бревен - но бревен тоже нет. 
Гидропонные ангары,  приемная станция и несколько  общественных зданий были 
сооружены  из  материалов,  доставленных  с Земли,  за  полмиллиарда  миль. 
Остальные дома в городе  и все фермерские постройки с большим трудом рубили 
из камня. Нет, колонистов  упрекнуть было не в чем, они сделали все, что от 
них зависело. 
Но мы не оценили их усилий. 
Конечно,  жаловаться нам  не  стоило. В  конце концов,  как  верно подметил 
Джордж, первые поселенцы в  Калифорнии голодали, Роанокская колония пропала 
без  вести, а  первые две экспедиции  на Венере  погибли. Нам же  ничего не 
угрожало. 
Можно  на  время  смириться  и с  бараками,  когда  знаешь,  что тебя  ждут 
необъятные целинные  просторы. Хотя при  ближайшем рассмотрении выяснилось, 
что им  придется еще подождать. Потому-то  Джордж и согласился на должность 
инженера. Ближайшие участки, на которые можно было претендовать, находились 
в девяти милях от  города. А чтобы обеспечить наделами шесть тысяч человек, 
нужно было  расселить их  на расстоянии восемнадцати -  двадцати пяти миль. 
Что такое  двадцать пять миль? Пара минут езды  на подземке, а на вертолете 
вообще  взлететь  и  опуститься.  А  пешочком не  хотите?  Вы  когда-нибудь 
пробовали протопать  двадцать пять миль на своих  двоих? А потом столько же 
обратно? 
Я не говорю, что расселить людей на таком удалении от города невозможно; но 
что  это  сложно  -   спору  нет.  Сложно  и  долго.  Первопроходцы  обычно 
прокладывали  путь ружьем  и топором,  а за  ними волы тащили  крытые фуры, 
груженные разной утварью, в  которых ехали поселенцы. Для них двадцать миль 
ерунда. 
Но они не были на Ганимеде. 
Колонии  принадлежало  всего  два  тягача-вездехода;  еще  один  прибыл  на 
"Мейфлауэре". Вот и все  транспортные средства на целую планету. А ведь они 
нужны  были не  только новоприбывшим  - они ежедневно  требовались тридцати 
тысячам колонистов, поселившимся здесь до нас. 
Все это  нам растолковали на общем собрании  глав семейств. Меня туда никто 
не приглашал,  но, поскольку сборище происходило  на площади, вытурить меня 
оттуда   тоже  не   могли.  Вел   собрание  председатель   совета  колонии, 
присутствовали также главный эколог  и главный инженер планеты. Вот что нам 
сообщили. 
Ганимеду нужны  не столько фермеры, сколько  ремесленники. Нужны старатели, 
шахтеры, нужны  металлургические заводы и  механические мастерские. Колонии 
позарез  необходимы  стальные  орудия  труда,  которые она  не  может  себе 
позволить завозить с Земли. Поэтому нас призывают заняться ремеслом, и тех, 
кто  согласится,  будут кормить  и  содержать  не год,  а  хоть всю  жизнь. 
Те  же, кто непременно  желает стать  фермером - пожалуйста,  земли сколько 
угодно, дерзайте.  Но только  учтите, что техника  на Ганимеде -  дефицит и 
некоторым  из вас  придется прождать  два-три года,  прежде чем  вы сможете 
засеять свой первый акр. 
Кто-то из первых рядов в ответ на эту речь выкрикнул: 
- Да нас просто надули! 
Мистер Толли - так  звали председателя - попытался утихомирить толпу. Когда 
волнение немного утихло, он сказал: 
- Может, вас и  впрямь надули, а может, и нет. Все зависит от точки зрения. 
Я склонен согласиться, что  условия здесь не такие, какими вам расписали их 
на Земле. По сути дела... 
- Крайне великодушно с  вашей стороны! - прервал его саркастический выкрик. 
Похоже, мистера Толли это задело. 
