авила: - Потом
у вас очень сильный по составу разведотряд. Все в отличной форме. И еще...
- Она вдруг осеклась, с каким-то  лукавством  и  торжеством  взглянула  на
Федора и, круто меняя тему разговора, вдруг предложила: -  Хотите,  я  вам
дочку покажу?
   - Хочу. - Лорка поднялся с диванчика. - А где Тим? Спит  или  опять  по
грибы пошел?
   - И не спит,  и  не  по  грибы,  -  с  ноткой  таинственности  ответила
Валентина. - Скоро придет.
   - Придет? Откуда?
   - Секрет. - Валентина осторожно отодвинула дверь детской.
   - А почему удираете отсюда - тоже секрет?
   - Тоже секрет. Да вы проходите.
   - И тут секреты, - пробормотал Лорка, перешагивая вслед  за  Валентиной
порог маленькой комнатки.
   В колыбели, стоящей у стены, сладко спала  голенькая,  покрытая  легким
загаром девчушка - пухленькое существо с перетяжками на ручках  и  ножках.
Личико сосредоточенное, крохотный ротик приоткрыт.
   - Спит, - прошептала Валентина.
   - Знаете, Валя, - сказал вдруг Лорка. - Я вот боюсь младенцев.  Честное
слово! На расстоянии еще могу любоваться, а вот как дадут мне их на руки -
боюсь: вдруг у них что-нибудь там поломается.
   Валентина засмеялась.
   - Ох и бестолковые вы, мужчины!
   - Вы тоже хороши. Девочка спит,  а  свет  как  на  солнцепеке.  Нет  бы
выключить.
   - Как можно! Днем дети должны спать при  свете.  Загорать  и  крепнуть.
Разве можно ломать  естественные  условия  и  ритмы?..  Федор,  да  вы  не
слушаете меня!
   - Слушаю. - Лорка улыбнулся. - Но еще и думаю о своем.
   - О чем?
   - О том, куда все-таки запропастился Тим.
   Лицо Валентины вдруг отразило беспокойство.
   - И правда, что-то долго его нет.  Уж  не  случилось  ли  чего?  -  Она
поспешно встала. - Пойдемте, Федор.
   Выйдя из  домика  и  пройдя  шагов  десять  по  синтетической  дорожке,
Валентина свернула к кустам и остановилась возле люка, закрытого крышкой и
ведущего куда-то под землю.
   - Здесь у Тима лаборатория, - пояснила она, нагибаясь к крышке.
   Лорка с улыбкой отстранил ее.
   - Только осторожнее, - поспешно предупредила Валентина.
   Не поняв хорошенько, что бы могло означать  это  предупреждение,  Лорка
откинул неожиданно массивную крышку и увидел  легкую  лесенку,  ведущую  в
хорошо освещенное помещение. Он еще успел подумать,  на  кой  черт  Тимуру
понадобилось устраивать себе какую-то примитивную  подземную  лабораторию,
как вдруг голова у него закружилась, а мысли спутались. Лорка распрямился.
Его  приметно  шатнуло.  Пошире  расставив  ноги,  Федор  огляделся:   ему
почудилось, что началось землетрясение, как будто он стоял не  на  твердой
почве, а шел по бурному морю на небольшой яхте. Деревья, кустарники, трава
и Валентина плавали в  каком-то  призрачном  тумане,  покалывало  мышцы  и
ломило кости, откуда-то поднималось темное чувство страха.
   - Отойдите от  люка!  -  как  сквозь  ватную  стену,  донесся  до  него
отчаянный крик Валентины.
   И в тот же миг  землетрясение  прекратилось,  исчез  прозрачный  туман,
точно его сдуло ветром. Лорка прикрыл глаза и утомленно  провел  рукой  по
лицу, стирая капельки пота.



9

   Ревский был сердит по-настоящему.  В  таком  состоянии  он  никогда  не
повышал тона, не сверкал глазами и вообще не  выказывал  заметных  эмоций,
только четкие черты его рубленого лица становились еще резче, а морщины  -
глубже. Выслушав доклад Лорки и Тимура Корсакова, он  долго  сидел  молча,
погрузившись в раздумье.
   - Вы поступили как мальчики, увлеченные интересной  игрой,  но  не  как
взрослые люди, которым поручено серьезнейшее и ответственное  дело.  Я  не
уверен, смогу ли я теперь доверять вам так, как доверял  раньше.  И  я  не
знаю, как мне поступить, - сказал наконец Ревский.
