е. Абсолютно все.
     - Неужели все?
     - Ну, точно не скажу. Возможно...
     - Вот видишь. Даже у тебя на планете смерть не обязательна.
     - Не знаю, - сказал Блейн, - кажется существуют и
бессмертные вещи.
     - То есть нормальные.
     - Смерть не бессмысленна, - настаивал Блейн. - Смерть -
процесс, благодаря которому на моей планете стали возможны
развитие и дифференциация видов. Она не дает зайти в тупик. Это
ластик, который стирает ошибки и открывает путь новым началам.
     Розовый уселся поудобнее. Чувствовалось, как он
устраивается, собираясь с мыслями, подтягиваясь, готовясь к
долгому и плодотворному обсуждению и, может быть, спору.
     - Может, ты и прав, - сказал он, - но такой путь слишком
примитивен. Это кончится первоначальным хаосом. Есть лучшие
решения. Существует даже этап, когда самосовершенствование, о
котором ты говоришь, перестает быть нужным. Но прежде всего
скажи, ты доволен?
     - Доволен?
     - Ты ведь стал более совершенен. Ты больше, чем обычный
разум. Ты - это частично ты, частично я.
     - Ты ведь тоже частично я.
     Существо удовлетворенно хмыкнуло:
     - Видишь ли, тебя сейчас двое - ты и ; а я - даже трудно
сказать, сколько нас одновременно. Я так много путешествовал и
нахватался всякого - разумов в том числе. Кстати, многих из них,
откровенно говоря, можно было и не брать. Но, знаешь ли, хотя я
сам странствую очень много, у меня в гостях почти никто не был.
Ты не представляешь, как я признателен тебе за твой визит.
Когда-то у меня был знакомый, который частенько меня навещал, но
это было так давно, что и не вспомнишь. Кстати, ведь у вас
измеряют время, то есть поверхностное время?
     Блейн объяснил, как люди измеряют время.
     - М-м, сейчас прикинем, - существо начало быстро
подсчитывать что-то в уме. - По-вашему счету выходит
приблизительно десять тысяч лет назад.
     - Когда у тебя был твой приятель?
     - Да, - подтвердил Розовый. - С тех пор ты мой первый гость.
И ты сам пришел ко мне. Не дожидаясь, пока к тебе приду я. Ты был
в машине...
     - А почему, - поинтересовался Блейн, - ты спросил меня про
наш счет времени? Ведь у тебя есть мой разум. Ты знаешь все, что
знаю я.
     - Естественно, - пробормотал Розовый. - Все твои знания во
мне. Но я еще не разбирался в них. Ты не представляешь, что у
меня там твориться!
     Еще бы, подумал Блейн. Тут с одним-то лишним разумом не
знаешь, как разобраться. Интересно...
     - Ничего, - успокоил его Розовый. - Со временем все
образуется. Потерпи немного, и вы станете единым разумом. Вы
поладите, как ты считаешь?
     - Но с отражателем ты и устроил нам...
     - Я вовсе не хочу вам неприятностей. Я стараюсь как лучше. И
делаю ошибки. И исправляю их. Снимать экран?
     - Снимай, - поспешил согласиться Блейн.
     - Я путешествую, - рассказывало существо, - не сходя с этого
места. Сидя здесь, я бываю, где захочу, и ты не поверишь, как
мало встречается разумов, стоящих обмена.
     - Ну, за десять тысяч лет ты их, думаю, набрал немало.
     - За десять тысяч лет? - озадаченно спросило существо. - Мой
друг, десять тысяч лет - это только вчера.
     Существо покопалось в памяти, но, опускаясь в глубины
воспоминаний все глубже и глубже, так и не дошло до начала.
     - Иди сюда, - пригласил Розовый, - садись рядом со мной.
     - Вряд ли в таком виде, - объяснил Блейн, - я смогу сидеть.
     - Конечно, как я не сообразил. Тогда подвинься поближе. Ты
ведь сам пришел ко мне в гости?
     - само собой, - пробормотал Блейн, не понимая, о чем идет
речь.
     - Тогда, - произнесло существо, - давай поболтаем о
путешествиях!
     - Давай, - Блейн пододвинулся к нему.
