не нравились дырки во льду. Во всяком случае, когда 
мы запустили  ее вновь, она потопала по леднику  - медленно и осторожно, но 
без колебаний. 
Мы направились к лагерю. Хэнк сиял от восторга: 
-  Это  лучшее в  мире  вездеходное  транспортное средство  для пробега  по 
бездорожью! Хотел бы я знать, как оно устроено. Получить бы патент на такое 
изобретение - и я богач! 
- Так в чем дело? Оно твое, ведь ты его нашел. 
- Да, но оно мне не принадлежит. 
-   Хэнк,  ты   же   не  думаешь,   что  хозяин   придет  его   искать,  а? 
Хэнк бросил на меня загадочный взгляд. 
-  Нет,  Билл,  не  думаю. Как  по-твоему,  сколько  времени эта  штуковина 
простояла там, в пещере? 
- Даже гадать не хочу. 
В лагере сиротливо темнела  одна-единственная палатка. Из нее навстречу нам 
вынырнула какая-то фигура. Это оказался Сергей. 
-  Где вас  носило,  друзья? -  спросил он.  -  И откуда,  во  имя царствия 
небесного, вы сперли эту штуку? И что это вообще такое? 
Мы  просветили его,  насколько смогли,  а он  в свою очередь  обрисовал нам 
ситуацию. Нас, как выяснилось, искали до последней минуты, а затем Поль был 
вынужден перевести отряд на  стоянку номер один, чтобы успеть на свидание с 
"Джиттербагом".  Сергея он  оставил,  чтобы тот  дождался нас  и  привел на 
место. 
-  Вот  вам  записка  от  него,  -  сказал Сергей,  протянув  лист  бумаги. 
"Дорогие друзья по переписке!  - прочитали мы. - Простите, что пришлось вас 
бросить, шизиков несчастных, но расписание вам известно не хуже, чем мне. Я 
бы сам  остался, чтобы пригнать вас домой,  но ваш кореш Сергей настаивает, 
что это  его привилегия. А когда  я пытаюсь его урезонить,  он скалит зубы, 
рычит и забивается в угол конуры. 
Как только  прочитаете мое послание, берите  ноги в руки и  дуйте к стоянке 
номер  один. Не  пешком,  а бегом.  Мы  задержим "Джиттербаг",  но вы  сами 
знаете,  как наша дорогая  старушка Хэтти  относится к сбоям  в расписании. 
Если вы  опоздаете, ей это вряд  ли придется по вкусу.  Когда встретимся, я 
сверну вам уши в трубочку и завяжу в узел на затылке. 
Счастливо! 
П. дю М. 
P. S. Мистеру Коку: о твоем аккордеоне я позаботился". 
Мы дочитали записку, и Сергей сказал: 
- Я бы с  удовольствием еще послушал о ваших находках, раз в сто подробнее, 
но не сейчас. Сейчас  мы рванем на стоянку номер один. Хэнк, как по твоему, 
Билл сможет дойти? 
Я  ответил  за  себя  сам  - категорическим  "нет".  Возбуждение  понемногу 
спадало, и мне снова становилось хуже. 
-  Хм... Хэнк,  ты  полагаешь, что  этот ходячий  скелет нас  туда отвезет? 
-  Я полагаю, что  он отвезет нас  куда угодно,  - с вызовом  ответил Хэнк. 
- А с какой скоростью? "Джиттербаг" уже приземлился. 
- Ты уверен? 
- Я видел его след на небе чуть не полчаса тому назад. 
- Тогда поехали! 
Об этом  путешествии у  меня мало что  осталось в памяти.  Помню остановку, 
когда мне меняли лед. А потом меня разбудил крик Сергея: 
- Вот он, "Джиттербаг"! Я вижу его! 
- Привет, "Джиттербаг", - сказал Хэнк. - А вот и мы! 
Я приподнялся и тоже посмотрел. 
Мы спускались  по склону милях в  пяти от корабля, как  вдруг из хвоста его 
вырвалось пламя и он взмыл в небеса. 
