,  Командующий
положил потертую котомку на холодный камень. Движения его были  спорыми,
точными. Но он  не  спешил,  сохраняя  благоговение  и  спокойствие.  Он
испытывал почти искушение остаться, задержаться  в  этой  успокаивающей,
насыщенной благовониями темноте до того, как смерть заберет его.
   Через запертую дверь он слышал настойчивый сигнал  компьютера.  Снага
Оме, бомба. Оружие  Сагана,  власть  над  галактикой.  Искушение  вечным
покоем быстро прошло.
   Командующий провел ладонями по алтарю, точно зная, чего  он  хочет  и
где это можно найти. Он взялся за серебряный  кинжал,  рукоять  которого
представляла собой восьмиконечную звезду, вложил его в  простые  кожаные
ножны и убрал ножны в  котомку.  Завернув  в  черный  бархат  серебряный
кубок, украшенный восьмиконечными звездами, он и его бросил  в  котомку.
Он поднял небольшую серебряную  чашу  с  редким,  драгоценным  маслом  и
пролил его на алтарь, чтобы масло стекало по бокам  алтаря,  после  чего
положил в котомку и чашу.
   Наконец появилась  небольшая  шкатулка  розового  дерева,  в  которой
хранился   звездный   камень,   его   звездный   камень,    остававшийся
невостребованным многие годы. Но теперь его важность  заключалась  не  в
том, чем он был, а в том, чем он мог быть.
   В самую последнюю  очередь  на  алтарь  легли  одежды  из  тончайшего
черного бархата. Саган поднял ткань, поднес к губам и поцеловал ее,  как
его учили. Засунув в кожаную котомку, принадлежавшую когда-то основателю
Ордена тамплиеров Гуго де Пейну, облачение священника, объявленного  вне
закона Ордена Адаманта, он туго затянул завязки.
   Командующий поднялся и  отодвинул  подушку  башмаком.  Дверь  часовни
открылась, и он вышел. "Вскоре, - сумрачно подумал он, - мне не придется
заниматься этой тайной чепухой. Скоро я буду делать что пожелаю, черт бы
побрал президента Питера Роубса и Галактический Конгресс". Саган подошел
к видеоэкрану, сел перед ним. Цифровые часы на экране  напомнили  ему  о
тающих минутах.
   - Слушаю, Оме, что случилось? Будь краток, у меня мало времени.
   На экране появилось красивое лицо адонианца.  Он  был  безукоризненно
одет в моднейший и весьма дорогой вечерний туалет: черный камзол,  белый
галстук, жилет из переливающейся радужной ткани. Он сделал изящный жест,
сопровождаемый сверканием драгоценностей.
   - Боже, мой дорогой! Я только что узнал. Поэтому-то я, собственно,  и
позвонил. Сожалею о том, что вас  вот-вот  разнесет,  но  ведь  война  -
противная штука, не так ли, милый?
   - Что тебе надо, Оме? - Саган быстро терял терпение.
   - Я понимаю всю неуместность столь низменных материй в  такое  время,
но - раз уж ты спросил - я хотел бы получить свои деньги. Я уже  выложил
значительную сумму на эту твою безделушку...
   - Тебе известны условия сделки. Деньги после доставки.
   Адонианец приподнял выщипанную бровь. Улыбка тронула изогнутые  губы.
Он  откинулся  на  спинку   кресла,   томно   махнув   рукой.   Блеснули
драгоценности.
   - Мой дорогой, я скажу жестокую вещь, но ведь дело  есть  дело.  Будь
благоразумен, Дерек. Как я доставлю тебе бомбу, если ты  вот-вот  будешь
уничтожен? Я хочу получить деньги.., сейчас. Переведи их на мой счет.
   - Когда у меня будет бомба, ты получишь деньги.
   - Нет-нет. Боюсь,  так  совсем  не  получится.  -  Снага  Оме  изящно
вздохнул. - Я надеялся, что приближение смерти сделает тебя сговорчивее.
Я действительно не могу больше ждать. Я честно  тебя  предупреждаю,  мой
дорогой. Если не получу денег, я выставлю бомбу на открытый  рынок.  Кто
больше предложит. Так сказать, кто первый придет, того и обслужат.
   - Ты выносишь себе смертный приговор, Снага Оме.
   Очаровательно улыбнувшись, адонианец всплеснул руками.  Драгоценности
искрились и переливались.
   - Спрос растет, мой дорогой! Смеясь, он отключил связь.
   Дерек Саган встал. Он забросил котомку  за  плечо,  накинул  парадный
красный с золотом плащ, широкие складки которого надежно  укрыли  ее  от
любопытных взглядов.
