разум, запрятанный в хитроумную машину.
     - Нас устраивает все как есть. И потом, мы очень ценим вас,
исследователей. Меры безопасности необходимы. Вдруг за пять тысяч
световых лет случится авария? Вдруг что-то произойдет и разведчик
не сможет управлять машиной? В этом случае он для нас потерян. А
так все делается автоматически. Отправляя вас, мы знаем
наверняка, что вы вернетесь.
     - Вы слишком высоко нас цените, - сухо заметил Блэйн.
     - Вовсе не слишком, - возразил Рэнд. - Ты даешь себе отчет,
сколько человек приходится отсеять, прежде чем найдешь
подходящего? Он должен быть и телепатом, и иметь способности к
телепортации, и обладать психикой, способной выдержать все, что
бы ни встретилось в космосе. И наконец, он должен быть предан
"Фишхуку".
     - Ну, преданность-то вы покупаете. Тут еще никто не
жаловался на слишком маленькую зарплату.
     - Я говорю о другом, - остановил его Рэнд, - ты знаешь о чем.
     А каков ты сам, подумал Блэйн, какими человеческими
качествами надо обладать, чтобы работать в системе безопасности?
Может, надо уметь подслушивать чужие мысли, подглядывать в чужой
разум? Но я знаю Рэнда много лет и не замечал за ним таких
способностей. Если бы Рэнд был слухачом, зачем ему держать людей,
единственная задача которых - подслушивать чужие мысли?
     - И все-таки, - сказал Блэйн, - я не вижу необходимости
держать нас под контролем постоянно. Мы могли бы...
     - Не пойму, чего ты так беспокоишься. Полетишь еще на свою
драгоценную планету и продолжишь, что начал.
     - Конечно, полечу. Я ведь ее нашел, так что в какой-то
степени моя.
     Он допил виски и поставил бокал.
     - Все. Спасибо. Я пошел.
     - Ладно, - ответил Рэнд. - Не буду тебя задерживать. Ты
завтра работаешь?
     - С девяти.

     ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

     Блэйн открыл массивную, роскошно украшенную дверь и вышел на
площадь. Он всегда стоял здесь минуту-другую, наслаждаясь
городом, который в этот час особенно хорош. На площади, залитой
мягким светом уличных фонарей, прохожие казались бесплотными
тенями. Легкий вечерний ветерок шелестел листвой. Молча, почти
бесшумно проносились вечно спешащие автомобили. И все это было
слегка подернуто таинственной тонкой дымкой осеннего вечера.
     Но сегодня он не стал любоваться городом. Не было времени. В
его распоряжении оставалось всего восемь минут. Каких-то жалких
восемь минут.
     Его машина на стоянке всего в пяти кварталах отсюда, но до
нее не успеть дойти. Рисковать нельзя. Машину придется оставить...
     И еще этот Кирби Рэнд. Зачем ему вдруг понадобилось выходить
из кабинета и звать меня выпить именно в этот вечер?
     Вроде бы все выглядело вполне естественно, но от разговора с
Рэндом у Блэйна остался осадок легкого беспокойства, ощущение,
будто Рэнд знал, что крадет у него время, будто он о чем-то
подозревал.
     Но все это позади, успокаивал себя Блэйн. Конечно, мне не
слишком повезло, но ничего страшного пока не случилось. Может
быть, так даже лучше. Если б я взял машину, "Фишхук" знал бы
наверняка, где меня искать. Но если уж меня вынудили остаться в
городе, то я исчезну за десять минут.
     Блэйн зашагал вниз по аллее и свернул в направлении,
противоположном стоянке.
     Еще бы десять минут, повторял он про себя как молитву. За
эти десять минут я найду дюжину мест, где можно спрятаться -
спрятаться, чтобы прийти в себя, подумать и решить, что делать
дальше. Потому что сейчас, без машины, я просто не знаю, что
предпринять.
     У него будут эти десять минут, он не сомневался в этом,
только бы ему повезло, только бы не встретить кого-нибудь из
знакомых.
     Блэйн шел и чувствовал, как в голове, подобно пене, вскипает
страх. Не его страх. Страх нечеловеческий. Бездонный, черный,
визжащий, цепляющийся страх, рожденный в разуме, который не может
больше выносить ужасов чужой планеты, не может прятаться в чужом
мозгу, не в силах приспособиться к угрожающей ситуации,
невыносимой оттого, что все в ней непонятно.
