мени  древнеримского врача Цельса и греческого -
    "пара", что значит "возле", "мимо", "около", "рядом".

    На  городской площади сжег Парацельс книги великих Галена и Авиценны. Не
    потому,  что  они были плохи, а потому, что врачи Европы слепо следовали
    каждому  их  слову,  не думая о развитии своей науки. Да, именно с этого
    надо начать статью о Парацельсе для Энциклопедии. Итак...

    Парацельс  сделал  лекарствами  ртуть и железо, свинец, сурьму и мышьяк.
    Он  составил  рецепт  создания искусственного человека - гомункулуса. Он
    вылечивал  больных  сифилисом и холерой, чего не умеют еще делать даже в
    наш  просвещенный  XVIII  век.  Он  спасал  от  эпидемий целые области и
    громил  на  диспутах  схоластов,  за  которыми  стояла  сама  всемогущая
    церковь.  Однако...  Можно  опередить  свой  век,  но выпрыгнуть из него
    нельзя. Груз суеверий сказался и на трудах этого гения. Вот пример.

    Парацельс  считал,  что  многие болезни вызывают живущие внутри человека
    очень маленькие, невидимые глазу живые существа.

    Правда,  - Дени Дидро на мгновение задержал бег своего пера, - голландец
    Ван   Левенгук   открыл  каких-то  невидимок  в  капле  воды  и  даже  в
    собственном  рту.  Но  за  прошедшие с этого открытия десятилетия никому
    даже  в  голову  не пришло хоть как-то связать этих невидимых зверюшек и
    болезни. Потому что для этого нет фактов. Фактов!

    Тем  более  их  не  было у Парацельса, который даже знать не мог о самом
    существовании невидимок, не говоря уже о вреде или пользе от них.

    Ясно,  что  тут  сказалось  влияние  века,  свято  верившего  в демонов;
    влияние  мистики,  которой была проникнута вся эпоха. В этом объяснение,
    но  не  оправдание ученого. Даже великим людям нельзя прощать их ошибки.
    Мы  впервые  создаем  науку,  опирающуюся  только  на  факты. С ее точки
    зрения ошибочная гипотеза Парацельса подлежит бесспорному осуждению...

    Перо великого энциклопедиста исписывало один лист за другим.

                      --------------------------------

    Возврат назад

    sf.nm.ru





--- Table start-------------------------------------------------------------
    Возврат назад

    СОДЕРЖАНИЕ СБОРНИКА

    Роман Подольный

    ПОТОМКИ ДЕЛАЮТ ВЫВОДЫ

----------------------------------------------------------------------------
--- Table end---------------------------------------------------------------

    Петру  было  грустно.  Здесь, в Беловежской Пуще его предки охотились на
    медведей  и  зубров.  Но даже о зубрах известно куда больше, чем о людях
    прошлого  Сколько документов утеряно безвозвратно! Вот и возникают споры
    вроде вчерашнего!

    Он включил аппарат вечной памяти.

    Сергей,  педагог  со  стопятидесятилетним стажем, говорил рассудительно,
    но пылко:

    -  Молодой  философ Вородис недавно выдвинул новую гипотезу о литературе
    прошлых  эпох.  Он  утверждает,  что  даже  отрицательные герои в книгах
    древности  -  обобщенные,  но реальные образы. Просто смешно! Неужели на
    маленькой  планете  Земля нашлось место хотя бы для одного Гобсека? Урии
    Гипа?   Иудушки  Головлева?  Ведь  их  черты  противоречат  нравственной
    природе  человека! Я не знаю, зачем потребовалось отрицать тот очевидный
    и  общепризнанный  факт, что вся большая литература на протяжении многих
    столетий   была   научно-фантастической.   Великие   писатели   прошлого
    показывали  человечеству, к чему могут привести зародыши дурных чувств и
    страстей.  Увы,  до  нас  дошли лишь отдельные отрывки из немногих книг.
    Только   это   еще   позволяет  нашему  юному  другу  бороться  за  свою
    опрометчивую гипотезу!

    Поворотом рычажка Петр оборвал вспыхнувшие аплодисменты. И тут же услышал:

    -  Дружище,  ты уже здесь! - Ив следующую секунду он оказался в объятиях
    Намре Буга.

