-- Table end---------------------------------------------------------------

        От гражданина Мерси из Парижа графу де Мерси в Лондон. Вандемьер VII
                                         года республики (октябрь 1798 года)

    Итак,  дорогой  брат, я вернулся во Францию, сломленную столькими годами
    тревог  и  ужасов,  страну,  обреченную  на унижения и порабощение... Но
    самое   страшное  впечатление  произвели  на  меня  не  гильотина  и  не
    парижская  толпа,  а лицо и фигура одного весьма достойного и способного
    юноши  -  сына  моего  и  твоего  банкира.  В  свои  семнадцать  лет это
    маленький,  почти  совершенно  лысый  старичок...  вернее,  человек  без
    возраста, живое олицетворение буржуазии.

    Тщедушный  и  слабогрудый,  он  все  же способен вызвать к себе какую-то
    симпатию  - симпатию жалости, не без примеси омерзения. Но как эта голая
    голова  умеет  командовать  числами!  А  тонкие  пальцы  словно  нарочно
    созданы для того, чтобы считать, считать, счи тать цветные бумажки.

    Отец  юноши только что вышел из тюрьмы, куда его бросили по подозрению в
    монархическом  заговоре. 3а короткое время отсутствия банкира заменявший
    его  сын  нажил  двести  тысяч  франков!.. "Он еще будет первы" банкиром
    Франции,  вот  увидите",  -  сказал  мне счастливый папаша. Боюсь, что и
    вправду  увижу. Вот ещђ несколько штрихов этого беглого портрета: отец -
    наш  роялист,  а  сын  -  убежденный  республиканец.  Тем не менее юноша
    великолепнейшим  образом справлялся с финансированием групп, стремящихся
    к возвращении законных государей. Дело есть дело!

    Этот  хитрый  гном - для меня - воплощение завтрашней Франции, холодной,
    беспринципной  и  корыстной.  Он  же  вместе  с десятком других банкиров
    будет и управлять ею вместо всех королей, конвентов и директорий.

    Запомни имя мальчишки - его зовут Пьер-Жан Беранже *...

                            Приписка на полях письма

    Мой  несчастный  брат умел разбираться в людях. Но Пьер-Жан Беранже поет
    теперь  о  радостях  любви  и  безденежья,  и  его  зовут  первым поэтом
    Франции. Что можно предвидеть в этом безумном, безумном, безум ном мире?

    Граф де Мерси 15 февраля 1827 года

  *   Все   факты   взяты   из   автобиографии  великого  французское  поэта
    Пьера-Жана Беранже.

                      --------------------------------

    Возврат назад

    sf.nm.ru





--- Table start-------------------------------------------------------------
    Возврат назад

    СОДЕРЖАНИЕ СБОРНИКА

    Роман Подольный

    ПУТЕШЕСТВИЕ В АНГЛИЮ

----------------------------------------------------------------------------
--- Table end---------------------------------------------------------------

    Лайош  Кабоц  написал  книгу  о  Джонатане  Свифте:  неплохо. Но было бы
    гораздо лучше, если бы Джонатан Свифт написал о Лайоше Кабоце.

                                                      (Из венгерского юмора)



    Резным  дубом  отделана  библиотека дублинского архиепископа. А полки из
    красного  дерева. Потому что глава англиканской церкви в Ирландии больше
    всего  на  свете  любит  книги  и  еще  - человека, который сидит сейчас
    напротив  него  посреди  всего этого великолепия. Тревожно всматривается
    старый  архиепископ  Кинг  в его лицо. Как знакомы ему эти резкие черты!
    Крупный  нос. Холодные и властные голубые глаза. Полные губы жизнелюбца.
    Не  идет  к  этому  гордому, а сейчас еще и очень печальному лицу черная
    шелковая   сутана,  сквозь  которую  у  горла  пробились  белые  кружева
    прямоугольного жабо.

    Слушая  прерывистую речь друга, вспоминает Кинг: враги печатно, а друзья
    устно  давно  удивляются,  как ухитрился откровенный безбожник попасть в
    деканы Дублинского собора.

    Но  посторонние мысли быстро улетучиваются. Он поглощен тем, что слышит.
    О эти отточенные желчные фразы, в которых ни слова не сдвинешь с места!

    - Дальше еще не написано.

    Свифт отодвинул рукопись.

