- Веенн сделал жест,  как  будто  он  душит
воображаемого  противника.  -  Прикончу  первого  же  амплитура,  которого
встречу.
     Внезапно его воинственный настрой сменился торжественно-задумчивым.
     - И хотелось бы найти своих настоящих родителей. Если они  еще  живы,
конечно.
     - Вряд ли, - в  тоне  Раньи  было  и  сочувствие,  и  категоричность.
Наверняка их настоящие родители давно мертвы, а им подсунули  фальшивых  -
из ашреганов.
     - Если амплитуры узнают, какие мы теперь, - они  сделают  все,  чтобы
избавиться от нас раз и навсегда. Да и в Узоре, пожалуй, тоже. Они  и  так
не  в  особенном  восторге  от  союза  с  землянами,  а  тут  еще   такая,
оказывается, у них страшная сила - внушать другим свои желания.  Паранойя,
конечно, но у меня уже есть некоторый опыт по  этой  части.  Что  касается
самих землян, то они сами себя не понимают, так что вряд ли поймут то, что
с нами случилось. Да и нам надо еще время, чтобы со всем этим  разобраться
как следует. Так что пока самое главное -  держать  все  в  полной  тайне,
использовать  эту  нашу  власть  над  другими  только  в  случае   крайней
необходимости. Учтите: мы  все  прошли  через  хирургию  гивистамов,  и  в
результате  получилось  нечто,  чего  никак  не  предвидели  наши  чертовы
Учителя. Все их ухищрения  обратились  теперь  против  них  самих.  Они-то
думали, что мы станем их самыми верными воинами,  а  мы  стали  их  самыми
опасными  врагами:  земляне,  умеющие  внушать,  как  амплитуры.  Еще  раз
повторяю: нам нужно время. А вдруг эти наши способности с возрастом  будут
ослабевать? А вдруг еще что-нибудь на них может повлиять? В  любой  момент
нас могут уничтожить, просто из страха  перед  нами  -  причем  это  могут
сделать не только враги, но и друзья.
     Он обвел взглядом серьезные, напряженные лица друзей.
     - Нам нужно быть очень осторожными.
     - Что интересно, -  сказал  один  из  техников,  -  ведь  эти  первые
окончания вырастают снова, хотя и в другом месте. А  вдруг  та  программа,
которую в нас заложили амплитуры, снова регенерирует?
     - Я об этом тоже думал. - Раньи  помолчал.  По-моему,  дело  выглядит
так:  средствами  генной  инженерии  можно  внедрить  в  наш  мозг   некую
программу, но  без  компьютера  она  останется  бездействующей.  Амплитуры
решили эту задачу, трансплантировав нам еще и  капсулу-микропроцессор.  Но
теперь этот компьютер отсоединен, и новые нейроны будут давать  уже  новое
соединение, в обход капсулы. А вообще-то, ведь известно, что  значительная
часть клеток мозга землян, нашего мозга,  вообще  не  используется.  Может
статься, что то, что нам туда встроили,  активизирует  эту  бездействующую
часть мозга, которая иначе пробудилась бы, может быть, через  миллион  лет
эволюции. Кстати, ведь капсула эта  сама  по  себе  не  дала  нам  никаких
сверхъестественных способностей. Это просто органический переключатель - и
только. Мы, например, не можем общаться телепатически, как амплитуры, - от
мозга к мозгу.
     - Ну и хорошо, - подал реплику Турмаст, и добавил, показывая  пальцем
на техника, сидящего рядом: - Я вовсе и не хочу знать, что он там думает.
     Раздался первый смешок.
     - В нас может появиться еще что-нибудь новенькое.  Начнем,  например,
парить в воздухе, - высказался Веенн. - Какие будут  тогда  инструкции?  Я
первый.
     Это была только наполовину шутка.
     - Если все так, как вы говорите, - пробормотал техник, -  то  значит,
что, по крайней мере, по Структуре мозга мы  ближе  к  амплитурам,  чем  к
ашреганам или массудам. Зачем же нам тогда связываться с Узором?