    Мгновенье  -  и недавно изученным приемом Петр перебросил товарища через
    плечо  и  приготовился  к  отражению  новой атаки. Но Намре Буг, смеясь,
    поднял руки вверх:

    - Сдаюсь! Побережем силы для медведей.

    - А как старички из общества защиты животных?

    -  Да ну их! Требуют, чтобы каждому медведю после борьбы предоставлялись
    три  дня  отдыха. И предлагают еще раз сузить шкалу разрешенных приемов.
    Это  после  того,  как  какой-то увалень на Иллинойской спортбазе сломал
    лапу старому гризли.

    -  Фу!  Этак  нам  никогда  не  догнать предков. Так и останемся на веки
    вечные  хилыми  потомками богатырей. Человечество вырождается на глазах!
    Ты слышал о последней находке археологов?

    - А что такое?

    -  Обнаружили  обрывки  двух  древних  печатных  книг.  В  одной  из них
    утверждается,  что  человек будущего, то есть нашего времени, будет жить
    без  зубов  и  без волос, на его руках останется только по два пальца. В
    другой   -   что  часть  людей  станет  странными  ночными  животными  -
    морлоками.  Непонятно, почему авторы пришли к таким выводам. Но - предки
    предупреждают! Срочно собран Совет мудрости.

    -  Ага,  спохватились!  То-то уже предложено использовать для спортивной
    борьбы  львов,  тигров  и  криномусов  с планеты Фай, - злорадно отметил
    Намре Буг.

    Друзья остановились у скромного сорокаэтажного здания на большой поляне.

    Перед   входом   стояла  великолепная  скульптура,  изображающая  борьбу
    человека  с  медведем.  На  постаменте горели древнерусские буквы: "Трех
    белок и соболя взяли того же дни... пятнадцать медведей оборол".

    -  Вот  позавидуешь, - сказал Намре Буг, - в день можно было встретиться
    с пятнадцатью, а теперь жди очереди месяц.

    - А вдруг в рукописи пропущен срок, за который он поборол медведей?

    -  Не  будь  таким  осторожным,  товарищ  программист!  Если  мы с тобой
    справимся  за  день  с  пятком  медведей, то, представляешь, наш предок!
    Могу  сообщить  тебе  как историк: сохранились особые документы, которые
    за  точность  зовут былинами. В них говорится о людях, носивших посохи в
    сорок  пудов  -  это шестьсот сорок килограммов! - и вырывавших из земли
    дубы с корнем.

    -  Позволь  с  тобой  не  согласиться,  -  начал Петр, но тут их перебил
    голос, хозяин которого предпочел остаться невидимым

    -  Только  что  получено  от  генеральной  медицинской  коллегии  важное
    .сообщение.  Наконец-то  девушкам  разрешено  принять участие в борьбе с
    медведями.  Естественно, мы все уступили спортсменкам очередь... Как вы,
    товарищи?

    - Разумеется, - вздохнули друзья.

    - Нет, пора придумывать какой-то новый вид спорта, - покачал головой Петр.

    -  Давай разработаем правила по вырыванию деревьев с корнем, - подхватил
    Намре Буг.

    -  Хорошо  бы, - с сомнением произнес Петр. - Только что скажет комиссия
    по озеленению?


                      --------------------------------

    Возврат назад

    sf.nm.ru





--- Table start-------------------------------------------------------------
    Возврат назад

    СОДЕРЖАНИЕ СБОРНИКА

    Роман Подольный

    ПРЕДЕЛЫ ФАНТАЗИИ

----------------------------------------------------------------------------
--- Table end---------------------------------------------------------------

    Разговор  шел  на  английском  языке  -  из  уважения  к младшему гостю.
    Невзирая  на  то,  что  этот  нищий  полуюноша-полумальчик,  назвавшийся
    гражданином  Соединенных  Штатов,  был  подобран хозяином дома несколько
    часов назад около кабака на Фонтанке.

    И  молодой  князь  из  рода Одоевских, Рюрикович, бывший познатнее самих
    Романовых,  богач,  писатель  и  философ,  чувствовал  себя преотлично в
    застольной  беседе  с  заокеанским  побродяжкой,  впрочем,  как и третий
    сотрапезник,  провинциальный  профессор  лет тридцати пяти. Тот, однако,
    больше слушал, с явным удовольствием поглядывая на спорщиков.