   Тимур, который не мог не чувствовать, что на его плечах лежит  основная
доля вины за скрытность и самовольство, счел нужным заметить, хотя  это  и
получилось у него не совсем уверенно:
   - В конце концов, ведь ничего страшного не произошло. Наоборот, удалось
узнать много нового.
   Ревский остановил его сентенцию:
   - Не все измеряется конечным результатом. Это лишь в старину, да  и  то
беспринципные люди смели верить, что цель оправдывает средства.
   Лорка вздохнул. Ревский, внимательно взглянув на него, грустно сказал:
   - И ведь главная вина на тебе, Федор.
   - Знаю.
   - Почему? Это я все затеял, - возразил Тимур.
   - Ты затеял, а он командир, - отрезал Ревский. - Что  это  за  тайны  и
секреты от Совета космонавтов?  Для  чего  тогда  вообще  существует  этот
совет? Лаборатории, научные станции и медицинские учреждения? На свой риск
и страх занялся экспериментами!
   - Право на риск - это мое право, - огрызнулся Корсаков.
   - Да, у тебя есть такое право. Но это право  простого  человека.  А  ты
сейчас не  простой  человек,  а  член  особого  разведотряда,  наделенного
чрезвычайными полномочиями и ответственностью.  Случись  что  с  тобой,  и
экспедицию  на  Кику   пришлось   бы   откладывать   до   выяснения   всех
обстоятельств. А поди-ка разберись во всей этой путанице  с  безграмотными
записками и инфразвуковыми экспериментами!
   - Я был очень осторожен, Теодорыч, - улыбнулся Тимур.
   Но Ревский не принял его улыбки.
   - Ты уж лучше молчи о своей осторожности!  Выкопал  себе  нору  и  стал
проверять, так ли он легко помирает, как другие!
   - Нору я выкопал в порядке подготовки к экспедиции, - смиренно  ответил
Тимур. - Ты же сам утверждал программу тренировок, Теодорыч.  Есть  там  и
такой пункт, как постройка убежища.
   - Есть, - подтвердил Лорка, пряча улыбку. - И  даже  с  оговоркой,  что
убежище должно быть подземного или пещерного типа.
   Ревский шумно вздохнул, побарабанил пальцами и буркнул:
   - Ладно. Оставим пока  ваше  легкомыслие.  Проанализируем  ситуацию  по
существу. -  И,  хмуря  брови,  внимательно  перечитал  сообщение,  коряво
написанное на клочке  бумаги.  Там  значилось:  "Когда  если  не  беретесь
космику настаиваете сильно. Большая будет предстоять  польза.  Страхов  не
надо быть имесным. Вы единственный с резервом инфразы".
   Лорка  не  ошибся.  Тимур  действительно  получил,  причем  ранее,  чем
кто-либо другой, таинственную записку. В отличие от Игоря ему и  в  голову
не пришло, что это шутка. Какую-то роль сыграло и мнение Валентины,  сразу
уверившейся, что это сообщение от кикиан. В  то  же  время  Тимур  не  без
оснований решил, что очень нелегко будет заставить других людей,  особенно
ученых, серьезно отнестись к этой безграмотной стряпне. Сначала надо  было
попытаться  выяснить  смысл   этого   не   совсем   понятного   сообщения,
поторопившись же, можно было лишь скомпрометировать себя.
   Тим предположил, что после вмешательства кикиан в его жизнь он приобрел
какое-то особое качество, резерв, как говорилось в записке, которое  будет
полезным ему на Кике, - свойство инфразы. Но что это за инфраза,  черт  ее
подери? Может, он наделен теперь способностью понимать дотоле  незнакомый,
а именно кикианский, язык? Сославшись на перспективу участия в  кикианской
экспедиции,   Корсаков   прошел   дополнительное   и   очень    тщательное
нейропсихическое  обследование  по  разделу  памяти.   Однако   ничто   не
свидетельствовало о том, что его мозг обладает  каким-то  скрытым  запасом
сведений и возможностей. Так,  может  быть,  инфраза  -  это  инфразащита,
защита    от    низкочастотных    колебаний,    механических,    звуковых,
электромагнитных или каких-нибудь  иных?  Особенно  заинтересовался  Тимур
инфразвуками.  Как  и  всякий  космонавт,  Тимур  был  знаком  с  основами
медицины.  Он  знал,  что  определенные  спектры  инфразвуков  достаточной
интенсивности могут оказывать на человека сильное психическое воздействие,
вызвать  припадки  эпилептического  типа  и  даже  смерть.  Покопавшись  в
литературе, Корсаков обнаружил, что  о  воздействии  инфразвука  на  людей
знали еще в двадцатом веке.
