автраком Иван произнес целую речь о том,  что сон под  койкой  -  это
новое слово в науке о здоровье.  На Сана,  чуткого к иронии,  подшучивания и
колкости дяди Вана подействовали куда сильнее,  чем мягкие наставления Лианы
Павловны. С тех пор он спал только на кровати.
   Забирая Сана по утрам,  глава "Хроноса" днем возвращал мальчика  домой  и
рассказывал Ивану о его успехах. Были они, увы, довольно скромными.  Надежды
Октавиана на то,  что Сан "станет Гегелем",  оказались неосновательными: как
раз к абстрактным наукам мальчик не имел никакой склонности. И хотя его мозг
"накачивали" во сне целыми разделами математики и физики,    мальчик  хорошо
усвоил пока только арифметику  и  основные  законы  Ньютона,    да  и  то  в
своеобразном и образном преломлении.
   Но в биологии,  экологии,  истории и литературе Сап  даже  обгонял  своих
одногодков,  учившихся в нормальной школе.  Многие мифы,  сказки,    легенды
прошлых времен,  стихи современных поэтов он не только знал наизусть,  но  и
очень по-своему толковал.  Вот это "очень по-своему" для Лианы Павловны было
особенно дорого. Своеобразно относился Сан и к духам своего племени.  Он уже
не верил в них, и в то же время ему грустно было расставаться с ними.  Духи,
даже злые,  оставались для него близкими и  понятными  существами.    Однако
мальчик теперь уже откровенно смеялся над суевериями своих соплеменников.  С
улыбкой рассказывал он случай,  когда охотники,  ушедшие в саванну,  тут  же
вернулись встревоженные и хмурые.  Сразу за стойбищем  дорогу  им  перебежал
шакал, а это считалось дурным знаком.
   В институте времени Сан получил наконец доступ к хроноэкрану. Мальчик уже
понимал,  что видит события далекого прошлого,  что люди его  племени  давно
умерли. И в то же время он воспринимал их как живых. Его радовало,  что мать
и Лала сыты и здоровы,  что Хромой Гун не  остался  без  внимания,    -  ему
помогает теперь Крок,  тот самый,  с которым он часто дрался.  Видел  Сап  и
фильм, запечатлевший его собственное спасение и все, что ему предшествовало.
   Однажды Сан вернулся из "Хроноса" с Лианой Павловной.
   - Мальчик все время среди взрослых,  - сказала она Яснову.   -  Почти  не
видит ребят. Хорошо ли это?
   - Плохо,  -  согласился  Иван.    -  Познакомлю-ка  я  его  с  такими  же
десятилетними сорванцами.
   Однако первая попытка приобщить Сана к кругу сверстников кончилась весьма
плачевно.
   Сначала все шло хорошо.  Яснов привел Сана  на  расположенную  поблизости
детскую спортплощадку.
   - Мальчик из каменного века!  - весело кричали ребята,  не  раз  видевшие
Сана по телевизору. - Мальчик из саванны!
   Сан настороженно посматривал на сверстников,   обступивших  его  со  всех
сторон.  В любую минуту он готов  был  дать  отпор.    Но  ребята  были  так
простодушно приветливы,  что Сап оттаял и вскоре  с  интересом  наблюдал  за
игрой в городки.  В дни праздников ребятишки его племени развлекались игрой,
отдаленно напоминавшей эту,  только вместо деревянных чурок-рюх пользовались
костями животных.
   Сан попробовал играть в городки.  Сначала он выглядел неловким,  но потом
дело пошло лучше.  "Все в порядке",  - решил Иван и  покинул  спортплощадку.
Увы, через полчаса к нему привели Сана, плачущего и жалкого.
   Оказалось,  во время игры Сан нечаянно наступил на  ногу  Антону  -  сыну
Октавиана. Антон вскрикнул от боли. При этом у него вырвалось:
   - Осторожнее ты, первобытный!
   Сан вздрогнул как от удара.    Он  уже  понимал,    какой  обидный  смысл
вкладывают в это слово.  Гнев застлал ему глаза,  в груди  закипела  ярость.
Сжимая кулаки,  Сан надвигался с  потемневшим  лицом.    Антон  отступал  и,
защищаясь, вытягивал руки вперед.
   - Но-но, не подходи...
   Произнес  ли  Антон  еще  раз  слово  "первобытный"  или   Сану    только
послышалось,  но он уже не мог сдержать себя.  Левой рукой он сделал  ложный
выпад вниз.  Антон прикрыл живот руками и в тот же миг,  как было когда-то с
Кроком, получил недетской силы удар.  Антон упал и выплюнул выбитый зуб.  Из
носа брызнула кровь.