    -  Я  утверждаю,  -  князь,  разгорячась, пристукнул по столу мягкой, но
    сильной  рукой, - человеческую фантазию больше всего прельщает неземное!
    Мистика  -  потребность  человека.  Пусть  родится  из перстня сильфида,
    пусть  привидение  неслышно  пройдет  по  обжитым  и  привычно банальным
    комнатам.  Ах,  общение с духами - общая страсть наша! Пусть же читатель
    встретится с ними если не в жизни, то в книгах.

    Американец взял бокал... и неожиданно отставил.

    -  Что ж, ваш путь, может быть, где-то и пересечется с моим. О эти тайны
    неземного!  Но  думали  ли вы, что несравненно больше скрыто в земном? В
    человеке  и в том, что его окружает? Вот ваш чубук, князь... разве вы не
    отличите  его среди тысячи таких же? Вы наложили на него свой отпечаток,
    вступили  с ним в какую-то связь. Так представьте древний род, из века в
    век  живущий  в  дряхлом замке. Замок стал не только родным. Он проникся
    жизнью  бесчисленных  поколений. И в час смерти последнего представителя
    рода  рушится...  Или  другое... Жена художника должна умереть, когда он
    положит  последний  мазок  на  ее  портрет...  чтобы  жизнь  таинственно
    перешла   от  человека  к  изображению.  И  это  еще  не  все.  Раскрыть
    фантастические  глубины  души...  Я это сделаю, не будь я Эдгар Аллен По
    из Балтиморы!

    Князя  явно  покоробило  это бахвальство. Но он был хозяином. И, смягчая
    взгляд, он повернулся к их общему слушателю.

    -  Ну,  а  вы,  профессор,  что  скажете о нашем споре? Что вы думаете о
    предмете фантазии?

    -  Не  знаю, что и ответить вам, дорогой Владимир Федорович. Сей предмет
    довольно  далек  от  меня.  Более  интересна мне реальность. Сейчас меня
    занимает  вот  что.  Смотрите,  - профессор взял лист бумаги и карандаш,
    быстро  и  удивительно точно провел от руки прямую линию, поставил рядом
    точку,  -  кажется,  через  этуточку  вопреки  Эвклиду можно провести не
    одну.  а,  по крайней мере, две прямые, параллельные данной. А выводы из
    сего...

    - Ну, это уж вы чересчур! - воскликнул американец.

    -  Хватили, батюшка! - эхом отозвался князь. - О выводах еще говорите! И
    у фантазии должны быть пределы, господин Лобачевский!

                      --------------------------------

    Возврат назад

    sf.nm.ru





--- Table start-------------------------------------------------------------
    Возврат назад

    СОДЕРЖАНИЕ СБОРНИКА

    Роман Подольный

    НЕОБХОДИМАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ

----------------------------------------------------------------------------
--- Table end---------------------------------------------------------------



    Вечер  был  мой,  только  мой.  Все они собрались здесь из-за меня, ради
    меня,  для  меня.  Сколько  раз  я  повторял  это себе! Не помогало. Да,
    каждый  тост  на  банкете был за мое здоровье, или за мои успехи, или за
    мое  перо,  или...  Правда,  за мой талант у них хватило деликатности не
    пить.  А  сейчас  все  позабыли  про  меня,  болтают, шутят, ухаживают -
    равные  среди равных, таланты среди талантов, - и что им тот, кто собрал
    сотню  людей в зале для редакционных совещаний! Профессора и заслуженные
    артисты,  главные инженеры и знаменитые писатели - им было хорошо друг с
    другом...

    Я вышел из зала на лестничную площадку.

    Волосы  неправдоподобно  сивого  цвета, усы, видные даже со спины, - наш
    замглавного. С кем это он?

    А замглавного говорил - вернее, рассказывал:

    -  Рядовой литсотрудник. Даже не рядовой. Бездарнее его я у нас не знаю.
    У  каждого  ведь  есть  хоть  проблески...  Такой  банкет?.. Ну, при его
    связях  чего не добьешься. Представляете - пришли пять академиков. Темы?
    Темы  он  находить  умеет.  Только  поэтому  и  держим.  Да  и тронь его
    попробуй. Сами видите! - он ткнул локтем в сторону зала.

    И  вдруг  я  испугался,  что  сейчас он обернется и обнаружит, что я все
    слышал. Ведь все это было обо мне. И все было правдой.

