вел фургон. На
лице у него было написано напряжение, временами его щеку
подергивал нервный тик.
     Этот человек, подумал Блэйн, боится даже днем даже при свете
он не прекращает свою схватку с темнотой.
     А не связано ли это с грузом, который мы везем, предположил
Блэйн. Ни разу за весь путь Райли не обмолвился о своем грузе, ни
разу не проверил его. На задней двери фургона висел тяжелый
амбарный замок, издающий угрюмое бряканье каждый раз, когда
машина подпрыгивала на ухабах.
     Раз или два Блэйн уже собирался спросить Райли, но что-то
останавливало его. О том, что этой темы лучше не касаться,
говорили ему не поступки или слова Райли, а какая-то его
подчеркнутая небрежность.
     А потом, решил Блэйн, меня это не касается. Какое мне дело,
что там, в фургоне. Для меня главное - сам грузовик, каждый
поворот колеса которого приближает к цели.
     - Если сегодня ночью мы поднажмем, к утру будем на реке, -
сказал Райли.
     - На Миссури?
     Райли кивнул:
     - Если не сломаемся. И если сможем держать скорость.
     Но в эту ночь они повстречали ведьм.

     ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

     Справа они заметили что-то темное, мелькнувшее над дорогой в
пучке света фар, потом увидели их, летящих в лунном свете.
Собственно, они не летели, поскольку у них не было крыльев, а
двигались по воздуху, как рыба плывет по реке, с грациозностью,
свойственной только летающим существам.
     В первый момент это можно было принять за мельтешение
бабочек в луче света или бесшумный бросок на добычу ночного
крылатого хищника, но только в первый момент, когда разум не мог
преодолеть убеждения, что этого не может быть; но тут же не
осталось никаких сомнений в том, что они увидели.
     Они увидели летающих людей. Левитаторы, подумал один. Ведьмы,
летящие на шабаш, решил другой.
     Увидев, что Райли высунул ствол ружья в открытое окно, Блэйн
ударил по тормозам.
     Райли спустил курок, и звук выстрела в кабине прозвучал
оглушительнее грома.
     Машину занесло, и она остановилась поперек дороги. Дернув
Райли за плечо, Блэйн вывел его из равновесия, а другой рукой
вырвал у него ружье.
     Он взглянул на Райли: на лице у него был написан смертельный
ужас. Его челюсть ходила беззвучно вверх-вниз, как у марионетки,
в углах рта выступила пена. Глаза его бешено вращались, а лицо
превратилось в уродливую маску от сведенных судорогой мышц.
Скрюченные пальцы тянулись к ружью.
     - Прекрати! - заорал Блэйн. - Это всего лишь левитаторы.
     Слово ничего не значило для Райли. Страх грохотал у него в
мозгу, заглушая разум и логику.
     Уже обращаясь к Райли, Блэйн понял, что слышит голоса,
беззвучный хор голосов, обращающихся к нему среди ночи.
     "Друг, один из нас ранен алая струйка по мускулистому
плечу не сильно. А где ружье? Ружье с печально обвислым
стволом. Все в порядке - ружье у нашего друга. Теперь займемся
этим загнанная в угол, рычащая собака; скунс с поднятым хвостом,
готовая к броску, свернувшаяся в кольцо гремучая змея.
     - Стойте, - закричал Блэйн. - Подождите! Опасности больше
нет. Он не будет стрелять.
     Нажав локтем на ручку замка, он распахнул дверь и, оттолкнув
Райли, вывалился из кабины, держа в руках ружье. Блэйн переломил
дробовик, и патроны выпали; отбросив ружье на дорогу, он
облокотился на автомобиль.
     Ночь вдруг стала абсолютно беззвучной, не считая стонов и воя
Райли, доносящихся из кабины.
     - Все, - сказал Блэйн, - больше нечего бояться.
     Они нырнули с неба, как будто стояли там на невидимой
платформе, и мягко приземлились на ноги.
     Медленно и бесшумно они приблизились к нему и остановились,
ничего не произнося.
     - По-идиотски ведете себя, - сказал им Блэйн. - В следующий
раз кому-нибудь из вас отстрелят голову безголовое тело,
прогуливающееся небрежной походкой, клубы пены, вскипающие из
обрубка шеи.
     Блэйн заметил, что все они были молоды, не старше
восемнадцати, а одеты в подобие купальных костюмов. Блэйн уловил
исходящее от них чувство веселья и озорства.