Хэнк застонал. Я лег на спину и закрыл глаза. 
Когда многоножка остановилась, я опять очнулся. Перед нами стоял Поль, руки 
в боки, и буравил нас взглядом. 
- Наконец-то  пташки прилетели в  гнездышко! Но где вы  откопали эту штуку? 
- Поль! Биллу очень плохо! - серьезно сказал Хэнк. 
Поль  вскарабкался  на  многоножку   и  сразу  прекратил  расспросы.  Через 
мгновение он  уже оголил мне живот  и ткнул большим пальцем  между пупком и 
грудной клеткой. 
- Тут больно? 
Я  слишком  ослабел,  чтобы  врезать  ему.  Он  дал  мне  какую-то  пилюлю. 
Дальнейшие события развивались без  моего участия, но впоследствии я узнал, 
что по  настоянию Поля капитан Хэтти прождала  пару часов, а затем заявила, 
что ей пора трогать. У нее по расписанию рейс к "Крытому фургону", и она не 
намерена заставлять ждать восемь  тысяч пассажиров из-за двух оболтусов. Мы 
с Хэнком можем играть в краснокожих сколько влезет, но расписание - это вам 
не игрушки. 
Поль   был  вынужден   отослать  отряд,   а  сам  остался   поджидать  нас. 
Но в тот момент я ничего из его рассказа не слышал. Я смутно осознавал, что 
мы  путешествуем в ходячем  вагоне; дважды  я просыпался, когда  мне меняли 
лед, но  весь этот эпизод помню как в тумане.  Мы двигались на восток. Хэнк 
вел машину,  а Поль определял  маршрут - исключительно чутьем.  Мы ползли и 
ползли,  как во сне,  и наконец  вышли к лагерю  разведчиков, обследовавших 
район  в ста  милях  от нашего.  Оттуда  Поль по  радио потребовал  помощи. 
А затем прилетел "Джиттербаг"  и подобрал нас. Помню, как мы приземлились в 
Леде, вернее помню, как кто-то сказал: 
- Скорее сюда! У нас тут парнишка с перитонитом! 
 
 
                               Глава 20 
                                 Дома 
 
Вокруг нашей  находки поднялся немалый шум - он и теперь  еще не утих, - но 
тогда я его не  слышал. Слишком был занят забиванием голов в райские врата. 
Тем, что я все-таки в них не попал, я обязан доктору Арчибальду. И Хэнку. И 
Сергею.  И Полю. И  капитану Хэтти.  И еще какому-то  безымянному существу, 
жившему  где-то много  лет назад, которого  я никогда  не увижу и  не узнаю 
даже,  как  оно  выглядит,  но  которое изобрело  превосходную  машину  для 
передвижения по бездорожью. 
Всех, кроме него, я  поблагодарил. Они явились всем скопом в больницу, даже 
капитан Хэтти, которая на  меня нарычала, а перед уходом вдруг склонилась и 
чмокнула  в  щеку.  Я  так  изумился,  что  чуть  не  укусил  ее  в  ответ. 
Конечно же, пришли Шульцы.  Мама причитала без умолку. Папа дал мне яблоко, 
а  Гретхен почти  не раскрывала  рта, что  на нее  совсем не  похоже. Молли 
притащила с  собой близнецов,  чтобы я полюбовался  на них, а  они на меня. 
Ежедневная  газета "Планета",  выходившая  в Леде,  взяла у  меня интервью. 
Репортеров интересовало  наше мнение  по поводу того,  созданы ли найденные 
нами предметы людьми или нет? 
Вопрос, конечно, интересный. Над ним до сих пор ломают головы наши мудрецы. 
Что такое человек? 
Предметы,  которые мы  с Хэнком  - а  за нами  и ученая команда  из проекта 
"Юпитер"  -  обнаружили в  пещере,  не  могли быть  изготовлены людьми.  По 
крайней мере  людьми, похожими  на нас. Из  всех находок ходячий  вагон был 
самым простым сооружением. О назначении большинства других предметов до сих 
пор остается только гадать. Не удалось выяснить и как выглядели сотворившие 
их существа - в пещере не нашли ни единого снимка. 
