9

     Когда он проснулся,  она  сидела  поодаль,  глубоко  задумавшись.  Из
тоненькой  палочки,  которую  она  зажала  между  губ,  колечками  вылетал
ароматный дым. Рефлексивно он схватился за пистолет.
     Его не было на месте.
     Они больше не находились наедине друг с другом. Справа от него сидели
трое людей. Двое мужчин с удовольствием  ели,  а  их  женщина-компаньон  с
интересом рассматривала Раньи. В руках ее был зажат баллон с газом, он был
направлен прямо ему в лицо.
     Увидев, что он проснулся, ближний к нему мужчина повернулся  лицом  к
Раньи и вежливо заговорил через переводящее устройство.
     - Мы решили дать тебе выспаться. После столь длинного  пути,  который
ты проделал, мы решили, что ты устал. А мы хотим доставить тебя в  хорошем
состоянии. Не думай, что мы бы тебя поймали, если бы  сами  слишком  много
спали.
     Он перевел взгляд на Нейду Трондхайм.  Она  сидела  рядом  с  ним  на
плоской  скале,  ее  грациозная  фигура  четко  вырисовывалась   на   фоне
восходящего солнца, колени были подтянуты к подбородку.
     - Извини, - сказала она. -  Я  предупреждала  тебя,  что  мои  друзья
настигнут нас.
     - Я думал... - начал он было. И замолк. Что  он  думал?  Что  он  мог
думать?
     Все было просто. Он ни о чем не думал. Если бы он  думал,  то  просто
пристрелил бы ее.
     Он был очень усталым, а она была такой теплой,  такой  мягкой,  такой
понимающей. С ней было так интересно говорить. И оба они  были  совершенно
одни.
     Очевидно,  выражение,   появившееся   на   его   лице,   было   очень
красноречивым и понятным. Она поняла его:
     - Ты же знаешь, я пыталась помочь тебе остаться свободным  как  можно
дольше. Я на самом деле пыталась. - Она поменяла положение ног.  -  Должно
быть это ужасно,  находиться  так  далеко  от  друзей  и  семьи,  в  чужом
окружении. Но это лишь оттягивало неизбежную развязку, кроме того, у  тебя
было два заряженных ружья. Ты мог выстрелить в кого-нибудь,  и  кто-нибудь
выстрелил бы в тебя. Я не хотела, чтобы тебя убили.
     - Какая тебе разница? - он испытующе поглядел на нее.  -  Какая  тебе
разница, что именно случится с вражеским солдатом?
     - Потому что я не убеждена, что ты враг.  -  Она  пососала  тоненькую
серебристую палочку. Легкий дым скрыл выражение, появившееся на ее лице.
     Один из мужчин взглянул на нее:
     - Что это значит, Нейда?
     - Ты смотрел  на  него?  Я  имею  в  виду,  смотрел  ли  ты  на  него
внимательно?
     Женщина, охранявшая Раньи, ответила:
     - Мы все видели изображения.  Они  были  достаточно  детальными.  Он,
по-моему, результат какого-то скрещивания. Ашреган-мутант?
     - Возможно, - пробормотала Трондхайм. - А может быть, и что-то иное.
     - Не наше дело искать ответы. - Он выдернул петельку из пакета с едой
и проследил, как он обратился в порошок. - Мы - охотники, находим и ловим.
Исследователи и ответственные за развитие - делают выводы.
     Раньи изумился своему спокойствию. Он мог бы разозлиться на  нее,  но
не злился. В  конце  концов,  она  не  предала  их  близость.  Их  быстрое
взаимодействие было ни чем иным, как научным экспериментом. Она  сама  так
сказала. Они были представителями, хотя  и  совместимыми,  двух  различных
рас. Она не могла бы его "предать", если бы даже захотела.
     Если он и был на кого-то зол, то лишь на  самого  себя.  За  то,  что
поддался ей, за то, что потерял бдительность. Он мог утешаться  лишь  тем,
что ничто в  той  подготовке,  которую  он  получил,  не  готовило  его  к
происшедшему этой ночью.
     На этот раз они были с ним очень осторожны.  Все  знали  историю  его
побега, и они  не  собирались  повторять  ошибку  своих  предшественников.
Транспорт, который вскоре прибыл за охотниками и пленником, был оборудован
отдельным отсеком для столь важною гостя и веревками, которыми можно  было
связать его ноги. С одной стороны, он оставался один,  с  другой  стороны,
его было легче охранять.