     Они сидели в голубой комнате, залитой светом неизвестных
звезд, и под отдаленный рокот бушующей пустыни Розовый
рассказывал. Не только о цивилизации машин. О племени насекомых,
которые тысячелетиями накапливали неисчерпаемые запасы пищи, им
не нужной, и стали рабами собственной слепой жадности. О расе,
сделавшей искусство объектом религиозного поколения. О станциях
подслушивания, обслуживаемых гарнизонами одной галактической
империи, о которой давно забыли все, кроме самих гарнизонов. О
фантастически сложных, сексуальных традициях еще одной расы,
которая практически все усилия направляла на разрешение
воспроизводства. О бесплодных, голых планетах, никогда не знающих
жизни. И о других планетах, где, как в колбах и ретортах алхимика,
шли такие химические реакции, какие разум не в состоянии не то
что понять, но даже представить, и где, в результате этих
химических реакций, зарождалась шаткая, эфемерная жизнь, чтобы
через доли секунды опять уйти в небытие.
     Об этом и о бесконечно многом еще.
     Слушая, Блейн в полной мере осознал, насколько фантастичен
случайно повстречавшийся ему Розовый, который не может вспомнить
начала и не представляет конца; существо со странствующим
разумом, за миллионы лет посетившее миллионы звезд и планет на
расстоянии миллионов световых лет в этой и соседней галактиках.
Перед ним было существо, которое принесло бы человеческому
племени неисчерпаемую пользу. То, что говорилось сейчас, стоило
всех усилий, затраченных когда-либо человечеством. Человечество
встретилось с расой, у которой, похоже, не было других эмоций,
кроме дружелюбия: если у нее и существовали когда-то эмоции, то
за бесконечные годы мысленных путешествий они износились в прах.
Потому что, наблюдая, подглядывая в окна соседей по галактике,
эта раса научилась терпимости и пониманию не только по отношению
к себе подобным или человечеству, но и ко всем созданиям,
пониманию жизни во всем разнообразии ее проявлений. Научилась
приятию любой мотивации, любой этики, любой культуры, какой
чужеродной она не казалась бы.
     Вдруг до Блейна дошло, что все знания, о которых он думает,
находятся в равной степени и в мозгу одного человеческого
существа - некого Шепарда Блейна; если тот только сможет
разобрать знания, систематизировать их и аккуратно сложить, то
ими можно будет пользоваться.
     В беседе Блейн потерял чувство времени, утратил ощущение
того, кто он, где находится и зачем; он позабыл обо все на свете,
как мальчик, самозабвенно слушающий невероятные истории старого
матроса, вернувшегося из дальних, неведомых стран.
     Комната стала родной, Розовый уже был другом, а далекие
звезды не казались чужими; завывания пустынного ветра звучали как
с детства знакомая колыбельная.
     Он не сразу понял, что рассказы о далеком и древнем уже
прекратились, и он слушает только ветер.
     Он потянулся, как после сна, и существо сказало:
     - Мы отлично провели время. Не помню, чтоб я когда-либо
получал столько удовольствия.
     - Подожди, - попросил Блейн, - еще один вопрос...
     - Насчет экрана не беспокойся. Я его убрал. Теперь тебя
никто не выдаст.
     - Я не о том. Я про время. У - то есть мы каким-то образом
управляем временем. Дважды это спасло мне жизнь...
     - Знание у тебя. В своем разуме. Надо только найти его.
     - Но ведь время...
     - Время, - сказал Розовый, - что может быть проще времени!

     ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

     Блейн долго лежал, наслаждаясь чувством тела, - у него опять
было тело. Он ощущал прикосновение воздуха к коже, теплую влагу.
выступившую на руках, лице и груди.
     Он уже не был в голубой комнате, потому что там у него не
было тела, и потом исчез шелест пустынного ветра. Вместо этого он
слышал равномерное хриплое всхлипывание. Густой, резкий запах
антисептики наполнял ноздри, горло. легкие.
     Медленно, готовый тут же закрыть глаза при первой
необходимости, Блейн поднял веки. И не увидел ничего, кроме
безразличной белизны потолка.
     Голова его лежала на подушке, под ним была простыня, а сам
он был одет в накрахмаленную рубашку.
     Он повернул голову и увидел рядом другую кровать, на которой
лежала мумия.
     "Что может быть проще времени", - сказало существо из
другого мира. Оно собиралось рассказать ему о времени, но он не
смог остаться еще, чтобы дослушать.
     Мумия из соседней кровати была полностью замотана бинтами, и
только на месте ноздрей и рта оставались отверстия. Мумия дышала,
и каждый вздох сопровождался всхлипыванием.
