взрывной  волны
осколки  стекол полетели в лицо Якову. Несколько секунд он ничего не видел -
только  где-то  под  потолком  плавали  тусклые  точки лампочек. Что это? Он
вытер  лицо  ладонью, измазавшись в чем-то липком, посмотрел наружу: из окон
семнадцатой  рвалось  желтое  пламя,  казавшееся совсем неярким после блеска
вспышки.

Яков выбежал из лаборатории, помчался по бесконечно длинным коридорам.

По  институтскому  двору  в  суматохе  бегали  служащие охраны. Яков лишь на
секунду  хлебнул  холодный  дымный воздух двора и вбежал в дверь стеклянного
корпуса.  В коридоре, который вел к семнадцатой лаборатории, метался горячий
сизый  дым,  ярким  коптящим  пламенем  пылал  паркет.  Яков сорвал со стены
цилиндр  огнетушителя, с размаху ударил его наконечником о стенку и направил
вперед  длинную  струю  желтой  пены.  В горящем паркете образовалась черная
дымящаяся дорожка.

Он  уже  почти  добрался  до  дверей  семнадцатой;  из них било пламя. Глаза
разъедал  горячий  дым.  Якин  оглянулся:  проложенная огнетушителем дорожка
снова  горела.  Только  теперь  он  услышал  и  понял  пронзительные звонки,
звучавшие   из   дыма  и  пламени.  Радиация!  Сигнальные  автоматы  звенели
непрерывно  -  значит, радиация уже превысила все безопасные нормы. Яков еще
раз  посмотрел  на  горящие двери семнадцатой, швырнул ненужный огнетушитель
и,  закрывая  руками  лицо от огня, побежал обратно по расстилавшемуся перед
ним пламени.

Во  дворе  уже стояли красные пожарные машины. В окна "аквариума" били тугие
струи  воды  и  пены.  Среди  горячего  и едкого тумана бегали люди. Горящую
одежду  Якина  кто-то обдал водой, кто-то отвел его в сторону, спросил: "Там
больше  никою  нет?"  Вместо  ответа Яков закашлялся не то от дыма, не то от
подступивших к горлу слез...



                              ИСПЫТАНИЕ "ЛУНА"

Они  подружились  в  эти  горячие  месяцы спешной подготовки к испытанию. Во
всяком  случае,  генерал  теперь  называл  Вэбстера попросту Германом, а тот
называл  его  Рандольфом.  Они  удачно  разделили  сферы своей деятельности:
Вэбстер  ведал  теоретической  и  технологической  частью работ, рассчитывал
траектории  полета,  наивыгоднейшие скорости, настройку автоматов управления
"телескопом",  следил  за  выпуском  новых  снарядов на нейтрид-заводе; Хьюз
ворочал  финансами  и  людьми, Нью-Хэнфорд - "телескоп" - ртутные рудники. В
этих местах они теперь часто встречались.

Сегодня  они  сошлись  на  скалистой  вершине в двух километрах от потухшего
вулкана - здесь находился блиндаж управления "телескопом".

Глубокое  ноябрьское  небо  было прочерчено в нескольких направлениях белыми
облачными   прямыми.  Эти  линии  расплывались,  таяли  и  снова  непрерывно
наращивались  маленькими  и  блестящими,  как наконечники стрел, реактивными
истребителями,  патрулировавшими  в  небе.  Влево  и  вправо  от  командного
блиндажа  по  выступам  скал  серели  бетонные  гнезда  зенитной охраны, они
охватывали зону "телескопа" замысловатым пунктирным многоугольником.

По  серой  спирали  шоссе  мчались  вниз  маленькие  машины  -  это покидали
площадку  "телескопа" инженеры и рабочие. Еще несколько минут, и шоссе увело
машины в желто-зеленую растительность долины.

"Телескоп"   выделялся   на  холодном  фоне  ноябрьского  неба  черным,  без
подробностей,  силуэтом; он был похож на древнюю арабскую мечеть, неизвестно
как попавшую сюда, в Скалистые горы.

- Смотрите-ка! - воскликнул генерал и протянул руку к горам на востоке.

Вэбстер  и  майор  Стиннер повернулись: над зазубренными вершинами поднялась
бледно-голубая   прозрачная   в  предвечернем  свете  половинка  луны.  Хьюз
посмотрел   на  Вэбстера,  и  в  его  маленьких  голубых  глазках  появилось
замешательство.

- Гм!.. Однако... все рассчитано точно, не так ли?

-  Все в порядке, Рандольф! - Вэбстер бросил окурок сигареты. - Они сойдутся
там,  где  надо... - Он посмотрел на часы. - Дайте предупредительный сигнал,
Стиннер.