     Он несколько раз видел Нейду Трондхайм во время полета с гор, когда в
течение  нескольких  минут  они  проделали  путь,  который  занял  у  него
несколько дней. Но они не разговаривали. Ему это было не нужно,  она  тоже
не была уверена в необходимости такого разговора.
     Транспорт летел над садами и полями. Он приблизился к  другой  горной
гряде, более низкой и не столь массивной, как та,  где  Раньи  нашел  себе
временное прибежище. Транспорт завис в  воздухе,  стена  в  одной  из  гор
отъехала в сторону. Когда транспорт проник внутрь, стена закрылась.
     Он ожидал  увидеть  подземную  базу.  Узор  не  стал  бы  располагать
подобную базу на поверхности, где известие  о  его  присутствии  могло  бы
встревожить умы простых граждан.
     Апартаменты, которые были ему предоставлены, оказались просторными  и
даже роскошными. Очевидно, обширность его жилища соответствовала важности,
которую ему придавали. Оно не было похоже на камеру  для  заключенных.  На
стенах были изображения местного ландшафта, но ни одного  окна.  Небольшая
инспекция его нового жилища однозначно дала ему понять, что второго побега
не будет.
     Ладно, он все же сумел доставить им беспокойство в течение  последних
двух недель. Все же у него были еще обязательства  перед  Назначением,  он
был жив  и  невредим.  Возможности  же  доставить  им  неприятности  могут
предоставиться в ближайшем будущем.
     Его  снабдили  пищей  и   разными   безделушками,   которыми   обычно
пользовались ашреганы для развлечения. Это было  уже  нечто  большее,  чем
обычное гостеприимство. Он не ожидал подобного от людей. Но с  самого  дня
своего прибытия, он не видел ни одного человека. Видимо на  базе  работали
преимущественно гивистамы, о'о'йаны и конечно  юланцы.  Однажды  турлог  с
клешнями, остановился и внимательно его разглядывал своими глазами, лениво
плавающими на концах подвижных отростков. Но ни один человек не появлялся.
     С ним регулярно беседовал гивистам и  однажды  -  пара  массудов.  Он
свободно рассказывал о себе, отказываясь  отвечать  лишь  на  те  вопросы,
которые, как ему казалось, затрагивали военные темы. Они не вынуждали  его
отвечать. Пока. Потому, что больше всего они  были  заинтересованы  в  нем
самом, а не в той информации, которую он мог бы им сообщить.
     Страшнее были медицинские тесты  и  анализы,  хотя  ни  разу  ему  не
причинили вреда или боли, не делали никаких болезненных стимуляций. Просто
и оборудование, и сами процедуры ему были неизвестны. Страшно было потому,
что он не знал, чего ожидать.
     Однажды они уложили его на плиту, поместили внутрь цилиндра, похожего
на гроб, закрыли его и  подвергли  его  тело  обработке  различного  цвета
световыми излучениями. Как и после иных  тестов,  он  не  ощутил  никакого
физического или умственного  ущерба  и,  как  всегда,  никаких  неприятных
последствий.
     Они брали пробы его крови, его экскрементов и  кожи,  волос,  костей.
Его анализировали, изучали, сканировали, обмеряли  и  оценивали  с  разных
точек зрения. Это продолжалось бесконечно. За все это время он не видел ни
одного человека. Да и  зачем?  Люди  -  были  воинами,  как  и  он,  а  не
исследователями. Они не изучали, они разрушали.
     Он  не  был  особенно  огорчен  этим   фактом,   пожалуй,   несколько
раздосадован. Ему было бы неприятно, если бы в  его  обследовании  приняла
участие Нейда  Трондхайм.  Значительно  проще  оставаться  бесстрастным  и
сохранять отсутствующий вид в присутствии любопытных гивистамов и с'ванов.
     Мысль о самоубийстве не приходила ему в голову.  Эта  концепция  была
ему знакома лишь по учебным  занятиям.  Убить  себя  означало  бы  нанести
оскорбление и ущерб Назначению, лишить его ценного и  разумного  существа,
которое может способствовать  его  достижению.  Такой  поступок  могли  бы
совершить лишь поистине враждебные существа. Как люди, например.
