь испариной. Капля пота скатывается по
щеке.
     С одной  стороны,  наступило некоторое облегчение - "жив".  С другой,
надо было срочно разобраться: что же происходит на "Варане"? Если отказала
терморегуляция,  Мурешу конец через несколько минут. Рам Ананд, Гаджиев...
Даже думать об этом жутко.  Еще одна смерть. Прикроют, прикроют станцию...
Неужели  снова диверсия?  Конца этому не видно!  Происки пиратов или того,
безликого, кто до сих пор прячется в поселке?..
     В следующее мгновение компьютер, которому было, разумеется, наплевать
на  все  происходящее,  сообщил,  что  корабль  окончил  ориентацию.  Куда
сориентировался "Варан",  об этом можно было только догадываться. Может, к
Веге  или  к   Сириусу.   Но  это  значит,   что  сознание  Муреша  живет.
Расстроенное, искаженное, оно продолжает управлять ракетой.
     А терморегуляция в полном порядке, если, конечно, не врут все приборы
сразу, и на "Варане", и у Глебова, и здесь, на командном пункте станции, и
в  Космоцентре на  Земле,  откуда уже названивают встревоженные Волновой и
Тарханов, и в центре НАСА...
     Так.   Вполне  логично.   Ориентация  окончена,  включаются  маршевые
двигатели.  "Варан"  обретает вид  огненного креста  и  уносится прочь  от
астероида.   Минута,   другая...   Пузатое  тело   ракеты   продырявливает
белоснежный мяч  "буя",  разлетаются полотнища пленки.  Еще  один  спутник
уничтожен.  Красная линия уверенно стремится к краю планшета. Струйки пота
льются по  неподвижному лицу Муреша.  Затем его  изображение,  дернувшись,
гаснет.  Провал зияет  в  левой трети экрана,  в  центре безмятежно пылает
крест  сопел "Варана",  в  правой части видна паника на  пусковом участке.
Операторы вскакивают с мест, кто-то, не рассчитав усилия, болтает руками и
ногами в воздухе.  Одна Дэви внешне спокойна и,  видимо, изыскивает способ
пробиться к пульту "Варана".  Панин ведет себя чуть сдержаннее,  но скрыть
волнение  не  может.  Марина  со  страдальческой  гримасой  слушает  через
наушники, что ей втолковывает с Земли Тарханов.
     Инструкции Космоцентра что-нибудь предусматривают на подобный случай?
     Предусматривают.
     Виктор  Сергеевич  объявил  через  все  громкоговорители в  помещении
астероида:
     - Внимание!   Аварийная  ситуация  номер  один!   Работы  на  станции
прекратить. На связь никому не выходить. Ожидать дальнейших распоряжений.
     (...И   снова  растерянно  разинет  рот   Том  Карр,   и   потихоньку
перекрестится фру Энгстрем,  и станет ее успокаивать донельзя перепуганный
Сикорский. В который раз за последний год тревога на астероиде!)
     Всю  правую  треть  заслонила широкая заспанная физиономия и  круглые
плечи Глебова.
     - Есть предложение, командир.
     - Ну?
     - Тряхнуть стариной.  Я  беру  транспортный корабль  и  догоняю этого
психа. Слава богу, опыта мне хватит.
     Как просто,  подумал Панин.  Для кого-то Глебов -  тюфяк, увалень; но
ведь  на  самом-то  деле  ас,  ветеран  космонавтики,  втайне  тоскующий о
полетах...  как,  впрочем, и сам Виктор Сергеевич. Кому же, как не Диме, и
гоняться за взбесившимся "Вараном"?
     "Не будь этого предложения,  через полминуты я  бы  сам решил лететь.
Н-да...  и получил бы выговор от Марины... Глебову не устроит сцены, а мне
вот..."
     - А есть готовый транспортник?
     - Обязательно.  В главном порту,  новозеландский "Зэт-9".  Заправлен,
проверен,  завтра должен тащить руду на Землю.  Ну,  руду мы выкинем в два
счета.
     - Придется.   ("Паршивец  этот  Пол,  теперь  нам  платить  неустойку
новозеландским фирмачам!") Вместо нее возьмешь в трюм добавочный бак.
     - Понял, Витя.
     - Ну, Димочка, благословляю. Держи связь.
     ...Быстро они справились. "Варан" еще не успел и на тысячу километров
отойти от  станции,  как транспортеры вывалили руду из  великана-грузовоза
(пыль  висела огромным облаком по  всему  "корыту" порта),  краны внесли в
трюм цистерну с  горючим,  машины рассчитали наилучший курс преследования.
Глебов натаскивал скафандр на раздобревшее со времен космической практики,
неповоротливое тело,  путался в застежках.  Ему помогали,  сдерживая смех,
два юнца наладчика.
