вайте смело посмотрим правде в
глаза! Что такое ВЫНАС? Да ведь  это  совершенно  нереальное  половинчатое
решение  стоящих  перед  человечеством  проблем!  Пока  мы  не   ограничим
рождаемость, не установим строжайший контроль над тем, кому жить,  а  кому
нет, до тех пор мы...
     Это была  откровенная,  чистейшая  гершелитская  пропаганда.  Уолтона
ничуть не удивило,  когда  оратора  перебил  один  из  слушателей,  хрипло
проревев:
     - А кто будет решать этот вопрос - кому жить? Ты что ли?
     - Вы вверили свою судьбу ВЫНАСу, разве не так? А вот довериться Абелю
Гершелю и его товарищам, посвятившим  свою  жизнь  улучшению  человеческой
расы и ее очищению, почему-то не решаетесь, верно? А зря!
     Уолтон так и застыл в изумлении.  Гершелиты,  оказывается,  настолько
более радикальны в отношении проблем перенаселенности, чем ВЫНАС, что  Роя
немало удивило, как они  отважились  в  открытую  излагать  свои  взгляды.
Атмосфера враждебности вокруг деятельности ВЫНАСа и без того  была  сильно
наэлектризована. Неужели широкие круги общественности спокойно отнесутся к
действиям группы, требующей еще более решительных, крайних мер?
     Коротышка на импровизированной трибуне совсем сорвался на визг.
     -  Вместе  с   гершелитами   -   вперед!   Долой   выравнивателей   -
представителей тех сил, что оправдывают моральное разложение верхов  и  их
бездеятельность!
     Уолтон повернулся к стоявшему рядом мужчине и пробормотал:
     - Но  ведь  этот  Гершель  настоящий  фанатик.  Его  приспешники,  не
моргнув, уничтожат всех нас во имя спасения человечества.
     Соседа Уолтона явно сбило с толку это заявление. Затем, поняв в конце
концов, что хотел сказать Рой, мужчина одобрительно кивнул:
     - Похоже, вы правы, дружище. Знаете, в  ваших  рассуждениях  в  самом
деле что-то есть.
     Это-то и  оказалось  искрой,  необходимой  для  воспламенения  толпы.
Уолтон успел потихоньку отойти совсем в сторону и, уже не  находясь  среди
возбужденных мужчин  и  женщин,  стал  тайком  наблюдать,  как  эта  искра
побежала  по  толпе,  а  разглагольствования  недомерка  раздували  ее   в
настоящий пожар.
     Первым вестником пожара оказался камень, пущенный по  дуге  откуда-то
сзади. Задев трепещущий на ветру флаг Объединенных Наций,  он  с  грохотом
ударился в стенку здания. Это был сигнал к началу действий.
     Более  сотни  разбушевавшихся  мужчин  и  женщин  сомкнулись   вокруг
коротышки на шатком стуле.
     - Нам нужно смело глядеть правде в глаза! -  раздался  его  последний
зычный вопль, после чего оба флагштока были опрокинуты на асфальт, а флаги
растоптаны.
     Стул перевернулся.  Коротышка  исчез,  его  захлестнула  накатившаяся
волна не ведающих жалости ног и рук. Взвыла сирена.
     - Полиция! - завопил что было мочи Уолтон, наблюдавший со стороны  за
разъяренной толпой.
     Не прошло и двух секунд, как толпа растаяла, испарилась,  оставив  на
улице только Уолтона и недомерка-оратора. Подъехал фургон  с  сотрудниками
службы безопасности. На асфальт перед зданием Бюро  выпрыгнули  четверо  в
мундирах серого цвета.
     -  Что  здесь  происходит?  Кто  этот  человек?  -  взревел  один  из
сотрудников  службы  безопасности.  Затем,  увидев   Уолтона,   сразу   же
повернулся к нему. - Эй! Ну-ка быстро сюда!
     - Обязательно,  инспектор.  -  Уолтон  опустил  воротник,  подошел  к
блюстителям  порядка   и,   заметив   объектив   вездесущей   видеокамеры,
невозмутимо к нему повернулся. - Я - Рой Уолтон, директор Бюро,  -  сказал
он громко, обращаясь к камере. - Прибыл сюда несколько минут назад и  стал
свидетелем всего, что здесь произошло.
     - Расскажите нам поподробнее об этом, мистер Уолтон, -  попросил  его
старший группы.
     - Это вот гершелит, -  Уолтон  показал  рукой  на  распростертого  на
асфальте   незадачливого   оратора.    -    Он    произносил    откровенно
подстрекательную речь,  направленную  против  деятельности  ВЫНАСа,  особо
налегая на оскорбления в адрес покойного директора  Фиц-Моэма.  Да  и  мне
самому немало от него  досталось.  Я  уже  собрался  было  вызвать  вас  и
восстановить порядок, когда собравшиеся наконец сообразили, что перед ними
гершелит. Как только до них дошло, на что он их подбивает, как  они  сразу
же... Ну, результат видите сами.
     - Благодарю вас, сэр. Очень сожалею, что нам не удалось предотвратить
