у клавиатуру  встроен жучок.  Ты давно  разбирал свою
клавиатуру, дружок? Короче, способов миллион. Проникнуть в квартиру тоже  не
проблема. Думаю,  что всегда  сопровождавшие Виталия  слухи о  его не только
дружеских связях  с комитетскими  ребятами, не  так уж  далеки от  истины. А
комитетские ребята умеют проникать в квартиры. Все это - несложная  техника.
Скорее  всего,  он  сам   даже  не  лазил  ко   мне,  ему  просто   принесли
расшифрованные материалы.  Важно другое:  зачем он  устроил весь сегодняшний
спектакль?  Таблетками  кормил,  о  вечных  истинах  философствовал. Неужели
нельзя просто сказать: так и так,  Илюха, извини, я тут поковырялся в  твоих
записках, есть такое-то мнение. Ты молодец, зря скрывал такие  замечательные
идеи. Или не  травить мне душу,  просто помалкивать. Нет,  помалкивать он не
мог, раз захотел положить  мои идеи в основу  новой Крыши. Ну так  сказал бы
открыто,  блин.  А  раз  не  сказал,  значит,  играет в какую-то игру. А что
делать мне?  Спросить в  лоб? Тоже  включиться в  игру, обсуждать с Виталием
мои идеи, как будто они исходят от него?
    Виталий между  тем завершал  изложение своих  - моих  идей экономическим
обоснованием. Затраты, по его мнению, минимальны - вся необходимая  техника,
персонал,  материальные  и  финансовые  ресурсы  у  нас в наличии. Потерь от
свертывания старого  бизнеса не  предвидится -  отпочкуем дочернюю  фирму во
главе, допустим,  с тем  же Гельфандом,  пусть дотянет  до конца действующие
договоры, а потом схлопнется. Минимальный объем заказов на первое время  уже
имеется,  Виталий  с  кем  надо  переговорил. Потом, когда мы монополизируем
распределенный  интеллект,  жирные  коты  поползут  к  нам  на четвереньках,
подталкивая мохнатыми лбами тележки со  своими грязными баксами. Да что  там
коты! Государства будут стоять  в очереди за советом  новоявленного оракула!
Ибо   в   двадцать   первом   веке   информация   станет  главным  средством
производства, а интеллект - главной производительной силой.
    Деловая  часть  концепции,  естественно,  чистая  виталина   отсебятина.
Творчески,  так  сказать,  подошел  к  осмыслению  моих  идей. Я на такое не
способен -  нет деловой  хватки. Да,  честно говоря,  и не  верю в  какие-то
особые коммерческие перспективы  этих идей. Монополизировать  распределенный
интеллект? Чепуха.  Шила в  мешке не  утаишь, а  ведь работа  с РИ  - вопрос
технологии,   которая   очень   просто   крадется   или   не   менее  просто
разрабатывается, если  известна базовая  концепция. Сам  же по  себе РИ,  по
определению,  никаких  монопольных  свойств   не  имеет.  И  потом,   какова
практическая ценность результатов его работы? Кто заплатит живые денежки  за
ценный совет, ценность которого станет очевидной только в будущем? Ну  разве
что спецслужбы.  Стоп. Естественно,  спецслужбы. Они  и есть  тот самый "кто
надо",  с  кем  уже  переговорил  Виталий.  Это  именно  в их духе - платить
бешеные  бабки  всяким  проходимцам  -  ясновидцам,  благо  денежки не своим
трудом заработаны. Ну и все-таки, как же мне себя сейчас вести?
    - Я тебя, Илья,  не тороплю, - подсказал  мне выход сам Виталий.  - Твое
мнение меня, конечно, интересует, но ты сейчас лучше промолчи. Информации  к
размышлению у  тебя достаточно,  подумай, а  на неделе  обсудим. Ты такой же
владелец Крыши, как и я, и без твоего согласия никакие реформы не  начнутся.