     Эта мысль до сих пор не приходила в голову  ни  Раньи,  ни  кому-либо
еще. На несколько минут все замолчали, размышляя. Потом Турмаст решительно
высказал свое мнение:
     - Нет. Вспомните, чему нас учили: биологическое сходство или различие
ничего не значит. Оно ничего не значило для нас, когда мы были  ашреганами
и сражались с землянами, и теперь то же самое. Будучи  людьми,  землянами,
мы должны сражаться с амплитурами из-за того, что у них другая вера, и они
хотят обратить в нее  всех  остальных,  а  вовсе  не  из-за  какой-то  там
физиологии. Лепары и с'ваны и гивистамы губят мир так же, как  и  мы.  Они
верят в свободу мысли - как мы, а амплитуры - нет. Я как землянин не  хочу
быть частью и орудием их дурацкого Назначения. Особенно после того, как мы
узнали правду о том, что они сделали с нами.
     Слова Турмаста были встречены одобрительным гомоном.
     - Да, - почти с удивлением заметил Веенн. -  Ты,  Раньи,  открыл  нам
глаза, а мы тебя чуть не убили за это. Ну,  и  как  нам  спасти  остальных
наших - здесь и на Коссууте? Как нам принести им эту правду?
     - Будьте благодарны нашим новым друзьям,  помогайте  им  и  -  ждите.
Только поменьше "предложений". Я поговорю со  здешними  властями.  У  меня
есть кое-какие идеи.
     - Только вряд ли имело бы смысл забрасывать нас на Коссуут  так,  как
они подкинули тебя из джунглей там, на Эйрросаде. Нас слишком много,  риск
слишком велик, - заметил Турмаст.
     - Да, с Коссуутом не получится, - признал Раньи. Но больше не  сказал
ничего, хотя реплик и вопросов было предостаточно.


     Он  внушал  свои  "предложения"  очень  осторожно:  то  поговорит   с
каким-нибудь с'ваном, то с влиятельным массудом. Землян он обходил  -  они
были иммунны против его внушения. Помощь  своих  друзей  он  категорически
отверг: если он попадется, пусть это будет только он один.
     Как он и ожидал, когда он, наконец, представил свои соображения штабу
обороны  Улалуабла,  последовала  масса   возражений.   Его   аргументация
сводилась к  напоминанию  об  успехе  операции  на  Эйрросаде:  ему  тогда
позволили вернуться к своим, все было сохранено в тайне - и  в  результате
он провел с собой в сторону Узора двадцать пять воинов.
     В  ходе  последовавшего  жаркого  спора  на  его  стороне  неожиданно
выступили все с'ваны и массуды.  Его  оппоненты  не  могли  скрыть  своего
изумления  таким  единодушием,  но,  слава  Богу,  как  будто  ничего   не
заподозрили. В конце концов было решено в принципе повторить  операцию  по
типу Эйрросадской: солдаты Раньи под  видом  чудесно  спасшихся  ашреганов
будут посланы  через  линию  фронта,  по  одиночке  или  малыми  группами,
вольются снова во вражеские части, чтобы попытаться их распропагандировать
и организовать их переход на сторону Узора. Была наспех придумана  легенда
о том,  как  они,  будучи  переведены  в  столицу,  сумели  захватить  там
несколько транспортов на воздушной подушке  и  совершить  побег.  Стремясь
уйти от погони, они разбились  на  несколько  групп  и  таким  образом  им
удалось прорваться. Было сделано  все,  чтобы  даже  в  изощренных  мозгах
амплитуров не  возникло  аналогии  с  пропажей  и  возвращением  Раньи  на
Эйрросаде.
     Не все шло так, как было задумано. Некоторые  попали  в  расположение
частей, состоявших целиком из чистокровных  ашреганов  и  криголитов;  тут
оставалось только ждать и надеяться на  перевод  в  другую  часть.  Другим
повезло  больше:  среди  их  "спасителей"  оказались  бывшие  земляне,   и
возрожденные повели среди них осторожную работу по обращению  их  на  путь
истинный. На тех, кого убеждали  аргументы  и  разумные  доводы,  желанный
эффект произвела демонстрация  способности  агитаторов  воздействовать  на
психику ашреганов и криголитов.
     Неделя сменяла неделю. Военные действия шли с переменным успехом.  Но
вот   стали   появляться   первые   группы   перебежчиков,   возглавляемые
сподвижниками Раньи, среди самых удачливых оказались вконец вымотанные, но
торжествующие Турмаст и Веенн. Заранее предупрежденные местные командующие
войсками Узора сразу же сообщали в Главный  Штаб  о  случаях  добровольной
сдачи  в  плен,  и  будущих  новых  "возрожденных"  специальными,   хорошо
вооруженными   конвоями    переправляли    в    столицу.    Там    команда
квалифицированных врачей под руководством прибывшего, наконец, из  Омафила
Первого-по-Хирургии организовала настоящую поточную  линию  по  ликвидации
последствий манипуляций с мозгом  землян,  и  те  вновь  обретали  свободу
мышления, которой были ранее насильственно лишены.