это. Зрелище, наверное, не из самых приятных, мистер Уолтон.
     - Человек этот сам напрашивался  на  неприятности,  -  пожал  плечами
Уолтон.  -  Деятельность  Бюро  Выравнивания  полностью   отвечает   самым
сокровенным чаяниям людей доброй воли на всем земном шаре. Гершель  и  его
сторонники пытаются посеять смуту в умах и сердцах людей, ввергнуть мир  в
пучину беспорядков и хаоса. Я, естественно, не одобряю насилие в какой  бы
то ни было форме, однако... - Он улыбнулся  прямо  в  объектив  камеры.  -
Служение великим целям ВЫНАСа - моя святая обязанность. Его противников  я
рассматриваю как людей  недалеких,  введенных  в  заблуждение  вот  такими
доморощенными агитаторами.
     Он развернулся и направился ко входу в здание  Бюро,  явно  довольный
собой. Случившееся покажут в первом  же  очередном  телевыпуске  последних
известий.  Каждый  орган  массовой  информации  воспроизведет  только  что
сказанные им слова.
     Ли  Перси  будет  им   очень   доволен.   Совершенно   не   пользуясь
преимуществами, предоставляемыми  предварительной  записью  с  последующей
коррекцией дефектов речи или интонаций, Уолтон произнес вдохновенную  речь
и  превратил  весьма  неприятный  инцидент   в   орудие   крупномасштабной
пропаганды. Более того - его поведением был  бы  доволен  и  сам  директор
Фиц-Моэм.
     Однако несмотря на внешнее самолюбование,  его  сотрясала  лихорадка.
Вчера  он   спас   мальчика,   слегка   изменив   результаты   расшифровки
генетического кода; сегодня фактически убил  человека,  бросив  исподтишка
слова обвинения в возбужденную толпу.
     Власть. ВЫНАС представлял собой власть, наверное, самую  огромную  во
всей истории человечества. И теперь эту власть придется  каким-то  образом
обуздывать.
     Когда Уолтон вошел в  кабинет,  гора  бумаг,  посвященных  разработке
сверхсветового привода, все еще лежала  на  письменном  столе.  Вчера  ему
удалось просмотреть только несколько самых ранних  документов.  Затем  Роя
засосала рутина, и он был вынужден заняться другими  делами,  требовавшими
безотлагательного вмешательства.
     Поддержанный  Фиц-Моэмом  проект  создания  привода  для  перемещения
космических кораблей со сверхсветовыми  скоростями  начал  претворяться  в
жизнь примерно десять лет назад, возможно, даже чуть раньше. Необходимость
такого привода объяснялась  очень  просто:  используемый  для  путешествий
между  планетами  Солнечной  системы  ионный   привод   имел   изначальные
ограничения по скорости, не больше девяноста  тысяч  миль  в  секунду,  и,
значит,  путешествие  к  ближайшей   звезде   и   возвращение   на   Землю
разведывательного космического корабля  потребует  не  менее  восемнадцати
лет.  А  для  планеты,   стремящейся   как   можно   быстрее   осуществить
широкомасштабную экспансию в космосе, такой срок был слишком большим.
     Именно тогда, примерно десять лет  назад,  группа  ученых  засела  за
разработку искривляющего подпространство привода, с помощью которого можно
вспороть обычный пространственный континуум и перемещаться  со  скоростью,
превышающей скорость распространения света.
     Сейчас на  столе  у  Уолтона  лежали  все  необходимые  ему  архивные
материалы: результаты предварительных испытаний,  распределение  бюджетных
ассигнований, эскизные чертежи  и  графики  проведения  различных  этапов,
фамилии исследователей. Уолтон с головой  ушел  в  изучение  документации,
узнавая имена, усваивая новые  научные  понятия.  Судя  по  всему,  проект
находился на самых ранних  стадиях  реализации.  Фиц-Моэм  подпитывал  его
ассигнованиями из собственных средств.
     Большую  часть  утра  Уолтон  перелистывал   документы,   в   которых
приводились  описания  проектируемых  генераторов  подпространства,  типов
материалов,   применявшихся   для   изготовления   корпуса    космического
сверхсветового   корабля,    давались    спецификации    оборудования    и
рассматривались иные соображения, так или иначе  связанные  с  реализацией
проекта. Только примерно к полудню  на  глаза  ему  попалась  отпечатанная
мелким шрифтом записка, отправленная полковником Лесли  Мак-Леодом,  одним
из ученых-военных, который руководил работами по  созданию  сверхсветового
привода. Уолтон, прочитав ее в первый раз, разинул рот от удивления. Затем
перечел снова.
     Датирована записка была 14 июня 2231 года, почти год назад.  Вот  что
она содержала:

     "Уважаемый мистер Фиц-Моэм!
     Не сомневаюсь, что Вы  с  огромной  радостью  воспримите  весточку  о
первых успехах в нашем начинании. Х-72 великолепно выдержал все испытания,
и мы  готовы  немедленно  отправиться  в  предварительный  полет  с  чисто
разведывательными целями.
                                                                 Мак-Леод"

     За ней следовала записка Фиц-Моэма, направленная Мак-Леоду 15 июня:

     "Доктор Мак-Леод!
     Мои самые наилучшие пожелания вашему великому  предприятию.  Полагаю,
вы стартуете, как обычно, с базы в Найроби в  ближайшие  дни.  Пожалуйста,
свяжитесь со мной перед тем, как отправитесь в полет.
                                                                    Фиц-М"

     Полученные из архива материалы  заканчивались  последней  запиской  в
адрес директора от Мак-Леода, датированной 19 июня 2231 года:

     "Уважаемый мистер Фиц-Моэм!
     Х-72 покидает Найроби через одиннадцать часов, направляясь в глубокий
космос,  с  шестнадцатью  членами  экипажа  на  борту,  включая  и  Вашего
покорного слугу. Весь экипаж рвется в  полет.  Я  просто  обязан  принести
самую  сердечную  благодарность  за  помощь,  что  Вы  оказывали  нам   на
протяжении всех этих лет, без которой нам никогда бы не  сделать  первого,
но такого решающего шага.
     Полетные  планы  предусматривают   посещение   нескольких   ближайших
звездных систем и возвращение на Землю сразу же после открытия  первой  же
пригодной для освоения людьми планеты за пределами Солнечной системы, либо
через год после старта, если таковой планеты обнаружить не удастся.
     Примите мои самые искренние пожелания. Уверен, Вы добьетесь такого же
успеха в своем ходатайстве перед ООН, какого нам удалось достичь здесь.  -
Хотя, простите меня, но я горячо надеюсь, что успешное  завершение  нашего
начинания, возможно, лишит  смысла  какую  бы  то  ни  было  программу  по
выравниванию населенности на старушке-Земле.
                                                                 Мак-Леод"