Странно, конечно, - но  ученые пришли к выводу, что у этих созданий не было 
глаз, во  всяком случае таких, как у нас. Поэтому снимки  им вроде как ни к 
чему. 
Если  вдуматься,  фотография  как  таковая  -  вещь  весьма  загадочная.  У 
венерианцев нет  фотоискусства, и  у марсиан тоже.  Похоже, мы единственная 
раса  во  Вселенной,  которая  додумалась до  такого  способа  запечатления 
явлений. 
Так  что  "людьми"  они   не  были  -  то  есть  не  были  похожи  на  нас. 
Но они  были людьми  в истинном смысле  этого слова, хотя  я не сомневаюсь, 
что,  столкнувшись с  одним  из них  в темной  аллее, я  с воплем  удрал бы 
подальше.   Самое  главное,   как  выразился   бы  мистер  Сеймур,   у  них 
наличествовало:  они  умели  управлять   окружающей  средой.  Они  не  были 
беспомощными животными,  которым природа насильно  навязывает правила игры; 
они приспосабливали природу к своим нуждам. 
Так что, думаю, они были людьми. 
Самыми  загадочными для  меня в  этой истории остались  кристаллы. Каким-то 
образом  они,   несомненно,  были  связаны  с   пещерой,  или  ангаром  для 
звездолета, или назовите как  хотите. Однако они не могли - или не хотели - 
проникнуть в пещеру. 
А  партия ученых,  изучившая там  все в  подробностях, обнаружила  еще одну 
странную вещь: ходячий вагон, этот громадный неповоротливый монстр, на всем 
пути  через узкое  ущелье не  повредил ни  единого кристалла.  Хэнк, должно 
быть,  первоклассный   водитель.  Хотя   он  уверяет,  что   не  настолько. 
Не  ждите  от меня  ответов.  Я  далеко не  все  понимаю,  что творится  во 
Вселенной. Это место просторное. 
Пока я валялся в  больнице, у меня было достаточно времени для размышлений, 
да и  поводов тоже. Я думал  о поездке на Землю,  об учебе. "Крытый фургон" 
уже  улетел, но  это не проблема,  я могу  отправиться через три  недели на 
"Мейфлауэре".   Но  вот   хочу  ли   я  уезжать?  Пора   уже  определиться. 
В  одном я  был  уверен: экзамены  на "орла"  я сдам,  как только  встану с 
постели. И  так уже затянул -  дальше некуда. Ощутив прикосновение небытия, 
сразу понимаешь, что время  твое ограничено и ничего не следует откладывать 
на потом. 
Но  вернуться в  школу? Это  совсем другой  вопрос. Во-первых,  как сообщил 
отец, совет  проиграл тяжбу с комитетом,  и тот наложил лапу  на все земные 
вклады эмигрантов. 
А во-вторых, я вспомнил, о чем говорил нам в приступе откровенности Поль: о 
грядущей войне. 
Интересно, можно ли верить его словам? А если можно - то стоит ли пугаться? 
Я совершенно искренне решил,  что не стоит. Как утверждал Поль, пройдет еще 
сорок  лет как  минимум. А  я пробуду  на Земле  не больше  четырех-пяти. И 
вообще,    такого    отдаленного    будущего    как-то   трудно    бояться. 
Я пережил  землетрясение и  реконструкцию; честно говоря,  мне кажется, что 
меня уже ничем не запугаешь. 
И еще  у меня такое подозрение, что, если бы началась  война, я пошел бы на 
фронт. Я не стал бы от нее убегать. Глупо, наверное. 