   Первым это совершенно случайно обнаружил ученый,  физик  Вуд.  Стараясь
придать звучанию концертного органа  особые  краски,  он  встроил  в  него
трубы, издававшие инфразвуки. На особый  эффект  он  не  рассчитывал,  но,
когда эти органные трубы неслышно зазвучали, публика  пришла  в  состояние
необъяснимого ужаса и разбежалась из концертного зала.
   Когда Тимур прочитал о том, что при воздействии  некоторых  инфразвуков
смерть человека наступает от паралича сердца, он сразу же сопоставил это с
гибелью людей на Кике. Полный параллелизм, если не совпадение! Он поначалу
просто не мог понять,  как  ученые,  анализировавшие  обстановку  на  этой
планете, могли пройти мимо такого объяснения. Когда Тимур поделился  своим
недоумением с женой, Валентина ненадолго задумалась,  а  потом  с  мягкой,
грустной улыбкой проговорила:
   - Люди быстро забывают то, что им становится ненужным. Разве  мы  умеем
добывать огонь трением? Разве мы не забыли целую  кучу  кустарных,  ручных
промыслов?
   И все-таки Тимур  Корсаков  с  обстоятельностью,  свойственной  опытным
гиперсветовикам, решил поставить эксперимент, прежде чем говорить о  своих
догадках Совету космонавтов. Готовой инфразвуковой аппаратуры он не нашел,
но собрать ее было несложно. Не без труда сломив сопротивление Валентины -
она считала, что лучше обратиться к специалистам  или,  по  крайней  мере,
ввести в курс дела Лорку, - Тимур оборудовал  лабораторию  и  принялся  за
опыты. Он  сразу  же  выявил,  что  его  чувствительность  к  амплитудному
воздействию инфразвука самая ординарная и что, скажем, смерть  от  разрыва
сосудов при частоте в 7 герц постигнет его столь же легко,  как  и  любого
другого человека. Но, когда  он  перешел  к  экспериментам  с  инфразвуком
сложного спектра с психическим  подтекстом,  картина  резко  переменилась.
Инфраза, которую, как сообщала записка, имел  в  резерве  Тимур  Корсаков,
действительно оказалась защитой от инфразвуковых излучений.
   Когда в тот знаменательный день встревоженный Тимур выбрался  из  своей
инфразированной лаборатории, Лорка еще не совсем пришел в себя.
   - Надо было постучать, - укоризненно сказал Тимур Валентине и с улыбкой
повернулся к Федору: - Жив?
   - Наполовину, - хмуро ответил Лорка  и  тряхнул  головой,  окончательно
приходя в себя. - Что там у тебя за чертовщина?
   - Всего-навсего генератор инфразвука.
   Лорка  посмотрел  на  серые  с  синими  окнами  облака,   на   виновато
улыбающуюся Валентину, перевел взгляд на Тима  и,  пораженный  неожиданной
догадкой, спросил:
   - А тебе, стало быть, это хоть бы что?
   - Ну не совсем так. Но, как я смог определить, чувствительность у  меня
на инфразвук примерно на порядок меньше, чем у неподготовленных людей.
   Зеленые глаза Федора сощурились.
   - А ну подавай сюда записку!
   Лицо Тима вытянулось.
   - Ты знаешь об этом сообщении? - Он обернулся и вопросительно посмотрел
на Валентину.
   - Сообщение, адресованное тебе, не единственное,  -  пояснил  Лорка.  -
Оберточная бумага, корявые буквы, безграмотность.
   - Все верно, - сказал Тимур, доставая из кармана послание.
   Именно его и перечитывал теперь Ревский.
   - Теодорыч, - осторожно проговорил Лорка, - после этих записок вряд  ли
можно сомневаться в дружелюбии кикиан.
   - Пожалуй, - без особого воодушевления согласился Ревский. - Но записки
записками,   а    нужно    детальное    обследование    разведотряда    на
инфраустойчивость. Нужно установить  индивидуальные  возможности  каждого.
Бывают же люди с уникальным слухом, зрением, голосом. Почему бы  некоторым
не иметь уникальную инфраустойчивость, пусть не  такую,  как  у  Тима,  но
все-таки.
   - Нужна обоснованная система инфратренировок, - вставил Лорка.  -  Хотя
приятного в них мало.
   - Верно.  И  нужно  срочное  задание  врачам.  Не  может  быть,  чтобы,
навалившись скопом на проблему инфраустойчивости,  наша  славная  медицина
что-нибудь бы да не придумала.
   - Должна придумать, - согласился Лорка.
   - А сроки? - тихонько вставил Тимур.
   Ревский сразу помрачнел.
