- Что ж, достаточно честно. Мы начнем играть по таким же правилам.  -
Фред прищурился. - Ты помнишь наш разговор в Бронзовой Палате, Рой?
     - Каждое слово.
     - Так вот, я звоню, чтобы узнать, принял ли  ты  решение.  Все  равно
какое, лишь бы знать, оно решение принято.
     Эти слова застали Роя врасплох.
     - Но ведь ты тогда сказал, что даешь мне неделю!
     - Этот  срок  сокращен  ровно  наполовину,  -  ответил  Фред.  -  Нам
приходится торопить события.
     - Скажи, чего вы от меня хотите. Тогда и получите ответ.
     -  Все  очень  просто.  Ты  отказываешься  от   своей   должности   и
добиваешься, чтобы меня назначили на пост директора Бюро. Если эти условия
не будут выполнены завтра к полуночи, мы обнародуем сведения  о  сыворотке
Ламарра. Таковы наши окончательные условия, и  даже  не  пытайся  со  мной
торговаться.
     Уолтон на какое-то время задумался, не отрывая глаз  от  видеоэкрана.
Лицо его брата продолжало оставаться все таким же угрюмым и чужим.
     - Чтобы  выполнить  поставленные  вами  условия,  нужно  куда  больше
времени, чем вы предоставляете мне, - в конце концов сказал Рой Уолтон.  -
Я просто не могу взять и уйти в отставку всего за одни сутки.
     - А вот Фиц-Моэму это удалось.
     - О да, если это  вы  называете  отставкой.  Но  если  вы  не  хотите
унаследовать такой же хаос, какой достался после него мне, лучше бы  дайте
время на подготовку к смене руководства.
     В глазах Фреда вспыхнули радостные огоньки.
     -  Значит,  ты  все-таки  решил  уступить?  Ты  откажешься  от  своей
должности в мою пользу?
     - Нет никакой уверенности,  что  ООН  утвердит  твою  кандидатуру,  -
предостерег брата Рой. - Даже с учетом  того,  что  я  буду  рекомендовать
именно  тебя,  невозможно  гарантировать  успех  этой  затеи  на  все  сто
процентов.
     - Нам ничего не остается другого, как  рискнуть,  -  сказал  Фред.  -
Важнейший этап этой комбинации - твой уход с директорского поста. Когда  я
смогу получить подтверждение?
     Уолтон пристально посмотрел на брата.
     - Заходи сюда, в кабинет, завтра в это же время. Я успею  привести  в
порядок все текущие дела и покажу  тебе,  как  работает  сложный  механизм
разветвленного аппарата  ВЫНАСа.  Это  весьма  существенное  преимущество,
которым ты будешь располагать по сравнению со мной. Фиц-Моэм держал добрую
половину деятельности Бюро у себя в голове.
     Лицо Фреда исказилось злорадной ухмылкой.
     - Значит, Рой, встретимся завтра. - Он хохотнул, а затем добавил: - Я
знал, что вся твоя жесткость всего лишь видимость. Ты никогда не отличался
твердостью характера, Рой.


     Уолтон глянул на часы, как только с экрана исчезло лицо Фреда.  Всего
11.00. Сегодняшнее утро выдалось жарким.
     Ситуация, однако, мало-помалу начала проясняться. Теперь он уже знал,
например, что Селлорсу платила та  же  организация,  которая  поддерживала
Фреда, а значит, по всей видимости, Фиц-Моэма убила эта же шайка.
     Только вот зачем они это сделали? Безусловно, это не  было  убийством
ради убийства. Если  бы  они  просто  жаждали  его  смерти,  то  могли  бы
умертвить Фиц-Моэма когда угодно, стоило лишь сильно захотеть.
     И теперь он  наконец  совершенно  четко  уяснил,  что  убийство  было
приурочено к строго определенному времени. Когда заговорщики поняли, стало
ясно, что именно Уолтон станет наиболее вероятным преемником старика, Фред
уже входил в их группу. Они теперь могли подступиться к Рою  и  влиять  на
него. У них появилась возможность вышибить его из директорского кресла так
же быстро, как он в нем очутился, и на его место посадить свою марионетку,
Фреда.
     Что ж, вот здесь-то их  и  будет  ждать  сюрприз,  твердо  решил  Рой
Уолтон. Фред должен объявиться в кабинете  Уолтона  в  11.00  семнадцатого
числа и принять бразды правления Бюро. К этому времени Уолтон  рассчитывал
уже полностью подготовиться к тому, чтобы  дать  решительный  отпор  своим
противникам.