   Сан отшатнулся.  Он вдруг вспомнил,  где находится.  Мальчик закрыл  лицо
руками и заплакал. В таком виде он и предстал перед своим старшим другом.
   - Ну,  Сан,  с тобой не соскучишься,  - проворчал Яснов.  - Напрасно я  с
тобой связался.
   От этих слов Сан на миг перестал плакать, с тоской посмотрел на Ивана,  а
потом зарыдал пуще прежнею.
   "Как я мог такое  сказать! - клял  себя  Яснов.    -  Ведь  это  мальчик,
выхваченный  из  глуби  веков.    Самый  сиротливый  малыш  за  всю  историю
человечества. Вселенский сирота!.."
   Ивану хотелось прижать мальчика к груди и просить  прощения.    Но  такие
нежности уже не годились в их мужских шутливо-приятельских  отношениях.    К
случившемуся лучше всего отнестись с юмором...
   - Как же так получилось? - произнес Иван с хорошо разыгранным огорчением.
- Неужели ты такой слабосильный? Всего два зуба выбил. Даже один,  говоришь?
Какая неудача!
   Сан перестал плакать и с изумлением уставился  на  раздосадованного  дядю
Вана.
   - Разве так надо было?  - продолжал сокрушаться Иван.  - Ты нанес  прямой
удар,  а надо было треснуть сбоку.  Тогда бы с десяток зубов выбил.  А ты  с
трудом выколотил лишь один... Позор!
   Сан начал догадываться: дядя Ван  шутит!    Губы  мальчика  изогнулись  в
невольной улыбке. Иван рассмеялся и потрепал мальчика по плечу.
   - А как же Антон... - вспомнил Сан. - Что с Антоном?
   - Думаю,  что все в порядке.  Наша медицина творит чудеса.  Знаешь,   что
такое видеопосещения?
   - Это когда видишь человека рядом, разговариваешь с ним,  а на самом деле
он далеко. Это не сам человек, а... - Сан замолк, отыскивая подходящее слово.
   - Верно. Не сам человек, а его объемное изображение.  Вот сейчас и явимся
к Антону такими объемными призраками. Узнаем, что с ним... Контакт!  - четко
произнес Иван.
   Тотчас на него и  мальчика  с  потолка  мягко  упало  клубящееся  облако.
Сначала Сан ничего не видел,  но вот его взрослый друг назвал какие-то цифры
-  и  туман  рассеялся.    Сан  очутился  в  необычной  овальной  комнате  с
куполообразным потолком.
   В дверях появился Антон. Увидев гостей, он улыбнулся, и Сан с облегчением
заметил,  что с зубами все в порядке.  Он хотел сказать об  этом,    но  его
опередил Антон.
   - Сан, извини меня. Я виноват перед тобой... Извини.
   Сан опешил: побитый просит прошения!
   - Извинение принимаем и приносим свои,  - с  шутливой  важностью  ответил
Иван. - Приходи к нам не телегостем, а лично. Будем рады.
   - Антон, конечно же,  виноват,  - сказал Иван,  когда видеопосещение было
закончено.  - Но и ты тоже хорош.  - Он взъерошил Сану волосы.  -  А  вообще
молодец, постоял за себя...  Но все же пореже прибегай к боксерским приемам,
- И,  вздохнув с деланным сожалением,  добавил: - У  нас  это  почему-то  не
принято.
   Инцидент был, казалось, исчерпан.  Однако слово "первобытный",  невзначай
брошенное Антоном,  сделало  свое  дело.    После  этого  случая  Сан  часто
останавливался перед зеркалом,   выискивая  в  себе  черты  "первобытности".
Особенно внимательно изучал он лоб, надбровные дуги,  разрез глаз.  И нашел,
что с этой стороны все в порядке.  Но вот зубы...  У Антона,  у всех  других
ребят небольшие, ровные и красивые зубы, а у него чуть ли не волчьи клыки.
   Однажды Иван застал мальчика перед зеркалом и все понял.
   - У тебя,  конечно,  зубы покрепче и острее,  чем у многих  из  нас,    -
заговорил он.  - И понятно почему.    Ты  с  малых  лет  приучился  рвать  и
пережевывать самую грубую пищу.  Неженка Антон со своими красивыми зубами не
прожил бы у вас и пяти дней...  А менять тебе зубы  на  искусственные  я  не
советую. Даже запрещаю. У тебя замечательные зубы. Да, да!  Просто отличные.
Некоторую изнеженность нынешних людей я не  считаю  достоинством.    Человек
должен оставаться сильным. И такими же сильными должны быть у него зубы. Вот
как у меня.