-  Прошу  соблюдать  порядок,  -  заявил  он.  - Или  я  распущу  собрание. 
Толпа примолкла, и председатель  продолжил речь. Многие фермеры, сказал он, 
вспахали  земли  больше,  чем   способны  засеять.  Не  исключено,  что  им 
понадобятся наемные работники. Работы хватит на всех, к тому же, помогая на 
фермах, новички смогут поучиться,  как вести хозяйство на Ганимеде. И будут 
в  состоянии  прокормить жену  и  детей,  пока не  подойдет  их очередь  на 
собственную ферму. 
Когда до  собравшихся дошло,  о чем толкует мистер  Толли, толпа оцепенела. 
Люди  чувствовали себя  обманутыми,  как Иаков,  которому после  семилетних 
трудов велели оттрубить еще  столько же, если он хочет получить в жены свою 
возлюбленную. Даже у меня в груди похолодело, хотя Джордж уже подписался на 
должность    инженера.    Наконец    чей-то    голос    разорвал    тишину: 
- Господин председатель! 
- Да? Представьтесь, пожалуйста. 
- Меня  зовут Сондерс. Не знаю,  как другие, но я,  например, фермер. И всю 
жизнь был  фермером. Фермером, а не  батраком. Я приехал сюда  не для того, 
чтобы вкалывать на хозяина. Можете сами наниматься в батраки, а я настаиваю 
на своих правах! 
Кто-то захлопал в ладоши;  толпа слегка оживилась. Мистер Толли взглянул на 
говорившего и произнес: 
- Этого вам никто не запрещает, мистер Сондерс. 
- Вот как? Что ж, я рад это слышать, господин председатель. А теперь хватит 
огород городить. Я хочу  знать две вещи: какой участок мне выделяют и когда 
мне дадут технику, чтобы я мог начать его обрабатывать? 
-  По  первому вопросу  можете  обратиться  в земельное  управление. А  что 
касается  второго, вы  же  слышали -  главный инженер  сказал,  что технику 
придется ждать примерно двадцать один месяц. 
- Это слишком долго. 
- Но такова реальность, мистер Сондерс. 
- А что бы вы сами могли нам посоветовать? 
Мистер Толли пожал плечами и развел руками. 
-  Я  не  волшебник.  Мы пошлем  с  "Мейфлауэром"  настоятельную просьбу  к 
Колониальному  комитету   не  присылать  следующим   рейсом  колонистов,  а 
доставить нам технику. Если  они согласятся, к будущей зиме станет полегче. 
Но, как  вы сами видели,  Колониальный комитет не советуется  с нами, когда 
принимает решения.  "Мейфлауэр" и в  этот раз должен был  привезти грузы, а 
вы, ребята, могли и подождать. 
Сондерс переварил информацию. 
- К  будущей зиме,  говорите? Значит, пять  месяцев коту под  хвост. Что ж, 
придется подождать, я человек разумный. Но батрачить не пойду, хоть убейте! 
-  Я не  говорил, что через  пять месяцев  вы сможете приступить  к пахоте, 
мистер  Сондерс.  Не исключено,  что  пройдет  двадцать один  месяц и  даже 
больше. 
- Ну уж дудки! 
- Воля  ваша. Только это голые факты, а не  какая-то теория. Если ждать все 
же придется, а наниматься  к другим фермерам вы не желаете, как, интересно, 
вы собираетесь добывать пропитание себе и своей семье? 
Мистер Сондерс оглянулся на толпу и ухмыльнулся. 
-  Ну, в таком  случае, господин  председатель, я думаю,  что правительству 
придется кормить  нас до  тех пор, пока  оно не выполнит  своих обещаний. Я 
свои права знаю. 
Мистер  Толли посмотрел на  него таким  взглядом, будто с  хрустом надкусил 
яблоко, а оттуда выполз мистер Сондерс. 
- Ваши дети не  будут голодать, - тихо проговорил он. - Что же касается вас 
- можете  хоть камни  грызть. Если не  будете работать, есть  будет нечего. 