     Главным препятствием, мешавшим выполнить его планы, была неясность  с
сывороткой Ламарра. Уолтон отчаянно нуждался  в  этом  невзрачном  с  виду
ученом и формуле его чудодейственного препарата. Фред, безусловно,  сделал
уже по меньшей мере одну копию документов Ламарра,  и  угроза  со  стороны
заговорщиков останется вполне реальной независимо от того, удастся или нет
ВЫНАСу вернуть оригиналы записей ученого.
     На все про все Уолтону оставалось двадцать четыре часа. Начал  он  со
звонка Сью Ллевелин, главному ревизору Бюро.
     - Сью, как там выглядит наш бюджет?
     - У вас на уме что-то конкретное, Рой?
     - Множество самых различных замыслов. Я хочу знать, располагаю  ли  я
возможностью  израсходовать...  ну,  скажем,  один  миллиард  долларов  до
полуночи?
     - Миллиард? Вы, наверное, шутите, Рой?
     - Едва ли, - печально произнес Уолтон. - Я еще надеюсь,  правда,  что
мне понадобится не вся сумма.  Но,  видите  ли,  подвернулось  одно  очень
крупное  приобретение,  которое  я  хотел   бы   сделать...   в   качестве
капиталовложения. Вы в состоянии набрать такую сумму?  И  не  имеет  ровно
никакого значения, с каких счетов вы их снимете. Если мы не наскребем этих
денег до полуночи, то послезавтра ВЫНАС, по  всей  вероятности,  прекратит
свое существование.
     - О чем вы говорите, Рой?
     - Не тяните. Скажите: да или нет. И если ответ будет не таким,  какой
мне хочется услышать, боюсь, вам, Сью,  придется  подыскивать  себе  новое
место.
     Сью слегка вскрикнула от изумления. Затем сказала:
     - Ладно, Рой. Подыграю вам, пусть это даже грозит  нам  банкротством.
Берите в полное распоряжение миллиард, хотя  только  самому  Господу  Богу
известно, из каких средств мне придется выплачивать зарплату на  следующей
неделе.
     - Вы получите его назад, - пообещал Уолтон. - С немалыми процентами.
     Следующим, кому он позвонил, был некто Ноэль Харви, продувной  малый,
промышлявший различными махинациями со страховыми  бумагами  и  официально
числившийся брокером на фондовой бирже.  С  ним  Уолтону  уже  приходилось
однажды иметь дело в бытность секретарем у Фиц-Моэма. Харви,  худощавый  и
невысокий,  производил   впечатление   совершенно   задерганного   мелкого
спекулянта-неудачника,  и  только  спокойные,   немигающие   глаза   резко
контрастировали с его явно крысиным обликом.
     - Что у вас стряслось, Рой?
     - Я хочу, чтобы вы без какого бы то ни было промедления произвели для
меня крупные закупки на фондовой бирже.
     Харви тут же отрицательно покачал головой:
     - Прошу прощения, Рой, но пока ничем не могу помочь. Связан по  рукам
и ногам  одной  крупной  сделкой  в  сфере  монорельсового  транспорта.  И
освобожусь не раньше среды или четверга. Вот тогда, может быть...
     - И какой навар рассчитываете получить от этой крупной  сделки  лично
вы, Ноэль?
     - О, это коммерческая тайна! А  я  вас  знаю  как  очень  порядочного
человека, который ни за что не полезет в душу к своему ближнему  по  столь
деликатному поводу...
     - Пять миллионов вас бы устроили, Ноэль?
     - Пять миллионов?! Вы что, шутить изволите?
     - Никогда не был более серьезным,  -  проникновенным  тоном  произнес
Уолтон. - Мне нужно, чтобы вы  немедленно  начали  работать  на  меня.  Вы
слышали мою цену.
     Харви расплылся в дружеской улыбке.
     - Ну что ж, дружище, выкладывайте,  что  там  у  вас.  Считайте,  что
наняли меня.
     Осталось столь же быстро решить еще несколько  вопросов.  Пара  минут
ушла на разговор с одним из техников-связистов,  затем  Уолтон  затребовал
себе несколько книг: "Теоретические основы  воздействия  на  подсознание",
"Калейдоскопическая видеотехника"  и  еще  кое-какие  монографии  по  этой
тематике. Послал Ли Перси записку с просьбой заглянуть в кабинет директора
ровно через час и велел секретарше в течение следующего часа не  тревожить
его по каким бы то ни было причинам.
