Фао
подкинул в огонь веток,  сел на камень и с закрытыми  глазами  привалился  к
березе.  Взгляд его снова погружался в ушедшие  дали  охотничьей  молодости.
Вспоминались и первые удачливые годы колдуна.  Это он делал для того,  чтобы
лучше вжиться в роль. Наконец окончательно почувствовал себя Ленивым Фао.
   Стало заметно темнее. Грузные влажные тучи клубились над горой, застучали
первые капли.  Ленивый Фао тяжело поднялся и медленно  зашагал  по  тропинке
вниз.
   В стойбище никого не было видно.    Все  попрятались  в  землянках.    Но
ребятишки все еще вертелись на берегу, а их колдун побаивался пуще взрослых.
Особенно этого несносного Гзума.
   Фао заковылял к своей землянке.  Мальчишки  уже  кружились  вокруг  него,
держась,  правда,  на почтительном расстоянии.  Они приплясывали,    корчили
гримасы и вовсю горланили:
   - Ленивый Фао! Глупый Фао!
   "Сорванцы, - мысленно ругнул их  колдун.    -  Но  что  с  них  возьмешь?
Неузнаваемо изменится психика и поведение людей в  будущем.    Но  мальчишки
вечны. И много столетий спустя они будут такими же, как сейчас..."
   Ленивый Фао скрылся в землянке.  И в это  время  зашумел  короткий,    но
сильный ливень.
   Колдун раздул угли очага, подсунул в заплясавший огонек сухих веток. Дым,
заклубившийся у потолка, потянулся к дыре в правом верхнем углу.
   До утра,  до решающих и последних в жизни колдуна мгновений,   оставалось
почти двенадцать часов.  Как скоротать время?  Спать  Фао  не  мог.    Чтобы
успокоиться,  заглушить тревогу,  надо о чемнибудь думать.  Лучше  всего  об
ареале.  С открытием его  странно,    причудливо  переплелись  судьбы  людей
далекого прошлого и далекого будущего.  Его брат затерялся в древней саванне
("может, погиб", - мысленно поправил себя Фао), а сам он оказался в дурацком
положении колдуна...
   Как все это случилось?  И Фао стал вспоминать.  Вспоминать не  отшумевшие
дни колдуна,  а свою собственную жизнь,   годы  странствий  космопроходца  и
времяпроходца Ивана Яснова,  волею судеб брошенного сейчас в  эту  землянку.
Себя он пытался увидеть со стороны,  думать как о другом  человеке,    чтобы
нагляднее представить всю цепь событий.  Начало той извилистой цепи  положил
много лет назад он сам же, Иван Яснов, в свой первый выход в ареал.

   ВЫХОД В АРЕАЛ

   Плотная, кромешная тьма обступала Яснова со всех сторон.  Будто шагает он
по дну черного нефтяного моря,  с трудом вытягивая ноги из вязкого грунта  и
раздвигая упругие водоросли.  Вскоре понял,  что не водоросли это,  а  густо
разросшийся кустарник.   Острые  сучки  и  колючки  царапали  плотную  ткань
комбинезона, а разгибающиеся ветви звонко стегали по колпаку гермошлема.
   Беспорядочные,  бессвязные мысли теснились в голове.  Какая это  планета?
Где "Призрак" - его корабль,  его космический дом?  И что с памятью?  Ее он,
кажется, утратил при внедрении... Внедрение? Странное слово...
   Кустарник поредел,  и  Яснов  откинул  гермошлем.    Вскоре  выбрался  из
болотистых зарослей и вошел в лес. Сразу стало светлее.  Сквозь густые кроны
деревьев пробивались дымные паутинки лунных лучей.
   "Нет,  это не чужая планета",  - удивлялся Иван,  ощупывая стволы елей  и
вдыхая знакомый с детства смолистый аромат сосен. Какой воздух!  От винных и
грибных запахов  ранней  осени  слегка  кружилась  голова.    Но  почему  он
разгуливает по собственной планете в таком оглушенном состоянии? Быть может,
даже по родной сибирской тайге?
   Яснов вышел из густого сосняка на поляну с редко расставленными  высокими
дубами.  И уже не паутинки,  а широкие ленты призрачного света тянулись  меж
раскидистых ветвей.
   Луна!  Иван с изумлением взирал на знакомое и в то  же  время  незнакомое
ночное светило.  В его время Луна,  окруженная сияющим ободком искусственной
атмосферы, выглядела синеватой благодаря разросшимся на ней лесам. Но сейчас
он видел первозданную серебристую планету.