     Они подошли еще ближе, Блэйн попытался прочесть еще
что-нибудь по из виду, но больше ничего не увидел.
     - Ты кто? - спросил один из них.
     - Шепард Блэйн, из "Фишхука".
     - Куда ты едешь?
     - В сторону Южной Дакоты.
     - На этом грузовике?
     - И с этим человеком, - добавил Блэйн. - Не трогайте его.
     - Он стрелял в нас. Он ранил Мари.
     - Пустяки, - сказала Мари, - царапина.
     - Он боится, - сказал Блэйн. - У него патроны с серебряной
картечью.
     Блэйн почувствовал, что мысль о серебряной картечи их
развеселила.
     И ощутил необычность сложившейся ситуации: лунная ночь,
заброшенная дорога, машина поперек шоссе, заунывный вой ветра над
прерией и они двое, он и Райли, окруженные не индейцами из
племени сиу, или команчей, или черноногих, а группой
паранормальных подростков, вышедших ночью повеселиться.
     И кто вправе осудить их, спросил он себя, или мешать им?
Если эти небольшие акции протеста помогают им самоутверждаться в
их полной унижений жизни, если этим путем они отстаивают какую-то
долю своего человеческого достоинства, тогда их поступки - вполне
нормальное человеческое поведение, за которое из нельзя винить.
     Он всматривался в лица, которые мог разглядеть в
расплывчатом свете луны и фар, и видел, что идет борьба между
вспыльчивостью и нерешительностью. Из машины по-прежнему
доносились стоны водителя, бьющегося в истерике.
     - "Фишхук"? Башни зданий на холме, квадратные километры
зданий, массивный, величественные, вдохновляющие...
     - Верно, - подтвердил Блэйн.
     От группы отделилась девушка, подошла к Блэйну и протянула
ему свою ладонь.
     - Друг, - сказала она, - мы не ждали встретить здесь друга.
Нам всем очень жаль, что мы причинили тебе неприятности.
     Блэйн взял ее руку и ощутил пожатие сильных, молодых пальцев.
     - На дорогах редко кого встретишь ночью, - сказал один из
ребят.
     - Мы просто веселились, - сказал другой, - в жизни так мало
веселого.
     - Мало, - согласился Блэйн. - Я сам знаю, как мало.
     - Мы ряженные - ведь скоро канун Дня святых, - добавил еще
один.
     - Ряженные? День святых? А, ну тогда все понял. Рука,
стучащая в закрытые ставни, повешенная на дерево калитка,
перевернутая вверх ногами табличка с заклинаниями.
     - Им это полезно. Сами напрашиваются.
     - Пусть так, - сказал Блэйн. - Но ведь это опасно.
     - Не очень. Они слишком боятся.
     - Но этим положению не поможешь.
     - Мистер, положению ничем не поможешь.
     - А "Фишхук"? - спросила стоящая перед Блэйном девушка.
     Блэйн внимательно посмотрел на нее и вдруг понял, как она
красива: голубые глаза, золотистые волосы и фигура, которая в
древние времена сделала бы ее победительницей всех конкурсов
красоты, - идол, благополучно позабытый человечеством, увлекшимся
парапсихологией.
     - Не знаю, - сказал Блэйн. - Прости, но я не знаю.
     - Что-то случилось? Тебе грозит опасность?
     - Пока нет.
     - Тебе нужна помощь?
     - Ни к чему, - как можно беззаботнее произнес Блэйн.
     - Мы можем полететь с тобой куда скажешь.
     - Я не умею летать.
     - И не надо. Мы сами он в воздухе, поддерживаемый за руки
двумя левитаторами.
     Блэйн передернул плечами:
     - Нет уж, благодарю, лучше не надо.
     Кто-то открыл дверцу машины, кто-то вышвырнул Райли на землю.
     Рыдая, водитель пополз на четвереньках.
     - Оставьте его, - закричал Блэйн.
     Девушка обернулась. Мысли ее прозвучали резко и властно:
     - Отойдите, не трогайте его! Чтоб никто пальцем его не тронул!
     - Но Анита...
     - Даже пальцем, - повторила она.
     - Это же подонок. Стреляет серебряной картечью.
     - Нет!
     Они отошли.
     - Нам пора, - сказала Анита Блэйну. - Думаешь, все будет
нормально?
     - С этим?
     Она кивнула.
     - Ничего, я с ним справлюсь, - успокоил ее Блэйн.
     - Меня зовут Анита Эндрюс. Я живу в Гимальтоне, мой телефон
- 276. Запиши  в память.