-  Это  вам  даром  не  пройдет!  -  распетушился  Сондерс. -  Я  подам  на 
правительство  в суд. Я  и вас  засужу, как государственного  чиновника! Вы 
лицо ответственное! Вы не имеете права... 
-  Молчать!  -  Мистер   Толли  взял  себя  в  руки  и  обратился  ко  всем 
присутствующим: -  Давайте раз  и навсегда выясним  отношения. Вам насулили 
золотые  горы, и  ясно,  что вы  разочарованы. Но  ваш контракт  остался на 
Земле,   в  Колониальном   комитете.   А  договора   с  советом   Ганимеда, 
председателем которого я являюсь, вы вообще не заключали, и жители Ганимеда 
вам  ничем  не  обязаны.  Мы  чисто по-человечески  стараемся  вам  помочь. 
Если же  вас не устраивают  наши предложения, не пытайтесь  на меня давить, 
все  равно ничего  не выжмете.  Обращайтесь к  представителю иммиграционной 
службы, это его работа. Собрание объявляю закрытым. 
Однако  представитель иммиграционной  службы,  как выяснилось,  от явки  на 
собрание уклонился. 
 
 
                               Глава 12 
                             Пчелы и нули 
 
Что нас надули -  это было ясно. Не менее ясно было и  то, что мы ничего не 
можем   поделать.  Кое-кто   из   иммигрантов  обратился   к  представителю 
Колониального комитета, но все  они вернулись несолоно хлебавши. Он подал в 
отставку, заявил представитель, он сыт по горло инструкциями, составленными 
за тридевять земель отсюда,  выполнить которые нет никакой возможности. Как 
только придет уведомление, он тут же улетает домой. 
Заявление  чиновника только  подлило  масла в  огонь. Почему  это  он может 
улететь  обратно, а  они  не могут?  "Мейфлауэр"  был еще  на орбите,  туда 
доставляли грузы.  Некоторые иммигранты потребовали, чтобы  их отправили на 
Землю. 
Капитан Харкнесс отказался: он не имеет права везти безбилетников через пол 
Солнечной системы. Тогда они снова насели на представителя комитета, вопя о 
своих правах. 
В конце  концов мистер Толли и его совет  нашли решение. Ганимеду слабаки и 
нытики  ни к  чему.  Если комитет  откажется  отправить на  Землю тех,  кто 
считает себя обманутым, ганимедцы в следующий раз вообще никому не позволят 
высадиться  на планету.  Представитель  сдался и  велел капитану  Харкнессу 
принять жаждущих на борт. 
У  нас по  этому  поводу состоялся  бурный  семейный совет.  Проходил он  в 
больничной  палате,  где лежала  Пегги  - врачи  до  сих пор  держали ее  в 
помещении с нормальным земным давлением. 
Мы уезжаем  или мы остаемся? Отца раздирали  сомнения. На Земле он все-таки 
был  сам  себе хозяин,  а  здесь  ему ничего  не  светило, кроме  должности 
наемного  служащего.  Если же  отказаться  от  должности, придется  два-три 
ганимедских года  батрачить, прежде чем появится  надежда обзавестись своей 
фермой. 
Но хуже всего дело  обстояло с Пегги. Хоть ей и удалось пройти на Земле все 
тесты,   привыкнуть  к   низкому  ганимедскому   давлению  она   не  могла. 
-  Мы должны  взглянуть правде в  глаза, -  сказал Джордж. -  Нужно вернуть 
Пегги в привычные условия. 
Молли  посмотрела на  него. Лицо  у Джорджа  вытянулось длиной с  мою руку. 
- Джордж, ты же не хочешь возвращаться, верно? 
-  Не  о том  речь, Молли.  В  первую очередь  надо  думать о  детях. -  Он 
повернулся ко  мне. - Билл, я  не хочу связывать тебя  по рукам и ногам. Ты 
уже достаточно  взрослый, решай сам. Если  захочешь остаться, я уверен, это 
можно будет устроить. 