     К  концу  улалуаблского  года  больше   половины   из   двухтысячного
контингента  превращенных  в  ашреганов  землян  вновь  вернулись  в  свое
человеческое естество. Осторожность и четкость  действий  эмиссаров  Раньи
способствовала тому,  что  они  не  возбудили  подозрений  у  командования
противника. Помогло еще и то обстоятельство, что войска захватчиков вообще
несли крупные потери, и сведения об исчезнувших людях терялись в  списках,
где фигурировали все большие и большие цифры убитых, раненых  и  пропавших
без вести.
     Были и  неизбежные  жертвы.  Свыше  сотни  землян  погибло  или  было
эвакуировано  с  планеты  раненными  или  контуженными.  Скорбь,   которую
испытывали по этому поводу Раньи и его сподвижники, не  мешала  им  упорно
продолжать начатое дело.
     В  военных  действиях  стал,  наконец,  намечаться  перелом.   Войска
захватчиков  были  отброшены  назад,  к  их  опорным  базам,  которые  они
соорудили в местах  своей  высадки.  Развернулось  сражение  в  космосе  -
транспортные корабли интервентов  все  эффективнее  стали  перехватываться
орбитальной артиллерией Узора на выходе из подпространства.
     Командование приняло решение организовать  нападение  на  планетарный
штаб интервентов, расположенный на  Южном  берегу  большого  пресноводного
озера в  северной  части  континента.  Планировалось  использовать  фактор
внезапности и добиться решающего стратегического  превосходства.  Операция
была связана с серьезным риском. Безоговорочно, даже с энтузиазмом идею ее
проведения поддержали  только  лидеры  Вейса,  которым  продолжение  войны
сулило  дальнейшее  усиление  расовой  напряженности.  Как  и  большинство
народов и цивилизаций Узора, они были  преисполнены  решимости  уничтожить
противника, даже если бы им пришлось драться до  последнего  -  имелось  в
виду, до последнего массуда или землянина.
     Уже значительно увеличившаяся группа "возрожденных"  претендовала  на
роль авангарда в планировавшейся атаке. Поначалу  военный  штаб  Улалуабла
отверг эту идею: перебежчики должны, мол, сперва доказать свою  лояльность
и надежность. Раньи и его сподвижники приводили убедительный аргумент: что
может быть лучшим доказательством, чем участие в  первых  рядах  в  штурме
оплота их прежних союзников? Штаб,  состоявший  из  представителей  разных
цивилизаций, стал ареной ожесточенных споров. В конце концов, было принято
решение в пользу участия "возрожденных".
     Впоследствии  некоторые  участники  этого  заседания   с   удивлением
вспоминали, что им как будто кто-то подсказывал, как  себя  вести  и  кого
поддерживать...



                                    22

     Он был знаком с оружием землян еще с  того  времени,  когда  проходил
обучение на Коссууте, но никогда не думал,  что  ему  придется  самому  им
когда-нибудь воспользоваться, причем не против землян и массудов, а вместе
с ними, в одних рядах.
     Было и еще нечто новое, неожиданное: Раньи и его солдаты, считавшиеся
у себя элитой, привыкли к определенным привилегиям. Здесь они были равными
среди равных. Оказалось, что это вовсе неплохо - раствориться среди массы,
не выделяться из  нее.  Конечно,  полностью  это  не  удавалось:  солдаты,
разговаривающие между собой на языке врага,  поневоле  привлекали  к  себе
внимание. Тем не менее и Турмаст, и Веенн, и остальные без труда  вошли  в
эту атмосферу боевого товарищества, которой не было  и  не  могло  быть  в
армии Назначения. Они  скоро  обнаружили,  что  у  землян  есть  еще  одна
особенность: перспектива предстоящего боя вселяет в них чувство  какого-то
возбуждения, когда сражаешься за что-то свое,  кровное,  а  не  просто  за
абстрактную, пусть и элегантную философскую идею.
