ически фыркнул:

- Очень может быть: ты их рассматриваешь уже пятнадцатый раз...

-  Не-ет,  это  ты  брось...  Я видел их где-то очень давно. Где? - Самойлов
снова разложил таблицы анализа и стал сравнивать их.

Привычное   мышление   физика  позволило  ему  по  цифрам  представить  вид,
длительность  и  спектры  радиоактивного  распада.  Возникшие  в воображении
кусочки  бетона  и  металлов,  впитавшие в себя неизвестные ядерные осколки,
излучали  какие-то  очень знакомые виды радиации. Какие?.. Память мучительно
напряглась, и Николаю показалось, что он наконец вспомнил.

Не  доверяя своей догадке, он бегом помчался по лестницам и по двору в белый
двухэтажный  домик,  где  помещались  библиотека  и архив. В комнатах архива
пахло  замазкой: стекольщики осторожно вставляли в окна звонкие листы стекла
взамен  выбитых  взрывом.  Было холодно - служительницы надели пальто поверх
синих халатиков.

-  Девушка!  - едва не столкнувшись с одной из них, крикнул Николай. - Где у
вас лежат материалы по теме "Луч"?

Через  несколько  минут  он  рылся  в  старых,  замусоленных  и запылившихся
лабораторных  журналах.  Чем-то  грустным  и  близким  пахнуло  на  него  от
страниц,   неряшливо  заполненных  столбиками  цифр,  графиками,  таблицами,
схемами  и  всевозможными  записями.  Вот  его  записи.  Оказывается, у него
испортился  почерк,  раньше  он  писал  красивее.  Вот Яшкины записи анализа
радиоактивности  первых  образцов,  облученных минус-мезонами. А вот - Ивана
Гавриловича:  четкий  и  крупный  почерк  опытного  лектора.  Вот целый лист
заполнен  каким-то  хаосом  из формул, схем и цифр: это когда-то он спорил с
Сердюком  -  теперь  не  понять  и  не  вспомнить, по какому поводу, - и оба
яростно чертили на бумаге свои доводы.

На  минуту  Николай  забыл,  что  он  ищет  в  этих журналах, - его охватили
воспоминания.  Ведь  это  было  очень  недавно,  всего два года назад. Они с
Яковом  тогда  были...  так, ни студенты, ни инженеры, одним словом, молодые
специалисты.  Мало  знали,  мало  умели,  но  зато  много воображали о себе.
Облучали  мезонами  разные  вещества, искали нейтрид и не верили, что найдут
его;  слушали  житейские  сентенции  Сердюка  и  научные  рассуждения  Ивана
Гавриловича...  Вот женский профиль, в раздумье нарисованный на полях, а под
ним  предательская  надпись рукой Якова: "Это Лидочка Смирнова, а рисовал Н.
Самойлов".  Ну  да,  ведь  он  тогда чуть не влюбился в Лидочку, инженера из
соседней  лаборатории. Но это увлечение было так скоротечно, что не оставило
никаких  следов  ни в его душе, ни в дневнике. Начались самые горячие месяцы
их  работы,  было  некогда,  и  Лидочка  благополучно вышла замуж за кого-то
другого...

И  вот  нет ничего... Нет Голуба. Нет Сердюка. Нет мезонатора - только груда
радиоактивных  обломков.  Есть  нейтрид  и еще что-то неизвестное, что нужно
узнать...

"Ну,  размяк!"  -  одернул  себя  Николай.  Он  достал  из  кармана анализы,
расправил  их  и начал сравнивать с записями в журналах. Через четверть часа
он   нашел   то,   что   искал:   данные  анализов  сходились  со  спектрами
радиоактивности  тех  образцов,  которые  облучали  мезонами больше двух лет
назад,  еще  до  возникновения идеи о нуль-веществе... Николай почувствовал,
что найдена ниточка, очень тоненькая и пока неизвестно куда ведущая.

-  Хорошо.  Ну и что же? - спросил Яков, когда Николай рассказал ему об этом
"открытии". - Что из этого следует?

-  Многое.  Слушай,  мы  теперь  уже  действительно  кое-что  знаем  об этом
веществе:  знаем,  что оно распалось с выделением огромной энергии, большей,
чем  при  синтезе тяжелого водорода; что оно хоть и неустойчиво, но способно
разрушать  несокрушимый  нейтрид;  наконец,  что  оно распалось с выделением
мезонов и оставило след - характерную радиацию...