Если  согласишься  -  будем  работать.  Возможен и другой вариант: допустим,
тебе не нравятся мои идеи. Фирму в этом случае делить, конечно, не станем  -
собственное  дело  ты  не  потянешь.  Заплачу тебе приличные отступные, плюс
разумный  процент  с  будущих  доходов.  Расстанемся по-хорошему. Твои мозги
много значили для нас, но сейчас мы имеем все, чтобы жить самостоятельно.
    Я  смолчал  в  ответ  на  шокирующую  откровенность  негодяя, которого я
только что  считал почти  другом. И  не потому,  что не  имел, что ответить.
Меня выбрасывали,  как отслужившую  свой срок  вещь, предварительно  обрезав
пуговицы. Тут уж  сам ангел возмутился  бы, а я  далеко не ангел.  Я смолчал
потому,  что  в  голове  вдруг  возник  новый  вопрос,  от  которого мурашки
побежали  по  спине:  а  интересно,  как  давно  Виталий  знакомился с моими
материалами? Вернее,  когда последний  раз эти  ребята снимали  информацию с
моего  домашнего  оборудования?  Пока  что  разговор  крутился  вокруг  тем,
которые  интересовали  меня  как  минимум  полгода  назад. Но ведь с тех пор
распределенный интеллект  из голой  идеи превратился  в реальность!  В конце
концов,  сейчас  там,  в  моей  пустой  холостяцкой квартире, заканчивает, а
может,  уже  закончил  решать  свою  первую  настоящую  задачу первый в мире
клиент  РИ.  Мой  гениальный  спайдер,  которого  я  втайне писал по ночам и
выходным, лишая  себя сна  и отдыха,  крутится сейчас  на самом  мощном моем
компьютере и должен ответить на простой вопрос: когда наступит конец  света.
Не сказочное второе пришествие с  расселением душ по кущам и  сковородкам, а
конкретный  конец   жизни,  всеобщая   гибель  человечества,   погрязшего  в
собственном   неуправляемом   прогрессе,   захлебнувшегося   в   собственных
нечистотах.  Распределенный  интеллект  способен  решать  такие задачи, надо
лишь суметь  задать ему  этот вопрос.  Я сумел.  Это высшее  достижение моей
жизни, все,  что у  меня сегодня  есть. Неужели  эта сволочь  украла у  меня
последнее?
    - Ты знаешь, Виталь,  что-то мне нехорошо. Ты  в самом деле уверен,  что
твоя таблеточка без последствий?
    - Все нормально, Илья, не волнуйся. Давай-ка закончим на сегодня.  Пошли
я тебя до дому довезу, я Виктора не отпускал. По аппаратным пройдемся?
    - Пошли,  -  сказал  я.  Такая  у  нас традиция - перед уходом с  работы
пройтись по аппаратным, поговорить  с дежурной службой. Сегодня  нет никаких
причин от нее отказываться.
    Виталий поднялся,  включил верхний  свет, мгновенно  разрушив ночной уют
кабинета. Запахло табачищем и  перегаром. С удовольствием и  чистой совестью
потянулся,  убрал  в  сейф  графин  и  стаканы,  мой так и поставил вместе с
невыпитым виски. Сейф  тщательно запер и  опечатал. Я только  сейчас обратил
внимание, как  тщательно он  его запирает  и опечатывает.  Плюет на  круглую
латунную  печатку,  размазывает  слюну  пальцем,  с  кряхтением прикладывает
печатку к пластилину,  вглядывается в оттиск,  дергает ручку. Педант.  Как я
смог так долго работать вместе с этим человеком?
    Виталий позвонил  в охрану.  Через пару  минут в  кабинет вошел  Санек -
невысокий  квадратный  коротко  стриженый  парень  лет  тридцати.   Отличный
охранник - корректный,  внимательный, умный. Костюм  на его фигуре  - словно
Санек  в  нем  родился.  Выслушал  указание  последить  за  камином, ответил
"есть".  Наверное,  бывший  офицер  какого-нибудь  спецназа.  Охрану Виталий
лично  подбирал.  Все  парни  -  как  горошины из одного стручка. Без особых
примет.