     Сагио, как и другие, тоже записался добровольцем в штурмовую  группу,
но Раньи на этот раз настоял, чтобы брат остался в столице. Он знал больше
других, поскольку Раньи доверил ему кое-что, чет не доверял  никому.  Если
бы они оба погибли, это принесло бы большой  ущерб,  в  том  числе  и  для
науки. Сагио, конечно, протестовал, но тщетно.
     Командование войсками Узора на Улалуабле согласилось и  то  неохотно,
только на одну-единственную попытку штурма.  Если  бы  она  не  привела  к
немедленному успеху, все уцелевшие  должны  были  немедленно  отступить  и
вернуться обратно. Командование опасалось, что  в  случае,  если  операция
примет затяжной характер, кто-нибудь из  "возрожденных"  может  попасть  в
плен, и тайна, окружавшая их, будет раскрыта.
     Внешне Раньи и его сподвижники были неотличимы  от  других  землян  в
ударной группе. Ничто не говорило за то, что  в  них  осталось  что-то  от
ашреганов, и потому им было разрешено создать  свой  собственный  полк  со
своими командирами. Во-первых, этим облегчалось управление,  а  во-вторых,
смягчался   синдром   одиночества   у    новообращенных.    Кроме    того,
руководствовались здравым соображением, что полная интеграция  может  быть
достигнута только  естественным  путем,  а  не  путем  директив.  Наконец,
исходили из того, что в своем  привычном  окружении  "возрожденные"  будут
сражаться лучше и более эффективно.
     В результате Соратии, Веенн и другие  вновь  оказались  под  командой
Раньи - и грубиян Бирачии, и Коссинза - девушка с  журчащим,  как  ручеек,
голосом и молниеносной реакцией. Бирачии и Коссинза оказались  среди  тех,
кого вытащили из лап Амплитура совсем недавно,  но  еще  немало  обманутых
продолжали  вести  жизнь  рабов,  служа  делу   чуждого   им   Назначения.
Успокаиваться было рано. Ничего, выручим  всех,  -  уговаривал  Раньи  сам
себя, - сначала изгнать захватчиков с Улалуабла, а потом дойдет дело и  до
Коссуута!
     Вот она, Коссинза, веселая, счастливая,  общается  с  подчиненными  с
широкой улыбкой на лице - нечто совершенно  новое  для  нее,  непривычное.
Частенько эта улыбка предназначается ему. В последние  месяцы,  здесь,  на
Усилаи, их как-то властно потянуло друг к другу. Да, у  него  были  другие
женщины. Одну, там, на Омафиле, он порой вспоминал.  Но  Коссинза  была  с
Коссуута - как и он, в отличие от других, и он доверял ей, знал,  что  она
не подведет, не предаст.
     Тем не менее он и  в  близости  сохранял  некую  настороженность,  не
говорил ей всего, что хотелось бы. Пока что. Она и не  требовала  от  него
полной откровенности. Он был человек "в себе", она и его друзья это знали.
Она любила его и была уверена, что когда она  решится,  то  будет  первой,
кому он все скажет.
     Тяжеловооруженные транспорты и легкие машины сопровождения неслись на
север на предельной скорости, слегка порой касаясь поверхности  озера  или
холма. За четыре дня они далеко углубились на  территорию,  контролируемую
противником. Если их обнаружат, - Раньи это знал, - им придется вернуться.
Таков  был  приказ,  а  пытаться  изменить  его   путем   целенаправленных
"предложений" времени не было. Однако до сих пор в  небе  и  на  горизонте
было чисто, а на земле им встречался  только  представители  дикой  фауны,
испуганно разбегавшиеся при их приближении.
     В их группе были одни добровольцы, к тому же  специально  отобранные:
желающие участвовать в опасной  операции  было  больше,  чем  требовалось.
Половина личного состава бойцов была из землян,  половина  -  из  массудов
было еще несколько нетрадиционно смелых гивистамов в качестве водителей  и
техников; оружие в руки они брать не могли.
     Согласно  плану,  имелось  в  виду,  что  вначале  небольшая  группа,
примерно   десятая   часть   отряда,   должна   была   проникнуть   внутрь
оборонительного периметра и отвлечь на  себя  внимание  противника;  после
этого  основные  силы  должны  были  нанести  удары  извне  по  нескольким
направлениям и взломать всю систему обороны. Даже если бы им и не  удалось
захватить командный пункт, причиненный противнику ущерб  оправдал  бы  всю
операцию.