Я ответил не сразу. На семейный совет я пришел не в духе, и не только из-за 
накладки с фермами, но  и из-за стычки с парочкой ребят-колонистов. Знаете, 
что  заставило меня  решиться?  Давление в  палате  Пегги. Я  уже привык  к 
низкому  ганимедскому  давлению и  прекрасно  себя чувствовал.  А здесь,  в 
палате,  меня  словно окунули  с  головой  в теплый  бульон.  Я еле  дышал. 
- Я, пожалуй, останусь. 
Пегги сидела  на кровати  и следила за разговором,  широко открыв огромные, 
как у лемура, глазищи. 
- Я тоже не  хочу возвращаться, - заявила она. Молли погладила ее по руке и 
обратилась к отцу: 
- Джордж,  мы доставляем  тебе слишком много  хлопот. Ты ведь  не хочешь на 
Землю, я  знаю. И  Билл не хочет.  Но нам вовсе не  обязательно лететь всем 
вместе. Мы могли бы... 
- Это  исключено, Молли, - прервал ее отец. - Я  женился не для того, чтобы 
тут  же  расстаться.  Если  тебе  придется  вернуться, я  полечу  с  тобой. 
-  Ты меня не  понял. Пегги может  вернуться с  О'Фаррелами, а на  Земле ее 
встретит моя сестра. Она просила оставить у нее Пегги, как только услышала, 
что  я собираюсь  на  Ганимед. Все  будет  в порядке.  - Молли  старательно 
отводила от дочери взгляд. 
- Но, Молли! - воскликнул отец. 
- Нет,  Джордж, выслушай меня. Я  все обдумала. Мое место  рядом с тобой. О 
Пегги позаботятся, Феб будет ей настоящей матерью и... 
Тут наконец Пегги обрела дар речи. 
-  Я  не хочу  уезжать,  не  хочу жить  с  тетей  Феб! -  выкрикнула она  и 
захлебнулась в слезах. 
- Молли, так дело не пойдет, - сказал Джордж. 
- Пять минут назад  ты говорил, что согласен оставить здесь Билла одного, - 
возразила Молли. 
- Но Билл без пяти минут мужчина! 
- Он еще недостаточно взрослый, чтобы жить самостоятельно. И я не собираюсь 
бросить  Пегги одну-одинешеньку.  Феб  окружит ее  любовью и  заботой. Нет, 
Джордж, если бы жены  переселенцев при первой же опасности бросались домой, 
в Америке не было  бы никаких первопроходцев. Пегги придется вернуться, а я 
остаюсь. 
Пегги прекратила рев ровно настолько, чтобы выпалить: 
- Я не поеду! Я тоже первопроходец, правда, Билл? 
- Конечно, малышка! -  Я подошел к ней и похлопал ее по руке. Она вцепилась 
в мою ладонь. 
Не знаю, что заставило  меня сказать то, что я сказал потом. Бог свидетель, 
эта  пигалица была  для  меня сплошной  головной болью.  От  ее бесконечных 
вопросов  можно было  рехнуться,  а чего  стоило ее  настойчивое стремление 
подражать всем  моим поступкам! Но я  вдруг услышал свой собственный голос: 
-  Не переживай,  Пегги. Если  тебе придется  вернуться, я полечу  вместе с 
тобой. 
Отец пристально взглянул на меня и обернулся к Пегги: 
- Билл погорячился, детка. Не лови его на слове. 
-  Но ты  ведь серьезно, Билл?  Серьезно, да?  - пристала ко  мне пигалица. 
-   Конечно,  Пегги,  -   сказал  я,   уже  раскаиваясь  в   своем  порыве. 
Пегги повернулась к отцу: 
-  Видали? Но  все  равно, это  неважно. Мы  никуда не  поедем. Пожалуйста, 
папочка, ты  увидишь, я  поправлюсь, честное слово!  Мне с каждым  днем все 
лучше и лучше. 