-  Да,  но  нам  неизвестно,  как именно возникло это вещество в их опыте, -
возразил  Якин.  -  Вот  что:  раз  кое-какие обстоятельства рождения его мы
установили,  так  не повторить ли нам эксперимент Голуба и Сердюка, а? Тогда
и  увидим...  Так  же  отключим  вытягивающие  электромагниты,  так же будем
облучать нейтрид быстрыми мезонами...

-  ...  так же разлетимся на отдельные атомы, я никто потом не разберет, где
твои атомы, а где мои! - закончил Самойлов. - Это же авантюра!

-  Ты,  пожалуйста,  без  демагогии! - разозлился Яков, и щеки его вспыхнули
пятнами. - "Авантюра"! Опровергай по существу, если можешь!

Николай внимательно посмотрел на него: "Еще не хватало поссориться сейчас".

-  Хорошо,  давай по существу, - сказал он примирительно, - во-первых, мы не
знаем  режима  работы  мезонатора, ведь лабораторный журнал Голуба сгорел. А
ты  помнишь,  сколько  месяцев  мы  искали  режим  для  получения  нейтрида?
Во-вторых,  ты думаешь, у нас на заводе или в каком-нибудь другом институте,
где  есть  мезонаторы,  тебе  разрешат  заниматься  такими  непродуманными и
опасными опытами? В-третьих...

- Ладно, убедил! - поднял руки Яков. - Что же ты предлагаешь?

- Думать! Ну, а уж если ничего другого не придумаем... будем ставить опыт.



Николай  шел  через парк к троллейбусной остановке. Снег прекратился Дорожка
по  аллее  была  протоптана  немногими  пешеходами.  Во влажном воздухе ясно
светили  сквозь деревья редкие фонари. По сторонам стояли на гипсовых тумбах
посеревшие  от  холода статуи полуголых атлетов с веслами, ядрами и дисками.
Двое  малышей,  приехавших  в  парк  обновить  лыжи, лепили плотные снежки и
старались попасть в атлетов.

По  этой  же  аллее, совсем еще недавно, шли они вдвоем с Голубом и спорили.
Иван Гаврилович тогда толковал о "мезонии".

"...  мы  еще  очень  смутно  представляем  себе  возможности того вещества,
которое  сами  открыли",  -  будто  услышал Николай его раскатистый и четкий
голос.

Постой,   постой!   Что-то  было  в  этом  воспоминании,  что-то  близкое  к
сегодняшним  спорам  и  "открытиям"! Николай даже становился и прислушался к
себе,  чтобы  не  спугнуть  тончайшую  мысль.  Где-то  рядом с ветвей падали
капли,  падали,  будто  подчеркивая  тишину, так звонко и размеренно, что по
ним можно было считать время.

Что  же  он  тогда сказал? Об одном непонятном эффекте... Он у них получился
несколько  раз...  Ага!  Николай  почувствовал, как у него отчаянно забилось
сердце...  "Если долго облучать нейтрид в камере быстрыми мезонами, - сказал
тогда  Иван Гаврилович, - то он начинает отталкивать мезонный луч... Похоже,
что   нейтрид   заряжается  отрицательно..."  Так...  Но  потом,  когда  они
вытаскивали пластинку нейтрида, то никакого заряда на ней не оказывалось.

Значит,  у них под мезонным лучом нейтрид заряжался и, видимо, очень сильно.
А когда вытаскивали его на воздух... Воздух!!! Вот новый фактор!

Самойлову  от нахлынувших мыслей, от усталости на миг стало дурно; он набрал
пригоршню  снега  и  стал  тереть  лицо...  Это  была  еще  одна идея, и она
оказалась решающей.



                                  СЕНСАЦИЯ

Читатель  должен  помнить,  что  описываемые  события,  хотя и происходили в
разных  концах  земного  тара,  но  совпадали  во  времени. Поэтому и главы,
излагающие   их,   переплелись.  В  этой  главе  собраны  газетные  вырезки,
посвященные взрыву завода в Нью-Хэнфорде.



12  ноября.  (Ассошиэйтед  Пресс.)  Сегодня  в  10  часов  10  минут утра по
местному  времени  на  одном из новых атомных заводов в Нью-Хэнфорде (на юге
Калифорнии,  в  бассейне реки Колорадо) произошел гигантский; атомный взрыв.
Звук  взрыва  был  слышен  на  расстоянии  80  километров.  Сотрясение почвы
зафиксировано почти во всех городах Западных штатов.

На заводе находилась дневная смена рабочих. Причины взрыва неизвестны.