     Первый-по-Хирургии  и  его  люди   безуспешно   протестовали   против
использования в ней  "возрожденных".  Никакой  военный  успех  не  мог  бы
компенсировать возможный ущерб для науки.  Думать  иначе,  аргументировали
они, - это  верх  нецивилизованности,  абсурд.  На  Омафиле  к  их  мнению
наверняка прислушались бы, но на Улалуабле все было по-другому  -  планета
была в смертельной опасности, военные сооружения имели  здесь  неоспоримый
приоритет. Лидеры Вейса, которые при  иных  обстоятельства  поддержали  бы
Первого-по-Хирургии, в данном случае проголосовали против.
     В пользу такого решения был еще один сильный аргумент. "Возрожденные"
были теперь настоящими людьми и потому могли в полном объеме  пользоваться
неотъемлемыми правами  Человека.  Если  бы  они  предпочли  участвовать  в
медицинском эксперименте, никто не мог бы заставить их принять  участие  в
военных действиях. Но в данном случае была обратная ситуация, и опять-таки
никто не имел права препятствовать их выбору.
     Раньи вглядывался в проносившийся мимо ухоженный ландшафт этой мирной
планеты. Рядом с ним присела Коссинза. Интересно: в их машинах  вообще  не
было  сидений  в  общеупотребительном  смысле  слова;  их  заменили  куски
эластичною материала, похожего на пену. Его  поверхность  легко  принимало
любую форму и в то же время создавала достаточно прочную и  мягкую  опору,
подходящую для самых различных фигур,  веса  и  объема  сидящих  -  и  для
землянина и для массуда, и для гивистама.
     Сейчас они неслись по пустынной степи; тучи песка,  мелких  камешков,
которые поднимал конвой, нарушали растительный покров, распугивали зверье.
Люди Вейса, конечно, были бы  не  в  восторг  от  такого  обращения  с  их
священной природной средой, но, к счастью, их не  было  на  бортах  боевых
машин.
     - Когда  появился  Турмаст,  -  тихо  сказала  Коссинза,  -  и  начал
рассказывать нам про все, про тебя, про вас - а мы думали, вы все погибли,
- я, да и  остальные  тоже,  приняли  от  за  сумасшедшего.  Свихнулся  от
пережитого, - она тоже взглянула через ветровое стекло. - Даже после того,
как он наглядно нам продемонстрировал это самое "предложение", я  все  еще
сомневалась. Только когда он сказал, что действует по  твоему  приказу,  я
начала верить. Я всегда знала, что ты - лучший среди нас,  Раньи-аар.  Это
не мое мнение.
     Она положила ему руку на плечо.
     - Представляю, каково это - первым узнать правду.
     Он  продолжал  глядеть  на  проносящийся  мимо  ландшафт  этой  чужой
планеты, потом повернулся к ней.
     - Коссинза, ты ощущаешь себя по-настоящему в "человеческом" качестве?
Или все еще не совсем?
     Он изучающе посмотрел ей в  лицо.  Бледно-голубые  глаза,  остренький
носик, тонкие губы, большой рот, крутые скулы -  цветок,  задетый,  но  не
обожженный огнем. Ему все еще было  непривычно  видеть  женское  лицо  без
глубоких глазных впадин и вздымающихся вперед надбровных дуг; нос  казался
слишком большим, а уши - торчащими. Чего-то было слишком мало,  чего-то  -
слишком много и все же это лицо было и оставалось красивым - значит,  дело
не в форме черепа.
     Она убрала руку и откинулась назад.
     - Иногда мне кажется, что я всегда  была  человеком.  Хуже  всего  по
ночам. Во сне вроде как все возвращается.
     Ее глаза остановились на закругляющейся верхней крышке кабины.
     - Вспомнишь, как росла, училась, друзей, семью. А когда просыпаешься,
приходится делать над собой усилие, чтобы не думать обо всем этом.
     - Я иногда думаю: а как наши родители, ашреганы - знали  они  правду,
или их амплитуры тоже запрограммировали на эту  роль  и  они  ее  искренне
играли? Иногда я думаю, хорошо бы узнать. Иногда - нет, лучше не знать.
     Это чувство разделяли все "возрожденные".
     - Мы должны все держаться вмест