     Его не допускали на  обсуждения,  посвященные  результатам  анализов,
поэтому он не представлял, насколько они были ценными. Оставаясь наедине с
собой, он пытался расслабиться, как мог.  Таким  образом,  он  поддерживал
ясность ума и физическую форму. Если его "хозяева"  утратят  бдительность,
он сумеет сбежать или нанести им какой-либо иной ущерб,  который  послужит
цели.
     Дважды в день его выводили наверх, как он это называл, на прогулку  в
огороженном месте, похожем на парк.  Там  он  мог  заняться  упражнениями,
позагорать,  подышать  воздухом  Омафила.  Хотя  во  время  прогулок   его
сопровождал один-единственный стражник, он не обманывал себя. Вряд  ли  он
сумеет сделать и несколько шагов в сторону увитой  растениями  стены.  Они
готовы к такому шагу: слишком уж  он  очевиден.  Он  и  не  делал  никаких
движений в том направлении.  Его  "хозяева"  не  были  глупы.  Присутствие
одного стража было тому доказательством. Больше сторожей и не требовалось.
     Он проводил время, изучая названия различных деревьев, цветов,  играя
с рыбками забавной формы, которые плавали в центральном парковом  водоеме.
Однажды, когда он гулял, пошел дождь. Удовольствие, которое он получил  от
этого стихийного явления, заставило стражника-массуда почти проникнуться к
нему симпатией. Почти.
     Затем наступил день, когда рутина эта была сломана.  Он  понял,  что,
если вместо массудов от теперь охраняют люди, значит,  что-то  изменилось.
Выйдя из подъемника, они повели его налево, а не направо.
     - Что случилось? Куда мы идем?
     Высокий и массивный стражник не ответил  ему.  В  руках  у  него  был
здоровенный карабин. Раньи с тоской поглядел на оружие, сознавая, что даже
если он сумеет им завладеть, пользы от  этого  не  будет.  Каждое  оружие,
которым   здесь   пользовались,   было   настроено    на    индивидуальный
биоэлектрический сигнал своего владельца. Никакой иной страж, а тем  более
узник, не сможет из него выстрелить.
     - Что-то случилось? - Чем дальше они шли, тем более беспокойные мысли
начинали тесниться в его голове. - У меня не назначено никаких процедур  в
это время дня.
     - Слушай, малыш, я  ничего  не  знаю.  Транслятор  достаточно  удачно
перевел смысл сказанного. - Я лишь доставляю тебя туда,  куда  указано.  Я
понятия не имею, что потом случится, понял?
     - Да, - ответил Раньи, хотя он и не понял.
     Его привели в комнату, в которой он  еще  не  был.  Кроме  небольшого
стола  и  стульев,  здесь   было   несложное   медицинское   оборудование,
вмонтированный в стену экран связи и цветы  в  горшках.  Если  не  считать
медицинского оборудования, помещение больше походило на  спальню,  чем  на
смотровую комнату. Он подумал, что привлекательность обстановки обманчива.
     Но не обманчивым был образ Нейды Трондхайм. Она сидела  на  одной  из
кушеток и повернулась к  нему,  когда  он  вошел.  Вместо  защитной  формы
охотника на ней был легкий коричнево-белый костюм. Он был удивлен,  увидев
ее здесь, но не знал, доволен он этим или нет.
     Из-за медицинскою оборудования на него  смотрели  еще  два  человека.
Один был очень маленького роста, почти, как с'ван. Раньи знал, что  он  не
являлся  членом  этой  высокоразвитой  расы  цивилизации,  потому  что   у
коротышки отсутствовала характерная для с'ванов волосатость. На обоих была
одинаковая с высокими воротничками черно-бежевая форма.  Ни  один  не  был
похож на воина.  В  комнате  находилась  еще  и  женская  особь  массудов,
достаточно зрелого возраста. Она  была  несколько  сутуловата,  а  большая
часть ее волос на голове и лице приобрели характерный серебристый оттенок.
Раньи не знал, обязана ли она этому  своим  возрастом  или  каким-то  иным
обстоятельствам.  Но  для  женщин  своей   расы   она   обладала   хорошим
самообладанием. Ее бакенбарды и нос почти не дрогнули,  пока  она  изучала
вновь прибывшего. Вокруг нее стояли несколько гивистамов и  о'о'йанов,  но
с'ванов или вейсов не было.
     Два стража остались снаружи, встав по обе стороны закрывшейся  двери.
Все взоры были обращены на него.
     - Садитесь, пожалуйста. - Более  высокий  из  людей  отлично  говорил
по-ашрегански. Изумленный Раньи подчинился. Упрямство ничего ему не  даст.