     Стиснув зубы, Блэйн боролся с этим страхом, сознавая
краешком ума, не поддавшимся панике, что страшно не ему, а тому
другому, кто прячется у него в мозгу.
     Блэйн почувствовал, что сейчас не выдержит и побежит. Но
напряг остатки воли и сдержался. Ему нельзя было бежать: он ни в
коем случае не должен привлекать к себе внимание.
     Шатаясь от напряжения, Блэйн свернул с аллеи, натолкнулся на
толстое дерево и, вытянув руки, обхватил ствол, как будто
надеясь, что прикосновение к чему-то земному прибавит ему сил.
     Он обнял ствол дерева и замер, приникнув к нему. Страх начал
медленно стекать обратно, в глубину мозга. Чужой разум уползал
назад в свою нору, жалко отступая и прячась.
     - Все в порядке, - пытался успокоить его Блэйн. - Оставайся
там, где есть, и не беспокойся. Предоставь все мне. Я все сделаю
сам.
     Существо пыталось освободиться. Оно сделало отчаянную
попытку вырваться из плена и, потерпев неудачу, вернулось обратно
в самый безопасный уголок загона, в котором вдруг оказалось.
     Только бы это не повторилось, подумал Блэйн. Больше не
выдержу. Случись это еще раз - побегу, не в силах противиться
страху. Побегу - с пеной у рта, испуская вопли ужаса. И тогда мне
крышка.
     Он разжал руки, опустил дерево и теперь стоял рядом с ним,
выпрямившись, оцепенев, с трудом заставляя себя стоять прямо, не
поддаваться слабости. Он чувствовал, что его тело покрыто
испариной, дыхание - как у бегуна, только что прошедшего
дистанцию. Неужели сумею убежать, скрыться? Неужели смогу
спастись с этой обузой за пазухой? Даже одному было бы не легко
скрываться от преследования, а если тащишь с собой этот скулящий
от страха разум...
     Но от него не избавиться. По крайней мере, сейчас не
известно, как это сделать, и придется терпеть его в себе и
бороться вместе с ним, как бы трудно ни было.
     Он отошел от дерева, но теперь шаг его замедлился, стал
менее уверенным. Стараясь унять охватившую его дрожь, придать
твердость походке, Блэйн двинулся дальше вниз по аллее. И вдруг
почувствовал, что страшно голоден. Удивительно, подумал он, что
голод только сейчас дает о себе знать. Ведь кроме стакана молока
за последние тридцать часов во рту не было ни крошки. Только
полный покой для тела, похожий на глубокий, крепкий сон - и ни
крошки еды за все это время.
     Глухо бормоча атомными двигателями, мимо проносились
реактивные автомобили.
     Один из них подлетел к тротуару, остановился рядом с
Блэйном, и чье-то лицо показалось в окошке.
     - Шеп! Вот это здорово! Я так и знал, что встречу тебя.
     Блэйн испуганно остановился и взглянул на водителя,
чувствуя, как чужой страх вновь закипает в нем. Усилием воли
Блэйн загнал этот страх обратно и произнес как можно спокойнее:
     - Привет, Фредди! Давненько мы с тобой не виделись.
     Это был Фредди Бейтс. Никто не знал, чем он занимается, но
ходили смутные слухи, что он чей-то представитель в этом городе,
где каждый второй или какой-нибудь уполномоченный, или
второстепенный дипломатик, или секретный агент.
     Фредди открыл дверцу:
     - Прыгай. Поедем на вечеринку.
     Кажется, это то, что надо, подумал Блэйн. Конечно, лучше и
не придумаешь! "Фишхуку" в голову не придет искать меня в
веселящейся компании. И потом, в случае чего оттуда всегда легко
улизнуть. Там столько народа, что исчезновение одного человека
никто не заметит. И наверняка найдется машина, в которой
какой-нибудь рассеянный владелец забудет ключи. Кроме всего, там
можно будет поесть - а это необходимо.
     - Прыгай, - повторил Фредди. - Сегодня пьянка у Шарлин.
     Блэйн быстро сел на мягкое сиденье.
     Дверца тихо захлопнулась, и машина Фредди влилась в мчащийся
поток.
     - Я говорю Шарлин, - начал Фредди, - что это за вечер, если
нет ни одной души из "Фишхука". И вызвался заманить какую-нибудь
важную птицу оттуда.
     - Ты промахнулся. Никакая я не важная птица.
