Как  бывало уже
много раз до  того, и будет  еще много раз  после. И как  ты думаешь, где же
нашелся выход?
    - Да ты уже сказал, - само собой, в России.
    Виталий не собирался воспринимать иронию:
    - Именно!  Правда,  не  в  России,  а  в  Советском  Союзе,  но в данном
контексте это безразлично.  А дело было  вот как. Ты,  естественно, помнишь,
что в то  самое время, когда  загнивший империализм, то  бишь весь остальной
мир,  бился  в  конвульсиях  Великого  кризиса, Советский Союз творил чудеса
индустриализации,  коллективизации   и  тому   подобные.  Строились   всякие
магнитки, танцевала  Уланова, осоавиахимы  готовили ворошиловских  стрелков.
Какие  искусственные  моря  заливали,   какие  парады  на  Красной   площади
устраивали! И это все при том, что работала гигантская репрессивная  машина.
Полстраны сидело  в лагерях,  да не  худшие люди,  а остальные  полстраны их
охраняло. Скажешь, работали  хорошо, потому что  боялись сесть? Не  скажешь,
потому что  знаешь, что  это не  так. Работали  хорошо, с  душой, потому что
было, ради  чего работать  - коммунизм  строили для  себя и  для детей. Даже
зэки, и те ради  любимой Родины будь-здоров вкалывали.  Попробуй-ка нынешних
заставь! И никакой системный кризис не влиял. Не удивительно, что  остальной
задыхающийся  мир  стал  в  затылке  чесать  - что это за волшебное средство
такое  у  русских  имеется.  Так  вот,  средство  это  оказалось,  с   наших
сегодняшних  позиций,   удивительно  простым   и  даже   очевидным.   Личная
заинтересованность конкретного индивидуума в существовании системы в  целом.
Каждый житель  великой Советской  страны печенкой  понимал, что единственный
доступный ему способ достичь желанного для всякого человека счастья - это  в
рамках  системы  как  можно  быстрее  построить  коммунизм. Что бы это самое
"счастье" для данного  индивидуума ни означало.  Любые отступления от  этого
способа  быстро  и  неумолимо  ведут,  сами  понимаете,  к  несчастью. Таким
образом, Советский Союз стал первым тоталитарным государством нового типа  -
его подданные оказались лично в нем заинтересованы.
    - А  что, разве  до тех  пор не  существовало таких  государств? Люди не
заботились о системах, в которых они живут? А Штаты? А в Европе?
    - Конечно, нет! Существовавшие  к тому времени государства  либерального
типа  давали  человеку  личную  свободу,  и  в  рамках  этой  свободы он сам
заботился о себе. Банкир лелеял свой банк, скотовод - своих быков,  золотарь
- свои  выгребные ямы,  политик -  свои интриги.  Каждый знал,  что если  он
будет работать хорошо,  то при удачном  стечении обстоятельств он  достигнет
счастья.  Личные  усилия  всех  складывались  и  обеспечивали  существование
сообщества.   В   автократических   же   государствах   все   еще   проще  -
жизнеспособность  системы  в  целом  поддерживалась  простым  насилием   над
подданными. То  есть, и  в либеральных,  и в  автократических системах людей
заботило  личное  выживание,  а  отнюдь  не  выживание  системы,  элементами
которой они  являлись. И  это срабатывало  много веков  подряд, до  тех пор,
пока не случился  Великий кризис, пока  не пересеклись экспонента  и прямая.
Путь сквозь  Великий кризис  к новой  жизни показало  государство, в котором
люди оказались лично заинтересованы в процветании системы - Советский Союз.
    Налюбовавшись ночной жизнью,  мы вернулись к  камину. Виталий достал  из
специального шкафчика и подбросил в огонь пару осиновых полешек.  Ровненьких
и  аккуратных,  словно  штампованных.  Выписанных из Финляндии исключительно
ради  ублажения   представителя  новой   российской  элиты.   Сделал  паузу,
подготавливая  меня  к  посвящению  в  главную  истину. У Карнеги нахватался
приемчиков, не иначе. Продолжил:
    - Умные государства уловили идею мгновенно, а глупые, получив щелчок  по
лбу -  через пять  минут. В  исторических масштабах,  естественно. Если уж в
дикой  России,  подумали  эти  государства,  где  медведи  по улицам бродят,
достаточно не  то что  от имени  системы дать  человеку счастье, нет, просто
пообещать ему счастье в будущем, в виде какого-то мифического коммунизма,  и
он стал  готов в  лепешку размазаться,  лишь бы  это система  процветала, то
почему  у  нас,  у  которых  вековые  либеральные  традиции, не раздать этим
болванам от нашего имени по маленькому кусочку счастья уже сейчас?  Соблюдай
закон, плати налоги,  будь лояльным, -  вот твои приоритеты  - и у  тебя уже
сегодня будет дом, еда, спокойствие,  отдых, счастье, жена, дети, жизнь.  Ты
получишь это  все не  потому, что  много и  тяжело работаешь,  как раньше, а
потому,  что  работаешь  в  рамках  Системы,  и  по  правилам, установленным
Системой. Береги Систему, лелей  ее, лично заботься о  ней - и у  тебя будет
все о'кей.