   "Со Снагой Оме разберусь потом, - подумал он. -  А  сейчас  мне  надо
сражаться и победить".
   Мейгри угадала намерение Сагана лишь после того, как он  направил  на
нее  лазерный  пистолет.  У  нее  оставались  считанные  мгновения   для
изменения своей электромагнитной ауры, чтобы отразить  мощь  оглушающего
луча. Торопливо воздвигнутая защита оказалась слабой, и, хоть  удар  был
смягчен, он врезался в ее тело гигантским кулаком.
   "Тоже неплохо, пожалуй, - подумала она, лежа на палубе,  стараясь  не
потерять сознание. - Иначе получилось бы недостаточно убедительно, чтобы
провести Сагана".
   Она испытывала искушение  оставить  глаза  закрытыми,  погрузиться  в
темное забытье, позволить ему смягчить боль души и тела.  Она  не  смела
шелохнуться, иначе они догадались бы о ее притворстве,  и  ее  усталость
чуть все не  испортила.  Голоса  погрузились  в  ровный  поток  тепла  и
спокойствия,  медленно  охватывавший,  уносивший  ее  с  собой.  Кто-то,
наверное, адмирал Экс, заботливо накрыл ее одеялом.  От  этого  простого
проявления доброты Мейгри чуть не заплакала снова; ей пришлось  закусить
губу, чтобы сдержать слезы.
   В полусне она  выпустила  свой  разум  на  свободу.  Подобно  железу,
притягиваемому к магниту, он витал рядом с  разумом  Сагана.  Его  мысли
были поглощены опасностью, заняты планами, интригами, затеями, страхами.
Командующий не замечал, что Мейгри так близко от него. Она была легкой и
воздушной, намеком на слабый аромат в его ноздрях, прикосновением  крыла
мотылька к его коже.
   Часовня  не  стала  для  нее   неожиданностью.   Она   знала   о   ее
существовании. Кожаная котомка,  принадлежавшая  забытому  рыцарю,  была
старым другом; Мейгри присутствовала на церемонии, когда  Саган  получил
ее от братьев Ордена Адаманта. Другие предметы - кинжал, поднос, кубок -
составляли такую же неотъемлемую часть его, как Звезда Стражей  была  ее
частью. Лишь слегка удивило ее существование шкатулки  розового  дерева.
Он отрекся  от  Звезды  Стражей,  предал,  обесчестил  ее,  но  не  смог
расстаться с ней.
   Его голос доходил  до  нее  приглушенно,  словно  пропущенный  сквозь
густой розоватый туман.
   "Слушаю, Оме, что случилось? Будь краток, у меня мало времени".
   Оме! Снага Оме! Это  имя  напоминало  укол  булавки,  холодную  воду,
выплеснутую ей в лицо. К ней тут же вернулось сознание, слишком  быстро,
чтобы сохранить осторожность, и  по  звону  брони  она  догадалась,  что
повернулся охранник и взглянул на нее. Мейгри  замерла,  даже  задержала
дыхание. Охранник отвернулся. Ей надо было следить, чтобы не выдать себя
перед Саганом, не соприкоснуться с ним мыслями слишком сильно.  Если  он
не станет обращать на нее внимания, принимать ее в  расчет,  он  утратит
осторожность.
   "Я честно тебя предупреждаю,  мой  дорогой.  Если  не  получу  денег,
выставлю бомбу на открытый рынок. Кто больше предложит. Так сказать, кто
первый придет, того и обслужат".
   "А почему бы мне ее не купить?"
   Эта мысль током пронизала тело Мейгри. Помимо воли она начала дрожать
и сильнее свернулась  под  одеялом.  Возбуждение  -  волшебный  эликсир,
избавляющий от боли, усталости и отчаяния. Она заглотила его так быстро,
что лочувствовала головокружение, опьянение. "Спокойно,  -  сказала  она
себе. - Спокойно".
   Во-первых, Саган. Она проявила беспечность; он мог прочитать ее мысли
и примчаться через весь корабль, чтобы ее остановить.
   Нет, его взбесил инопланетянин: в душе  у  него  все  кипит.  Он  сам
прилагает усилия, чтобы сохранить спокойствие. Он не  может  тратить  на
нее время. Кстати, а она сама кто? Беспомощное тело? Пленная?
   Ненадолго. Ненадолго.
   Можно ли это сделать? Сможет ли она выторговать бомбу? Будет нелегко,
но первые шаги уже смутно вырисовываются. Да,  это  выполнимо.  Ей  надо
лишь убраться  отсюда.  Это  сравнительно  просто  на  корабле,  готовом
погибнуть.