     - Зато исследователь, разведчик. А разведчикам есть о чем
порассказать.
     - Ты же знаешь, мы на эти темы не распространяемся.
     Фредди прищелкнул языком:
     - Все тайны!
     - Нет, просто правила и инструкции.
     - Да, конечно. Потому-то слухи здесь разносятся со
скоростью света. Стоит днем случиться чему-либо на одном конце
города, как вечером в кабаках на другом конце уже обсасываются
все подробности.
     - И обычно перевираются.
     - Может, кое-что и приукрашивается для интереса, но суть
дела остается.
     Блэйн промолчал. Откинувшись на спинку сиденья, смотрел
через окно на мелькающие огни улиц, на кварталы массивных домов с
плоскими крышами. Все это "Фишхук". Удивительно, уже столько  лет
здесь езжу и не перестаю каждый раз восхищаться этим видом.
Впрочем, подумал он, самый вид тут ни при чем, бывают виды куда
красивее и величественнее. Все дело в невероятной, фантастической
сути "Фишхука", отблеском ложащейся на весь город.
     Если судить не по названию, а по значению, то именно здесь
расположена настоящая столица Земли, подумал Блэйн. Сюда
устремлены надежды миллионов людей, здесь заключено величие
будущего. Тут находится звено, связующее человечество с другими
мирами, затерянными в глубинах космоса.
     А я ухожу отсюда.
     До сих пор трудно поверить, что мне, который так любил свое
дело, так верил в него, отдавал ему всю свою жизнь, приходится
теперь удирать, словно вспугнутому зайцу.
     - Что вы собираетесь со всем этим делать? - спросил Фредди.
     - С чем "этим"?
     - Со всеми вашими знаниями, секретами, идеями.
     - Не знаю.
     - Сотни ученых, не помня себя от счастья, раскручивают
колесо науки. У тысяч инженеров и специалистов кругом идет голова
от их невероятных открытий. Как далеко вы ушли от остальных
людей? На миллион лет или больше?
     - Поговори с кем-нибудь другим. Я не в курсе. Я только
выполняю свою работу. Если пытаешься выудить из меня что-то, то
напрасно. Меня на эти приманки не поймать.
     - Извини. Я просто одержим этой мыслью.
     - Не ты один. На Земле нет, наверно, такого места, где бы не
ругали "Фишхук". Для миллионов людей сегодня это любимое занятие.
     - Попробуй взглянуть на это с моей точки зрения. - Голос
Фредди звучал серьезно. - Сижу я в стороне и понятия не имеют,
что делается в каком-то "Фишхуке". И вдруг появляешься ты:
сверхчеловек со своими сверхчеловеческими планетами. Конечно, я
завидую тем, кто в этом участвует, я ощущаю свою неполноценность
и второсортность. А ты удивляешься, что люди ненавидят "Фишхук" и
все, что с ним связано.
     - А они и в самом деле ненавидят?
     - Шеп, - мрачно произнес Фредди. - Тебе надо самому съездить
и посмотреть.
     - Не вижу особой надобности. И так достаточно наслышан. Я
хочу знать: то, что они испытывают к "Фишхуку", в самом деле
ненависть?
     - Думаю, да. Может быть, не здесь именно. То, что болтают в
нашем городке, просто дань моде. Но поезжай в провинцию и
поймешь, что "Фишхук" там действительно ненавидят.
     Они въехали в район жилых кварталов. Вдоль широких, плохо
освещенных улиц нескончаемой нитью потянулись серые ряды домов.
Машин стало меньше.
     - Кто будет у Шарлин?- спросил Блэйн.
     - А, все тот же зверинец. Шарлин любит устраивать такие
дикие сборища, где все дозволено и где всем друг на друга
наплевать. И где можно переспать почти с любой женщиной.
     - Да, я знаю.
     Существо слабое, будто во сне, шевельнулось у него в мозгу.
     - Все в порядке, - сказал ему Блэйн. - Успокойся и не
двигайся. Нам повезло. Мы выбираемся.
     Фредди свернул с шоссе на дорогу, которая стремительной
спиралью поднималась вверх по каньону. Воздух похолодал. В
темноте, раскачиваясь, шелестели деревья. Пахло хвоей.
     За крутым поворотом показались огни дома. Он стоял на уступе
скалы - современное здание, прилепившееся, как ласточкино гнездо,
к почти отвесной стене каньона.
     - Ну вот и прибыли, - весело произнес Фредди.