   Итак,  он заброшен,  видимо,  в  прошлое.    И  судя  по  воздуху  высшей
биологической очистки, не в ближайшие,  дымно чадящие столетия,  а в далекое
прошлое. А чем глубже века, тем глубже... хроношок! Его оглушенное состояние
- это шок, возникающий при первом внедрении человека в чужую эпоху.
   И тут Иван вспомнил о какой-то искорке в небе,   которая  должна  служить
путеводной звездой. Но видел он лишь отдельные участки неба. Мешали деревья.
   Иван направился в ту сторону,  откуда пришел.  Миновал густой ельник,   с
трудом продрался сквозь болотистый  кустарник  и  ступил  на  сухую  опушку.
Искорку еле отыскал почти на самом горизонте.  Человек,   не  знающий  о  ее
существовании, ничего бы и не заметил.  От слабых звезд третьей величины она
отличалась лишь чуть зеленоватым цветом.  Что-то родное чудилось в  искорке,
она будто звала к себе. Но зачем? И для чего он вообще здесь?
   Иван осмотрелся,  и красота древнего ландшафта  захватила  его.    Кругом
расстилалась холмистая лесостепь,  залитая голубым лунным сиянием.  Вдали  в
ночной тьме трепыхался на слабом ветру костер.
   Для безопасности Иван накинул на голову прозрачный гермошлем.  В  нем  он
хорошо видел и слышал, исчезли только запахи.  Неодолимое любопытство влекло
его к степному огню. Кто там? Скифы? Древние германцы с бронзовыми мечами?
   Пригнувшись  и  осторожно  раздвигая  высокие  травы,    Иван    медленно
приближался и вскоре увидел двух мужчин, облитых медным светом костра. Оба в
звериных шкурах, под ногами их валялись каменные топоры и дротики. "Каменный
век! - поразился Иван. - Вот куда занесло меня". Эти двое, видимо,  охраняли
сон своих товарищей: около десятка людей  спали  вокруг  костра.    Один  из
сторожевых держал в руке копье,    а  второй  -  широкоплечий  гигант  почти
двухметрового роста - опирался на внушительную палицу и задумчиво смотрел на
космы пламени.
   "Вот они,  мои далекие и давно истлевшие предки,  - с  какимто  холодящим
странным чувством подумал Яснов. - Подойду ближе... Ветер-то в мою сторону".
   Но Иван недооценил звериного  чутья  своих  пращуров.    Оба  сторожевых,
принюхиваясь,  повернулись в  его  сторону.    Гигант,    видимо,    заметил
притаившегося в траве человека, и по степи разнесся его гортанный крик:
   - Гохо! Гохо!
   "Гохо" - сигнал опасности, почему-то вспомнилось Ивану.  Но откуда он это
знает?
   Спавшие у костра люди повскакали на ноги и схватились за топоры и  копья.
Яснов бросился туда,  где под луной зеленовато  светилось  небольшое  озеро,
окаймленное кустарником.  Он решил спрятаться в зарослях,   а  еще  лучше  -
скрыться под водой, чтобы избежать непредвиденного и небезопасного контакта.
   Иван считался хорошим спринтером,  но местность была неудобной - в кочках
и ямах,  наполненных водой.    К  тому  же  предки  бегали  довольно  резво.
Оглянувшись,  Иван увидел,  что они настигают.  Впереди  мчался  первобытный
Геркулес со своей страшной палицей.
   Запнувшись о кочку, Иван упал и покатился по траве. Когда вскочил,  перед
ним уже приплясывал гигант,  легко,  будто тросточкой,  размахивая увесистой
дубиной.  В следующее мгновение он обрушил  ее  на  Ивана...    и  испуганно
отскочил в сторону.  Такого гигант не ожидал.   Палицей  он  сокрушал  своих
противников, раскалывая черепа,  как орехи.  Но этот стоял,  как ни в чем не
бывало.
   Удар пришелся по невидимому для предков гермошлему.    Однако  был  такой
силы, что Иван слегка покачнулся, не в силах сдвинуться с места. Второй удар
уложил его.
   Сколько времени он был без сознания?  Вероятно,  лишь  несколько  секунд.
Очнувшись, услышал тихий говор и с удивлением обнаружил,  что понимает слова
древнего языка.
   - Кто это?.. Из племени дагоров? Кто-то склонился и пощупал гладкую ткань
комбинезона.
   - Не дагор. Шкуры другие... Непонятные.
   - Медвежьи?
   - Не медвежьи.  - Иван совсем близко слышал изумленный голос.   -  Это...
шкуры змеи! Иван открыл глаза и пошевелился.