    Архиепископ  дал  волю  долго  сдерживаемому  смеху. Он стирал с доброго
    морщинистого лица невольные слезы.

    -   Поистине  посрамили  вы  всю  мудрость  мира,  Джонатан.  Ведь  надо
    придумать  такое:  толочь  камень,  чтобы  делать  из него подушечки для
    булавок.  Или  -  хи-хи! - добывать удобрения из воздуха. А этот огурец,
    который  объявляется  концентратом солнечного света! Нет, не простят вам
    ученые таких насмешек. До скончания века не простят.

    Судорога  боли  прошла  по  лицу  слушателя  этих восторженных речей. И,
    выпрямившись в кресле, он ответил:

    - А может быть, я смеюсь не над учеными?

    - А над кем же?

    -  Да над своими сегодняшними читателями. Над теми, кому все это кажется
    нелепым.  А я точно знаю, - Свифт приглушил голос, - точно знаю, что все
    это  возможно,  как  возможно  построить  и машины, пишущие книги. Почти
    все, о чем я пишу в "Путешествии в Лапуту", сбудется!..

    - Да вы еще и пророк, мой друг!

    - Нет. Просто... легко говорить о будущем, когда пришел из него...

    - Готовится еще одно путешествие Гулливера?

    -  Оно  уже  начато  и еще не окончено: это путешествие в Англию. Я ведь
    сам  и  есть  Гулливер: помните, в разделе о лилипутах... Девяносто одна
    цепочка, продетая в тридцать шесть замков?

    -  Так был связан Гулливер, - подхватил архиепископ. - Я, конечно, знаю,
    что  вы  имели  в  виду  девяносто один памфлет, написанный для тридцати
    шести  разных политических группировок. Но... в Лилипутию вы приехали из
    Англии,  а  откуда  в  Англию,  дорогой  сэр? - Архиепископ любил и умел
    поддержать  веселую  шутку.  Правда,  его  чуть  смущало  грустное  лицо
    собеседника.

    -   С  далекой-далекой  звезды,  милорд,  -  в  тон  Кингу  ответил  его
    подчиненный,  - вернее, с планеты, которая вращается вокруг этой далекой
    звезды.

    - Почему же ваше пребывание в Англии так затянулось?

    - Я решил здесь остаться.

    - Зачем же, сэр?

    Мгновение  - и архиепископ увидел, как посерело лицо Свифта, как сжались
    в кулаки руки. Но голос декана Дублинского, собора был по-прежнему весел.

    -  Да, знаете, решил попробовать побороться с людскими бедами. Я был так
    счастлив,  так  счастлив до этого... Несчастье казалось мне уродством. Я
    не  мог оставаться счастливым, зная, что такие уроды есть. Мне говорили,
    что все зря, ничего у меня не выйдет.

    -  Что  именно  зря и кто говорил? - Архиепископ наслаждался мыслью, что
    он первым слышит новое творение величайшего писателя века.

    -  Говорили  капитан  и  члены экипажа, а зря - зря было оставаться. Они
    уверяли,   что   уже  не  раз  и  не  два  молодые  энтузиасты  пытались
    переделывать  человеческие  общества  на  других  планетах. И всегда это
    вело  лишь  к  насилию  и  злу.  У каждого человечества, как и у каждого
    отдельного  человека,  должно  быть  детство. Обойтись без этого нельзя.
    Пока человечество не созрело, всякий контакт с ним бесполезен...

    - И все-таки?

    - И все-таки я был таким дураком, что остался. Один.

    - Почему именно в Англии?

    -  Это  как  раз  было естественно. Самая могущественная страна. Я решил
    стать ее правителем и для начала хотя бы покончить с войнами.

    Архиепископ захлебнулся от удовольствия.

    -  Так  вас  же  и  называли  диктатором  Англии! Я помню вашу приемную,
    набитую  послами  и  лордами.  Граф  Оксфорд, премьер-министр" был готов
    исполнить любое ваше желание.

    -  Мои  памфлеты  против  его  врагов  охраняли  власть  графа. Конечно,
    благодаря   этому   быстрее   кончилась  проклятая  война  за  испанское
    наследство...  Но власть моя над правителями оказалась призрачной, Кинг,
    вы  же  знаете.  Я  всегда  говорил:  если  позволить  великим мира сего
    распуститься,  ими  нельзя будет управлять, а их так распустили... Я был
    беспомощен,  как  слон.  Вспомните! Гулливер оказался бессилен не только
    против  великанов,  но  и против лилипутов. Что может человек, откуда бы
    он  ни  пришел,  сделать  один?  Вот  и стало в мире всего-навсего одним
    писателем  больше.  О если бы нас было много, мы поставили бы этот мир с
    головы на ноги, силой заставили бы людей принять счастье.