     ГЛАВА ПЯТАЯ

     Вечеринка становилась шумной, не буйной пока, но шумной, как
бывает в конце концов со всеми вечеринками, и здесь уже
воцарилась атмосфера пустоты и бесцельности. Густой табачный дым,
прохладный ветерок, залетающей из каньона в распахнутые окна,
нескончаемая, никчемная болтовня, доносящаяся отовсюду, - все,
казалось, говорило о том, что уже поздно и гости вот-вот начнут
расходиться. Но на самом деле еще не было и двенадцати.
     Герман Дальтон тяжело опустился в кресло, вытянул длинные
ноги и, заправил в угол рта сигару, несколько раз провел пятерней
по волосам, отчего его голова стала похожа на только что
купленную щетку.
     - Послушайте, Блэйн, - пробасил он, - с этим надо что-то
делать. Если все оставить как есть, то скоро наступит время,
когда понятие "бизнес" исчезнет. "Фишхук" прижал нас к стене.
     - Мистер Дальтон, - устало произнес Блэйн, - если вам надо
обсудить с кем-то этот вопрос, то я не подхожу для этой цели. В
бизнесе я не разбираюсь, а о "Фишхуке" просто ничего не знаю,
хотя и работаю там.
     - "Фишхук" поглощает нас, - сердито продолжал Дальтон. -
Лишает нас средств к существованию. Он разрушает стройную систему
писаных и неписаных законов, которые на протяжении веков
вырабатывались умными людьми, глубоко преданными интересам
общества. "Фишхук" разваливает торговлю. Медленно, но неуклонно
разоряет нас одного за другим. Взять хотя бы эти "мясные овощи"!
Надо же такое выдумать. Сажаешь в грядку семена, а потом идешь и
выкапываешь этакий картофель, в котором протеинов больше, чем в
мясе.
     - И теперь миллионы людей едят мясо, чего раньше не могли
себе позволить, получая, благодаря вашей замечательной "системе
писаных и неписаных законов", гроши.
     - А фермеры! Подумайте о тех, кто вложил капиталы в торговлю
мясом. Я уж не говорю о компаниях по производству тары.
     - Конечно, по всем правилам следовало бы поставлять семена
только фермерам или владельцам универсамов, либо продавать их не
по десять центов за штуку, а по доллару или полтора. Тогда,
конечно, натуральное мясо смогло бы конкурировать с семенами, а
экономика не испытала бы никаких потрясений. Но в таком случае,
естественно, эти миллионы людей никогда...
     - Простите, - запротестовал Дальтон, - но вы не понимаете,
что экономика - движущая сила нашего общества. Уничтожьте
экономику, и вы уничтожите человека.
     - Очень и очень сомневаюсь.
     - Но правоту моих взглядов подтверждает история. Торговля
создала мир, который нас сегодня окружает. Торговля открывала
новые земли, отправляла корабли в далекие моря, строила заводы
и...
     - Я вижу, мистер Дальтон, вы хорошо знаете историю.
     - Да, мистер Блэйн, неплохо. И особенно меня интересует...
     - Тогда вы должны были заметить, что мысли, обычаи и
убеждения со временем устаревают. Это можно прочитать на каждой
странице вышей истории. Меняется мир, и меняются люди и их
взгляды. Вам никогда не приходило в голову, что экономика, о
которой вы так тревожитесь, устарела и... больше не приносит
пользы? Что она сыграла свою роль в развитии человечества, и мир
пошел дальше, и теперь экономика - понятие историческое, нечто
вроде бронтозавра?
     Дальтон даже подскочил в кресле, волосы его стали дыбом,
сигара чуть не выпала изо рта.
     - Боже мой! - воскликнул он. - Это ужасно. Неужели "Фишхук"
в самом деле так думает?
     Блэйн сухо усмехнулся:
     - Нет, так думаю я, и у меня нет ни малейшего представления
о позиции "Фишхука". Я ведь не член Правления.
     Вот так всегда, подумал Блэйн. Куда не пойдешь, всюду одно и
тоже. Вечно кто-то пытается выудить хоть какой-нибудь намек или
крошечный секретик, касающийся "Фишхука". Эта стая стервятников,
это сборище соглядатаев, которые жаждут знать, что же происходит,
и воображают гораздо больше того, что есть на самом деле.
     Дальтон снова откинулся на спинку кресла. Огромная сигара
опять надежно держалась у него во рту, а волосы улеглись назад
ровными рядами, словно их пригладили расческой.