Нет, войны  я не  боялся, но она  не выходила у  меня из  головы. Почему? В 
конце  концов я  докопался  до причины.  И когда  ко  мне заглянул  Поль, я 
спросил у него: 
- Слушай,  Поль, помнишь,  ты говорил о  войне... Когда Ганимед  окажется в 
такой  же ситуации,  в какой  оказалась сейчас  Земля, здесь  тоже начнется 
война,   да?   Не   сегодня,   положим,  но   через   несколько   столетий? 
- К тому времени люди, возможно, научатся не допускать подобных ситуаций, - 
грустно улыбнулся Поль. - Во всяком случае, будем надеяться. - Он отрешенно 
посмотрел вдаль. - Новая колония - всегда новая надежда. 
Мне это  понравилось. "Новая надежда". Так однажды  при мне кто-то сказал о 
новорожденном. 
В воскресенье  вечером меня  навестил отец, но  я все еще  колебался насчет 
поездки. И снова заговорил о плате за учебу: 
- Я  знаю, что  участок принадлежит и  мне, Джордж, но  расходы-то лягут на 
ваши плечи. 
-  Ничего, -  сказал Джордж, -  мы сдюжим.  Зачем же еще  нужны накопления? 
Молли  одобряет поездку.  И близнецов  мы пошлем  на Землю  в школу,  ты же 
знаешь. 
- Пусть так. Но все равно это мне не по душе. И вообще, какой смысл куда-то 
ехать,  Джордж? Мне  не  нужно какое-то  шикарное образование.  Я подумываю 
насчет Каллисто: новенькая,  совершенно нетронутая планета, возможности там 
открываются  неисчерпаемые.   Я  мог  бы  получить   работу  в  атмосферной 
экспедиции - Поль замолвит  за меня словечко - и расти вместе с проектом. В 
один  прекрасный день,  глядишь,  дорасту и  до главного  инженера планеты. 
- Если в термодинамике будешь разбираться так же, как сейчас, не дорастешь. 
- Чего? 
-   Инженеры  не  просто   "вырастают"  -   они  учатся.  В   школу  ходят. 
- А  я что - не учусь?  Я не хожу к тебе на лекции сразу  в два класса? Я и 
здесь  могу  стать  инженером,   для  этого  вовсе  не  нужно  тащиться  за 
полмиллиарда миль! 
-  Вздор! Просто учеба  требует дисциплины. А  ты до  сих пор не  сдал даже 
экзамены   на   нашивки.   И   скоро  проворонишь   свое   звание   "орла". 
Я  хотел объяснить  ему, что  сдать экзамены  и подготовиться  к ним  - это 
разные  вещи. Я  ведь  готовился! Но  как-то не  сумел  сформулировать свою 
мысль. 
Джордж встал. 
- Послушай,  сынок, я скажу тебе  откровенно. О должности главного инженера 
планеты  даже  не  мечтай.   В  наше  время  фермеру  и  то  нужно  хорошее 
образование.  Иначе  он   попросту  останется  темной  деревенщиной:  будет 
разбрасывать по полю семена  и надеяться, что они каким-то чудом взойдут. Я 
хочу, чтобы  ты уехал  на Землю и  получил все лучшее, что  там тебе смогут 
предложить.  Хочу, чтобы  у  тебя был  престижный диплом  - Массачусетского 
технологического  института,  Гарварда  или  Сорбонны.  Словом,  заведения, 
которое славится своей школой. Соберись с силами, не пожалей на это времени 
-  а  потом  можешь  делать все,  что  заблагорассудится.  Поверь мне,  это 
окупится. 
Я пораскинул мозгами и сказал: 
- Думаю, ты прав, Джордж. 
- Ну  что ж,  тогда решайся. Я побегу  на автобус, а то  придется топать на 
ферму пешком. Завтра увидимся. 
- Спокойной ночи, Джордж. 
Я лежал и думал. Дежурная нянечка, миссис Динсмор, зашла в палату, потушила 
свет и пожелала приятных сновидений. Но мне не спалось. 