     Белые, как потолок, стены, кафельный пол, стерильность
обстановки не оставляли сомнений относительно того, куда он попал.
     Блейн лежал в больничной палате рядом с хрипящей мумией.
     Страх волной накатил на него, но Блейн не шевелился, давая
страху перекатиться и схлынуть. Потому,что даже испытывая страх,
он чувствовал себя в безопасности. По какой-то причине - он не
мог вспомнить какой - Блейн был уверен, что ему ничего не грозит.
     Где же он был, подумал Блейн, до голубой комнаты? Он
мысленно вернулся в прошлое: овраг за городом, ручей, ивняк...
     В коридоре послышались шаги, и в палату вошел человек в
белом халате.
     Он остановился в дверях и поглядел на Блейна.
     - Пришел в себя, наконец, - сказал доктор. - Как себя
чувствуешь?
     - Неплохо, - ответил Блейн. Он и в самом деле чувствовал
себя отменно. Что же он здесь тогда делает? - А где меня
подобрали?
     - А раньше с тобой это случалось? - вместо ответа задал
вопрос доктор.
     - Что "это"?
     - Потеря сознания. Кома.
     - Что-то не припомню, - покачал головой Блейн.
     - Можно подумать, что ты стал жертвой заклинания.
     - Колдовство, доктор? - засмеялся Блейн.
     - Ну, я в это не верю, - скривился кисло врач. - Хотя кто
знает. Больные иногда думают так.
     Он подошел к Блейну и сел на край кровати.
     - Меня зовут доктор Уитмор, - сказал он. - Ты здесь уже два
дня. Мальчишки охотились на кроликов, залезли в кусты и там нашли
тебя. Они решили, что ты мертв.
     - А что со мной?
     - Не знаю, - покачал головой Уитмор.
     - У меня нет денег, доктор. Я не смогу заплатить.
     - Это не самое главное, - успокоил его доктор. - Правда, я
хотел спросить. При тебе не нашли никаких документов. Ты помнишь,
как тебя зовут?
     - Конечно, Шепард Блейн.
     - А где ты живешь?
     - Нигде. Болтаюсь где придется.
     - А как ты попал в этот город?
     - Не помню. - Блейн сел на кровати. - Доктор я зря занимаю
койку.
     - Лучше бы ты полежал еще. Надо сделать несколько анализов...
     - Не хочу причинять вам беспокойства.
     - Дело в том, - признался Уитмор,- что я никогда не
сталкивался с подобным случаем. Я был бы признателен, если б ты
задержался. Мы не нашли никаких отклонений, когда тебя привезли.
Чуть замедленный пульс. Несколько поверхностное дыхание. Кроме
того, что ты был без сознания. Пробудить тебя ничем не удалось.
     - Вот кому не повезло, - Блейн кивнул в сторону мумии.
     - Дорожное происшествие.
     - В наше время это редкость.
     - Да и обстоятельства необычные, - пояснил доктор. - Он вел
старый фургон. На полном ходу лопнула шина. И прямо на повороте
над рекой.
     Блейн внимательно посмотрел на забинтованного шофера, но под
повязкой узнать его было невозможно.
     - Я могу перевести тебя в другую палату, - предложил доктор.
     - Не стоит. Я долго тут не задержусь.
     - Лучше полежи. А то снова отключишься. И на этот раз тебя не
найдут.
     - Ладно, я подумаю, - пообещал Блейн.
     Доктор поднялся, подошел к соседней койке и, наклонившись
над больным, прислушался к его дыханию. Ватным тампоном вытер ему
губы, пошептал что-то на ухо, затем выпрямился.
     - У тебя есть какие-нибудь просьбы? - спросил он Блейна. -
Ты, наверное, проголодался.
     Блейн кивнул. Вспомнив о еде, он действительно почувствовал
голод.
     - Хотя, я могу подождать, - сказал он.
     - Я распоряжусь на кухне, тебя покормят.
     Доктор повернулся и быстро вышел из комнаты. Блейн лежал,
вслушиваясь в его удаляющиеся шаги.
     И вдруг он понял - он вспомнил, - почему так спокоен.
Существо с далекой планеты сняло экран, освободило его от
сверкающего зеркала в мозгу. Теперь нечего бояться, не к чему
прятаться.
     Рядом с ним мумия издавала стоны, хрипы и всхлипывания.
     - Райли, - шепотом позвал Блейн.
     Дыхание не изменилось.