     - Вы утверждаете, что не состоите в Правлении. Значит, вы
разведчик?
     Блэйн кивнул.
     - И вы летаете в космос и посещаете другие звезды и планеты?
     - Да, именно.
     - Но, в таком случае, вы - парапсих!
     - Да, нас так называют. Хотя, простите за прямоту, в
приличном обществе это слово стараются не употреблять.
     Смутить Дальтона было невозможно.
     - Интересно, что вы там видите?
     - К сожалению, мистер Дальтон, я не могу ответить вам на
этот вопрос.
     - Вы летаете один?
     - Нет, беру с собой тайпер.
     - Тайпер?
     - Такой механизм, набитый всякими приборами, которые
записывают все, что происходит вокруг.
     - Так эта штука летает вместе с вами?
     - Да нет же, повторяю вам, я беру ее с собой. Когда я
вылетаю, я прихватываю ее с собой, как портфель.
     - Значит, только ваш разум и этот механизм.
     - Да, мой разум и этот механизм.
     - Но это невероятно!
     Блэйн промолчал.
     Дальтон извлек сигару изо рта и внимательно осмотрел ее.
Конец сигары был так изгрызен, что изжеванные листья мокрыми
прядями свисали вниз. Сосредоточенно сопя, Дальтон покрутил
сигару, чтобы завернуть размокшие листья, и отправил ее обратно в
рот.
     - Давайте вернемся к тому, с чего мы начали, - изрек он с
величественным видом. - У "Фишхука" имеются всякие там
дьявольские штуки. Ладно. Бог с ними. Думаю, перед поступлением в
продажу все тщательно проверяется. И никто не был бы в обиде - да,
сэр, никто, - если бы "Фишхук" торговал через различные
официальные организации. Но "Фишхук" не желает, чтобы эти штуки
продавал кто-либо другой. Он открыл собственные лавки. Мало того,
для вашей обиды назвали эти лавки "факториями"*. Можно думать,
что "Фишхук" имеет дело с толпой дикарей.
     ________________________
     * Фактория - торговая контора или поселение европейских
       купцов в колониальных странах ред.

     - По всей видимости, когда-то в "Фишхуке" работал человек,
наделенный чувством юмора. Уверяю вас, мистер Дальтон, в это
очень трудно поверить.
     Дальтон распалялся все больше.
     - Изобретаются все новые и новые способы, чтобы разорить
нас. С каждым годом "Фишхук" все больше прибирает к рукам
производство товаров, пользующихся спросом. А то и просто
уничтожает спрос. Это не угроза несчастья, которое вот-вот может
разразиться, а ржавчина, разъедающая нас уже давно. Недавно я
узнал, что "Фишхук" собирается ввести свою систему телепортации,
доступную для всех желающих. Вы представляете, какой это будет
удар для торговли?
     - Видимо, придет конец всем автомобильным фирмам и некоторым
авиационным.
     - "Видимо"! Вы прекрасно знаете, что так и будет. Ни один
способ транспортировки не сможет конкурировать с телепортацией.
     - Тогда единственный выход для вас - разработать систему
телепортации самим. И за пределами "Фишхука" есть люди, которые
могут показать, как это делается.
     - Ненормальные! - злобно произнес Дальтон.
     - Нет, Дальтон. Это обычные люди с паранормальными
способностями. Благодаря им "Фишхук" стал сегодня тем, что он
есть. То, что восхищает вас в "Фишхуке", почему-то вызывает
отвращение за его пределами.
     - Мы не можем пойти на это. Существуют народные традиции.
     - А, народные традиции... Что, улюлюкающие толпы по-прежнему
продолжают распинать парапсихов?
     - Общественное мнение иногда возмущается, - неохотно
согласился Дальтон.
     - Можно представить, каким образом.
     Дальтон вынул изо рта сигару, брезгливо посмотрел на нее:
один конец потух, другой - весь изжеван. Немного подумав, он
швырнул ее в цветочный горшок. Сигара зацепилась за нижние листья
растения и закачалась грязным пятном на фоне зелени.
     Сложив руки на животе, Дальтон уставился в потолок.
     - Мистер Блэйн, - сказал он.
     - Да!
     - Вы очень проницательный человек. И цельный. Вы терпеть не
можете консервативность в мышлении и несколько раз здорово поддели
меня. Мне нравится, как вы это сд