   Самый опасный этап ее плана наступит в течение  нескольких  следующих
секунд: ей надо ускользнуть от охранников, покинуть  мостик.  Она  может
сражаться; гемомеч при ней.  Но  это  привлечет  внимание,  а,  что  еще
важнее, у нее нет времени. Саган уже возвращается.
   Мейгри сосредоточилась, приводя  в  порядок  душевные  силы,  собирая
мощь. Королевская кровь. Генетически выведенная в течение многих  веков,
предназначенная править,  властвовать.  Магия,  способная  к  логической
четкости, к научному мистицизму.
   "Я что вы могли бы сделать,  если  бы  захотели,  миледи?  -  спросил
как-то у нее Дайен".
   "Что я могла бы сделать? Я могла бы  снести  переборки.  Я  могла  бы
замкнуть все электросистемы. Я могла бы заставить каждого  в  этом  баре
подняться и убить себя".
   Так ответила она юноше и сказала правду. Но ничего такого  сейчас  не
нужно, да и энергии у нее  недостаточно,  чтобы  крушить  переборки  или
устраивать массовое побоище. Гипноз не потребует такого напряжения сил и
выполнит ту же задачу.
   Мейгри зашевелилась под одеялом, вздохнула; казалось,  она  поудобнее
устраивается.  Она  надеялась,  что  все,  кто  был  рядом,   повернутся
взглянуть на нее. К  счастью,  никто  не  прикоснулся  к  ней.  Один  из
офицеров двинулся в ее сторону, но гвардеец покачал  головой  и  взмахом
оружия приказал ему оставаться на месте. Взглянув в ее сторону,  адмирал
Экс сказал что-то неразличимое и  малозначащее  стоявшему  рядом  с  ним
лейтенанту, тоже смотревшему на нее.
   Ни один не заметил и не понял, глядя на нее, что его  подловили,  что
он оцепенел и стоит неподвижно, загипнотизированный.  Такое  воздействие
продолжалось лишь долю секунды. Никто не помнил об этом потом. Каждый из
присутствующих отвернулся, сохраняя в мозгу образ женщины,  лежащей  без
сознания на палубе под oдеялом. И настолько сильным был этот образ, что,
когда она поднялась на ноги, человеческий разум отказался поверить в то,
что увидели глаза. Сопоставив два отчетливых  взаимоисключающих  образа,
мозг каждого из находившихся на мостике выбрал более сильный,  отвергнув
казавшееся невероятным.
   Тихо ступая, двигаясь подобно призраку, Мейгри выскользнула, и  никто
не осознал, что она ушла.
   На мостике было почти темно и малолюдно. Все огни, кроме  индикаторов
компьютеров,  приборов  и  оборудования  видеосвязи,   были   отключены.
Усиливавшийся обстрел  корабля  показал  Командующему,  что  "Феникс"  с
каждой секундой  приближается  к  коразианскому  кораблю.  Брошенный  на
приборы взгляд подтвердил его наблюдение.
   Единственными  звуками  были  приглушенные  голоса  членов   команды,
передаваших информацию, и грохот взрывов  на  корпусе  корабля.  Большей
части команды было приказано  покинуть  флагман.  На  видеоэкране  Саган
наблюдал, как начинают отходить  спасательные  суда.  Он  знал,  что  их
"видят" и коразианцы.  Он  позволил  себе  на  мгновение  отвлечься  для
похвалы.
   - Кажется, все в порядке, адмирал. Вы отлично выполнили распоряжения.
У нас осталось меньше  часа  безопасного  времени.  Возьмите  оставшихся
людей и следуйте на вашу шлюпку.
   Экс был заметно подавлен.
   - А вы разве не уходите, милорд?
   - Нет, адмирал. Кто-то  должен  остаться  на  борту,  чтобы  подвести
корабль как можно ближе к коразианцу. Я возьму это на себя.
   - Почтительно прошу разрешения остаться с вашей светлостью.
   - Не разрешаю.  Выполняйте  приказ,  адмирал.  Капитану  Уильямсу  на
"Непокорном" может понадобиться помощь. Там и встретимся. Я  прибуду  на
борт в течение сорока минут.
   Экс хотел было  возразить,  но  встретил  усталый,  сумрачный  взгляд
Сагана и тихо сказал:
   - Да, милорд.
   Он повернулся, чтобы  уходить,  остановился  и  показал  на  стальной
поднос, накрытый белой тканью.
   -  Это  оставил  для  вас  доктор  Гиск,   милорд.   Наверное,   доза
стимулятора.