    Я зашел  в свой  кабинет за  плащом. После  натопленного и  прокуренного
кабинета  Виталия  меня  встретили  полумрак,  тишина  и  свежий  прохладный
воздух.  На  потолке  подрагивал  отсвет  неоновых реклам. Не зажигая света,
нашел в шкафу плащ. Постоял  посреди кабинета, раздумывая, что же  это такое
со мной сегодня приключилось.
    Открылась  дверь.  На  фоне  желтого  пятна  света  из  приемной Виталий
выглядел безликим черным силуэтом. За его спиной маячил Санек.
    - Пойдем, Илья.
    Мы молча спустились на лифте на рабочий этаж.
    Здесь  кипела  жизнь.  По  коридору  бродил  народ.  В  курилке напротив
туалета топтались Генка Рагозин и  пара девчонок из отдела SWIFT.  При нашем
появлении   Генка   по-школьному   спрятал  за   спину  сигарету.   Девчонки
расслабленных поз не изменили.  Виталий, воспользовавшись юбилеем и  запахом
выпитого, пообнимался с хихикающей женской частью компании, пошептал  что-то
пошлое в украшенные сережками ушки, и мы проследовали в аппаратные.
    В   аппаратной   магистральной   связи   висел   густой   аромат   кофе.
Пятнадцатиатмосферная  кофеварка,  хрюкая,  выдавливала  из  себя  последние
капли  густого,  хоть  ложку  ставь,  напитка.  Начальник  расчета  и   двое
операторов  с  кружками  наперевес  нетерпеливо  толклись  возле  нее.  Наше
появление  было  встречено  предложением  поделиться,  на  которое   Виталий
отшутился  тем,  что  на  сегодня  питья  нам,  в  общем, достаточно. Я, как
обычно,  поинтересовался  состоянием  каналов.  Все  в норме. Спутниковый на
Штаты стоял, как вкопанный. Оптоволоконный  на московское кольцо - тоже  без
проблем.  На  кабельной  привязке  с  утра  прошло  плановое   обслуживание,
пришлось повозиться с  резервированием, но сейчас  уже все в  норме. Сетевые
шлюзы работают штатно.
    В аппаратной клиентской связи  опять воевали с Северо-Восточным  банком.
В  Анадыри  субботнее  утро,  банк  открылся,  но  никого  из  специалистов,
естественно,  на  работе  не  оказалось.  Саша  Кравченко хрипло диктовал по
междугородке   тамошнему   бестолковому   оператору   настройки  клиентского
комплекта и  отмахивался от  Петра Сергеевича,  начальника расчета,  который
мешал ему  разными советами.  Обе Леночки  осваивали факс,  пытаясь передать
какую-то  бумажку  то  ли  в  Англию,  то  ли на Кипр. За модемными стойками
ощущались   возня   и  бормотание:  парни  из отдела эксплуатации занимались
перекладкой  кабелей.  Встретившись  с  шальным  невидящим  взглядом   Петра
Сергеевича, мы молча уважительно развернулись и покинули помещение.
    В  шифровалке  откликнулись  только  на  третий звонок. В обитой железом
двери на уровне  груди открылось окошко,  и на полочку  ладошкой вверх легла
изящная ручка с  идеальным маникюром. Выдача  кодовых таблиц и  ключей у нас
допускалась  только  по  письменной  заявке  начальника  расчета.  У Виталия
заявки не оказалось, поэтому он перевернул ручку ладошкой вниз и  приложился
к ней в  долгом поцелуе. Из-за  обитой железом двери  раздалось приглушенное
"ой", и ручка, вырвавшись из-под Виталия, исчезла. Виталий по плечи  засунул
в окошко  голову и  застыл в  такой позе.  Слышалось его  бубнение и  взрывы
женского хохота.