   - Он живой! - вскрикнул склонившийся над ним человек и отскочил в сторону.
   - Подожди... Я его проткну!
   Иван увидел над собой гиганта с поднятым копьем.   "Этот  проткнет",    -
похолодел Яснов и вдруг вспомнил, как звали древнекаменного Геркулеса.
   - Джок! - воскликнул он. - Постой, Джок! Убери копье... Это я. Не узнаешь?
   Услышав свое имя и речь родного племени, Джок выронил копье и пробормотал:
   - Лагур?
   Иван воспользовался растерянностью предков. Он вскочил на ноги и помчался
к озеру.  Сзади послышался топот преследователей,   а  у  самого  берега  он
услышал крики:
   - Стой!
   - Там топь...
   - Утонешь!
   Берег и в самом деле оказался коварным. Ровный и казавшийся твердым грунт
внезапно раздался, и Яснов
   почти по плечи провалился в засасывающую трясину.  "Зыбун",  -  мелькнула
страшная мысль.  С трудом удалось лечь плашмя на колышущуюся сеть из  корней
болотных растений и,  осторожно работая руками и ногами,  добраться до воды.
Немного отплыв, Иван обернулся. Люди стояли, скованные изумлением и страхом.
   Яснов нырнул и у самого дна уцепился за корягу, чтобы не всплыть.  Ощупал
глубокую вмятину на гермошлеме,  но убедился,  что воды  он  не  пропускает.
Выждав минут пять, Иван поднялся на поверхность, надеясь, что преследователи
убрались. Но те топтались на прежнем месте и тихо переговаривались.
   Увидев,  что утонувший  человек  всплыл  живым  и  невредимым,    пращуры
потрясение замерли.
   - Это Урх!  - завопил один из охотников.  - Урх!  Люди кинулись прочь  от
берега, размахивая руками и в ужасе крича:
   - Урх! Урх!
   "Кто такой Урх? - гадал Иван. - Наверное, дьявол каменного века".
   Он переплыл крохотное озеро.  На другой стороне берег оказался сухим.  На
земле отпечатались следы многочисленных животных, приходивших на водопой.
   Иван кое-как снял смятый гермошлем,  пощупал голову и с  хмурой  усмешкой
отметил, что шишку все-таки заработал.
   Отыскал на груди небольшой бинокуляр.  Поднес его к глазам и посмотрел  в
степь, туда, где догорал костер. Он был виден так хорошо, словно находился в
двадцати шагах.  Вокруг костра суетились люди,   только  что  преследовавшие
Ивана.  Они подбрасывали в  огонь  ветви,    охапки  сухих  трав  и  пугливо
озирались.  Потом встали лицом к озеру,  подняли  вверх  руки  и  зашевелили
губами, произнося, очевидно, заклинания и отгоняя ими страшного Урха.
   Минут через десять Иван с облегчением  заметил,    что  паника  улеглась.
Пращуры, видимо, успокоились, некоторые укладывались спать.
   Отыскав в звездном высеве свою путеводную искру,    Яснов  зашагал  в  ее
сторону,  туда,  где расплывчатым силуэтом темнела двугорбая гора.  Он часто
оглядывался назад. Костер пращуров уменьшался,  через полчаса ходьбы был еле
заметен даже в бинокуляр, а когда Яснов перевалил через широкий холм,  исчез
из виду совсем.
   Иван остановился и прислушался.  Тишина.  Лишь в  травах  и  приземистых,
редко разбросанных кустах угадывались какие-то шорохи.  Тонкую ткань  ночной
тишины вспорол вдруг крик раненого животного,  потом  послышалось  довольное
урчание крупного хищника. И снова тишина с еле различимыми шорохами.
   Иван поежился.  Плотоядная эпоха!    Как  бы  самому  не  стать  добычей.
Комбинезон устоит перед зубами мелких хищников. А что делать с крупными?
   Рука привычно нащупала рукоятку пульсатора.  "Моя палица,   -  усмехнулся
Иван. - Гравитационная дубинка". Взглянул на переключатель и удивился: шкалы
"разрушение" не было совсем.  Видимо,  здесь ему нельзя убивать и разрушать.
Гравитационными ударами он мог лишь обезопасить себя, оглушить кого угодно -
от комара до мамонта. Но убить - никого.
   Пульсатор служил одновременно зажигалкой и фонарем.  Но бросать  в  степь
яркий прожекторный луч Иван не решался.  Да и  надобности  не  было.    Иван
неплохо видел и в бледном свете луны.