     Блейн сел на кровати, свесив ноги, потом встал. Стоять
босиком на узорчатом кафеле было холодно. Ежась в жесткой
больничной рубахе, он подошел к напоминающему кокон существу.
     - Райли! Это ты? Райли, ты слышишь меня?
     Мумия шевельнулась.
     Она попыталась повернуть голову к нему, но не смогла. С
трудом задвигались губы. Язык силился произнесли что-то.
     - Передай... - выговорил шофер, от усилия растягивая слово.
     Напрягшись он попробовал еще раз.
     - Передай Финну...
     Блейн понял, что это не все, он хочет еще что-то добавить.
Губы мучительно шевелились. В хлюпающем отверстии тяжело
поворачивался язык. Беззвучно.
     - Райли! - позвал Блейн, но ответа не получил.
     Блейн стал пятиться назад, пока край кровати не уперся ему
под колени. Тогда он сел.
     Ну вот, подумал он, страх и догнал этого парня, страх, от
которого Райли пытался убежать, прячась от которого он пересек
полконтинента. Хотя, возможно, не тот, от которого он убегал, а
другой страх и другая опасность.
     Райли с шумом, судорожно вздохнул.
     Вот лежит человек, думал Блейн, которому надо что-то
передать некоему Финну. Кто такой Финн, откуда? Как он связан с
Райли?
     Финн?
     Он знал одного Финна.
     Когда-то, очень давно, имя Финн было ему знакомо.
     Блейн напрягся, пытаясь вспомнить все, что ему известно о
Финне.
     Не исключено, что это не тот Финн.
     Потому что он слышал о Ламберте Финне, который тоже был
исследователем в "Фишхуке", и он тоже бесследно исчез, но задолго
до исчезновения Годфри Стоуна, задолго до того дня, как сам Блэйн
пришел работать в "Фишхук".
     Он превратился в призрак, чье имя произносят шепотом, в
легенду, в жуткий персонаж жуткой истории, в одну из немногих
фишхуковких сказок ужасов.
     Потому что, говорилось в этой сказке, однажды Ламберт Финн
вернулся со звезд визжащим от ужаса маньяком!

                       ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

     Уставившись в потолок, Блэйн лежал на кровати. За окошком
шуршал ветерок, на стене напротив весело играли тени листьев
одинокого дерева. Упрямое дерево, подумал Блэйн, уже кончается
октябрь, а оно никак не хочет расставаться с листьями.
     Из коридора доносились все те же приглушенные шаги а в
воздухе по-прежнему едко пахло антисептиком.
     Надо выбираться отсюда, решил Блэйн, пора двигаться. Но
куда? В Пьер, конечно, в Пьер к Гарриет, если Гарриет там. Сам по
себе Пьер не больше чем тупик, и делать мне там нечего. Но пока
моя задача - добраться туда.
     Ведь я все еще беглец, совершающий отчаянный, неподготовленный
побег. Я бегу с того момента, как вернулся из последнего
путешествия на звезды. И, что хуже всего, бегу бесцельно, лишь
для того, чтобы укрыться, обрести безопасность.
     Из-за отсутствия цели становилось не по себе. Как будто он
пустышка. Перекати-поле, которое катится туда, куда подует ветер.
     Он лежал, давая боли впитаться, впуская горечь и сомнение:
а надо ли было бежать из "Фишхука", имело ли это смысл? Затем ему
вспомнился Фредди Бейтс, его натянутая улыбка, и блестки в
глазах, и револьвер в его кармане. И сомнения рассеялись сами
собой: он поступил правильно.
     Райли всхлипнул, захрипел и затих.
     Нет, сказал себе Блэйн, хоть доктор и просит, оставаться не
следует. Все равно врач ничего не обнаружит, а Блэйн ничего ему
не расскажет, так что для них обоих это будет только потеря
времени.
     Он встал с постели, пересек комнату и подошел к двери,
ведущей, по всей видимости, в гардеробную.
     Он открыл дверь - его одежда действительно была там. Правда,
он не видел нижнего белья, но его рубашки и брюки висели на
вешалке, а под ними стояли его туфли. Пиджак, свалившись с
вешалки, лежал на полу.
     Скинув больничную рубаху, он сунул ноги в штанины, натянул
брюки и туго затянул их на поясе.
     Он потянул за рубашкой, как вдруг остановился, пораженный
тишиной - мирным, тихим спокойствием осеннего полдня. Покой
желтого листка, свежесть дымки на далеких холмах, винный аромат
осени.