     Тут  машины выдали -  хорошим шрифтом на  белом листе,  как  требовал
Панин - полную сводку проанализированных данных по "Варану".
     Связь была тщательно проверена,  все сигналы доходили до  космонавта.
Логические схемы  управляющих машин  исправно делали свое  дело.  (Значит,
путь  ракеты исказили именно команды Пола...  Взбесился он,  что  ли?  Или
захотел жить  робинзоном где-нибудь  на  Марсе?)  Поражало другое.  Почему
одновременно с "помрачнением" Муреша выключилась телекамера в кабине?  Как
будто специально с  тем,  чтобы затруднить наблюдение.  И  еще.  В  сводке
черным по белому написано:  когда Пол начал отклонять ракету от расчетного
курса,   машины  сначала  попытались  привести  его  в   чувство  болевыми
сигналами, а затем включили аварийную программу возвращения. Но "Варан" не
пожелал  разворачиваться  к  астероиду.   Значит,   команды  не  дошли  до
двигателя.
     ...Раньше  бытовала  пословица:  и  незаряженное  ружье  раз  в  году
стреляет.  Хорошо.  Как бы вы отнеслись к незаряженному ружью,  у которого
вылетает из ствола пуля,  взрывается сам ствол и одновременно отваливается
приклад? А ну-ка, рассчитаем вероятность такого события...
     Когда-то в  результате непредвиденной аварии погиб героический экипаж
первого "Салюта" -  Добровольский,  Волков, Пацаев. Коварная неисправность
подстерегла  их  у   самой  Земли,   когда  лишь  десятки  минут  отделяли
космонавтов от крепких объятий друзей,  от дома... А экипаж "Аполлона-13"!
Ученые и техники предусмотрели 1600 наиболее вероятных отказов корабельных
систем. Случился 1601-й вариант: взорвались кислородные баки...
     С  тех  давних,  хрестоматийных времен методы проверки ракет достигли
виртуозности,   безопасность  обеспечивалась  двукратно  и   десятикратно.
Конструкторы говаривали,  что скорее откажет домашняя кофеварка,  чем даже
самый новый,  необкатанный корабль. Это было правдой. "Варан" столько дней
прощупывали,  простукивали,  просвечивали рентгеном, тестировали с помощью
автоматов советские и  американские космослужбы,  что даже выход из  строя
какой-нибудь откидной крышки от мусорного ящика казался неправдоподобным.
     Может быть, что-то разладилось в связи с биоуправлением? Сомнительно.
Искусственные  "нервы"  тысячекратно  проверены  на  Земле,   испытаны  на
радиоуправляемых моделях в космосе. Кроме того, линия перехода на автоматы
аварийного возвращения соединена с  биосистемой только через компьютер,  а
он исправен. Значит, не потому выстрелило ружье...
     В левой трети экрана, там, где раньше виднелась кабина спарки, теперь
ворочался на  откинутом кресле Глебов.  Транспортник был  готов к  взлету,
машинные материалы по его маршруту заложены в бортовую память.
     "Ну,  Дима...  -  сказал  Панин,  поднимая  руку  так,  словно  хотел
перекрестить начальника порта.  Гусев ободряюще моргнул.  Последовал обмен
сухими уставными словами: "Ключ на старт", "Пуск"...
     Это  был  "земной" корабль  -  громадный,  как  тысячелетняя секвойя,
красновато-черный   "Зэт-9"   с   новозеландской  эмблемой,   на   которой
красовалась,  точно в насмешку,  бескрылая птица киви.  И поднимался он не
так,   как  астероидные  ракеты  с  прицепленным  к  боку  патрончиком,  а
величественно,   в  туче  пламени,   заставив  содрогнуться  скалы  вокруг
"корыта".
     Экран  разделился начетверо.  Бледный  факел  "Варана"  был  оттеснен
кверху,  под ним обрисовалась непреклонно мчащаяся сигара транспортника. С
планшета  курсографа  был  убран  никому  не   нужный  белый  узор  трассы
несостоявшихся испытаний. Вместо него рос отрезок реального пути "Варана".
И  под  углом  к  нему  проклюнулся от  нижнего края,  точно росток,  курс
преследователя...
     Скоро  с  лица  Глебова  сползли малиновые пятна,  и  веки  перестали
походить на мешки - окончилась перегрузка. По просьбе Дмитрия Витальевича,
Марина  сообщила  ему  последние данные  медицинской телеметрии.  Конечно,
сведения далеко не  полные,  ведь  очень  важную информацию психофизиологи
черпают из голоса обследуемого,  а Пол молчал. Анализ последних телекадров
как  будто говорил о  состоянии глубокого сна или обморока.  Температурных
датчиков на коже Муреша не было,  но Марина установила, что воздух рядом с
пилотом  нагрет  выше  нормы.  Поскольку  на  охлаждение  жалоб  не  было,
оставалось  предположить,  что  у  Пола  жар.  Поколдовав  с  расшифровкой
биотоков Пола,  поступивших на машины "Варана",  приблизительно установили
пульс  пилота.  Он  оказался здорово учащенным,  свыше ста  тридцати.  Все
вместе было похоже на внезапное заболевание;  последние команды, бросившие
корабль куда-то "в Галактику", Пол, вероятно, отдал в припадке бреда...