Еще  бы не  лучше -  в комнате  с искусственным  давлением! Пот лил  с меня 
градом и я сожалел о том, что ляпнул. 
- Я сдаюсь, Джордж, - сказала Молли. - Как ты думаешь? 
Отец промычал что-то невразумительное. 
- Ну же! 
-  Ну, я  думаю,  что мы  могли бы  сделать  в одной  комнате искусственное 
давление.  Нужно будет  покопаться  в мастерской  и раздобыть  что-то вроде 
импеллера. 
Слезы на глазах у Пегги мгновенно высохли. 
- Значит, я смогу выйти из больницы? 
- Конечно, радость моя, если у папы получится. - Молли все еще сомневалась. 
- Джордж, это не решение проблемы. 
- Может быть. - Отец встал и расправил плечи. - Но одно я решил твердо: или 
мы все уезжаем, или  все остаемся. Лермеры всегда будут вместе. Это решено. 
Мы  обманулись  не только  насчет  фермерства. Оказалось,  что на  Ганимеде 
все-таки существует скаутская организация,  пусть даже на Земле о ней никто 
не слыхал.  А наши отряды с "Мейфлауэра" после высадки  так и не провели ни 
единого  собрания. Всем  было  не до  того. Вообще-то  скаутские  сборища - 
веселая   штука,   но   порой   на   них   просто   не   хватает   времени. 
Местный  отряд  тоже прекратил  собираться.  Раньше  ребята проводили  свои 
мероприятия  в здании  городской  управы, но  теперь там  устроили  для нас 
столовку,  а скаутов  выперли  вон. Боюсь,  это не  способствовало развитию 
между нами дружеских отношений. 
На того парня я наткнулся в торговом центре. Он протиснулся мимо, и в глаза 
мне бросилась  вышитая эмблема  у него на  груди. Вышивка была  ручная и не 
слишком искусная, но я сразу сделал стойку. 
- Эй! - окликнул я его. 
- Сам ты "эй"! Меня зовешь, что ли? 
- Да, тебя. Ты ведь скаут, верно? 
- Естественно. 
- Я тоже. Меня зовут Билл Лермер. Давай пять. 
Я  пожал   ему  руку   особым  скаутским  способом.  Он   ответил  тем  же. 
- А  я Сергей Росков. -  Он оглядел меня с ног до головы.  - Да ты никак из 
последнего помета? 
- Я прилетел на "Мейфлауэре", - признался я. 
-  Ну я  же  и говорю!  Не обижайся,  я ведь  тоже родом  с Земли.  Так ты, 
говоришь, был  скаутом? Это хорошо. Приходи на  собрание, мы тебя примем по 
новой. 
- Почему "был"? Я и теперь скаут. 
- Чего? А-а, понимаю...  "Скаут - он навеки скаут". Что ж, приходи, мы тебя 
официально зарегистрируем. 
Хоть бы раз в жизни мне удалось вовремя захлопнуть пасть! Но где там! Когда 
раздастся трубный глас, я  его определенно прозеваю - буду трепаться вместо 
того, чтобы слушать. 
-  А я  и  так официально  зарегистрирован, официальное  некуда.  Я старший 
отделенный командир, отряд Баден-Пауэлла. 
-  Да ну?  Далековато же ты  оторвался от  своего отряда, тебе  не кажется? 
Я  выложил ему  все как  на духу.  Он выслушал,  а потом  спокойно заметил: 
-  И  вы,  сосунки   недоделанные,  осмелились  назвать  себя  "Бойскаутами 
Ганимеда"?  Чего еще  изволите?  Вы уже  захватили наш  зал для  собраний - 
может, теперь в постели к нам залезете? 
- О чем ты? 
-  Так,  ни о  чем. -  Он  подумал и  добавил:  - Прими  это как  дружеское 
предупреждение, Билл... 
- Чего? 
- Здесь  есть всего один старший отделенный командир -  и он как раз перед, 
тобой. Больше не делай таких ошибок. А на собрание все равно приходи. Будем 
рады. Мы с удовольствием принимаем желторотиков. 