Я знал,  что отец прав. И  быть невеждой мне не хотелось.  Я сам не раз был 
свидетелем того,  какие преимущества  дает хорошее образование:  тут тебе и 
первоклассная работа, и быстрое продвижение по службе. О'кей, сделаю я себе 
диплом, а  потом вернусь...  и, возможно, отправлюсь на  Каллисто. А может, 
начну  осваивать   новый  земельный  участок.  Я   уеду  -  но  я  вернусь. 
А сна ни в  одном глазу, хоть убейся. Я посмотрел на свои новые часы: скоро 
полночь, через пару минут  восход. Грех пропускать такое зрелище. Тем более 
теперь: Бог его знает,  когда еще удастся полюбоваться полночным воскресным 
восходом! 
Я выглянул в коридор.  Старушки леди Динсмор вроде не видать. И я рванул на 
улицу. 
Солнце  вот-вот  должно было  показаться  над горизонтом.  Первые лучи  уже 
позолотили на севере самую  высокую антенну энергостанции на Гордом пике, в 
нескольких милях отсюда. Тишина  - а какая красотища! Над головой полусфера 
старины  Юпитера -  выпуклая,  огромная, рыжая.  К  западу от  нее из  тени 
выплыла  черная   Ио,  на  глазах  сделалась   вишневой,  потом  оранжевой. 
Как,  интересно,  я  буду  чувствовать себя  там,  на  Земле? Ощущать  свой 
утроенный  вес...  Здесь  на  меня  ничего  не  давит,  здесь  я  в  норме. 
Как  мне понравится  плавать  в этом  грязном жирном  бульоне,  который они 
называют воздухом? 
Как я  смогу жить, когда и потрепаться-то будет  не с кем, кроме сухопутных 
крыс? О  чем мне  говорить с девчонкой,  которая улетала с  Земли только на 
вертолете и понятия не  имеет о колониях? Они же все пискушки. Вот взять, к 
примеру, Гретхен.  Эта девчонка зарежет цыпленка и  сунет его в котел, пока 
земная фифа все еще будет пищать. 
Над  горизонтом  высунулся  краешек  Солнца,  и  снежные  вершины  Большого 
Сахарного  хребта  сразу  порозовели  на  фоне  бледно-зеленого  неба.  Все 
окрестности стали  видны как  на ладони. Чистый,  суровый край -  не то что 
Калифорния с ее пятьюдесятью  с хвостиком миллионами человек, спотыкающихся 
друг о друга. Мне по душе этот край - это мой край! 
А  пошли они  к черту  - и  Массачусетский, и  Кембридж, и  прочие шикарные 
заведения! Я докажу отцу,  что образованным человеком можно стать не только 
в  увитых плющом  университетских  стенах. И  перво-наперво сдам  экзамены, 
чтобы вернуть звание "орла". 
Разве Эндрю Джонсон, американский президент, не учился читать без отрыва от 
работы? Уже будучи женатым  человеком! Дайте только срок - и у нас появятся 
ученые и студенты не хуже, чем на Земле. 
Заря  неторопливо разливалась  по  небу, высветив  на западе  четкий силуэт 
гряды Кнейпера.  Я вспомнил о той ночи, когда  мы прорывались в буран через 
перевал. Как сказал Хэнк,  у колониальной жизни есть одно преимущество: она 
отделяет мужчин от сопляков. 
"Я жил и работал среди мужчин", - всплыла в памяти строка. Рислинг? Или как 
его - Киплинг вроде бы. Я жил и работал среди мужчин! 
Солнце уже  золотило крыши домов. Расплескалось  по лагуне Серенидад, и она 
из чернильной  сделалась багровой, а потом  голубой. Это моя планета. Здесь 
мой дом. Я понял, что никогда не покину его. 
Миссис  Динсмор  торопливо  выбежала   из  дверей  и  наткнулась  на  меня. 
-  Что  еще за  шуточки! -  рассердилась  она. -  А  ну быстро  иди в  дом? 
-  В дом?  - улыбнулся  я ей.  - А зачем  мне куда-то  идти? Я и  так дома!