    Джонатан Свифт задыхался, руки его вцепились в ручки кресла.

    -  Счастье  - и силой? - скептически покачал головой Кинг. - Да и как бы
    вас встретили на Земле? (Он невольно вошел в роль легковера.)

    -  Да,  встреча  вряд  ли  была  бы  радостной.  Наверное, прав все-таки
    капитан, а не я, и моя жизнь, моя жертва прошли даром...

    -  Ваша  жизнь  -  и  даром?  - ахнул архиепископ. - Ну, не мучьтесь, не
    увлекайтесь  этой  фантазией,  Джонатан.  Впрочем, ваш друг Аддисон тоже
    иногда  воображает  себя героем собственных произведений. Что с вами? Вы
    плачете, Джонатан?! - вскричал потрясенный Кинг.

    -  Я  не  стучусь! - раздался веселый голос, и в библиотеку вошел шумный
    бездельник Дилэни, общий друг собеседников.

    Вошел  и  остановился  как  вкопанный.  Свифт молча пробежал мимо него к
    выходу,  закрыв  лицо  ладонями.  Новый  гость  озадаченно посмотрел ему
    вслед, потом перевел взгляд на Кинга.

    - Что с ним случилось?

    Архиепископ  сидел неподвижно. Все в нем сопротивлялось желанию поверить
    в услышанное.

    -  Выдумщик?  - пробормотал он. - Чего ждать от писателя, ни одной книги
    не  издавшего  под  собственным именем. Или... Нет! Не может быть! Чтобы
    этот  гений  сошел  с  ума?  Лучше  не ломать голову. Тут недолго самому
    рассудок потерять. Одно знаю...

    Впоследствии  Дилэни  рассказал  в  своих  воспоминаниях,  как  он видел
    плачущего  Джонатана  Свифта.  И  пишет  он  далее,  что  на  его вопрос
    архиепископ Кинг грустно ответил:

    - Вы только что видели самого несчастного человека на земле.

                      --------------------------------

    Возврат назад

    sf.nm.ru





--- Table start-------------------------------------------------------------
    Возврат назад

    СОДЕРЖАНИЕ СБОРНИКА

    Роман Подольный

    ТЕМ ХУЖЕ ДЛЯ ФАКТОВ

----------------------------------------------------------------------------
--- Table end---------------------------------------------------------------

    - Значит, синьор Христофоро обречен... - вырвалось у старика.

    - Я ведь не хотел говорить вам этого, учитель, - пробормотал юноша.

    -  И  подумать  только,  что эти вот руки послали на смерть несчастного,
    Коломбо!  -  Паоло  Тосканелли,  гордость  географической науки XV века,
    уронил голову на широкий стол, заваленный картами.

    - Может быть, еще проверим? - робко спросил юноша.

    -  Зачем?  Ты был прав. Мы все рассчитали точно. До Индии не тысяча и не
    две  тысячи  римских  лиг, а по меньшей мере пять. Пять тысяч лиг! А что
    скажут  о  моем искусстве его католическое величество, король Испании, и
    его  христианнейшее  величество,  король Франции, и Генрих Английский, и
    его святейшество? Какой позор!

    Юноша  смотрел на учителя с грустной и гордой улыбкой. Грустной - потому
    что  ему  было  жаль  и  великого Тосканелли, и неудачливого генуэзского
    авантюриста,    что    затерялся    сейчас   на   бескрайних   просторах
    Атлантического  океана.  Гордой  -  потому  что  сегодня  он  наконец-то
    доказал  самому мэтру, кто из них двоих ошибается. Да, на карте, которую
    лет  десять  назад  учитель  послал  синьору  Коломбо, Индия была совсем
    близко  от  Испании.  Синьор  Паоло  полагал,  что  окружность  Земли по
    экватору  всего лишь около 7 тысяч лиг, и притом на 240 градусов из 360,
    составляющих окружность, протянулся великий материк Европы и Азии.