   Иван начал хищно щелкать своими крепкими зубами,  строя  при  этом  такие
уморительные рожи, что мальчик невольно рассмеялся.
   Яснов  чувствовал  растущую  привязанность  Сана  и  сам    все    больше
привязывался к мальчику.  Ему нравилось играть с Саном,  и  игры  эти  были,
кстати, хорошей разминкой после утомительных расчетов.
   Почувствовав усталость, Иван гасил свою бутафорскую Вселенную,  вставал с
кресла и потягивался.  Сан,  кивая на помигивающий огоньками волшебный стол,
говорил с улыбкой:
   - Колдун Ван.
   - Сейчас я не колдун, а злой Урх, - строго поправлял Иван.
   Он вытягивал руки вперед и свирепо надвигался на мальчика. Сан с визгом и
хохотом выскакивал в гостиную,  убегал в сад.  Иван прыжками  настигал  его,
теснил к бассейну.  Казалось,  вот-вот он столкнет мальчика в воду.  Но тот,
гибкий и юркий, как ящерица, выскользал из рук, прятался за кустами. Потом с
ловкостью кошка вскакивал на дерево и дразнил:
   - Урх! Коварный Урх! Не поймал!
   Запыхавшийся Иван возвращался в кабинет и включал звездную сферу.   Сзади
снова пристраивался Сан.  С неугасающим любопытством глядел он в  театрально
красивый кабинетный космос.
   После случая на  спортплощадке  Сан  избегал  сверстников,    предпочитая
общество взрослых.  Только с Антоном  завязалась  странная  дружба,    такая
взаимно учтивая, что невольно вызывала улыбку у Ивана.
   По утрам мальчики встречались в саду и тихо беседовали.  При  этом  Антон
тщательно выбирал слова,  чтобы не задеть ненароком  обидчивого  крепыша  из
каменного  века.    Тот  в  свою  очередь  избегал  резких  движений,    был
предупредителен и вежлив.
   Мальчики уходили в конец сада.  Рядом  за  полосой  движущихся  тротуаров
возвышалась огромная, похожая на дворец школа.
   - Обидно, что она совсем близко, - пожаловался как-то Антон. - Два шага -
и там. А я так люблю летать. Хочешь, научу тебя? Это просто.
   Взлетно-посадочная площадка тоже находилась рядом.  По вызову  Антона  из
таинственных глубин города появилась "ласточка".  Мальчики сели в  кабину  и
взмыли ввысь.
   На высоте двух-трех километров Сан чувствовал себя сносно.    Антон  даже
удивился,  как быстро он освоился с пультом.  Но когда вырвались за  пределы
атмосферы,  Сан струхнул.  Одно дело наблюдать  в  уютном  кабинете  хоровод
небесных тел. Но совсем другое - настоящий космос, его ледяная бездна.
   Управление пришлось взять на себя Антону, он и привел "ласточку" домой.
   К "ласточке" Сан так и не привык,  но зато другой летательный  аппарат  -
"лебедь" - полюбил сразу.
   - Смотри, до чего додумались наши инженеры-бионики.
   Антон нажал кнопку  под  словом  "лебедь"  -  и  на  посадочной  площадке
неожиданно появилось... яйцо!  Самое обыкновенное лебединое яйцо,  какие Сан
часто находил на озерах родной саванны, в камышовых заливах Большой реки.
   - Удивлен? - усмехнулся Антон. - А теперь возьми его в руки.  Чувствуешь,
какое легкое?  Почти пушинка.  На самом же деле яичко весит несколько  тонн.
Его сжатая масса уравновешена с полем тяготения Земли.
   - А где же летающая машина? - спросил Сан, поглаживая яйцо.
   - У тебя в руке! - Антон помолчал, наслаждаясь эффектом, и стал объяснять
дальше: - "Лебедь" особенно удобен в дальних прогулках и туристских походах.
Захотел вернуться домой - пожалуйста. Вытаскивай из кармана яйцо,  бросай на
траву и приказывай развернуться в машину.  Посадку он  может  совершить  где
угодно - на земле и воде,  на дереве и скале.  Но до чего тихоходная машина!
Не больше пятисот километров в час.  И летает только в атмосфере.    Да  вон
смотри! Какие-то туристы возвращаются в город.
   Сан поднял голову и в глубокой синеве заметил цепочку снежинок.   Сверкая
под солнцем, они замедляли полет,  снижались,  и вскоре можно было различить
вытянутые гибкие шеи и крылья.    У  Сана  закружилась  голова,    в  памяти
всколыхнулся рой далеких видений. Белые птицы!  Он будто очутился в саванне,
увидел в родном небе стаю лебедей,  услышал в вышине их  тревожные  весенние
крики. Но все это длилось лишь миг. Сан вздохнул и опустил голову.