     Уолтон еще какое-то время изумленно глядел  на  записки.  Он  испытал
такое потрясение, что все это  просто  не  укладывалось  в  голове.  Итак,
сверхсветовой привод перестал быть мечтой, и первый разведывательный полет
длится уже почти год!
     Он ощутил новый  прилив  восхищения  Фиц-Моэмом.  Наш  пострел  везде
поспел... Что еще можно было сказать об этом старом и таком  замечательном
негоднике!
     Успешно  доведенная  до  конца  программа   создания   сверхсветового
привода, высадка целой бригады специалистов по планетарному переустройству
на  Венере  -  и  обо  всем  этом  ни  слова  не  только  широким   кругам
общественности, но и собственному персоналу,  самым  ближайшим  доверенным
лицам. Ни даже намека!
     Ну да Бог с ним, ладно - с его стороны это было  весьма  разумно.  Он
хотел сначала убедиться, что все прошло без сучка без задоринки. Если бы и
случилось что-нибудь с  Лэнгом  и  его  бригадой  на  Венере,  что  вполне
возможно, поскольку они должны были подать о себе весть еще неделю  назад,
то совсем несложно было бы отговориться тем, что программа по планетарному
переустройству до сих пор еще не вышла  из  стадии  подготовки.  В  случае
успеха молчание объяснилось бы "соображениями безопасности".
     То же и с экспедицией в глубокий  космос.  Если  Мак-Леод  со  своими
людьми затеряется в межзвездном пространстве и так и не вернется на Землю,
то Фиц-Моэму не пришлось бы отвечать  за  неудачу  проекта,  который,  как
полагают широкие круги общественности,  все  еще  находится  в  зачаточной
стадии.  Такой  подход  предполагал  возможность  двойного  толкования,  а
контроль над этим толкованием оставался в руках директора Бюро.
     В интеркоме раздался мелодичный голос секретарши:
     - Мистер Уолтон, прибыл доктор Ламарр. Время  приема  назначено  вами
вчера.
     Слова секретарши застали Роя врасплох.  Лихорадочно  заработал  мозг.
Ламарр? Кого еще принесли черти? А, с ним договорился Фиц-Моэм, но встреча
не состоялась.
     - Скажите,  пожалуйста,  доктору  Ламарру,  что  я  буду  рад  с  ним
встретиться через минуту-другую. Я  позвоню  вам,  когда  буду  готов  его
принять.
     Он  поспешно  убрал  со  стола   документы,   касающиеся   разработки
сверхсветового привода, и сунул их в тот же ящик, куда  спрятал  бумаги  о
планетарном переустройстве. После этого внимательно осмотрел свой  кабинет
- все, кажется, было в полном порядке и выглядело  вполне  респектабельно.
Еще раз бросив взгляд на необъятную поверхность письменного стола,  лишний
раз проверил, не осталась ли на нем случайно какая-нибудь бумага,  которая
могла бы пролить свет на истинное состояние дел  по  проблеме  космических
путешествий.
     - Пригласите, пожалуйста, доктора Ламарра, - произнес он  в  микрофон
интеркома.
     Доктор Ламарр оказался невысоким, худым, бледным человеком с  кое-как
расчесанными волосами песочного цвета и слегка поникшими плечами. При  нем
был огромный черный портфель, набитый так,  что  создавалось  впечатление,
будто он вот-вот взорвется.
     - Мистер Уолтон?
     - Естественно. А вы - доктор Ламарр?
     Посетитель протянул ему визитную карточку, на которой  крупной  вязью
было выведено:

                              Т.Эллиот Ламарр
                                 геронтолог

     Уолтон, испытывая некоторую неловкость, повертел карточку  в  пальцах
несколько секунд, затем вернул ее владельцу.
     -   Геронтолог?   Специалист   по    изучению    методов    продления
продолжительности жизни?
     - Совершенно верно.
     Уолтон нахмурился.
     - Осмелюсь предположить, что вам и раньше приходилось иметь  дело  со
столь неожиданно почившим директором Фиц-Моэмом?
     У Ламарра от изумления едва не отвалилась нижняя челюсть.
     - Вы хотите сказать, что он ничего не говорил вам?
     - Директор Фиц-Моэм посвящал заместителей далеко не во все свои дела,
мистер Ламарр. Внезапность моего назначения на эту  высокую  должность  не
позволила мне достаточно полно ознакомиться с архивами. Может быть, вам не
составит особого труда ввести меня в курс дела,  пусть  хотя  бы  в  самых
общих чертах?
     - Разумеется. - Ламарр закинул ногу на ногу и,  слегка  прищурившись,
что говорило о его близорукости, поглядел на Уолтона через разделявший  их
стол. - Постараюсь быть кратким. Мистер Фиц-Моэм впервые прослышал о  моей
работе четырнадцать лет назад. С тех пор он поддерживал мои  эксперименты.
Сначала из своих личных средств, затем  стал  привлекать  ассигнования  из
различных общественных фондов, когда это ему удавалось, в последнее  время
- из средств, идущих на финансирование деятельности ВЫНАСа.  Как  вы  сами
понимаете,  весьма  специфический  характер  выполняемой  мною  работы  не
допускал никакой рекламы. Свои последние испытания я закончил  на  прошлой
неделе и условился встретиться с директором вчера. Однако...
     - Знаю. Я был  крайне  занят  ознакомлением  с  наиболее  неотложными
делами, которыми в последнее время был загружен мистер Фиц-Моэм, и поэтому
просто не мог принимать посетителей. - Теперь Уолтон очень  жалел  о  том,
что не удосужился заблаговременно выяснить,  кто  такой  Ламарр,  которому
назначил прием директор Фиц-Моэм. По-видимому,  это  был  какой-то  личный
проект Фиц-Моэма, и притом особо важный.
     - Позвольте поинтересоваться, а в  чем  собственно  заключается  ваша
работа?
     -  Пожалуйста.  Однажды  мистер   Фиц-Моэм   выразил   надежду,   что
когда-нибудь продолжительность человеческой жизни  можно  будет  увеличить
практически до бесконечности. Так вот, счастлив сообщить, что я разработал
весьма простую методику, с помощью которой можно достичь этой цели. - Лицо
Ламарра расплылось в самодовольной улыбке. - Короче говоря, то,  чего  мне
удалось добиться, в  обыденной  жизни  называется,  мистер  Уолтон,  очень
просто - бессмертием!