     - Записано, - Блэйн показал ей слова и цифры.
     - Если понадобиться помощь...
     - Я позвоню...
     - Обещаешь?
     - Клянусь! Крест на бьющемся сердце.
     Неожиданно прыгнув, Райли схватил ружье и теперь,
пошатываясь, стоял и шарил в кармане в поисках патрона.
     Блэйн бросился ему в ноги, ударив его плечом чуть выше
колен; одной рукой он обхватил Райли за пояс, другой попытался
поймать ствол ружья, но промахнулся.
     Падая, он крикнул:
     - Быстрей! Быстрей все убирайтесь!
     Затрещала одежда; но Блэйн почувствовал, как шершавый
асфальт обдирает ему кожу, но Райли не выпустил, увлекая его за
собой.
     Когда скольжение по асфальту прекратилось, Блэйн снова
попытался нащупать ружье. Ствол блеснул в темноте и опустился ему
на ребра. Блейн охнул, попробовал ухватиться за него, но Райли
еще раз взмахнул ружьем, как дубинкой. В отчаянии Блейн наугад
нанес удар и почувствовал, как его кулак погрузился в живот
водителя. Раздался возглас боли, и тяжелый ствол прошел в дюйме
от лица Блейна.
     Его рука рванулась вперед, поймал ствол и дернул на себя,
одновременно выкручивая.
     Завладев ружьем, Блейн откатился в сторону и вскочил.
     Райли, как носорог, склонив голову, расставив руки, несся на
него. На лице его жутко застыл ревущий оскал.
     Блейн едва успел отбросить ружье. Он попытался увернуться от
приближающегося Райли, но Райли сумел ухватить его своей
окорокообразной лапой за бедро. Не давая ему убрать руку, Блейн
резко повернулся. Райли попробовал затормозить, но было поздно. С
оглушительным грохотом его тело по инерции врезалось в грузовик.
     Райли обмяк и свалился. Блейн, выжидая, смотрел на него: тот
не двигался.
     Из ночи не доносилось ни звука. Все исчезли, кроме них,
вокруг никого не было. Только он и Райли и потрепанный фургон.
     Блейн отвернулся, поглядел на небо, но там тоже ничего не
было, кроме луны, звезд и однако степного ветра.
     Он опять посмотрел на Райли и увидел, что тот жив. Райли уже
сидел, держась за передний борт. Удар о кузов рассек ему лоб, и
больше драться явно не собирался. Он тяжело пыхтел, стараясь
отдышаться, и в глазах у него стоял дикий блеск.
     Блейн сделал шаг в его сторону.
     - Дурак проклятый, - сказал он. - Если б ты еще раз
выстрелил, нам бы конец. Они нас на куски разорвали.
     Райли глядел на него вытаращенными глазами, силясь что-то
сказать, но из его рта доносилось только: "Ты-ты-ты".
     Блейн шагнул к нему и протянул руку, чтобы помочь встать, но
Райли отпрянул от него, прижавшись изо всех сил к кузову, как бы
пытаясь раствориться в металле.
     - Ты один из них! - взвизгнул он. - Я давно понял...
     - Ты с ума сошел!
     - Я тебя раскусил! Ты не хочешь, чтоб тебя видели. Не
отходишь от машины. За едой и кофе всегда хожу я. Ты не ходишь. И
насчет бензина договариваюсь я. А не ты.
     - Машина твоя, а не моя, - ответил Блейн. - И деньги у тебя.
А у меня, ты знаешь, ни гроша.
     - А как ты появился, - скулил Райли. - Вышел прямо из лесу.
Ты, наверное, всю ночь там с ними провел. И ты не как все, ты ни
во что не веришь.
     - Потому что я не дурак, - сказал Блейн. - Вот и все. Я не
больший парапсих, чем ты. Думаешь, если б я был колдуном, стал бы
я трястись с тобой на этой жестянке?
     Он подошел к Райли, схватил его и рывком поднял на ноги. И
встряхнул так, что у него закачалась голова.
     - Хватит! - заорал на него Блейн. - Нам ничего не грозит.
Поехали отсюда.
     - Ружье! Ты выбросил ружье!
     - К чертям ружье! Пошли в машину.
     - Но ты с ними разговаривал! Я сам слышал!
     - Ни слова ни сказал.
     - Ты не ртом разговаривал, - сказал Райли. - Не языком. Но я
слышал. Не все. Только отрывки. Но ты разговаривал.