   Саган презрительно скривил губы. Королевская  кровь  не  нуждается  в
этом. Он может уйти внутрь своего существа и найти там необходимые силы.
   Безмолвно поклонившись, адмирал  Экс  приготовился  покинуть  мостик,
уводя с собой остатки команды. Никто не хотел уходить.  Многие  умоляюще
смотрели на своего Командующего,  но  их  встречал  холодный  и  твердый
взгляд. Вскоре на мостике не  осталось  никого,  кроме  двух  молчаливых
охранников, стороживших леди Мейгри и Командующего.
   Саган повернул наружные камеры и направил их на "Феникс"  так,  чтобы
взглянуть  на  него  "глазами  противника".  "Феникс"  выглядел  темным,
безжизненным -  мертвым  телом,  плывущим  в  пространстве.  Большинство
спасательных шлюпок уходили прочь. Он разглядел свой собственный челнок.
Не забыть  похвалить  капитана,  приказавшего  зажечь  на  борту  сигнал
Командующего. У коразианцев нет "глаз",  но  их  чувствительные  приборы
наблюдения наверняка засекут опознавательный  знак  Сагана.  Они  должны
предположить, что на борту челнока находится Командующий,  возглавляющий
стратегическое отступление.
   Саган  слегка   изменил   курс,   придав   кораблю   вид   брошенной,
неуправляемой груды металла. Коразианцы перестали обстреливать  флагман,
чтобы переключиться на эсминцы сопровождения, намереваясь вывести их  из
строя и подобрать, что останется.  Саган  мог  представить,  как  ликуют
коразианцы по поводу своей будущей добычи.  Когда  сражение  закончится,
они захватят "Феникс" приемным лучом и отбуксируют его в свою галактику;
там они разберут его и используют технологические достижения  людей  для
совершенствования своего устаревшего флота.
   Добыча, однако, оказалась с сюрпризом.
   Саган взглянул на часы,  хотя  необходимости  в  этом  не  было.  Его
внутренние часы  отсчитывали  время  до  миллисекунды.  Ему  потребуется
пятнадцать минут, чтобы добраться до космоплана.  Его  телохранителям  с
леди Мейгри надо будет выйти  раньше  него.  Он  подошел  к  гвардейцам,
отдавшим  ему  честь,  прижав  кулаки  к  сердцу.  Лица   у   них   были
бесстрастными, спокойными. По их  виду  нельзя  было  сказать,  что  они
остались одни на борту "бомбы",  часовой  механизм  которой  отсчитывает
последние минуты.
   - Проводите леди Мейгри к  моему  космоплану.  Я...  Саган  посмотрел
вниз. Палуба была пуста. Ошеломленный, он поднял  голову,  уставился  на
охранников.
   - Где она?
   - Здесь, милорд. Она не двигалась, не шевелилась. Мы беспокоились...
   Гвардеец проследил за гневным взглядом Сагана, заморгал и охнул.
   - Милорд! Клянусь...
   - Ладно, хватит! Быстро на космоплан!
   - Милорд, мы...
   - Идите! - взревел Саган.
   Гвардейцы побежали; их башмаки загрохотали по  металлу,  разносясь  в
тишине неестественно громким жутковатым эхом.
   Мейгри сбежала. Наверное, на "Непокорный", чтобы выручить  мальчонку,
спасти Джона Дикстера. Или, может быть, она...  Что-то  волновало  разум
Сагана. Он не мог коснуться ее разума: барьеры  были  воздвигнуты,  тени
были густыми и плотными. Тем не менее  он  ощущал  в  этих  тенях  некие
силуэты и увиденное им несколько его обеспокоило.
   Он не стал рисковать и связываться  с  "Непокорным".  Ему  оставалось
лишь верить, что Создатель не оставил его.
   Саган рухнул в кресло. Он устал. Страшно устал.  У  него  болела  шея
там, куда ударила его  Мейгри  на  борту  коразианского  корабля.  Мышцы
начинали неметь. Командующий закрыл глаза, откинулся назад. Спокойствие.
Умиротворение. Безмятежность. Загляни в себя и  отыщи  силы,  в  которых
нуждаешься.
   Сражение-то он выиграет, это сражение. Но потом будет другое. Он знал
своего врага,  истинного  врага  -  старика  в  алых  одеждах,  старика,
которого Саган случайно  заметил  во  время  связи  с  Питером  Роубсом.
Командующий понимал, что бой с этим противником будет не на жизнь, а  на
смерть. А Саган вовсе не был уверен в своих возможностях, в своих силах,
в своей хитрости, необходимых для победы.