Отказ ради отказа лишь расходует лишнюю энергию.
     Последовала неловкая, но краткая пауза, затем зрелый и  отлично  себя
контролирующий гивистам приблизился к нему.
     - Я Первый-по-Хирургии. - Лысый, зеленого цвета противник изучал  его
с бесстрашием, характерным для представителей его профессии.  Может  быть,
решил Раньи, это всего-навсего медицинское подразделение. Как  бы  там  ни
было, он был ошарашен следующей  фразой:  -  Имею  честь  подвергнуть  вас
исследованию.
     -  Исследованию?  -  Раньи  решительно  избегал  смотреть  на   Нейду
Трондхайм. - Что вы имеете в виду?
     - Вас. Наблюдения за вами многое  прояснили  за  последние  несколько
недель.
     -  К  сожалению,  не  могу  сказать  того  же  о  себе.  -  Он  обвел
присутствующих широким жестом и с удовольствием заметил, как некоторые  из
них вздрогнули. - Зачем столько  наблюдателей?  Или  вы  собираетесь  меня
отпустить? - Он слегка улыбнулся.
     - Видите ли, мы не совсем представляем, что с вами  делать.  -  Раньи
повернулся в сторону говорившего. Ашреганский язык  более  низкого  ростом
человека не был столь же беглым,  как  у  его  сородича.  Но  несмотря  на
ужасный акцент, слова были различимы: - Вы являетесь аномалией.
     - Мне уже это говорили. Я рад, что вы смущены.
     - Может быть, вы  поможете  нам  принять  решение,  -  гивистам  тихо
присвистнул. - Мы хотим, чтобы вы взглянули на несколько изображений.
     О'о'йан протянул ему большой пластиковый конверт. Тонкие  пальцы  его
исследовали содержимое и извлекли прямоугольные трехмерные снимки.
     - Это - внутренняя часть вашего мозга.
     Раньи устало взял плоский лист бумаги, осознавая, что все находящиеся
в комнате внимательно наблюдали за ним. Нейда  Трондхайм  тоже?  Он  решил
изобразить безразличие.
     После внимательного изучения он вручил листок хирургу:
     - Здесь есть что-то, что должно меня удивить? Я вижу  мозг  ашрегана.
Ничего более.
     - Пока я хочу, чтобы вы лишь взглянули на это. Разъяснения последуют.
- Гивистам терпеливо передал Раньи еще два листа бумаги.  Он  взглянул  на
каждый перед тем, как вернуть. Это было боковое и фронтальное  изображение
первого кадра.
     Четвертый отличался.
     - А это - увеличенное изображение  части  вашего  мозга.  Значительно
меньшей в натуральном виде. - Хирург вынул другой лист. -  А  вот  еще.  -
Изящный  палец  с  ухоженными  ногтями  ткнул  в  изображение,  как  будто
погружаясь в него: - Я прошу вас  обратить  внимание  на  небольшое  белое
пятно, увеличенное и выделенное красным цветом.
     Глаза Раньи на мгновение сузились перед тем,  как  он  вернул  листок
назад:
     - Рад был сделать вам приятное. Что-нибудь еще? - Собравшиеся  вокруг
него были столь торжественны, что он чуть не расхохотался.  -  Боюсь,  что
ничего нового вы мне не открыли. Я видел изображение своих внутренностей и
раньше.
     - Уверен, что это именно так. - Первый-по-Хирургии подошел  ближе.  -
Если не возражаете, я хотел бы, чтобы вы обратили на них более пристальное
внимание.
     Раньи вздохнул. Это опять оказалось своего рода  тестом,  по  крайней
мере, не столь неприятным, как многие из тех, что он уже проходил.
     - Вот, например, еще одно изображение. - Гивистам  вынул  из  кармана
индикатор и высветил часть изображения. - Видите точки? Здесь...  здесь  и
здесь? - Индикатор передвигался по мере его слов.
     - И что? - спокойно спросил Раньи. - Я должен  дать  объяснения?  Это
могут быть кусочки костей или кровяные сосудики. Вы  ведь  хирург,  не  я.
Если вы хотите преподнести мне урок моей собственной физиологии,  то  я  в
нем не нуждаюсь.