   - Да, сроки. В конце концов, их можно пересмотреть, оттянуть.
   - Нежелательно.
   Ревский  не  успел  ответить.  Экран  видеофона  осветился,  и  на  нем
обрисовалось лицо дежурного по совету.
   - Вам срочная депеша с большого телеинформара.
   - Давайте.
   - Извлечение из гравитопосылки.  Особой  срочности.  На  Кике  отмечены
процессы, идентичные ядерным взрывам  мощностью  до  нескольких  мегатонн.
Конец сообщения.
   Космонавты переглянулись.
   - Вот тебе и мирные намерения кикиан, - пробормотал  Ревский  и  поднял
глаза на дежурного. - Это все?
   - Генеральный секретарь Всемирного  совета  просил  встречи  с  Федором
Лоркой. Если это возможно, то завтра в одиннадцать.



10

   Кабинет начальника  плутонского  космопорта  по  земным  масштабам  был
слишком велик и роскошен. Впрочем, такого рода излишествами  страдали  все
помещения на Плутоне: и общественные, и личные, и служебные, и бытовые.  И
в этом не было ничего удивительного. На Земле в  распоряжении  людей  есть
леса, парки,  морские,  речные  и  озерные  зоны  отдыха,  горные  регионы
санаторного  типа,  и  помещения   играют   скорее   утилитарную,   нежели
эстетическую  роль,  хотя  одно,  разумеется,  не  исключает  другого.   В
космических же условиях, будь то планетные гермогорода или базы  открытого
космоса, в зданиях проходит практически вся жизнь человека.
   Окно в кабинете было громадным, во всю переднюю стену, поверхность  его
была цилиндрической и выступала из корпуса здания наподобие балкона. Через
это хрустальной прозрачности окно  в  кабинет  с  черно-серебристого  неба
смотрели колючие немигающие звезды и лился странный,  нежный  и  волнующий
жемчужный свет. В нем не было ни щедрой теплой яркости  солнечного  света,
ни призрачного таинства лунного освещения; свет этот был ласков и покоен -
ни грусть, ни радость, ни явь, ни сон, а сладкая дрема.
   Лорка вошел в прямой световой поток, провел по воздуху  ладонью,  точно
пытался погладить или зачерпнуть этот сказочный свет, а потом  взглянул  в
окно. Его глаза больно ужалила яркая золотая звезда - Солнце.  Ужалила  не
только в глаза, но и  в  самое  сердце  -  оно  заныло,  как  всегда  ноют
человеческие сердца, когда еще  свежи  томление  и  своеобразное  грустное
счастье любовной разлуки. Лорка зажмурился, но все равно каждой  клеточкой
кожи, ресницами подрагивающих век он ощущал нежную, как  дыхание  ребенка,
едва уловимую ласку далекого, а потому еще более родного светила. И еще он
чувствовал взгляд Альты, он видел ее  глаза  -  такие  неожиданные,  такие
укоризненные, такие светлые глаза на темном лице.
   Стены кабинета имели розоватую окраску, потолок был светло-голубым, пол
-  светло-зеленым.  Жемчужные  лучи   многократно   отражались   от   этих
полуполированных поверхностей, что создавало иллюзию дневного освещения.
   Да, цветов и зелени в этом кабинете было предостаточно, а вот  хозяина,
начальника космопорта, Гаспара Тагоровича Аргоняна, не было -  запаздывал.
Лорка  знал  Аргоняна,  потому  легко  представил  себе,  чем  он   сейчас
занимается: конечно же, беседует с группой ведущих инженеров,  начальников
бригад, которые готовили  "Смерч"  к  старту  на  Кику.  Лорка  пододвинул
кресло, сел и подумал, что Тимур и Виктор Хельг, конечно, уже на  корабле,
а остальные вот-вот должны прибыть.
   Лорка не ошибся: Игорь Дюк, Соколов и Ника Сонлей стояли в этот  момент
на шестом причале,  где  был  ошвартован  "Смерч",  в  кабине  только  что
остановившегося лифта. Двери его  бесшумно  раздвинулись,  Соколов  шагнул
было вперед, но нога его на полушаге повисла в воздухе. В отличие от  всех
других гиперсветовые корабли стартовали не с  поверхности  Плутона,  а  со
старт-спутника, находящегося  на  стационарной  орбите,  поэтому  Соколову
почудилось, что он шагает прямо в открытый космос. Звезды, щедро,  слишком
щедро рассыпанные и размазанные по небу, смотрели на него со всех  сторон.