    Он,  Джузеппе  Браччоло,  доказал  учителю,  что  прав был Эратосфен, по
    расчетам  которого  длина  экватора  больше  8  тысяч  лиг. Он, Джузеппе
    Браччоло,  определил,  что  материк занимает самое большее 150 градусов.
    Человек,  победивший  в  географическом  споре  самого Тосканелли, может
    надеяться, что его имя не канет в Лету.

    А  дон Христофор Колумб - сейчас Джузеппе не хотелось думать о нем как о
    земляке  и даже признавать его итальянцем - всего лишь очередная жертва,
    принесенная истине.

    Синьор Тосканелли выпрямился в своем кресле.

    -  Остается  только  надеяться,  что  матросы  заставят этого проклятого
    испанского  генуэзца  вовремя  повернуть корабль. Ведь никто не выдержит
    многих  месяцев  плавания  вдали от берегов. Но синьор Христофоро упрям,
    как  целое стадо мулов. Он скорее даст себя повесить на рее. А виноватым
    окажусь я!

    -  Письмо из Кастилии! - провозгласил слуга, приоткрыв дверь. - Прислано
    с нарочным.

    Пальцы старика торопливо сорвали свинцовые печати.

    - Коломбо вернулся из Индии!

    -  Не  может  быть!  - выкрикнул Джузеппе. - Ведь его не было всего лишь
    около полугода. Он даже туда не успел бы доплыть, не то что обратно.

    -  Вот  Фома  неверующий!  -  весело  расхохотался синьор Паоло. - Он же
    привез  индийское  золото  и  самих  индийцев. А проплыть пришлось всего
    тысячу стадий.

    -  Тут какая-то ошибка! Мы ведь с вами все так точно рассчитали... Может
    быть, это какой-то другой материк или остров?

    Лицо старика стало суровым.

    -  Я  вижу,  Джузеппе,  что  был с тобой слишком мягок. Настоящий ученый
    должен  уметь  признавать свои ошибки. Индия достигнута! О чем же теперь
    спорить?

                      --------------------------------

    Возврат назад

    sf.nm.ru





--- Table start-------------------------------------------------------------
    Возврат назад

    СОДЕРЖАНИЕ СБОРНИКА

    Роман Подольный

    ТОЛЬКО СВЯЗИ!

----------------------------------------------------------------------------
--- Table end---------------------------------------------------------------

    За   столом  сидели  только  свои,  поэтому  леди  Блау  позволила  себе
    отшвырнуть рассердившую ее газету.

    -  Подумать  только,  -  сказала  она,  -  мой  кузен  опять остался без
    должности!  Наглец  Монтегю,  будущий лорд Галифакс назначил смотрителем
    Монетного двора дядю своей любовницы.

    -   Говорят,   Монтегю   уже   женился  на  ней,  тайно,  разумеется,  -
    меланхолически  заметила  ее  сестра, баронесса Шикльвуд. - Низко же пал
    канцлер казначейства!

    -  Какое  там жалованье? - деликатно поджав губы, осведомилась несколько
    перезрелая мисс Джулия.

    -  Семьсот  пятьдесят  фунтов.  С  перспективой  повышения.  Как  бы они
    пригодились нашему сэру Артуру!

    - А кто он? - продолжала спрашивать мисс Джулия.

    - Разве ты не знаешь сэра Артура, моего кузена?

    - Я о новом смотрителе, дорогая.

    -  Милочка!  Сразу  видно,  что  ты только что из провинции и не в курсе
    придворной  жизни. - Леди Блау окинула мисс Джулию оценивающим взглядом.
    -  Тебе еще рано думать о нем. Пятидесятилетний мужлан, ужасно некрасив.
    Его   выдвинули  только  связи!  Если  он  тебя  все-таки  интересует...
    Пожалуйста. Его зовут - такое мещанское имя - Исаак Ньютон.

                      --------------------------------

    Возврат назад

    sf.nm.ru





--- Table start-------------------------------------------------------------
    Возврат назад

    СОДЕРЖАНИЕ СБОРНИКА

    Роман Подольный

    ВПЕРВЫЕ

----------------------------------------------------------------------------
--- Table end---------------------------------------------------------------

    Кибернетические машины могут захватить власть над людьми.

                                                            (Кажется, Винер)



    -  Охота  была неудачна, - сказал вождь. - А племени нужно мясо. Я долго
    терпел  твое  своеволие,  Рик,  но  теперь  довольно. Лошадь должна быть
    убита, ее мясо поделят охотники.