    Опрометью обратно в зал.

    Ага,  Ира  Панченко  здесь!  Как я ее раньше не заметил? Первая балерина
    мира!  А  все-таки  помнит,  кто  ее  свел  с  Улановой...  Толя Глазков
    разошелся.  Читает  ей  стихи.  Ну  кто подумает, что это ему крупнейший
    математик  США  прислал  телеграмму... Как там было? Я еще с этого начал
    статью в "Комсомолке"...

    "Дорогой  профессор  Глазков!  Я  потратил  десять лет жизни на решенную
    ныне   вами   проблему.   Я  полагал,  что  человеческий  разум  слишком
    примитивен  для  нее.  Счастлив;  что  оказался  не прав. Когда бы вы ни
    приехали в Нью-Йорк..."

    А  в  деканате в ту пору деловито решали, можно ли принять данную работу
    студента  третьего  курса А. Глазкова в качестве зачетной - как же, ведь
    она  была  написана  не  на  заданную  тему.  Впрочем,  о последнем я не
    писал...  Сейчас-то  он  действительно  профессор.  А  когда  мы  только
    познакомились,  такой  был  парнишка  -  восьмиклассник. Помню, академик
    Панкратов удивлялся, зачем я привел к нему этого мальчика.

    ...Что-то  я  пропустил.  Мои  гости  уже  несколько минут как молчали и
    смотрели  в  дальний  правый  угол.  Там,  у  высокого ящика размером со
    стенной   шкаф,   возился   директор  института  кибернетики.  Разошлись
    фанерные  створки,  и  мы  увидели за ними небольшую нишу в человеческий
    рост и над нею темный экран с цифровой шкалой сбоку.

    -  Сюрприз! - объявил кибернетик. - Я знал, друзья, что на вечер в честь
    нашего  Георгия  соберутся  самые  разнообразные,  но  очень талантливые
    люди.  Счастливый  для нашего института случай - мы ведь как раз создали
    машину  для объективной оценки таланта. Не буду вдаваться в подробности,
    но  прикидочные  эксперименты показали, что машина как будто справляется
    с  задачей.  Сегодня  здесь  пройдет  ее  государственное испытание. Кто
    хочет первым принять в нем участие?

    Я рванулся вперед.

    -  Разрешите  мне  как  юбиляру...  Давно я не видел такого растерянного
    лица. Кибернетик торопливо загородил мне дорогу.

    -  Погодите,  погодите,  -  пробормотал  он.  И  тут же, оттесняя меня в
    сторону,  вырос рядом один из первой тройки, побывавшей на Марсе, - Валя
    Тройнин:

    - Уж дайте мне. - И решительно занял место у аппарата.

    Пока  ассистенты возились с ним, сзади выстроилась целая очередь. Но мне
    - пусть с шутками и комплиментами - так и не дали занять в ней места.

    Это  было  невежливо,  в  конце  концов.  Я юбиляр, они здесь ради меня,
    машина  благодаря  мне...  И  вдруг  я  понял.  Все эти люди, герои моих
    заметок,  статей  и  очерков,  мною  прославленные,  мною  воспетые,  не
    считали,  что  я  им  ровня.  Для  них,  талантов,  я  был  только милой
    посредственностью.  Но  им-то  я  нравился. Они жалели меня. Случайность
    командировок  в  череде суточных, проездных и квартирных сталкивала меня
    с  этими  людьми,  вводила  их  фамилии  в  репортажи  и очерки. А потом
    вступала  в  действие необходимость. Необходимость сделала авиамоделиста
    конструктором  ракет, победителя школьной олимпиады - академиком, повара
    Мишу - вот этим самым кибернетиком, доктором наук, директором института.

    Я  смотрел  на  кибернетический агрегат, на нишу; в которой сменяли друг
    друга гости, на экран, где плясала кривая.

    Вот ее высшая точка остановилась против семидесяти.

    -  О,  -  сказал кибернетик, - отлично, дорогой профессор, ведь все, что
    больше двадцати пяти, уже талант. Конечно, соотношения здесь условны, но...

    У  академика  кривая  прыгнула  до восьмидесяти двух, у композитора - до
    сорока  девяти, подскочила до семидесяти шести у балерины и дошла только
    до четырнадцати у писателя.