Я вернулся  на приемную  станцию, разыскал Хэнка Джонса  и чистосердечно во 
всем признался. Он уставился на меня с восхищением. 
- Уильям, старичок, я снимаю шляпу. Чтобы подложить нам такую свинью, нужен 
особый талант. Это не каждому дано. 
- Ты думаешь, я все испортил? 
-  Надеюсь, не  все. Давай-ка  найдем доктора  Арчибальда и  посмотрим, что 
можно предпринять. 
Наш  руководитель принимал  пациентов. Мы  подождали, пока, не  осталось ни 
одного страждущего, и зашли а кабинет. 
-   Вы   что   -  оба   заболели?   Или   просто  посачковать   захотелось? 
- Док,  - сказал я, - мы ошиблись:  на Ганимеде есть скаутская организация. 
- Знаю. 
Я поперхнулся. А доктор продолжал: 
- Мистер  Гинзберг, мистер Брюн и я -  мы поговорили со здешними скаутскими 
руководителями,  чтобы наши  отряды приняли  в их организацию.  Загвоздка в 
том, что  скаутов с "Мейфлауэра" куда больше, чем  в местном отряде. Но все 
права, естественно, у них. 
- Ну и? 
- Ну  и через несколько дней проведем  общее собрание, когда прояснится наш 
статус. 
Я  подумал и  решил, что  лучше рассказать  ему про  встречу с  Сергеем. Он 
выслушал меня, не перебивая. 
- Хэнк, похоже, считает, что я все испортил, - сказал я под конец. - Как вы 
думаете, док? 
- М-м-м... Надеюсь, он ошибается. Но ситуацию ты не улучшил, это факт. 
Я растерялся. 
- Не переживай, - подбодрил меня доктор. - Все утрясется. А теперь бегите и 
выкиньте   все  это   из   головы.  В   сущности,  ничего   не  изменилось. 
Но  на самом  деле изменилось  многое. Док  и другие  руководители пытались 
убедить местную  организацию принять наши отряды  в свой состав целиком, со 
всеми званиями  и регалиями. Но  Сергей успел раззвонить о  нашей стычке, и 
ганимедские скауты в один  голос завопили, что все мы салаги, а наши земные 
заслуги здесь  не в счет. Поэтому  нам придется начать с  азов, а испытания 
покажут, стоим мы чего-то или нет. 
На том  и порешили. Джордж говорит, что в  таких случаях компромисс - самое 
милое дело. Чтобы подтвердить свои звания, нам велели пройти проверку, а на 
подготовку  к  экзаменам,  которые  мы не  сдавали  на  Земле, отвели  один 
ганимедский  год. Отряды наши  не расформировали,  но... Было одно  "но", и 
весьма существенное. 
Командирами отделений назначили местных ребят - их перевели к нам из отряда 
Леды. Я не мог не признать, что это справедливо. Ну какой из меня командир, 
если я  на Ганимеде не  в состоянии отличить нордвеста  от нового семестра? 
Однако другие командиры смирились со своей отставкой не так легко, особенно 
когда прошел слушок, что  супчик с мухами им поднесли исключительно по моей 
вине. 
Хэнк мне сказал об этом напрямую: 
-  Билли, мальчик  мой,  надеюсь, тебе  не  надо объяснять,  что ты  сейчас 
популярен, как муравьи на пикнике? 
- Кого это волнует? - ощетинился я. 
- Тебя, кого же  еще. Все порядочные люди в такой ситуации добровольно идут 
на аутодафе. 
- Во имя великих лун, что такое аутодафе? 
- В твоем случае это рапорт о переводе в отряд Леды. 
- Ты  сбрендил? Кто-кто,  но ты-то в  курсе, как они  к нам  относятся, а в 
особенности ко мне. Да они с меня шкуру сдерут! 
-  Что лишний  раз  доказывает, как  плохо ты  знаешь  человеческую натуру. 
Конечно,  поначалу тебе