   Стало еще светлее,  когда Яснов,  устало передвигая ноги,    выбрался  из
густой осоки на сухую,  почти каменистую поляну с редкой низкорослой травой.
Около десятка раскидистых сосен бросали на поляну круглые черные тени. Между
ними белели исполинские лбы гранитных валунов.  Под одним из них пристроился
Иван.  Решил развести костер и выспаться.  Так будет  полезнее  для  дела  -
последствия хроношока хорошо снимает сон.
   Не успел он примоститься под гранитной стенкой валуна,  как  почувствовал
неладное. В черном разливе осоки что-то изменилось. Высокие травы колыхались
чуть сильнее, чем полагалось при слабом ночном ветре. Кто там? Люди?..
   Яснов немного успокоился,  когда во тьме  засверкали  зеленые  угольки  -
глаза хищников.   На  поляну  выскочили  волки.    Ослепительно  яркий  свет
пульсатора тут же разбросал их в стороны.  Иван полосовал  лучом,    загоняя
хищников все дальше во мглу трав.
   Путеводная искра над горой  замигала:  световые  оргии  в  ночной  степи,
видимо,  не очень желательны.  Иван погасил пульсатор и стал собирать  сухие
сосновые ветки,  посматривая на небесную искорку,  - уж  костер-то  развести
ему, надеюсь, позволят. Ветки он полукругом навалил перед валуном,  поджег и
взглянул в сторону горы. Искра молчала. Можно!
   На поляне снова появились волки.  Они с воем носились вокруг Ивана,    не
смея,  однако,  приблизиться.  Укусы огня им были знакомы.   Минуту  спустя,
привлеченная какой-то более доступной добычей,  стая метнулась в  сторону  и
утонула в черном травянистом море.
   Теперь можно отдохнуть. Убежище надежное.  Сзади - отвесная стена валуна,
спереди защищали красные клыки огня.  Иван подбросил  в  костер  еще  веток,
прислонился к камню и не заметил, как заснул.
   Проснулся,  когда закрытых век коснулись первые солнечные лучи.    Черный
комбинезон был усеян серым пеплом угасающего костра.  Иван  стряхнул  пепел,
встал и с наслаждением потянулся.    Сон  был  коротким,    но  на  редкость
освежающим.  Вязкая одурь в голове исчезла.  Хроношок кончился,  адаптация к
чужой эпохе, видимо, завершилась.
   Спешить было некуда. Иван присел на камень около валуна и взглянул вверх.
По синему небу ветер гнал белую пену облаков. Ниже их,  километрах в трех от
земли, тихо и неприметно для непосвященных тлела искорка. Теперь Иван знал о
ней все.   Миллиарды  киловатт  энергии  потребовалось,    чтобы  крохотный,
величиной с орех,  фотонно-позитронный сгусток втиснуть  в  эту  эпоху.    В
институте времени назвали его хроноглазом.
   Иван вспомнил,  с каким волнением сотрудники "Хроноса",    столпившись  у
экрана, ждали, что откроется в ареале. На первых порах многое делалось почти
наугад. Знали только, что хроноглаз "втиснули" в каменный век.  Но куда?  На
какой материк?  А вдруг хроноглаз повиснет над океаном?  Тогда все  пропало:
много ли сведений о древней эпохе выудишь из воды? А если джунгли или тайга?
Тоже радости мало.
   - Хотя бы полупустыня,  - напряженно шептал глава "Хроноса" Октавиан.   -
Хотя бы она...
   Но вот экран засветился,  и  все  увидели  холмистую  равнину  с  редкими
рощами.  В густых травах качнулись рога,  а  на  сухой  пригорок  неожиданно
выскочила антилопа. И тут же раздался чей-то ликующий возглас:
   - Саванна!
   Сотрудники "Хроноса" ликовали,  хлопали в ладоши.  И  все  в  один  голос
кричали:
   - Саванна! Саванна!
   А может,  точнее - лесостепь?   Многое  еще  было  неясным.    Однако  за
распахнувшейся на экране зеленой равниной так и утвердилось пусть не  совсем
точное, но поэтичное название - саванна. Ученые,  правда,  пока пользовались
более скромным и скучноватым словом - ареал.
   Яснов улыбнулся и помахал хроноглазу рукой.  "Все в порядке" - так должны
понять его жест друзья,  оставшиеся в будущем.  Еще вчера он сидел вместе  с
ними перед экраном и, глядя вниз с трехкилометровой высоты хроноглаза, видел
круг первобытной саванны диаметром в сорок километров.  Это пространственные
размеры ареала - области, доступной изучению и контролю.