    Юноша гордо вскинул голову.

    - Ты не сделаешь этого! Лошадь уже слушается меня.

    -  Поэтому  ты  и  хромаешь  третью  луну?  Я  не намерен ждать, пока ты
    сломаешь себе шею, как твой брат. Шаман со мной согласен...

    Вождь  взглянул  в  сторону  старика, с напряженным вниманием слушавшего
    разговор. Тот важно кивнул головой.

    -  О  сильнейшей  среди  сильных,  разреши,  я  объясню твои мысли этому
    неразумному юнцу.

    -  Только побыстрей. Эй, жена, разводи костер, скоро у нас будет мясо! -
    И вождь с безразличным видом присел на пень у хижины.

    -  Скажи,  Рик, - начал шаман, - зачем ты не убил этого коня, а привел в
    деревню?

    -  Ты  когда-нибудь  мчался  быстрее  ветра,  старик? Ты знаешь, что это
    такое  -  чувствовать  себя  в  тысячу раз более быстрым, более сильным,
    более свободным?

    -  Но зато я не знаю и боли от удара копытом, я не падал с конской спины
    на камни!

    -  Мужчину  нечего  пугать,  -  вмешался  вождь,  - дело не в опасности.
    Лошади просто ни на что не годны.

    Рик даже захлебнулся от возмущения:

    -  Это  лошади  ни  на  что  не годны? Они могут делать все. Они потянут
    вместо  нас  соху  и  повезут грузы. Верхом на них мы будем преследовать
    быстроногих  антилоп.  Наши  женщины  мелют  хлеб  между  двумя камнями.
    Конские  копыта  заменят  и  руки  и  камни.  В  битве лошади будут бить
    копытами  врагов  и  перегрызать  своими страшными зубами им глотки. Для
    нас  у  наступит  счастливейшее  время.  Лошади  возьмут на себя тяжелые
    работы.  Человек будет только приказывать и делать сам то, что лошади не
    могут: рисовать на стенах пещер, сочинять стихи - словом, творить!

    -  Это-то  и  страшно!  -  выкрикнул  шаман. - Люди, не знающие тяжелого
    труда,  станут  слабыми  и  беспомощными,  Рик!  Станут дряблыми мышцы и
    жирными сердца, о юноша.

    -  Мой  дед  рассказывал,  о  шаман, что, когда люди взяли к своим огням
    собак, тогдашний шаман уверял, что мужчины разучатся охотиться.

    -  Он  был  прав,  дерзкий мальчишка! Раньше охотник низко-низко опускал
    нос  к  звериному  следу.  Теперь он задирает его вверх - как же, ведь у
    собаки  нюх лучше! А что мы будем делать, если собаки все передохнут или
    убегут?  О,  наши  охотники  сами  не  поймают  и  зайца!  Если вождь не
    помешает  тебе  сегодня,  твои  внуки разучатся даже ходить - за них это
    будут делать лошади.

    - Да, это страшно, - прошептал Рик.

    -  Но  это не самое страшное, - веско заговорил вождь. - Я вождь, потому
    что  в  племени  нет  человека  сильнее  меня.  И волчью стаю тоже ведет
    сильнейший.  Собаку,  даже самую большую, я задушу одной рукой. А лошадь
    ударом  копыта разобьет голову даже самому сильному человеку. Зубы у нее
    больше,  чем  у  тигра.  Если  люди и лошади будут жить рядом, хозяевами
    станут  те,  кто  сильнее.  Сейчас  Рик  носит  своему коню траву. Через
    двадцать  весен  это  будут делать все мужчины, и уже не по доброй воле.
    Ты  сам  увидишь,  если  доживешь, как люди станут рабами лошадей. Через
    много  поколений  племя будет проклинать твое имя... Но нет! Ведь сейчас
    ты  убьешь  свою  никуда не годную и опасную лошадь! И довольно болтать!
    Костер уже горит, племя ждет мяса.

    -  Ты  велик не только силой, но и мудростью, вождь! - шаман восторженно
    глядел на его мрачное лицо.

    А  Рик  молча  побрел  прочь  от  костра  к своей хижине, у которой была
    привязана  первая  почти  уже  прирученная лошадь. Вождь и шаман видели,
    как  он  медленно  вытащил из-за пояса каменный топор и проверил пальц