Смотрели сурово, холодно и осуждающе. Игорь засмеялся, осторожно отодвинул
Соколова в сторону и шагнул вперед, на прозрачный композитный пол.
   - Все в порядке,  Александр  Сергеевич.  -  Игорь  притопнул  ногой.  -
Прозрачен, но металлов тверже он и крепче пирамид.
   Соколов усмехнулся, но шагнул вперед с опаской, точно  на  тонкий  лед.
Ника скорее машинально, чем сознательно, придержала его за локоть. Соколов
укоризненно взглянул на нее.
   - Это мне по рыцарским канонам положено предложить вам руку.
   Прозрачный пол только намеком отражал  их  ярко  освещенные  фигуры,  а
сквозь него теперь просматривалась серебристо-серая  поверхность  Плутона,
изрезанная извивами и иероглифами черных теней.
   - Как, впечатляет? - спросил Игорь.
   - Впечатляет, - спокойно согласился Соколов  и  еще  раз,  уже  смелее,
притопнул ногой. - Непонятно только, к чему такие театральные эффекты?
   - А для того, - Игорь повел рукой вокруг себя, - чтобы можно  было  без
помех пить настоянный на звездах волшебный напиток космических тайн.
   Ника засмеялась и добавила:
   - А  еще  для  того,  чтобы  удобнее  было  следить  за  причаливанием,
швартовкой, погрузкой и отходом кораблей.
   Соколов достал из кармана большой белоснежный платок, не торопясь вытер
лицо и шею.
   - И везде-то они побывали, и  все-то  они  видели,  -  пробормотал  он,
спрятал платок в карман и лишь теперь обратил внимание на мощную  колонну,
тянущуюся к звездам. - А это что за сооружение?
   - Это и есть наш корабль, так  сказать,  вид  вблизи.  Прошу  любить  и
жаловать.
   Запрокинув   голову,   Соколов   несколько    критически    разглядывал
вздымавшийся над ним "Смерч".
   - Ничего, - сказал он наконец, - но,  судя  по  голографиям,  я  ожидал
большего.
   - Недостает иллюминации и цветочных ожерелий?
   -  Что  цветы?  Эфемеры!  -  невозмутимо  ответил  Соколов.  -  Дело  в
масштабах. Мне не раз приходилось вот так же,  рядом,  видеть  планетарные
лайнеры. Это действительно впечатляющие конструкции! Размеры, элегантность
линий и внутренний комфорт. А это, -  он  еще  раз,  запрокидывая  голову,
оглядел корабль, - нечто вроде древних ракет на химическом топливе.
   Слушая его, Игорь с нарастающим выражением  грусти  на  лице  покачивал
головой.
   - Древних ракет? Да что вы! Эта штука,  -  он  презрительно  кивнул  на
корабль, - хуже. Много хуже!
   Соколов усмехнулся.
   - Почему же?
   - Потому что она опаснее.
   Тень беспокойства скользнула по лицу Соколова, Ника с трудом сдерживала
улыбку.
   - Гораздо опаснее, -  печально  повторил  Дюк  и  со  вздохом  погладил
нейтридный корпус корабля ладонью. - Судите сами, чем заправлялись древние
ракеты? Такими натуральными, домашними,  хорошо  прирученными  веществами,
как водород и кислород. Да их  можно  было  черпать  ведрами  и  носить  в
начальные школы, чтобы ставить там показательные опыты по  влиянию  низких
температур  на  свойства  материалов!  Немыслимо,  но  даже  при   взрывах
энергоустановок и двигателей у экипажа были шансы уцелеть. История космоса
знает  такие  случаи.  А  теперь?  -  Игорь  безнадежно  махнул  рукой.  -
Гипервещество, на котором работают ходовые двигатели, только и дожидается,
как бы вырваться на свободу из-под контроля автоматики  гашения  и  ахнуть
так, чтобы от корабля вместе с его бедным экипажем не то что  пыли,  но  и
атомов не осталось.
   Ника наконец не выдержала и сказала со смехом:
   - Да не слушайте его, Александр Сергеевич! Он вас пугает!
   Игорь прижал руку к сердцу.
   - Я? - Он покачал головой и снова с грустью и нежностью погладил корпус
корабля. - Ни в коей мере. Я только беспристрастно  констатирую  очевидные
и, если можно так выразиться, вопиющие факты. А факты - вещь упрямая.
   - Да, факты вещь  упрямая,  -  хладнокровно  согласился  Соколов,  тоже
погладил ладонью корпус корабля и бодро сказал: - Что ж, сквозь тернии - к
звездам!
   Корабль будто услышал его призыв;  с  пугающей  медлительностью  в  его
корпусе