     Прижимая его одной рукой к грузовику, Блейн открыл дверцу.
     - А ну, заткнись и забирайся, - процедил Блейн. - Подумаешь,
ружье у него есть! Серебряная картечь! Он слышал, надо же!
     Поздно, решил он. Объяснять бессмысленно. И показывать ему
или пытаться помочь тоже бесполезно. Скорей всего, если ему
рассказать правду, он утратит последние остатки логики и совсем
сойдет с ума, утонет в трясине комплексов.
     Блейн обошел фургон в другой стороны, сел, завел мотор и
развернул машину вдоль дороги.
     Целый час они ухали молча. Скрючившись в углу, Райли не
спускал с Блейна испытывающих глаз.
     - Извини, Блейн, - наконец произнес он. - Наверное, я был не
прав.
     - Конечно, не прав. Если бы ты  открыл стрельбу...
     - Я не об этом, - перебил его Райли. - Если б ты был одним
из них, ты бы не остался. Они могли бы тебя домчать куда надо в
сто раз быстрее.
     Блейн рассмеялся:
     - Чтоб тебя совсем успокоить, завтра за кофе и продуктами
пойду я. Конечно, если ты мне доверишь деньги.

     ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

     Блейн сидел на стуле в закусочной и ждал, пока ему завернут
сандвичи и нальют во флягу кофе. В зале кроме него было еще два
посетителя, и на Блейна они никакого внимания не обращали. Один
только что закончил трапезу и теперь читал газету. Другой,
склонившись над тарелкой, метал в рот густую массу, которая
раньше была яичницей с жаренным картофелем, а сейчас, от
тщательного перемешивания, видом напоминала собачий корм.
     Блейн повернулся лицом к мощной стеклянной стенке здания.
     На улице было по-утреннему тихо, брел один-единственный
пешеход, и мимо него время от времени проносились автомобили.
     Наверное, было глупо, подумал Блейн, вот так рисковать лишь
для того, чтобы попытаться развеять сомнения Райли, успокоить
его. Хотя ясно: что бы водитель ни говорил, подозрения у него
остались.
     Правда, осталось немного, скоро должна быть река, а в
нескольких милях к северу - Пьер. Кстати, любопытно: за всю
дорогу Райли ни разу не обмолвился, куда он едет. Впрочем, ничего
странного: Райли явно боится и не касается тем, связанных с его
грузом.
     Блейн отвернулся от окна, получил сверток с сандвичами и
кофе, отдал бармену пятидолларовую купюру, а сдачу положил в
карман.
     Выйдя, Блейн направился к заправочной станции, где его ждал
Райли со своим фургоном. Было слишком рано, и заправщики на
станцию еще не пришли. Блейн и Райли договорились перекусить,
потом, когда станция откроется, заправиться и двинуться дальше.
Возможно, рассчитывал Блейн, это будет последний день их
совместного пути.
     Стоит им доехать до реки, и он пойдет сам, на север, в Пьер.
     Утро было совсем свежим, почти холодным, и воздух обжигал
ему ноздри. Начался еще один хороший день - еще один миг октября,
когда небо затянуто дымкой, а воздух пьянит, как вино.
     Блейн вышел к бензоколонке. Грузовика там не было.
     А может, подумал Блейн, он отъехал за угол. Но еще
предполагая это, Блейн уже знал, что неправ. Он понял, что его
провели.
     Для того, чтобы избавиться от Блейна, Райли пришлось
пожертвовать пятью долларами и поискать другое место для заправки.
     Блейна это особенно не поразило, он понимал, что втайне был
готов к этому. Так или иначе, с точки зрения Райли это было
простейшее разрешение сомнений предыдущей ночи.
     На всякий случай Блейн обошел квартал.
     Машины не нашел. Приходилось рассчитывать на себя.
     Еще немного, и городок начнет просыпаться. надо успеть уйти
до этого. Найти какое-нибудь место, где переждать день.
     Минуту он стоял, ориентируясь.
     Ближняя окраина лежит к востоку, решил он, так как мы
въехали с юга и проделали милю-две по городу.
     Блейн тронулся в путь, стараясь двигаться как можно быстрее
и в то же время не привлекать внимания. Проехало несколько машин,
кто-то вышел на порог за газетой, прошел человек - в руке корзина
с завтраком. На Блейна никто не обращал внимания.