   - Что с тобой? - спросил Антон. Мальчик молчал.
   - Брось яйцо на посадочную  площадку,    -  Антону  хотелось  расшевелить
погрустневшего друга.
   - Зачем?
   - Бросай, не бойся. Оно не разобьется.
   Сан бережно положил яйцо и отошел в сторону.
   - А теперь, - прошептал Антон, - прикажи яйцу: развернись!
   - Развернись...
   - Да не шепотом, а громче.
   - Развернись!
   Сан изумленно замер.  Яйцо на посадочной площадке треснуло,    высунулась
слабая шейка с желтой головой,  по бокам появились крылышки.   Вскоре  перед
мальчиками на длинных голенастых  лапах  стояла,    грациозно  изогнув  шею,
большая белоснежная птица. Это был лебедь,  самый настоящий,  но увеличенный
во много раз.
   - Здорово? - улыбнулся Антон. - А теперь подойдем.
   Сан приблизился,  пощупал шелковистые перья.  "Лебедь" повернул голову  и
посмотрел на Сана, как бы спрашивая: что нужно?
   - Присядь, - приказал Антон.
   Птица повиновалась.  Антон взобрался на лебединую спину и  поманил  рукой
Сана.  В спине оказалось углубление с двумя креслами.  Мальчики сели,  и над
ними тотчас же натянулась силовая полусфера. Сан пощупал ее невидимые стенки
и только сейчас окончательно осознал,  что это  не  птица,    а  летательный
аппарат.
   - А пульт? - спросил он.
   - Не нужен. Машина принимает словесные команды.  Антон приказал  "лебедю"
снять силовой колпак.
   - Он годится на большой высоте и при больших скоростях.  А сейчас  только
мешает.
   По команде "взлет" птица,  издав лебединый крик  "нга-га-га",    мягко  и
сильно оттолкнулась ногами, взмахнула крыльями и поднялась в воздух.
   Никогда еще Сану не было так хорошо.  С застывшей счастливой  улыбкой  он
слушал веселый посвист ветра,   рассматривал  проносившиеся  внизу  парки  с
белыми дворцами, голубые арки и серые гранитные набережные. После нескольких
сильных взмахов "лебедь" расправлял свои необъятные,  как паруса,  крылья  и
планировал. Вскоре он очутился за городом,  снизился над берегом Байкала и с
легким всплеском сел на воду.  Потом заработал лапами и поплыл  так  быстро,
что обгонял летящих рядом чаек.
   Но вот прогулка кончилась,  и друзья снова стояли на посадочной площадке.
Рядом переминалась большая седая птица.   Изогнув  лебединую  шею  наподобие
вопросительного знака, она ждала очередного приказа. Антон подмигнул Сану, и
тот, помедлив, скомандовал:
   - Свернись!
   Мгновение - и на  посадочной  площадке  вместо  удивительного  воздушного
аппарата белело обыкновенное лебединое яйцо.
   - Нравится яичко? - смеялся Антон. - Можешь взять его насовсем.
   Сан так и поступил. Он положил яйцо в карман коротких брюк и с тех пор не
расставался с ним. Даже ложась спать, прятал его под подушку.
   Удивительный полет на "лебеде" растревожил Сана.  По  ночам  он  снова  и
снова видел свою далекую,  ушедшую в туман веков родину.  Ему снялись берега
Большой реки и в щемящей голубизне неба - птицы,  птицы без  конца.    Гуси,
лебеди,  журавли стаями плыли над саванной,  в их весенних криках  слышалось
что-то печальное и  радостное  одновременно.    В  снах  своих  мальчик  был
счастлив, и улыбка не слетала с его губ.
   Но просыпался - и гасла улыбка.  Сана окружал иной  мир  -  добрый,    но
непонятный и чужой.
   - Мальчик начинает тосковать,  - сказала как-то Яснову Лиана Павловна.  -
Прошло полгода, а он еще не наш.
   - Верно, - согласился Иван. - Еще не наш.
   - К нашему миру Сан почти привык, - возражал Октавиан.  - Видели бы,  как
он лихо летает на "лебеде". Считаю,  что психологическая состыковка с эпохой
у него в основном состоялась.
   Однако ближе к осени, где-то в конце сентября, даже Октавиан заметил, что
как раз с психологической  состыковкой  не  все  ладилось.    Сан  все  чаще
становился рассеянным, угрюмым. На шутки отвечал слабой, вымученной улыбкой.