                                    8

     Уолтон так и застыл в изумлении.  Чем  глубже  он  зарывался  в  дела
покойного директора, тем  более  впечатляющие  данные  выкапывал,  и  уже,
казалось, ничто не могло его потрясти. Однако это  сообщение  на  какой-то
миг совершенно ошеломило Роя.
     - Вы сказали, что создали методику? -  медленно  спросил  он.  -  Или
работа еще не завершена?
     Ламарр похлопал по туго набитому, лоснящемуся черному портфелю.
     - Вот. Здесь собрано все.
     Его, похоже, распирало от самодовольства, и он готов был лопнуть, как
и его портфель.
     Уолтон откинулся на спинку кресла,  уперся  пальцами  в  полированную
поверхность письменного стола и наморщил лоб.
     - Я заступил на этот пост в 13.00 десятого числа, мистер  Ламарр.  То
есть двое суток назад, не считая примерно получаса. И  за  такой  короткий
промежуток  времени  мне  довелось  испытать  не  менее  десятка   крупных
потрясений и с полдюжины поменьше.
     - Сэр?
     - И знаете, что меня больше всего только что удивило? Почему директор
Фиц-Моэм решил поддержать ваш проект?
     При этих словах Ламарр явно смутился.
     - Да просто потому,  что  директор  очень  любил  людей,  разумеется.
Потому что он остро  чувствовал,  насколько  коротка  человеческая  жизнь,
слишком коротка, а ему так хотелось, чтобы его собратья могли наслаждаться
жизнью гораздо дольше. Какие еще причины могли у него быть?
     - Я прекрасно понимаю, что Фиц-Моэм был неординарным человеком, можно
даже сказать, великим... Я три года был его секретарем. - "Хотя он ни разу
не проронил о вас, доктор Ламарр, ни словечка", - отметил он про  себя.  -
Но вот чтобы браться за решение такой задачи, как бессмертие, сейчас...  -
Уолтон непонимающе пожал плечами. - Расскажите мне несколько  подробнее  о
своей работе, доктор Ламарр.
     - Довольно трудно кратко описать проделанное. Мне удалось  остановить
на клеточном уровне возрастные вырождения тела, и проведенные  контрольные
испытания подтвердили положительный результат. Стимулирование фагоцитов  в
сочетании с... Да что там говорить, все необходимые данные  здесь,  мистер
Уолтон, в этом портфеле. И совершенно ни к чему повторять все это для вас.
     Он открыл портфель, начал в нем рыться,  пытаясь  на  ощупь  отыскать
что-то, и через  мгновение  извлек  сложенный  лист  журнального  формата,
развернул его и выложил на директорский стол перед  ничего  не  понимающим
Уолтоном. А ничего тот не понимал, ибо  его  взгляду  открылось  буквально
целое полотно, густо исписанное химическими уравнениями.
     - Избавьте меня от чисто технических подробностей, доктор  Ламарр,  -
взмолился Уолтон. - Вы уже испытали разработанную вами методику  продления
срока жизни?
     - Методика прошла проверку  единственно  возможным  в  данном  случае
способом - проверку временем. У меня в лаборатории есть насекомые, которые
прожили пять лет и более - подлинные Мафусаилы среди  своих  недолговечных
сородичей. Бессмертие - это нечто такое, что проверяется только  временем.
Но под микроскопом можно увидеть, как регенерируют клетки, как побеждается
вырождение...
     Уолтон тяжело вздохнул:
     - Вы отдаете  себе  отчет,