   Скорчившись у  прохода  в  главной  части  корабля,  прислушиваясь  к
барабанам, бьющим отход, Мейгри  смотрела,  как  по  коридору  в  разные
стороны носятся люди. Опасность для нее  еще  не  миновала.  В  доспехах
Стражей, повторяющих формы ее тела, с этими длинными  светлыми  волосами
ее без труда узнают на корабле, в команде которого нет ни одной женщины.
Не говоря уж о том, что  все  члены  команды  знали,  что  она  пленница
Сагана.
   К счастью, было темно,  работало  лишь  аварийное  освещение.  Резкие
белые лучи вспыхивали через определенные промежутки и отбрасывали  круги
света в коридоре, оставляя все окружающее в тени.
   Сейчас или никогда. Мейгри, прикрывая лицо рукой, отделилась от стены
и, согнувшись, пошла вперед. Держась в тени, она проскочила по коридору,
ведущему к полетной палубе. Что она будет делать, попав  туда,  она  еще
сама не знала.
   Мейгри буквально споткнулась об ответ на  этот  вопрос,  наступив  на
мертвое тело.
   Труп лежал в самом темном месте,  оставшись  незамеченным  теми,  кто
проходил мимо и мог оказать помощь. По объемистому летному комбинезону и
шлему, лежащему рядом, Мейгри определила, что погибший был  пилотом.  От
благодарности  Создателю  она  воздержалась  -  грех   было   испытывать
благодарность за смерть человека, - но благословила Его за  то,  что  он
привел ее именно сюда.
   Она отволокла тело в темный  коридор,  держась  в  стороне  от  пятен
света, и стала стаскивать с трупа летный комбинезон.
   Барабанный бой не умолкал, пока барабанщики не покинули  свои  места.
Мейгри слышала барабаны, чувствовала их: колебания проходили по всему ее
телу. Она не сомневалась, что и во сне будет слышать этот  бой.  Сколько
времени? Тридцать минут, как  подсказали  ей  внутренние  часы.  Коридор
трясся и качался. Флагман, уже неуправляемый, дрейфовал.
   Барабанный бой смолк. Корабль  почти  опустел.  Тишина  заложила  уши
сильнее, чем грохот несколько минут назад. Мейгри попыталась  скользкими
от крови трясущимися пальцами расстегнуть  застежки  комбинезона.  Любая
секунда могла стать последней. Скрипнув зубами, она  заставила  себя  не
думать об этом.
   Крупный металлический осколок, пробивший грудь пилота, стал  причиной
его смерти. Пилот получил эту рану не в полете. Должно быть, оказался не
на том месте и не в то  время.  Она  подумала,  как  же  тогда  выглядит
ангарная палуба, какие она получила повреждения. Все равно, спасательные
суда должны покинуть корабль...
   Забравшись в летный  комбинезон,  Мейгри  натянула  его  на  панцирь,
плотно  застегнула.  Он  был  слишком  большим;  она  чувствовала   себя
громоздкой и неуклюжей. Подобрав шлем, она хотела было  его  надеть,  но
остановилась. Наклонившись, она закрыла пилоту глаза.
   - Requiem aeternam dona eis, Domine; et lux per-petua luceat  eis,  -
тихо прошептала она. - Даруй им вечный  покой,  о  Господи;  пусть  свет
вечный сияет над ними.
   "Миледи" - послышался ей голос.
   Он  прозвучал  так  близко!  Мейгри  в   испуге   подскочила,   резко
повернулась назад. Сагана там не было. Голос  звучал  у  нее  в  голове,
внутри нее. Она прерывисто выдохнула, обругала себя. Командующий не  мог
быть поблизости. Он  не  мог  оставить  мостик.  Ей  следовало  об  этом
помнить.
   Не обращая на него внимания, закрыв свой разум от  его  зондирования,
она обмакнула руку в сажу, кровь и разлитое масло, покрывавшие палубу, и
измазала этой грязью себе лицо. Надев шлем, Мейгри поспешила обратно,  в
главный коридор.
   Но она не смогла совсем избавиться от его голоса.
   "Мы снова встретимся, миледи, вы и я!"

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Не думай, что я тот, кем был...
   Уильям Шекспир. Генрих IV. Часть II, акт V, сцена 4

   Дайен благополучно, с помощью диспетчеров корабля, посадил  космоплан
на "Непокорный".
   Как только двери ангара закрылись за ним, он сказал компьютеру:
   - Не забудь сделать так, чтобы лампочка указателя топлива барахлила.
   - Я не запрограммирован...
   - Подумай  еще  раз.  Ты  же  устроил  для  Командующего  так,  чтобы
передатчик сломался?
   Компьютер не ответил, но Дайен заметил, что