     -  Да,  это  на  самом  деле  какие-то  остатки.  -  Индикатор  вновь
сдвинулся. - А вот пузырчатые точки. - Широко открытые глаза уставились на
него, оба века были вздернуты. - У вас нет никаких комментариев?
     Раньи взглянул на изображение, пытаясь понять слона гивистама. Какова
цель всего этого? Почему их так много в  комнате  и  почему  они  все  так
внимательно на него глядят? Что означают все эти штуки в его башке?
     - Нет, у меня нет комментариев. - Он похлопал по изображению.  -  Это
ничего для меня не значит. Что дальше?
     - А должно было бы значить. - Хирург вынул еще один лист. - Это  была
правая часть вашего черепа. А вот - левая.  На  левой  стороне  вы  можете
видеть три дополнительные точки. Обратите внимание, что, как и предыдущие,
они расположены идентично.  Мы  решили,  что  эта  работа  была  проведена
достаточно рано.
     - Тем не менее, это для меня ничего не значит. - Раньи был  осторожно
безразличен. - А вам это что-то говорит?
     - Да. Это говорит мне, что выдающиеся кости, которые  начинаются  над
глазами и идут за уши, являются результатом пренатальной остеопластики.
     Раньи хотел ответить, но заколебался, и вместо этого сказал медленно:
     - Я не знаю, о чем вы говорите.
     - Позвольте мне. - Первый-по-Хирургии приподнялся на цыпочках,  чтобы
достать до правой стороны лица Раньи. Своими тонкими пальцами он осторожно
коснулся выдающихся на черепе узника костей.
     - Эти костные выступы не являются вашей  врожденной  характеристикой.
Они являются результатом хирургии и имплантированы в  ваш  организм.  Ваша
кожа  также  была  подвергнута  модификации.  Аналогичные  изменения  были
внесены в ваши глазницы, в строение ваших ушей и  пальцев.  Все  это  было
сделано до вашего рождения, пока еще не сформировались ваши  кости.  Чтобы
осуществить подобную работу без вмешательства в естественный рост  костей,
необходимы какие-то особые умения. Мы  ими  не  располагаем.  Только  одна
цивилизация во Вселенной  так  преуспела  в  биоинженерии.  -  Он  заменил
рассматриваемое изображение на новое. - Посмотрите на свои руки. Опять эти
пузырчатые точки.
     Раньи смотрел, не понимая.
     - Но... если все, о чем вы говорите, правда, зачем все это?
     Гивистам тихо скрипнул зубами.
     - Чтобы придать  вам  внешний  облик  ашрегана.  -  Если  убрать  эти
привнесенные черты, то скелет будет иным. - Он поколебался и  отступил  на
шаг от узника. - Да, то, что находится перед нами - это не ашреган-мутант,
а нормальный человек.
     Раньи презрительно фыркнул.
     - Это безумие.
     Первый-по-Хирургии положил изображения обратно в конверт.
     - Все остальные части вашего тела -  мускульная  система,  плотность,
расположение, функционирование  и  чувствительность  органов,  -  все  это
вписывается  в  обыкновенные  человеческие  характеристики.  Вы  являетесь
подлинным представителем человеческой расы, а не ашреганской, вы такой  же
человек, как и три иных присутствующих здесь представителя этой расы.
     Пленник бросил взгляд на женщину, хорошо говорившую  по-ашрегански  и
на ее приземистого компаньона. Они спокойно посмотрели на него.
     - Это не просто извращение, это безумие.  Это  более  тонко!  Вы  все
хотите обмануть меня! У вас есть какая-то цель и, чтобы достигнуть ее,  вы
пытаетесь обмануть меня. Забудьте об этом лучше. Я не такой дурак.
     - Может быть, и нет, - сказал низенький человек.  -  Но  вы  ведь  не
тупица. Ваш уровень умственного развития высок, как и все иные показатели.
Вы сами, отбросив в сторону все иные привходящие факторы, глядя на себя со
стороны, разве не видите, кто вы? Что вы больше человек, чем ашреган?
     Его товарищ подхватил тему:
     - Ни у одного ашрегана нет таких плотных костей  и  такой  мускульной
силы. Ни один ашреган на располагает такими рефлексами, как  вы,  и  такой
силой удара.
     Раньи ожидал, что начнутся  различного  рода  уловки,  но  не  ожидал
услышать просительный тон. Ой сохранял контроль над собой.
     - Я согласен, что, видимо, какие-то  изменения  были  внесены  в  мой
организм,  чтобы  придать  мне  о