     Час пролетел очень быстро.  К  концу  его  голова  у  Уолтона  слегка
кружилась от обилия бегло прочитанного  материала,  зато  душа  прямо-таки
радостно пела. Рой предвкушал, чего может достичь  с  помощью  открывшихся
перед ним новых возможностей, понимал, какой богатый урожай  можно  снять,
используя потенциал современных средств связи. Вот он,  ключ,  открывающий
сердца и души людей! Это как раз то, что ему необходимо!
     Уолтон нажал на клавишу интеркома.
     - Мистер Перси уже здесь?
     - Нет, сэр. Вызвать его к вам?
     - Он  должен  появиться  с  минуты  на  минуту.  Меня  за  это  время
кто-нибудь спрашивал?
     - Еще сколько! Я отсылала их всех, как вы велели к мистеру Эглину.
     - Умница, - похвалил секретаршу Уолтон.
     - О, вот и мистер Перси. И еще вас вызывает узел связи.
     Уолтон нахмурился.
     - Попросите Перси подождать минуту-другую.  Соедините  меня  с  узлом
связи.
     На экране появилось радостно улыбающееся и одновременно взволнованное
лицо дежурного по космической связи.
     - Только что пришла в ваш адрес гиперрадиограмма, сэр.
     - С Венеры?
     - Нет, сэр. От полковника Мак-Леода.
     - Я слушаю.
     -  "Уолтону  от  Мак-Леода,  -   прочел   дежурный.   -   По   каналу
гиперпространственной  связи.  Путешествие  в  систему  Проциона   успешно
завершено. Возвращаемся с посланником Дирны на борту. До  скорой  встречи.
Искренне желаю удачи - она вам необходима".
     - Благодарю вас. Это все?
     - Все, сэр.
     - О'кей. Держите меня в курсе всех дел. - Он дал отбой и повернулся к
микрофону интеркома. Голос его дрожал. - Можете теперь пропустить  ко  мне
мистера Перси.



                                    15

     Уолтон поглядел внимательно на  помощника  по  налаживанию  связей  с
общественностью и спросил:
     - Что вам известно о калейдоскопическом цветовидении, Ли?
     - Не очень-то многое. Сам я никогда не смотрю цветоверть. Она  вредна
для зрения.
     Уолтон улыбнулся.
     - Это делает вас нонконформистом, можно  сказать  даже,  диссидентом.
Верно? Согласно статистическим данным, которыми я располагаю,  ежевечерние
программы калейдоскопической цветоверти постоянно  занимают  самые  высшие
места в рейтинговых таблицах.
     - Может быть, - осторожно заметил Перси. - Но мне все равно не  очень
нравятся эти программы. Почему они вдруг вас так заинтересовали, Рой?
     - На то есть одна весьма серьезная причина, -  сказал  Уолтон,  после
чего принял более непринужденную позу, откинувшись на спинку кресла, и как
бы невзначай добавил: -  Мне  кажется,  их  вполне  можно  использовать  в
пропагандистских целях. На эту мысль меня натолкнула  неожиданная  реакция
на них со стороны моего брата несколько дней назад, когда мы беседовали  в
Бронзовой   Палате.   Весь   прошедший   час    я    внимательно    изучал
калейдоскопическое цветовидение в свете теории информации.  Вам  известно,
что можно передавать различные сообщения параллельно с игрой орнаментов  и
цветов?
     - Разумеется, - взволнованно произнес Перси. - Только вот Комитет  по
делам связи не допустит этого!
     - К тому  времени,  когда  Комитет  по  делам  связи  обнаружит,  что
творится на каналах, транслирующих цветоверть, - спокойно произнес Уолтон,
- мы больше не будем этим заниматься. Нас ни в чем не  смогут  уличить.  -
Глядя Перси прямо в глаза, он  с  нескрываемым  сарказмом  спросил:  -  Не
кажется ли вам, что после  стольких  лет  оболванивания  ваша  болезненная
щепетильность выглядит странно?
     - Ну... давайте-ка лучше обсудим поподробнее ваши предложения.
     - Все достаточно просто, - сказал Уолтон. - Мы вклинимся в цветоверть
с текстовой заставкой, чем-нибудь вроде "Да здравствует ВЫНАС!" или "Я  не
хочу воевать с Дирной". Мы сделаем так, чтобы заставка мелькнула на экране
на какую-то микросекунду,  а  затем  на  нем  снова  вспыхнет  изображение
цветового орнамента.  Подождем  пару  минут,  затем  снова  дадим  в  эфир
заставку. За беспрестанной игрой узоров  и  цветов  этот  текст  никто  не
воспримет как нечто перебивающее  нормальное  течение  цветоверти,  однако
содержание его дойдет до сознания зрителей, если заставку  давать  в  эфир
достаточно часто.