    Они  веселились  -  все,  кроме  писателя.  Интересно, неужели я выгляжу
    сейчас таким же мрачным?

    - А сколько у вас? - теребила кибернетика Ира Панченко.

    -  Восемьдесят  четыре,  - краснея, ответил он. И тогда меня прорвало. Я
    вытащил  из-за  столика  стул,  вышел с ним на пустое пространство почти
    перед аппаратом, повернулся к гостям. Сел на стул верхом и заговорил.

    Говорил я, конечно, вежливо и нежно. Что мне оставалось?

    -  Ребятки, - сказал я двум "марсианам", стоявшим поблизости, - прощенья
    мне  надо  у вас просить. Вы были мне только предлогом, челябинские юные
    космонавты.  Я  приехал  в  командировку в ваш город потому, что туда из
    Одессы  переехала  Люба.  -  Мои  мысли  прыгали. - В Одессе-то я открыл
    школу,  где  вообще  учились  одни таланты. Помню, долго пришлось в этом
    убеждать  и  учеников и учителей. Вот академик Забелин стоит, он из этой
    школы как раз.

    - И я тоже, и я, - отозвались голоса из разных концов зала.

    -  А  мы?  -  спросил  "марсианин". - Помню, мы сами удивлялись, что все
    трое - из одного кружка юных космонавтов...

    -  Кружок-то  у  вас  был,  честно  говоря,  не  лучше и не хуже других.
    Стандарт. Писать не о чем. А надо ведь. Я и стал придумывать всякие фокусы.

    -  Так  уж  и  фокусы!  Те упражнения, что вы предложили, сейчас повсюду
    используются. И с приборами вы хорошо придумали...

    Но я уже повернулся к Мише-кибернетику:

    -  Помнишь,  Миша,  барнаульский  ресторан?  Какой у вас там был мускат!
    Нет,  правильно я сделал, что командировку продлил. А оправдаться чем-то
    надо  было.  Вот  мне и пригодился повар-изобретатель. Как говорится, не
    отходя от кассы. Помнишь, что ты там мудрил с цыплятами табака?

    -  Так  вот  в чем дело? - расхохотался Миша. - А мне после твоей статьи
    Крюков  из  комитета по изобретениям написал. И пошло дело, завертелось.
    Сам не заметил, как готовить разучился. До сих пор не успел опомниться!

    Мне   хотелось   отомстить   за   свою  бездарность,  рассказать,  какие
    случайности  привели сюда - через театры и лаборатории - каждого из моих
    гостей.  Случайности,  представителем  которых был я. И я вспоминал, как
    Валерку,  ныне  художника, меня просили отвлечь от несчастной любви, как
    я   на   пари   написал   статью  о  самом  неприметном  из  сотрудников
    заготконторы   -  воспользовался  его  любовью  к  шахматной  композиции
    (мастер спорта покивал мне головой), как...

    Они  слушали  и смеялись. Да, все это были случайности. А за ними стояла
    -  строго  по  Гегелю - необходимость. И я замолчал. Принесли мороженое.
    Общий  разговор  разбился.  Я  снова остался один. И аппарат - тоже. Все
    желающие  уже измерили свой талант. Даже ассистенты потерялись в толпе -
    разумеется, где-то около Иры Панченко.

    Секунда - и я был уже в той нише. Мягко защелкнулись контакты.

    -  Зачем же ты сам?! - укоризненно выкрикнул спохватившийся Миша и замер
    с открытым ртом.

    -  Я говорил, что она сломана, - торжествующе провозгласил в наступившем
    молчании  писатель.  -  Девяносто  четыре! Вы хотите, чтобы мы поверили,
    будто он великий журналист? Три ха-ха!

    Но кибернетик был серьезен, как никогда.

    -  Почему  же  журналист?  Аппарат  ведь  не определяет вид призвания. И
    профессию  тоже. Судя по всему этому, - он обвел рукой зал, - испытуемый
    -- великий искатель талантов.

    - Тоже мне талант! - сказал я насмешливо.

    Но что я чувствовал...


                      --------------------------------

    Возврат назад

    sf.nm.ru





--- Table start-------------------------------------------------------------
    Возврат назад

    СОДЕРЖАНИЕ СБОРНИКА

    Роман Подольный

    САМОЕ СТРАШНОЕ

----------------------------------------------------------------------------
-