   Все реже стоял Сан за спиной Ивана в  его  волшебном  кабинете.    Часами
бродил один по саду.  Яснов с возрастающей тревогой пытался разгадать,   что
творится в душе Сана.  Иван давно уже понял,  что душевный мир  мальчика  не
менее сложен и загадочен, чем у нынешних людей.
   Однажды Сан сидел под тополем и рассеянно смотрел в небо. Там, поднимаясь
из-за гор,  стремительно неслись холодные,  серые тучи.   Сквозь  их  тонкую
лохматую ткань тусклым,  желтым пятном пробивалось солнце.   Сан  так  долго
глядел на него,  что порой ему начинало казаться - тучи висят неподвижно,  а
солнце летит быстро, как высохший осенний лист на ветру.
   Мальчик закрыл глаза. И тут началось самое мучительное - ветер.  Он гудел
в ушах,  а Сан слышал в этих звуках то говор людей своего племени,  то плеск
Большой реки и шелест трав в саванне...
   Мальчику стало так горько, что он начал потихоньку всхлипывать.
   Подошел Иван и тронул его за плечо.
   - Сан, что с тобой?
   - Ветер...
   И Иван не нашелся что сказать. Он догадывался: ветер, врывающийся в город
из прибайкальских просторов,  казался Сану ветром из глубины веков.   Родные
ветры бередили душу мальчика, касались ее невидимых струн.
   По утрам Сан немного оживлялся.  Широко открытыми глазами  глядел  он  на
встающее дымное солнце, и что-то похожее на улыбку блуждало на его губах.
   - Ты, Сан, язычник, солнцепоклонник, - качал головой Иван.
   "Мальчик эмоционально побогаче меня,  - отмечал он про себя.  - Я рядом с
ним почти сухарь".
   Наступал полдень,  и Сан снова замыкался,    становился  неразговорчивым.
Опять садился под тополем, закрывал глаза, вслушивался в заунывные и зовущие
песни ветра.
   В конце ноября в тайге зашумели первые метели.  Там  уже  стояли  морозы,
чуть смягченные инженерами-синоптиками, но столь привычные и необходимые для
растительного и животного мира Сибири.  В городе пока было потеплее:  жители
Байкалграда решили немного продлить у себя сухую,  теплую осень.  В садах  и
парках еще золотились клены и березы.  Правда,  любимый Саном  тополь  почти
совсем лишился листвы,  словно ветер сдул  с  него  летнее  зеленое  облако.
Смолкли струнные звуки: улетели скворцы,  давно покинула свое гнездо певунья
иволга.
   В  начале  декабря  город  покрылся  пухлыми  сугробами,    на   деревьях
заискрились хрустали. За окнами слышались звонкие голоса детворы, катавшейся
на коньках.
   Но ничто не радовало Сана.  Однако именно в эти дни,    когда  мальчиком,
казалось,  совсем завладеет глухая  тоска  по  родине,    неожиданно  пришло
спасение.  И пришло со стороны...  робота!  Того самого Афанасия,    который
поначалу вызывал у Сана чуть ли не мистический трепет.
   Конечно,  теперь Сан уже меньше страшился человекоподобного.    При  виде
Афанасия он не прятался за спину Ивана,  а с пугливым любопытством следил за
кибером.  И,  заметив это,  Афанасий в присутствии мальчика стал вести  себя
весьма своеобразно.  Проходя однажды мимо Сана,  кибер вежливо  расшаркался,
склонил голову и сладким голосом прошепелявил:
   - Извините-с.
   Сану стало смешно
   - Вот видишь! - Сидевший за столом Иван повернулся к мальчику: - Афанасий
ворует не только книги, но и забавные привычки.  Роботам кажется,  что таким
образом они приобретают человеческую  индивидуальность.    Только  никак  не
пойму, у кого Афанасий набрался слащавой вежливости.  Ну-ка отвечай,  где ты
стянул эту старомодную галантность?
   Афанасий молчал, потупившись.
   - Он еще и суеверный,  - шепнул Сан на ухо Ивану.   Последив  за  кибером
несколько дней,  Яснов убедился,  что наблюдательный мальчик прав.  Афанасий
никогда не переступал порог  левой  ногой,    он  страшился  понедельника  и
чертовой дюжины.  В общем-то,  это было даже к лучшему:  обрастая  потешными
привычками,  робот в глазах мальчика как бы  "очеловечивался",    становился
ближе и понятнее.
   Как-то Ивану пришла мысль создать для  Сана  обстановку,    хоть  немного
напоминающую ту, к которой мальчик привык в своем веке. Вернувшись дом