    Я  не  стал  дожидаться  конца  сцены.  Виталий  вел себя отвратительно,
нагло,  фактически   издевался  надо   мной,  наслаждаясь   своей   властью.
Изгалялся.
    Да и черт с ним. Я пошел дальше.
    Вычислительный центр  встретил прохладой.  Гудели кондиционеры.  Из трех
машин  работали  две  -  ночной  режим.  С оператором мы прошли в серверную,
полюбоваться на  пару новеньких  "Хьюлеттов". Они  стояли, распотрошенные, -
отдел эксплуатации только утром начал их конфигурировать.
    Зашел на SWIFT. Там за  терминалом сидел одинокий Иванов, угрюмо  долбил
по клавишам. Девочки из курилки до сих пор не вернулись. Будь на моем  месте
Виталий,  обглоданный  труп  Иванова  вывесили  бы  в  коридоре  в назидание
остальным начальникам расчетов. Я похлопал Иванова по плечу и вышел.
    В  аналитическом  зале  жизнь  кипела  так  же,  как  и днем, и утром, и
вечером. Земля-матушка круглая, на ней где-нибудь обязательно что-нибудь  да
происходит.  Из  выгородки  финансовой  группы  неслись  восторженные вопли:
похоже,  лихорадило  токийскую  биржу.  Остальная  братия,  сидя  за  своими
компьютерами,  тревожно,  как   боевые  кони  к   звукам  сражения,  к   ним
прислушивалась.  Собравшиеся  за  совещательным  столом  начальники дежурных
групп все,  как один,  указывали пальцами  на что-то  в рейтеровской сводке,
выведенной на  экран проекционного  монитора. Начальник  расчета бросился ко
мне  с  объяснениями,  но  я  остановил  его жестом руки: дескать, работайте
парни, не буду мешать.
    На интернетовском узле дежурил Тимофеенко. Этот оригинал любил  темноту.
Узлу досталось помещение без  окон, чему Тимофеенко несказанно  обрадовался.
Теперь, во всякое время его  дежурства, любой, вошедший в комнату,  рисковал
расшибиться о  какую-нибудь стойку  или свалить  на пол  монитор, которых  в
комнате  обреталось  видимо-невидимо.  По  мере  привыкания к темноте глазам
вошедшего открывалась  картина, достойная  фантастических фильмов.  Комнату,
заставленную  работающим  оборудованием,  усыпали  зеленые  и  красные  огни
винчестеров,  хабов,  модемов  и  прочего  околосетевого  барахла.  Во  тьме
светились экраны.  Сам царь  и бог  местного значения  колдовал за  огромным
24-дюймовым,  ваяя  очередную  страницу  нашего  сайта.  Web-мастер от Бога,
Тимофеенко  напросился  в  дежурную  смену,  утверждая, что только дежурство
даст возможность раскрыться его таланту. Благодаря этому парню наш сайт  уже
несколько  месяцев  держался  в  топах  пяти  или шести сетевых чартов. Даже
Виталий  прощал  гению  его  причуды.  Опознав  меня,  Тимофеенко   принялся
размахивать в  темноте руками  и вываливать  на мою  голову все  свои свежие
идеи. Идеи  оказались изрядно  пропитаны не  менее свежим  ароматом пива.  Я
испугался,  что  сейчас  сюда  в  поисках  меня  завалится  Виталий, и будет
скандал,  поэтому  прервал  гения  на  полуслове,  пожал  ему руку и вышел в
коридор.
    Виталий  и  в  самом  деле  уже  искал  меня.  Он  делал  это все так же
издевательски.  Просто  шел  вдоль  коридора,  распахивал  очередную дверь и
орал: "Илью  не видели?".  Называется, глава  фирмы ищет  компаньона. Народ,
начинавший  потихоньку  кемарить,  второй  час  ночи  все-таки,  вскакивал и
ошалело мотал головами.