     -  И  проникает  она  в  самые  глубины,  -  подхватил  Перси.  -   В
подсознание. Телезрители даже не  догадаются,  что  их  мозги  подверглись
тщательной промывке, только вдруг почувствуют, что у них  возникло  совсем
другое отношение к ВЫНАСу и к Дирне! - Он вдруг так и затрясся всем телом.
- Рой, мне  даже  страшно  подумать  о  том,  что  может  случиться,  если
кто-нибудь еще додумается до этого и устроит собственное  цветомузыкальное
шоу.
     - Я предусмотрел это. После того как утрясется кризис в отношениях  с
Дирной, после того как мы достигнем своих целей,  внушив  миллионам  людей
свою точку  зрения  на  происходящие  события,  -  я  намерен  предпринять
несколько шагов, чтобы кто  бы  то  ни  было  не  мог  использовать  такое
идеологическое оружие в будущем. Я постараюсь подбить кого-нибудь  на  то,
чтобы он воспользовался цветомузыкальным калейдоскопом в  пропагандистских
целях, а затем поймать его на  горячем.  Этого  будет  вполне  достаточно,
чтобы научить уму-разуму Комитет по делам связи.
     - Другими словами, - сказал Перси, - вы готовы  прибегнуть  к  такому
внушению  сейчас.  Но  поскольку  вы  категорически  против  того,   чтобы
кто-нибудь еще  мог  воспользоваться  подобной  техникой,  вы  добровольно
откажетесь от нее, как только наладятся взаимоотношения с Дирной.
     - Точно. - Уолтон подтолкнул целую кипу учебников  и  справочников  к
своему  помощнику  по  пропаганде.  -   Сперва   почитайте-ка   вот   это.
Ознакомьтесь с основными  принципами  техники  сублимированного  внушения.
Затем закупите час калейдоскопической круговерти и велите своим  инженерам
сделать необходимые нам  текстовые  вставки  в  магнитные  видеоленты,  на
которых записана предназначенная  для  эфирной  трансляции  калейдограмма.
Договорились?
     - Грязное дельце, но мне нравится ваш подход к решению стоящих  перед
нами задач. Когда,  по-вашему,  можно  пустить  в  эфир  первую  из  таких
калейдоскопических программ?
     - Завтра. А еще лучше - сегодня  вечером.  Если  вы  успеете  должным
образом ее подготовить. И организуйте что-то  вроде  опроса  общественного
мнения, чтобы можно было регулярно следить за действенностью транслируемых
спецпрограмм. Я хочу, чтобы зрителям попеременно вдалбливались две  мысли:
одна  -  поддерживайте  ВЫНАС,  другая  -  требуйте   мирного   разрешения
противоречий,   которые   могут   возникнуть   во    взаимоотношениях    с
инопланетянами. Пусть ваши информаторы постоянно  держат  руку  на  пульсе
общественного мнения. О любых  изменениях  немедленно  докладывайте  лично
мне.
     - Понятно.
     -  И  вот  еще  что.  Придется  вам,  Ли,  завтра  пополнить   список
ответственных поручений еще одним мероприятием.
     - Я слушаю.
     -  Ваш  отдел  получит  в  свое  распоряжение  новый  орган  массовой
информации. Я покупаю "Ситизен" и намерен превратить его  в  дружественное
нам издание.
     Перси  от  изумления  широко  разинул  рот.  Затем  овладел  собой  и
рассмеялся.
     - Вы просто чудо, Рой. Самое настоящее чудо.


     Через несколько секунд после ухода Перси позвонил Ноэль Харви.
     - Как у вас обстоят дела? - справился Уолтон.
     Харви выглядел крайне озадаченным.
     - За прошедшие  полчаса  мне  удалось  с  немалой  для  себя  выгодой
потратить несколько сот миллионов ваших денежек, Рой. Вы теперь крупнейший
держатель акций "Ситизена".
     - Сколько же именно?
     - Сто пятьдесят две тысячи акций, примерно тридцать пять процентов от
их общего числа.
     - Тридцать пять процентов! А где же еще недостающие  до  контрольного
пакета шестнадцать?
     - Терпение, дружок, терпение. Я  свое  дело  знаю.  Я  не  погнушался
вытряхнуть все дочиста из фондов  мелких  держателей,  причем  сделал  это
втихаря. Хотя переоформление стольких фондовых поручений  обошлось  мне  в
весьма круглую сумму.