"Сан-Франциско   Морнинг"...   Это  был  взрыв,  по  признакам  напоминавший
испытание  урановой  бомбы  самого  крупного калибра. В утреннее безоблачное
небо  Калифорнии  взметнулся огненный гриб, который увидели в Сан-Бернардино
и  в  Финиксе.  Фотография, сделанная случайно с расстояния в 20 километров,
зафиксировала  уже  последнюю  стадию  опадания огня и пыли. На заводе в это
время  наводилось  около двухсот восьмидесяти рабочих и инженеров. Очевидно,
никто  из них уже не сможет рассказать, как было дело. Немногие уцелели и из
тех,  кто  в  это время находился в домах прилегавшего к заводу поселка. Те,
кого  удалось спасти, либо находятся в таком тяжелом состоянии, когда всякие
расспросы   неуместны,   либо  и  сами  ничего  не  могут  объяснить.  Город
Нью-Хэнфорд фактически превращен в радиоактивную пустыню.



"Чикаго-Геральд".   Что   производил  засекреченный  завод  в  Нью-Хэнфорде,
который  принадлежал  раньше  концерну "XX век", а теперь принадлежит только
богу?  Атомные  бомбы? Но это монополия правительства. Урановые реакторы для
электростанций?  Вряд  ли это было бы покрыто такой таинственностью, которая
превосходила  даже  секретность обычных стратегических исследований, - такое
начинание обязательно разрекламировалось бы.

По  некоторым  сведениям, не подтвержденным еще правлением концерна (которое
вообще  старается  хранить  невозмутимое  молчание),  на заводе производился
нейтриум  -  ядерный  материал  огромной  плотности  и  прочности,  открытый
несколько  лет  назад независимо друг от друга учеными США и России. Неужели
этот  материал,  способный облагодетельствовать человечество, применялся для
увеличения эффективности ядерных бомб?.

В  свое  время  законопроект  о  разрешении группам частных предпринимателей
заниматься  "атомным бизнесом" встретил горячие возражения со стороны многих
сенаторов.  Катастрофа  в  Ныо-Хэнфорде,  беспрецедентная  для  всей истории
атомной   промышленности,   -   блестящее,   хотя   и   излишне  трагическое
подтверждение правильности их позиции.



Агентства  Ньюс.  В  Соединенных Штатах объявлен траур по случаю трагической
гибели более чем семисот человек в Нью-Хэнфорде.

Население прилегающих городов и селений бежит от распространения радиации.



"Юнайтед  Пресс  корпорейшн".  Представитель  правления  концерна  "XX  век"
Эндрью   Э.   Дубербиллер   на  пресс-конференции  в  Сан-Франциско  огласил
заявление  от  имени  правления  концерна. В нем сообщалось, что на заводе в
Нью-Хэнфорде  действительно  производились  изделия  из  нейтриума  и имелся
некоторый   запас  обогащенного  изотопом-235  урана.  В  интересах  внешней
безопасности  государства  правление  в  настоящее  время не может сообщить,
какие   именно  стратегические  заказы  выполнял  концерн  на  этом  заводе.
Дубербиллер   утверждал,  что  вся  работа  на  заводе  и  хранение  запасов
делящегося  материала производились при тщательном соблюдении правил техники
безопасности  и  что  даже  за  день  до катастрофы не было замечено никаких
угрожающих признаков. Ведется расследование.

Э. Дубербиллер отказался отвечать на все вопросы корреспондентов.



Из  официального  заявления  представителя Белого Дома для печати. Научная и
военная  общественность  скорбит  по  поводу безвременной трагической гибели
двух   крупных   деятелей  американской  науки,  армии  и  промышленности  -
директора  завода  в Нью-Хэнфорде, доктора физики, профессора университета в
Беркли  Германа Дж. Вэбстера и бригадного генерала, члена правления концерна
"XX  век",  члена  Главного  артиллерийского  комитета  Рандольфа Хьюза. Как
выясняется  теперь,  доктор  Вэбстер  и  генерал Хьюз в эти дни осуществляли
один  гигантский  стратегический  эксперимент,  который  закончился успешно.
Установлено, что в момент взрыва они находились на заводе в Нью-Хэнфорде...



Из   доклада  сенатора  Старка,  возглавлявшего  комиссию  по  расследованию
катастрофы  в Нью-Хэнфорде. ...В настоящее время причин взрыва установить не
удалось.   Местность   в  радиусе  нескольких  миль  заражена  исключительно
активной  радиацией.  По  ночам  над  районом  взрыва светится воздух. Таким
образом,  непосредственное  расследование  очага  взрыва  исключается до тех
пор, пока активность радиации не уменьшится до допустимых пределов.