   Щелчок переключателя - и цветное изображение текущего,  - так называемого
натурального - времени гасло.   Вместо  него  на  экране  возникало  плоское
черно-белое изображение времени визуального или наблюдаемого.    Оно  давало
возможность наблюдать,  что было до  времени  натурального,    и  как  будут
развертываться  события  после  него.    Десять  лет  назад   от    текущего
(натурального) момента и столько  же  вперед  -  таковы  размеры  ареала  во
времени.  Никто не в силах вмешаться в визуальное время,  его  можно  только
наблюдать. Высадка же в ареал возможна лишь в натуральный момент.
   Иван глядел в небо,  на зеленоватую искорку хроноглаза,  и  словно  видел
свой покинутый вчера мир.  В институте времени сейчас такая же осень и такое
же утро, как и здесь, в древней степи. Там протекает секунда - и здесь тоже.
   Но расстояние между этими двумя натуральными моментами - тридцать  восемь
тысяч лет.
   Сейчас там,  перед экраном,  наверняка  сидит  глава  института  "Хронос"
Октавиан - друг и сосед Яснова.  Октавиана в шутку так и называли Хроносом -
богом времени,  хотя  ничего  божественного  не  было  в  этом  добродушном,
располневшем человеке.  Но зато  он  лучше  других  разбирался  в  капризном
характере его величества Времени.
   Вчера Хронос,  нервничая и суетясь перед экраном,  давал Яснову последние
наставления:
   - Смотри,  как завтра ("то есть уже сегодня",  - мысленно поправил  Иван)
будут происходить самые важные,  узловые события.  Вот с  Горы  Духов  около
полудня уходит колдун Фао.  Вон,  видишь,  его седая голова  мелькает  среди
кустов.  Жаль,  что все в серых тонах,   изображение  мы  видим  завтрашнее,
визуальное. Колдуна на горе не будет до следующего утра,  что весьма кстати.
Гора в твоем распоряжении.  А вот,  - Октавиан повернул тумблер на несколько
часов вперед,  - уже под вечер мальчишка Сан  вслед  за  охотниками  идет  в
саванну. Под лучами вечернего солнца хорошо видны в высоких травах его плечи
и голова. Запомни речь мальчишки, его манеру поведения...
   Иван кивнул. Он уже и без того в мельчайших подробностях мог восстановить
в памяти облик этого десятилетнего заморыша с острым носиком,  худыми щеками
и густыми растрепанными волосами. Готовясь к рейду в прошлое,  Иван особенно
хорошо изучил, как будет протекать жизнь Сана сегодня, от начала до конца.
   Конца... Иван болезненно поморщился,   вспомнив,    какой  ужасный  конец
уготовила мальчику неумолимая история.  Вчера на экране он не  раз  видел  в
инфракрасных лучах то,  что непременно разыграется сегодня поздним вечером -
уже во времени натуральном.  До сих пор  в  ушах  рев  хищника  и  страшный,
оборвавшийся крик Сана. А когда уйдет сытый тигр, налетят гиены...
   Иван вскочил на ноги.  Сидеть просто так,  ничего не делая,  он  не  мог.
Двинулся в сторону горы,  но,  взглянув на  замигавшую  искорку,    мысленно
обозвал себя болваном.  Туда нельзя - гора занята.  На ней копошится  колдун
Фао, собираясь развести костер. Во всяком случае, он должен быть там... Иван
взглянул на часы,  выждал три минуты и,  когда стрелки показывали без десяти
восемь,  снова посмотрел на гору.  В точно  отмеренное  время,    секунда  в
секунду, над ней заколыхался столб дыма.
   "История работает как хронометр",  - усмехнулся Иван  и  сел  на  прежнее
место.  Надо ждать.  Ничего непредвиденного не случится,  он успеет  вовремя
вырвать мальчика из пасти хищника. Но не для того,  чтобы оставить здесь.  В
племени Сану места уже нет, иначе нарушится равновесие человеческой истории.
Иван унесет мальчика к себе, в будущее.
   Яснов вспомнил,  как до хрипоты спорил,  доказывая,    что  вряд  ли  это
гуманно,  что мальчик,  не найдя своего места в  гравитонном  веке,    будет
испытывать нравственные муки.  Ему возражали:  мальчик  отлично  приживется.
Хотя некоторый риск есть.  Но он так незначителен,  что  совет  "Хроноса"  с
уверенностью берет судьбу мальчика в свои руки.
   Особенно оптимистично настроен был психолог "Хроноса" Жан Виардо.  Он уже
заранее назвал мальчика "наш приемыш".
   - Сан мне и сейчас нравится,  - потирая руки,  в