    Увидев  меня,  Виталий  остановился.  По  стойке,  которую  он  при этом
принял,  я  понял,  что  он  снова  пьян.  Скорее  всего,  ему  влили  в рот
шифровальщицы, когда он торчал из их двери, как свинья из кормушки.  Небось,
не  один  раз.  Требовалось  срочно  спасать авторитет руководителя. Он вяло
сопротивлялся, когда я сгреб его в охапку и потащил к лифту. Хорошо хоть,  в
курилке оказалось пусто.
    Пока мы спускались в  громыхающем неторопливом лифте, доставшемся  фирме
от оборонного предшественника, Виталий пытался меня обнять и обслюнявить.  Я
более-менее  успешно  уклонялся  от  его  ласк,  бормоча  сквозь  зубы,  что
осталось-де сорок восемь раз.
    Охранник на месте  оказался только один  - Женя. Санек,  видимо, все еще
оберегал  гаснущий  камин,  или   обходил  периметр.  При  появлении   нашей
шатающейся  группы  Женя  буркнул  что-то  в  рацию,  предупреждая водителя,
бросил взгляд  на видеомониторы,  проверяя, все  ли чисто  на улице, и вышел
из-за  пуленепробиваемой   стеклянной  загородки   проводить  нас.   Виталий
одобрительно нес какую-то  ересь. Женя открыл  входную дверь, осмотрелся  на
улице и дал нам знак выходить.  Мы вывалились. Прямо возле входа уже  фырчал
виталин  "сааб".  Дождь  иссяк.  Город  спал. Темнели окна домов, окружавших
дворик возле нашего подъезда. Неярко  светились два или три: там,  наверное,
плакали  маленькие  дети,  или  старики  не  могли справиться с бессонницей.
Хотелось говорить вполголоса.
    Виктор выскочил из машины и мы вместе загрузили шефа на заднее  сиденье.
Распоряжаться пришлось мне:
    - Вить,  вези  его  на  дачу,  пусть  на  свежем  воздухе отсыпается.  В
понедельник можешь  не выходить,  я за  ним Бориса  пошлю. Только  на всякий
случай телефон держи при себе.
    - Илья Евгеньич, а вы как же, садитесь, я вас до дома довезу.
    - Нет, езжай. Мне тут два квартала, дойду.
    - Нельзя,  Илья  Евгеньич,  -  подключился  Женя. - Я  сейчас Александра
вызову, он вас проводит.
    - Цыц, кому сказано. Все свободны.
    Виктор, оставив меня  разбираться с Женей,  тронул машину в  направлении
ворот.  Женя  занялся  рацией:  "Третий,  я  второй,  ответь".  Пока  третий
отвечал, я пошел вслед за машиной. Тут действительно два квартала.  Глубокая
ночь, кому я нужен?
    На  выезде  из  ворот  "сааб"  остановился,  загородив  проход.  Когда я
поравнялся с ним, плавно съехало вниз тонированное стекло задней двери, и  я
увидел бледное пятно в глубине салона.
    - Две тысячи  восьмой, июнь, плюс-минус  четыре месяца, -  сказало пятно
трезвым виталиным голосом.
    - Илья Евгеньич, дождитесь Санька!  - крикнул мне с водительского  места
Виктор.
    Стекло закрылось. Машина сползла  на асфальт улицы, свернула  направо и,
быстро  набирая  скорость,  с   удаляющимся  шелестом  понеслась  прочь.   Я
ошарашенно проводил  взглядом красные  габаритные фонари  и побрел  в другую
сторону. Последнее, что  я услышал в  сгустившейся ночной тишине,  это женин
приглушенный голос: "Третий, не спеши, он уже ушел", и ответный хрип  рации:
"Понял, второй, тогда по плану."