     Спустя  несколько минут  Глебов потерял из  виду  ракету Муреша,  но,
поскольку  путь  обоих  кораблей  строго  соответствовал  намеченному,  на
станции не сомневались, что "Зэт-9" в конце концов догонит "Варан".
     Так и случилось.  Одна из неподвижных звезд, которая только что вошла
в поле зрения визира Глебова, - эта картинка передавалась на один из малых
мониторов,  расчерченный белой  сеткой,  -  нарушая  все  правила небесной
механики,  сползла с  места,  пересекла один  квадрат,  другой...  Сонной,
нахохленной  птицы  как  не  бывало.  Подтянутый,  помолодевший,  азартный
Дмитрий Витальевич так  и  прирос к  визиру;  его  руки управляли огромным
транспортником почти вслепую.
     - Как  будто он?  -  немного погодя спросил для  страховки Глебов,  с
этакой небрежной хрипотцой, не без желания покрасоваться.
     - Он,  он и есть,  - миролюбиво  подтвердил  командир,  одним  глазом
поглядывая   на   планшет.   Трассы   чуть-чуть  разошлись,  есть  угловое
смещение... Молодец Дима: сам заметил, выровнял. Ас...
     Скоро звезда "Варана" стала увеличиваться,  пока не  засияла,  мигая,
как пламя электросварки.  Пол так и не выключал двигатель,  явно собираясь
разогнаться   до   максимума.   Ослепленный  Глебов   опустил   на   визир
дымчато-лиловый фильтр.
     - Витя, - спросил Глебов, - можно, я дам добавочный импульс?
     Добавочный импульс - прыжок транспортника в направлении беглеца - мог
иметь  два  исхода.  Либо  Дмитрий Витальевич сумеет путем  весьма сложных
маневров,  несмотря на ускорение, состыковать корабли, либо, как камень из
пращи, пролетит мимо "Варана", и тогда пиши пропало: на скорости чуть не в
тридцать километров в  секунду даже резервного горючего не  хватит,  чтобы
выполнить разворот и опять догнать Пола...
     Панин верил в  опыт и  мастерство старого пилота,  но все же попросил
Марину провести анализ состояния Глебова и дать прогноз его самочувствия в
ближайшие  часы.  Изображение  Дмитрия  Витальевича на  экране,  "рисунок"
голоса,  данные об  условиях в  кабине "Зэт-9"  -  все  это было брошено в
медицинский компьютер.
     Тем  временем баллистики сообщили свой вывод:  удачный импульс должен
приблизить стыковку более чем на час.  Если с Мурешем действительно не все
в  порядке,  за  час  может случиться многое.  Опять-таки,  зная  сноровку
Глебова, баллистики стояли за прыжок.
     Когда,  со  своей стороны,  дала хороший прогноз Стрижова,  -  Глебов
чувствовал себя как  нельзя лучше,  дух погони мобилизовал его,  -  Виктор
Сергеевич  разрешил  передать  расчеты  на  "Зэт-9".  По  сути,  это  было
благословение. Пилот кивнул, не отворачиваясь от визира: "Спасибо, Витя, я
не сомневался..."
     Массивная сигара выстрелила длинной струей слепящего пламени. Прыжок!
     Почти не утомляясь,  они наблюдали, как ювелирно тормозит Глебов, как
он маневрирует и  приближает громаду транспортника к  маленькому "Варану".
Только иногда Панин сухо и коротко бросал в микрофон:  "Дима,  сдерживай!"
или "Пора стабилизировать".
     Подойдя  почти  вплотную,  пилот  обнаружил,  что  сбежавший  корабль
вращается как волчок и оживленно "рыскает" носом. Это был "грязный" полет,
Муреш явно потерял контроль над "Вараном". Не задумываясь, Глебов прилепил
к   его  бортам  пару  магнитных  радиоуправляемых  торпед  с   маленькими
двигателями.  Точно две искры мелькнули во тьме, и "Варан" стабилизирован.
Когда визит Дмитрия Витальевича показал почти вплотную борт  "Варана",  по
командному пункту  пронесся дружный говор.  Незаряженное ружье  продолжало
стрелять  и  рассыпаться  на  части.  На  ракете  Муреша  было  искалечено
стыковочное  устройство.  Один  из  его  "лепест