     Дома стали реже, началась последняя улица города. Здесь
плоскогорье кончалось, и рельеф пошел под уклон - поросшие лесом
бугры и холмы, каждый чуть ниже, чем предыдущий. Впереди Миссури,
понял Блейн. Где-то впереди, за последним холмом, шумит могучая
река с ее песчаными отмелями и ивняковыми островами.
     Он пересек поле, перелез через ограду и спустился в крутой
овраг, где меж кустов бежал крохотный ручеек.
     Опустившись на четвереньки, Блейн заполз в кустарник. Он
нашел идеальное укрытие. За пределами города, и ничего такого,
что могло бы привлечь людей: рыбу ловить слишком мелко, а
купаться слишком холодно. Здесь его не найдут.
     Здесь никто не учует сверкающее зеркало у него в мозгу;
никто не крикнет: "Парапсих!"
     А ночью он двинется дальше.
     Он съел три сандвича, запил кофе.
     Взошло солнце. Просачиваясь сквозь кусты, его лучи
разбивались на мозаику света и тени.
     Из городка слабо доносились звуки - рычание грузовика, лай
собак, голос женщины, скликающей детей.
     Как я уже далеко забрался после той ночи в "Фишхуке", думал
Блейн, сидя под ивами и ковыряя веточкой в песке. Далеко от виллы
Шарлин, от Фредди Бейтса. А до сих пор у меня не было времени
поразмыслить об этом. То, что было неясно тогда, неясно и сейчас:
правильно ли я поступил, убежав из "Фишхука", не лучше ли было,
несмотря на слова Годфри Стоуна, остаться и испытать все, что ни
уготовил бы ему "Фишхук".
     Мысли вернули его к залитой светом голубой комнате, откуда
все началось. Он видел ее, как будто был в ней только вчера -
лучше, чем если бы был вчера. Чужие звезды мерцали над этой
комнатой без крыши, колеса легко катились по гладкому голубому
полу, а вокруг стояли странные предметы, которые могли быть и
мебелью, и произведениями искусства, и всем чем угодно.
     Все предстало перед ним как реальное - неправдоподобно
реальное, без резких контрастов и без расплывчатости, со всеми
без исключениями деталями и подробностями.
     - Вот ты и вернулся! - приветствовал его, приподнявшись,
лениво распластавшийся Розовый.
     Он действительно был там.
     Без машины или тела, без каких-либо приспособлений, только
силой разума Шепард Блейн вернулся к Розовому, в его голубую
комнату за пять тысяч световых лет от Земли.

     ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

     Разум увидеть нельзя.
     И все же Розовый видел его или чувствовал - во всяком
случае, о присутствии разума Блейна он знал.
     А Блейна это и не удивляло и не пугало. Он чувствовал себя
так, как будто вернулся домой, и голубая комната казалась ему
более знакомой и близкой, чем в первое посещение.
     - Н-да, - удовлетворенно хмыкнул Розовый, оглядывая его
разум. - Неплохая получилась парочка.
     Ну конечно, подумала та часть разума, которая еще оставалась
Шепардом Блейном, ведь я, или, по крайней мере, часть меня, или
даже половина и в самом деле вернулась домой. Потому что на
сколько-то процентов возможно, мне никогда не узнать, насколько
я и есть сидящее перед ним существо. Я одновременно и Шепард
Блейн, путешественник с Земли, и дубликат обитателя голубой
комнаты.
     - Ну, как дела? - любезно осведомилось существо. Как будто
не знает само!
     - Есть одна просьба! - торопливо сказал Блейн, спеша
объяснить все до того, как ему придется покинуть эту планету. -
Одна-единственная. Ты сделал нас как зеркало. Мы отражаем чужие
мысли.
     - А как же иначе? - удивился Розовый.- Разве можно
по-другому? На чужой планете приходится экранизировать от
черезчур любопытных разумов. Конечно, здесь, дома, нет нужды...
     - Ты не понял, - запротестовал Блейн. - Твой экран нас не
защищает. Он только привлекает к нам внимание. Из-за него мы чуть
не погибли.
     - Этого не может быть, - сердито оборвало его существо. -
Погибнуть невозможно. Нет такого понятия, как смерть. Смерть
бессмысленна. Хотя, может быть, я и ошибаюсь. Кажется, очень давно
была планета...
     Стало почти слышно, как существо перебирает пыльные архивные
папки в заваленной знаниями памяти.
     - Да, - подтвердило оно. - Было несколько таких планет. Это
позор. Для меня это непонятно. Непостижимо.
     - На моей планете, - сказал Блейн, - умирает все, поверь
мн