Майор исчез в блиндаже.

-  Скоро? - Генерал чувствовал себя неуверенно, и это прибавляло уверенности
Вэбстеру.

-  В  пятнадцать  тридцать  три. Еще четверть часа... Беспокоиться нечего. В
Луну  мы  наверняка попадем. И даже в море Дождей... А в кратер Платона?.. -
Он пожал плечами. - В первый раз, может быть, и нет - это же пристрелка.

-  Во всяком случае, я думаю, - заметил генерал, - мы правильно сделали, что
не  пригласили  корреспондентов телекомпаний. Это еще успеется... Хоть жаль,
конечно,  что  такой  исторический  момент  не станет известен, а? Да и мы с
вами,  Герман...  Представляете, как бы нас величали во всем мире? - Генерал
нервно рассмеялся. - Ладно, будем скрытны, как... как русские.

Они  замолчали.  Внизу,  на шоссе и около блиндажей охраны, уже прекратилось
всякое движение. Только реактивные самолеты чертили в небе белые полосы.

- Пожалуй, пора, - сказал Вэбстер.

В  блиндаже  стоял серый полумрак. Из широкой бетонной щели была видна часть
площадки.  Стиннер,  наклонившись  над  пультом  телеуправляющей  установки,
настраивал четкое изображение на экране. Увидев начальство, он вытянулся:

-  Приборы настроены, сэр! - и посторонился, пропуская генерала и Вэбстера к
пульту.

На  мерцающей  поверхности  экрана  застыл  среди  переплетения тяжей черный
ствол  "телескопа".  Он уходил вертикально вверх, к щели в куполе павильона.
Вэбстер,  вращая  рукоятки  на  пульте,  переводил  "глаз"  телеустановки на
приборы-автоматы,  управляющие  пушкой: на экране проползали черные штурвалы
и  тускло  лоснящиеся  закругления  огромного  затвора пушки. Рядом, в самое
ухо, напряженно дышал генерал.

-  Кажется,  все  в  порядке...  Заряжаю.  -  Вэбстер  переключил  на пульте
несколько тумблеров.

Сектор  черного  лафетного  диска  в  павильоне  медленно отодвинулся влево,
образуя  широкую щель. Из щели выдвинулись тонкие черные штанги, сочлененные
суставами  шарниров. Эти штанги, похожие на невероятно худые и длинные руки,
осторожно  поднесли к затвору "телескопа" продолговатый снаряд. На мгновение
снаряд  закрыл  весь  экран темной тенью. В затворе пушки раскрылся овальный
люк,  паучьи  "руки" манипулятора мягко положили снаряд в люк и спрятались в
щель.  Диск  снова  сомкнулся.  В  блиндаже стояла тяжелая тишина. И Вэбстер
только  воображением  представил  себе  страшный  рев мощных электромоторов,
наполнивший в эту минуту павильон.

-  Все...  Еще  две  с  половиной  минуты... - Вэбстер закурил, покосился на
стоявшего рядом генерала и от удивления поперхнулся дымом.

Генерал  молился!  Его  дрябловатое лицо с бисеринками пота в морщинах щек и
лба   приняло   странное,   отсутствующее   выражение,  глаза  неопределенно
уставились  в щель блиндажа, губы что-то беззвучно шептали. Пальцы сложенных
на  животе  рук  слегка  шевелились  в  такт  словам.  Вэбстер  на мгновение
засомневался  в  реальности всего происходящего: полно, действительно ли они
через  минуту  произведут  выстрел  по  Луне? Действительно ли этот смиренно
просящий  у  бога  удачи  старик  в генеральском мундире - тот самый генерал
Хьюз,   который   выдвинул   идею   "космической   обороны"  и  основательно
потрудился, чтобы осуществить ее?

Вэбстер  деликатно  кашлянул.  Генерал  прекратил  беседу  с  богом,  строго
покосился  на  стоявшего  в  стороне  майора  Стиннера - с лица майора сразу
смыло ироническую ухмылку под усиками.

- Включаете вы? - спросил он Вэбстера.

- Уже включено. Теперь действуют автоматы...

Несколько  долгих  секунд  все  трое  молча  смотрели  в  щель Ожидаемый миг
все-таки  не  совпал  с  действительным  -  над  черным  силуэтом  павильона
внезапно  вспыхнуло  белое  пламя  и умчалось ввысь. В ту же секунду дрогнул
бетонный  пол  блиндажа  под  ногами. Еще через секунду грянул оглушительный
атомный выстрел: "Б-а-а-м-м..."