     - Почему вы начали именно с мелких держателей? - спросил Уолтон.
     -  Потому  что  подобные  дела  нужно  обтяпывать  как  можно   более
осмотрительно. Вам известен расклад держателей акций "Ситизена"?
     - Нет.
     - Так вот, послушайте: двадцать шесть процентов принадлежат  компании
"Телефакс Амалгамейтед", а двадцать  пять  -  Хорэйсу  Мерлину.  Поскольку
Мерлин владеет и "Телефаксом", под его контролем находится пятьдесят  один
процент  от  общего  числа  акций,  хотя  не  все   они   зарегистрированы
непосредственно на его имя. Мерлин считает, что на оставшиеся сорок девять
процентов можно не обращать внимания. Поэтому я занялся тем, что буквально
выскребаю изо всех углов, куда только  могу  добраться,  эти  самые  сорок
девять  процентов,  используя  в   качестве   прикрытия   добрый   десяток
подконтрольных брокеров. Сомневаюсь, что мне  удастся  выскрести  все  без
остатка, однако думаю набрать процентов сорок пять. Затем  я  подкачусь  к
Мерлину  с  посулами  крупного  навара  и  попробую  выклянчить   у   него
недостающие шесть процентов акций  "Ситизена".  Он,  разумеется,  проверит
сложившийся к тому времени расклад,  удостоверится,  что  остальные  акции
распределены  по  мелким  фондодержателям,  и,  скорее  всего,  клюнет  на
подбрасываемую мною наживку, считая, что он  и  в  этом  случае  оставляет
"Ситизен" под полным своим контролем.
     - А если он не согласится? - спросил Уолтон.
     Ну уж об этом-то не беспокойтесь, - самоуверенно заявил Харви. -  Еще
как клюнет. Разве не для такого случая  в  мое  распоряжение  предоставлен
миллиард долларов? Я преподнесу ему эту сделку под таким роскошным соусом,
что он не устоит перед искушением. Ведь для того чтобы урвать  тот  жирный
кусок, который я подсовываю, ему потребуется отстегнуть  совсем  чуть-чуть
от пухлой пачки акций "Ситизена". И в ту секунду, когда он это сделает,  я
переведу все разрозненные ломтики на ваше имя. Имея в  своем  распоряжении
пятьдесят один процент акций,  вы  просто  вышвырнете  Мерлина  из  совета
директоров и станете управлять "Ситизеном" так, как вам заблагорассудится!
Просто и ясно, не правда ли?
     - Великолепно, - сказал Уолтон. - Действуйте и дальше в том же  духе.
И поддерживайте связь со мной.
     Отключившись от Харви, Рой  подошел  к  окну.  Улица  была  буквально
запружена толпами людей, снующих по всех направлениях, словно ползающие по
земле наугад бесчисленные муравьи. Многие из этих людей  держали  в  руках
листы факсимильных бюллетеней, и среди них самым популярным был "Ситизен".
И очень многие из них, как только наступит вечер, разинув  рты,  уставятся
на телеэкраны, предвкушая те радости, что несут им любимые калейдограммы.
     Уолтон вдруг сжал пальцы в кулак. Как раз вот  так,  подумалось  ему,
ужесточает свою хватку над  умами  миллионов  людей  и  ВЫНАС,  захватывая
контроль над средствами массовой информации. Если излишнее  самомнение  не
подведет Харви, то уже завтра ВЫНАСу будет принадлежать его заклятый  враг
- телефаксимильное  агентство  "Ситизен",  главный  рупор  антивынасовской
пропаганды. Действуя тонко и изобретательно, можно буквально  в  считанные
дни самым коренным образом изменить ориентацию выпускаемых им бюллетеней и
превратить агентство в горячего поборника политики  Бюро.  И  сделать  это
можно настолько незаметно,  что  большинству  читателей  "Ситизена"  будет
казаться, что никакой иной ориентации у него никогда и не было.
     Что же касается цветомузыки - это, сам Уолтон  не  мог  не  признать,
было ударом ниже пояса. Но он уже решил, что для предотвращения  кризисных
ситуаций все способы хороши. А для раскаяния в  безнравственных  поступках
сколько  угодно  будет  времени  после  того,  как  удастся  предотвратить
межзвездное побоище.
     Примерно в 14.30, воспользовавшись  некоторой  передышкой  в  жестком
ритме рабочего дня, Уолтон решил ус