     Но в этом спокойствии что-то было не так.
     Исчезали стоны и всхлипывания с соседней койки.
     Пригнувшись, как в ожидании удара, Блэйн прислушался, но
ничего не услышал.
     Он повернулся, сделал шаг в сторону кровати, но остановился.
К Райли подходить уже поздно. Его забинтованное тело лежало
неподвижно, а на губах застыла пузырем пена.
     - Доктор! - закричал Блэйн. - Доктор!
     Сознавая, что поступает глупо и нерационально, он бросился к
двери.
     У порога он остановился. Уперевшись в косяки, он высунул
голову в коридор.
     Доктор шел по коридору быстрыми шагами, но не бегом.
     - Доктор, - прошептал Блэйн.
     Подойдя к двери, он впихнул Блэйна в комнату и направился к
кровати Райли.
     Доктор достал стетоскоп, прислонил к мумии, наклонившись,
затем выпрямился.
     - А ты куда собрался? - спросил он.
     - Он умер, - сказал Блэйн. - У него остановилось дыхание.
Прошло уже...
     - Да, он мертв. Он был безнадежен. Даже с гобатианом не было
никакой надежды.
     - Гобатиан? Вам пришлось применять даже гобатиан? Вот почему
его так забинтовали...
     - В нем не осталось ни одной целой кости, сказал доктор. -
Как кто-то бросил игрушку на пол и прыгнул на нее нее двумя
ногами. У него...
     Доктор замолчал и пристальным взглядом уставился на Блэйна.
     - А что ты знаешь о гобатиане? - осведомился он.
     - Так, слышал. - ответил Блэйн.
     Еще бы об этом не слышать, подумал он.
     - Это инопланетное лекарство. - сообщил доктор. - Им
пользуется одна насекомовидная раса. Раса воинствующих насекомых.
Оно творит чудеса. Оно может слепить обратно разодранное по
частям тело. Сращивает кости и органы. Регенерирует ткани.
     Он поглядел на забинтованный труп, потом опять на Блэйна.
     - Читал где-нибудь?
     - Да, в научно-популярном журнале. - солгал Блэйн.
     В его памяти всплыло зеленое безумие планеты джунглей, где
он наткнулся на лекарство, которым пользовались насекомые, хотя
на самом деле они вовсе не были насекомыми, а лекарство было
вовсе не лекарство.
     Впрочем, сказал он себе, к чему играть в слова. Терминология
всегда вызывала трудности, а со звездными путешествиями стала и
вовсе не возможной. Берешь то, что хоть немного подходит по
смыслу. И то хорошо.
     - Тебя переведут в другую палату. - сказал доктор.
     - Не стоит, - сказал Блэйн. - Я как раз собрался уходить.
     - Нет, - ровным голосом возразил доктор. - Я не позволю. Не
собираюсь брать что-то на свою совесть. Ты чем-то болен, и очень
серьезно. А за тобой некому ухаживать - у тебя нет ни друзей, ни
родственников.
     - Ничего, обойдусь. Как обходился до сих пор.
     - Мне кажется, - придвинулся к нему доктор, - ты чего-то не
договариваешь.
     Блэйн повернулся к нему спиной и молча направился к
гардеробной. Надел рубашку, натянул туфли. Поднял с пола пиджак,
прикрыл дверцу и только тогда обернулся к доктору:
     - А теперь, если вы посторонитесь, я выйду.
     По коридору кто-то шел. Наверное, доктор успел
распорядиться, и это несут еду, подумал Блэйн. Может, мне следует
сперва подкрепиться, мне это нужно.
     Но он слышал шаги, по крайней мере, двух пар ног. А может,
услышали, как он звал врача, и решили посмотреть, не нужна ли
помощь?
     - Было бы лучше, - сказал доктор, -  если бы ты передумал.
Кроме того ты нуждаешься в лечении, есть еще некоторые
формальности...
     Дальше Блэйн его уже не слышал, потому что те, кто шагал по
коридору, уже стояли в дверях, заглядывая в комнату.
     - Как ты сюда попал, Шеп? Мы тебя повсюду ищем, - ледяным
голосом произнесла Гарриет Квимби.
     Одновременно, как удар бича, его стегнуло телепатическим
шепотом: "Ну, быстро! Что говорить?"
     - Просто забирай меня, и все разъяренная женщина, волочащая
за собой заблудшего шалопая. Тогда