Произведенный  экспертами  анализ  радиоактивных  остатков,  к сожалению, не
прибавил  ясности  в  исследуемом  вопросе.  Они  сошлись только на том, что
такие  радиоактивные  следы  не  мог  оставить  ни урановый, ни ториевый, ни
плутониевый, ни термоядерный взрыв...

Будет  ли  установлена  истина  о взрыве - предсказать невозможно. Очевидно,
что катастрофа уничтожила и материальные следы причин ее возникновения...



                                 В ЗАПАДНЕ

Они были еще живы, когда о них печатали некрологи.

После  грома  и  сотрясения  стен  они  пришли  в  себя сравнительно быстро.
Вэбстер,  при  падении  ударившийся  об  угол чугунного стеллажа, очнулся от
боли  в  плече.  Было  тихо  и  темно.  Несколько минут он лежал на холодном
шершавом  полу,  ожидая,  пока глаза привыкнут к темноте. Но как ни расширял
он  напряженные  глаза, как ни всматривался, темнота по-прежнему оставалась'
непроницаемой - ни одного кванта света не просачивалось сюда снаружи.

Откуда-то  доносилось частое прерывистое дыхание, Вэбстер осторожно поднялся
на ноги, ощупал себя. Плечо было цело - отделался ушибом.

- Генерал, вы живы? - негромко спросил он.

Невдалеке  послышался  хриплый  стон.  Вэбстер  нашарил в кармане зажигалку,
чиркнул  ею.  Вспыхнувший  на  фитиле  огонек  показался  нестерпимо  ярким.
Колеблющийся  свет  выхватывал  из  темноты серые куски колонн, контейнеры с
черными  снарядами  -  от  сотрясения некоторые из них сдвинулись с катков и
перекосились.  Впрочем,  все  было  сравнительно  цело.  "Что же произошло?"
Вэбстер медленно продвигался вперед и едва не споткнулся о тело генерала.

Тот  лежал  плашмя  на  полу,  серый  мундир  сливался с бетоном. Глаза были
закрыты,  большой  живот  судорожно поднимался и опускался. Вэбстер, став на
колени,  расстегнул  пуговицы  у него на груди, потер ладонями лицо. Генерал
пришел  в  себя,  со  стоном  сел,  посмотрел  на Вэбстера дико расширенными
глазами: в них был такой откровенный страх, что Вэбстеру стало не по себе.

- Что с нами? Что случилось там?

-  Я  знаю не больше вашего, Рандольф. Кажется, произошел взрыв... вероятно,
атомный.

- Что это - война? Внезапное нападение?

-  Вряд  ли...  Не  знаю,  - раздраженно бросил Вэбстер. - Мне еще ничего не
доложили.

Бензиновый  огонек  в зажигалке заметно уменьшился. Вэбстер захлопнул крышку
и спрятал зажигалку в карман. Все погрузилось в темноту.

- Что вы делаете? Зачем погасили свет?! - панически крикнул генерал.

- Нужно беречь бензин. Вам следует успокоиться... генерал.

Они  замолчали. "Что же произошло? - напряженно раздумывал Вэбстер. - Война?
И  первая  ракета  - на Нью-Хэнфорд? Сомнительно... Есть много гораздо более
достойных   объектов.   Катастрофа?  Но  какая?  Ведь  все  запасы  урановой
взрывчатки  собраны  здесь, на складе, и они целы.., А взрыв был такой силы,
что  не  ядерным  он  быть  не  мог.  Если  так,..  -  он  почувствовал, что
покрывается  холодным  потом,  -  мы  заживо  погребены  под  радиоактивными
развалинами..." Он поднялся.

- Куда вы?

- Посидите спокойно здесь. Я попытаюсь разведать наше положение.

Он чиркнул зажигалкой и осторожно пошел между контейнерами.

Генерал  в  смятении следил за синеватым трепещущим огоньком, за удаляющейся
длинной  тенью  Вэбстера. Наконец она растворилась в глухой темноте. Генерал
провел  рукой по лбу, собираясь с мыслями. Что же случилось? Еще недавно все
было  великолепно:  они  осматривали  запасы нейтриум-снарядов; шли по цеху,
где  двумя рядами стояли огромные и сложные мезотроны: мчались на автомобиле
по  пустынному  солнечному  шоссе;  наблюдали за серебристым диском Луны, на
котором  рвались  водородные снаряды; наводили "телескоп" и видели неяркие в
свете  дня  вспышки  атомных  выстрелов.  Летели  на  вертолете  к потухшему
вулкану...  Все  было  великолепно, все подчинялось и было на своем месте. И
он  был  над  всем  этим  порядком,  он  был  над  жизнью...  И внезапно все
перевернулось: удар, темнота, гибель.