Вэбстер  увидел в перископ, как слева шатнулась и обрушилась грудой камней и
пыли  источенная  ветрами  скала.  Рокочущее  эхо удаленными взрывами ушло в
горы.

На  телеэкране,  установленном  в  блиндаже,  некоторое время ничего не было
видно,  кроме  светящегося  тумана.  Потом  вентиляторы  выдули из павильона
радиоактивный   воздух,   и   на  экране  снова  возник  вертикальный  ствол
"телескопа"   в   паутине  тяжей.  Электронные  автоматы  быстро  выправляли
нарушившуюся   от   сотрясения   наводку.   Из  щели  в  дисковом  основании
"телескопа"   черные   штанги  снова  подняли  к  затвору  нейриум-снаряд  с
водородным зарядом, и его опять поглотил люк затвора.

После  томительно  долгой  минуты  снова  вместе со звуком атомного выстрела
дрогнула земля, ушла в высоту и растаяла слепящая вспышка газов и воздуха.

Они  вышли  из  блиндажа.  Над  горами  стояла необыкновенная тишина. Желтое
солнце  клонилось  к хребту на западе. На востоке поднималась полупрозрачная
Луна. В самом зените небо пересекали полосы реактивных газов.

Снаряды летели к Луне. Луна мчалась навстречу снарядам.





Пожалуй,  со  времени  возникновения  обсерватории  на  горе Паломар это был
первый   случай,   когда  громаднейший  телескоп  рефлектор  с  пятиметровым
зеркалом  был  направлен  не  в  головокружительные  глубины Вселенной, а на
самое близкое к Земле космическое тело - на Луну.

Было  за  полночь.  Маленький  полудиск  Луны  перевалил  через  зенит и уже
склонялся  к  западу.  Ее  свет  лился  внутрь  павильона обсерватории через
обширную  щель  в  куполе. Верхнюю часть щели заслонял цилиндрический силуэт
телескопа-рефлектора.

В  павильоне  было  прохладно и тихо. Еле слышно пели моторчики, поворачивая
за   движением   Луны   купол   павильона.   Генерал   что-то   спрашивал  у
сопровождавшего  их  старого  профессора Ивенса. Тот оживленно объяснял ему,
показывая на зубчатые колесики искателя.

Вэбстер  ходил  из  конца  в  конец  павильона.  Он после выстрелов, вот уже
несколько   часов,   чувствовал   какое   то  гнетущее,  похожее  на  легкое
недомогание  волнение.  Возможно,  оно  пришло  от  нервной  усталости  -  в
последние  дни  перед выстрелами почти не оставалось времени для сна. Голова
была горячей, мысли то возникали беспорядочным комком, то исчезали.

"Если  все  рассчитано  точно,  то  и  снаряды  должны  попасть  в  кратер в
расчетное  время  -  в  46 минут первого, ровно через 9 часов 13 минут после
выстрела...  Если  в  назначенную  минуту на Луне не будет вспышек - значит,
промахнулись,  снаряды  ушли  в сторону... Все-таки, в этом отношении снаряд
пасует  перед  ракетой  - у него нельзя исправить траекторию полета. Русские
не напрасно применяют нейтриум именно в ракетах".

Он  потер виски рукой, и мысли сразу перескочили на другое. Интересно: какие
они,  эти  русские  инженеры?  Ведь они делают то же, что и он... Они ломают
голову  над  теми же проблемами... Чужие, непонятные и... близкие люди "Черт
возьми,  ведь мы работаем над одним и тем же! Наверное, не однажды мысли там
и  здесь  упирались  в  один и тот же неразрешимый вопрос. Интересно было бы
поговорить  с  ними,  поспорить,  узнать, как у них идет дело, - просто так,
без  тайных целей". Вэбстер усмехнулся: как же, черта с два! Уж с ним они не
станут  разговаривать  откровенно:  ведь они знают его статью, а то, что он,
Вэбстер,  получил  нейтриум,  - не знают. И он не знает, кто у них работал с
мезонами,  кто  там  открыл нейтрид. Здесь - нейтриум, там - нейтрид... Даже
назвали по-разному. Будто на разных планетах...

Вэбстер  поморщился: голова начинала болеть не на шутку. "Видимо, я все-таки
сильно переутомился..." Он подошел к телескопу и стал смотреть в окуляр.