    Итак,  Виталий  знает  все,  и  даже  больше меня. Он уже снял результат
работы  спайдера,  а  я  только-только  туда  направляюсь. Сыграл, мерзавец,
очередной  спектакль   с  пьянкой.   К  чему?   Наверное,  показывает   свою
безраздельную власть  надо мной.  "Смотри, Илюха,  я резвлюсь  с тобой,  как
кошка с мышкой. А захочу - придавлю - и нет тебя. Так  что не выпендривайся,
делай все, как скажу. Может,  заплачу отступные, а может, ты  мне заплатишь,
чтобы я тебя отпустил."
    Москва спала. Пройдя  десяток шагов по  улице, я по  привычке свернул во
двор -  так короче.  Пробираясь по  темной подворотне  мимо пустых  мусорных
баков, сообразил, что  спешить-то особо некуда.  Практически все, что  я мог
узнать  нового  сегодня  ночью,  мне  уже  сообщило бледное пятно за стеклом
"сааба". Следовало бы наоборот, продлить  прогулку, подумать о прожитом и  о
том, как прожить оставшийся десяток  лет. Повернул обратно, на свет  реклам,
но по улице прошуршал автомобиль,  и я испугался. Москва конца  девяностых -
не место для ночных прогулок одиноких хорошо одетых джентльменов. Если  идти
по  улице,  любые  ублюдки  в  проезжающем  автомобиле  заинтересуются  моей
одинокой личностью.  Дворами ненамного  безопаснее, тут  наверняка ошивается
отвязанная  молодежь,  но  хоть  есть  возможность  спрятаться  в   темноте.
По-хорошему, надо  бы вернуться  и дождаться  Санька, а  то и переночевать в
кабинете. Но теперь уж как-то неудобно. И я двинулся во тьму дворов.
    Фонари, как и ожидалось, не горели. Мокрая листва чахлой  растительности
все еще бомбила асфальт  редкими тяжелыми каплями. Ссутулившись,  я медленно
шел мимо мигающих красными  светодиодами автомобильных стойбищ, мимо  пустых
приподъездных скамеек, мимо ржавых  конструкций детских площадок. Был  самый
тихий час московской ночи. Теснимые  со всех сторон темными слепыми  стенами
людских  жилищ,  дворы   сопровождали  меня  только   шаркающим  эхом   моих
собственных шагов да  мягким стуком капель.  Лишь однажды где-то  высоко, на
уровне верхних этажей,  испуганно метнулся и  стих отголосок пьяной  песни -
какая-то поздняя компания  справляла что-то там  свое. Свернув за  очередной
угол, я перестал слышать и этот звук.
    Странно, но переживания последних часов, кажется, остались там,  позади,
на освещенном галогеном и накрытом перекрестным вниманием телекамер  пятачке
перед дубовыми дверьми Крыши. Я чувствовал глубокое равнодушие к  спектаклю,
сыгранному для  меня Виталием,  и к  тому, что  будет с  Крышей после  моего
ухода,   да   и   к   собственной   судьбе   тоже.   Усмехнулся,    вспомнив
разглагольствования  Виталия   о  природе   прогресса  и   роли  России.   С
рациональных позиций  просто невозможно  объяснить желание  человека считать
свою  национальность  чем-то  особым,  отличным  в лучшую сторону от других.
Причем чем хуже положение, в  котором оказалась твоя нация, тем  острее твое
желание обосновать свое превосходство по рождению. Вот и Виталий избрал  для
России  роль   поблагороднее  -   "интеллектуальный  резерв   человечества".
Остальным   раздал    всякую   мелочевку    -   ноги,    руки,    селезенка,
мочеиспускательная система. А мы, видите ли, голова.
    А вот  все-таки интересно,  что же  произойдет такое  в 2008 году, после
чего  мы  освободим  Землю  от  своей  обузы?  Падение гигантского метеора и
прочие сл