Гибель?!  Неужели  он  скоро  умрет? Он, Рандольф Хьюз, которому так легко и
охотно  подчинялось  все:  и  жизнь, и деньги, и люди. Он, который так любит
жизнь  и  так  хочет  жить?  Умрет  здесь,  в  темноте,  простой и медленной
смертью?!  Нет,  не  может быть! Кто-нибудь другой, но только не он... Он не
хочет умирать. Не хочет!.. Генерал зажал себе рот, чтобы не закричать.

"Чти  же  делать?  Господи,  что  же  делать?  Господи!.."  Он  стал  горячо
молиться.  Пусть  бог  сделает  чудо!  Он всегда был верным христианином, он
всегда  противостоял  своей  верой грубым атеистам. Он имеет право на заботу
господа.  Пусть  бог  придумает  что-нибудь,  чтобы он спасся. Он никогда не
думал,  что  смерть - это так страшно и трудно. Пусть бог сделает так, чтобы
он  спасся. Он, может быть, и сам потом пожелает умереть, но в другой раз...
и  не так. Он еще многое может сделать, он еще не так стар - всего пятьдесят
лет... Пусть его спасут как-нибудь, о господи!.."





Вэбстер,  спотыкаясь, поднимался по ступеням. Бензин в зажигалке уже выгорел
-  огонек  погас.  Вэбстер  только  изредка  чиркал  колесиком,  чтобы  хоть
вылетающими  из  кремешка искрами на мгновение разогнать темноту. Здесь было
теплее,  чем внизу, - он чувствовал, что потоки теплого воздуха идут сверху.
Ноги глухо шаркали по бетонным ступеням.

После  первой  площадки  жар стал ощутимее. Вэбстер потрогал ладонью стены -
бетон   был   заметно   теплым.  Впереди  забрезжил  свет.  Вэбстер  секунду
поколебался,   потом   начал   подниматься   выше.   Малиново-красный   свет
усиливался,  уже  можно  было  различить ступени под ногами. Жар бил в лицо,
становилось  трудно  дышать...  Вэбстер  вышел  на  последнюю площадку перед
выходом.

Перед  ним,  в  нескольких шагах, ровным малиновым накалом светилась большая
стальная  дверь.  Отчетливо были видны полосы заклепок, темный прямоугольник
замка.  Из-под  краев  двери  тонкими  щелями  пробивался свет. И этот свет,
проникая  внутрь,  расходился  слабым,  чуть переливающимся голубым сиянием.
Радиация! Вэбстер попятился назад и едва не сорвался со ступеньки.

Итак,  они  не  были  ни  завалены,  ни  заперты.  Выход был свободен, дверь
уцелела.  И  за  ней  -  свет,  воздух...  Но  их погребла здесь смертельная
радиация.  Она мгновенно уничтожит первого, переступившего порог склада. Да,
несомненно это была атомная вспышка - фугасный взрыв так не нагрел бы дверь.

Вэбстер,  шаря  по стенам, вернулся вниз. Из темноты доносилось лихорадочное
бормотание.   Вэбстер  прислушался:  генерал  молился...  "Старый  трусливый
кретин! Он еще рассчитывает на бога!" Его охватило холодное бешенство.

Смену  дня  и ночи Вэбстер определял по щели под стальной дверью. Ночью щель
темнела,  и  тогда  просачивающийся  радиоактивный  воздух был заметен более
явственно.  Дверь  уже почти остыла и не светилась малиновым накалом, только
по-прежнему  от  нее  шел  теплый воздух. Постепенно накаливался бетон стен:
даже  внизу,  в  складе,  было  душно.  Они потели от малейших движений и от
голодной  слабости. На второй день Вэбстер нашел в одном из закоулков склада
пожарную  бочку  с  теплой  водой,  противно отдающей нефтью. Генерал пил из
бочки часто и жадно.

Они  почти  не  разговаривали  между  собой и много спали. Пока был бензин в
зажигалке  генерала  - курили. Потом кончились и бензин, и сигареты. С этого
времени  глухая  темнота окутала все: они не видели и почти не замечали друг
друга.  Генерал  уже  не молился, только в беспокойном сне несвязно бормотал
не то молитвы, не то проклятия. Так прошло четыре дня.

Они  еще  надеялись  на что-то... Вэбстер несколько раз подходил к двери. Ее
можно  было  легко  отодвинуть; раз есть щели, значит, она не заклинилась. А
там  -  свет,  свобода,  воздух... и радиация. Он в нерешительности т