Освещенная  с  одной  стороны  половина  Луны  была  сейчас в самом выгодном
положении  для  наблюдений.  В  рефлекторе  отражалась  только часть лунного
диска  -  море  Дождей, лунные "Альпы" и "Апеннины". Вэбстер смотрел на этот
далекий  и  чуждый  мир.  Серебристо-зеленые горы были различимы до малейших
скал;  в  косых  лучах  солнца  они отбрасывали черные четкие тени. На серой
равнине   моря   Дождей  поднимались  скалистые  кольца  исполинских  лунных
кратеров.  Черная  тень заполняла их, и они становились похожими на огромные
дыры  в  лунном  диске. Внизу моря Дождей, среди "Альп", сверкал под солнцем
овал  кратера  Платон.  К  нему  сейчас  летели снаряды... Где-то поблизости
должна лежать русская ракета... Хотя нет - она в затененной части.

Рефлектор,  следуя  за Луной, переместился вправо. Вебстеру пришлось сменить
позицию у телескопа. Он едва не столкнулся с генералом.

-  Ну,  док, - преувеличенно бодро сказал тот, - скоро должно быть... Минуты
через две-три.

- Да-да, - согласился Вэбстер.

Он  поймал  себя на том, что нисколько не волнуется, а, скорее, равнодушен и
даже чувствует неприязнь к тому, что они должны увидеть.

-  Как  вы  думаете, док, - генерал повернулся к старику Ивенсу, - мы сможем
заметить снаряды до попадания, в полете, а?

-  Ну,  вы  слишком  многого требуете от нашего рефлектора, генерал! - Ивенс
коротко  рассмеялся  старческим,  дребезжащим  хохотком.  -  Ведь  они всего
полметра  в  диаметре.  Разве  только  они  будут сильно блестеть на солнце,
тогда...

-  Без  пятнадцати час, - не дослушав его, сказал Хьюз и наклонился к своему
окуляру.

Все  трое  замолчали  и  приложились  глазами  к  пластмассовым  трубочкам в
основании рефлектора.

Серебристая  поверхность  Луны  была  по-прежнему  величественно  спокойной.
Черный  овал  кратера Платон немного посерел, его дна уже касались солнечные
лучи...  Слабо  тикал часовой механизм телескопа. Все трое медленно изгибали
туловище вслед за движением окуляра...

Голубовато-белая  вспышка в темном пятне кратера на миг ослепила привыкший к
полутьме  глаз. Белый шарик расширился и поднялся; во все стороны от кратера
побежали  непроницаемо  черные  тени  кольцевых  скал.  Еще  через несколько
секунд  все  пятно кратера закрыло мутно-серое пыльное облако, поднявшееся с
лунной поверхности.

Вторая вспышка сверкнула через минуту, левее кратера.

-  Есть!  Великолепно!  -  Генерал  протягивал  свои  полные  руки навстречу
Вэбстеру. - Поздравляю вас, дорогой док! Удача! Славу богу!

Вэбстер вяло ответил на пожатие:

- Второе попадание не так удачно... Должно быть, повлияло сотрясение пушки.

Вокруг рефлектора суетился Ивенс.

-  Замечательно!..  -  бормотал  он. - Замечательное подтверждение гипотезы.
Луна  действительно  покрыта  слоем  космической  и  метеоритной пыли. Нужно
снять  спектральный  анализ.  -  Он  торопливо  стал  навинчивать  на окуляр
приставку с призмами анализатора.

Вэбстер  смотрел  на Ивенса, и острая, болезненная зависть к этому старику с
серыми  усами  и  длинной седой шевелюрой (под покойного Эйнштейна) охватила
его.  Как  давно  не  испытывал  он  этого  чистого, без примесей каких-либо
посторонних  чувств,  восторженного  удивления перед таинственными явлениями
Вселенной!  Почему  он  не  астроном?  Почему  ему  не  дано  в великолепные
звездные   ночи   пронизывать   телескопом  глубины  Вселенной,  чувствовать
исполинские  масштабы  пространства  и  времени,  придумывать величественные
гипотезы  о  возникновении  миров и о разлетающихся звездах? Почему за всеми
его  делами стоит мрачный, угрожающий признак беды? Почему его великая наука
стала в мире страшилищем?..

"Старика  взволновали  не  попадания  снарядов в Луну, а космическая пыль на
лунных  скалах...  -  подумалось Вэбстеру. - Неужели снаряды, выстрелы - все
это  не  нужно? Да, для науки, пожалуй, нет. А для чего?" - Какая-то главная
мысль,  еще  не оформившись словами, возникла в мозгу... Но его уже тормошил
возбужденный Хьюз:

-  Ну,  Герман, сейчас нужно устроиться где-либо переночевать, а завтра - на
завод. Начало сделано, теперь будем разворачивать дело!..



В  эту  ночь  многие  астрономы  западного побережья Америки, в Австралии, в
Океании,  Индонезии,  на  Филиппинах,  на Дальнем Востоке Советского Союза и
Китая  наблюдали  и  сфотографировали  две вспышки на Луне у кратера Платон,
вызванные  не  то  падением  громадных  болидов  на  Луну,  не  то внезапным
извержением какого-то скрытого в кратере вулкана...



- Только откровенно, Рандольф! Вы хотели бы войны?..

Машина  мчалась  по  пустынному шоссе, будто глотая бесконечную серую полосу
бетона.   С   обеих  сторон  дороги  разворачивались  желто-зеленые  пейзажи
калифорнийской  осени:  убранные  поля  кукурузы,  опустевшие  виноградники,
одинокие  сосны  на песчаных холмах, пальмовые рощи; изредка мелькали домики
фермеров.  Горы  синели  далеко  позади.  В открытые окна машины бил свежий,
чистый воздух. Нежаркое солнце висело над дорогой.

Они  разговаривали  о  пустяках,  когда  вдруг Вэбстер без особенной связи с
предыдущим задал этот вопрос.

-  Откровенно?  -  Генерал  был  слегка  озадачен. - Гм!.. Видите ли, прежде
говорили:  плох  тот военный, который не мечтает о сражениях. Да. Однако это
говорили  в те наивные времена, когда самым ужасным видом оружия были пушки,
стреляющие  ядрами. Сейчас не то время... Если говорить откровенно, то я был
бы  не  прочь  испробовать  ту  войну,  которую  мы  с вами сейчас стараемся
готовить:  войну  в  Космосе,  фантастическую  и  исполинскую  битву ракет и
снарядов,  войну  баз  на  спутниках  и  астероидах.  Это  был  бы не плохой
вариант.  Земля  уже  тесна  для нынешней войны. Но там, в пространстве, еще
можно помериться силами...

-  Но  вы,  конечно,  понимаете, что такой вариант нереален. Война неизбежно
обрушится на Землю, даже если и будет начата в Космосе. И имеем ли мы право?

Хьюз помолчал, потом заговорил с раздражением:

-   Странные  вопросы  вы  задаете,  Герман!  Черт  возьми,  вы  становитесь
слюнтяем! Вы, столько сделавший для нашей силы и мощи...

Некоторое  время  они  ехали молча. Вэбстер бездумно следил за дорогой. Мимо
мелькали высокие пальмы. Генерал закурил и уперся взглядом в спину водителя.

-  Когда  говорят о нашей силе, о нашей ядерной мощи, - начал снова Вэбстер,
-  я  не  могу отделаться от мысли, что всего этого могло и не быть... (Хьюз
быстро  повернулся  к нему, сиденье скрипнуло под его грузным телом.) Да-да!
Ведь  открытие,  которому  мы  обязаны  существованием  ядерной бомбы, - это
величайшая  из  случайностей  в  истории  науки. Вы, конечно, знаете историю
открытия  радиоактивности?  Ани  Беккерель,  ученый не столько по призванию,
сколько  по семейной традиции, под впечатлением недавно открытых икс лучей и
свечений  в  разрядных трубках пытался найти что-то похожее в самосветящихся
минералах.  Вероятно,  он  и  сам  толком  не знал, что искал, а такие опыты
почти  всегда  обречены,  поверьте  мне.  Это  великая  случайность,  что из
обширной  коллекции  фосфоресцирующих  минералов,  собранной  его  отцом, он
выбрал  именно  соли  урана;  вероятность  такого выбора была не более одной
сотой.  Еще большая случайность, что он в карман, где лежал пакетик с солями
урана,  сунул  закрытую  фотопластинку.  Не произойди такого единственного в
своем  роде совпадения, мы могли бы не знать о радиоактивном распаде еще лет
сорок-пятьдесят.   А   все   дальнейшие   открытия  были  продолжением  этой
случайности.  Резерфорд  -  физик,  не  чета Беккерелю - совершенно случайно
обнаружил,  что атомы состоят из электронных оболочек, пустоты и ядра. Ган и
Штрассман  открыли  деление ядер атомов урана - и долго не могли понять, что
же  это  такое.  Так  возникла  атомная  бомба. Но ведь все это было открыто
преждевременно:  ни  общий  уровень науки, ни уровень техники,. ни даже сами
люди  еще  не  были готовы к обузданию и использованию этой новой гигантской
силы.  И  вышло  так,  что человечество воспользовалось примитивной, грубой,
варварской формой этой силы - атомным взрывом...

-  Бог  знает,  что  вы  говорите,  Герман!  -  резко перебил его генерал. -
По-вашему  выходит,  что  главное  оружие,  с  помощью которого мы еще можем
держать  подчиненный  нам  мир