    - Конгениально!   Только  отчего  же  мы,  первооткрыватели,  в  итоге в
заднице оказались, все вместе и лично каждый в отдельности?
    - А от  того, что наша  личная цель -  завтрашний коммунизм -  оказалась
липой,  обманкой.  А  вот  их  личная  цель  - сегодняшняя жратва - куда как
реальней, и как нельзя лучше соответствует требованиям выживаемости особи  в
интересах выживаемости  вида. Не  забывай, мы  - интеллектуальный  резерв, в
смысле те самые дураки, на чьих ошибках учатся умные.
    - Все  понятно, начальник.  Кроме одного:  каким боком  твои рассуждения
чешутся о проблему преодоления описанного тобой жуткого системного  кризиса?
Что,  от  хорошей  еды  и  купания  в  личном  бассейне  мозги  стали  лучше
соображать,  чем  природой  определено,  или  руки-ноги  быстрее  двигаться?
Прямая изогнулась и тоже стала экспонентой?
    - Смотри-ка, молодец, не  спишь. Не стала. Дело  в том, что этот  график
больше не работает, можешь о нем  забыть. И экспонента уже не экспонента,  и
прямая уже не  прямая. Человек, заинтересованный  в выживании и  процветании
системы,  элементом  которой  он  является,  включил  в процесс производства
кое-что,  раньше  приберегаемое  для  внутреннего  употребления, графиком не
описываемое. Что требовалось иметь человеку до кризиса, чтобы пахать  землю?
Плуг,  руки,  управляющие   плугом,  и  голову,   управляющую  руками.   Что
требовалось,  чтобы  владеть  банком?  Деньги,  руки,  чтобы  их  считать, и
голову, чтобы  считать деньги  лучше, чем  другие банкиры.  А что  требуется
теперь? Все то же  самое, плюс - самое  главное - твоя личность  со всеми ее
составляющими - интеллектом,  интуицией, эмоциями, пороками,  достоинствами,
привычками. Потому  что именно  как личность  ты вписан  в Систему.  Ни твой
мозг, в  смысле разум,  ни твои  руки, в  смысле физические  возможности, не
главные здесь. Главенствует,  повторяю, твоя многогранная  личность, которая
верит,  что  Система  принесет  тебе  счастье.  Это  и  ужасно, и прекрасно.
Прекрасно потому, что налицо  процесс интеграции человеческого рода.  Ин год
ви траст, так сказать,  в смысле давайте жить  вместе - так веселее.  Ужасно
же  потому,  что  это  -  новая  форма  тоталитаризма, рабства личности. Его
атрибуты - попса, мыльные оперы,  вонючая желтая пресса, наркотики и  всякое
другое  служащее  для  обработки  личности  дерьмо,  от  которого   здоровая
свободная личность бежит куда глаза глядят, - как правило, в попсу,  мыльные
оперы,  вонючую  желтую  прессу  и  наркотики.  Короче. Планета Земля отныне
заселена не людьми. Она заселена  Системами, в которые объединились люди.  В
развитых  странах  формирование  этих   систем  завершено.  Остальные   либо
подтягиваются к развитым, формируя при их гласной или негласной помощи  свои
Системы, либо брошены за ненадобностью и обречены на разложение.
    - Позволь,  Виталя, сделать  замечание. Все,  что ты  говорил до  этого,
вызывало  гораздо  большее  доверие,  чем  этот  последний  пассаж.   Как-то
жиденько  выглядит  твоя  великая  истина.  Давай-ка  вернемся  от Системы к
конкретному  токарю  -  одностаночнику.  По-твоему  что  же,  некая прилично
пропитая  нематериальная  субстанция,  которую  ты  называешь его личностью,
представляет   собой   такую    жуткую   производительную   силу,    которая
экспоненциальнее самой экспоненты прогресса орудий труда?
    - Нет,  ты,  Илья,  все-таки  спишь.   Я  же  сказал:  график  больше не
работает.  Его  больше  нет.  Потому  что  первое,  чем  занялась  Личность,
озабоченная выживанием Системы, - это как раз расшивкой проблемы  системного
кризиса.  Срочно  требовалось  что-то  сделать  с  информационным трафиком в
связке мозг - тело -  орудие труда, превысившим пропускную способность  этой
связки.  И  нелинейная  личность  нашла  способ,  который никогда не смог бы
найти  голый  линейный  разум.  Она  стала  постепенно,  по мере технической
возможности, делегировать свои функции орудию труда.
    - Компьютеры! - восторженно заорал я, откровенно переигрывая.
    - Ну, не только.  В узком смысле -  сегодня, конечно, в первую  очередь,
они. Но не забывай,  что процесс пошел в  тридцатых, когда о компьютерах  ни
сном, ни духом. Компьютер  - это очередной этап  процесса, не более того.  В
широком же смысле это означало, что человек стал доверять орудиям труда  то,
что  ранее  считал  своей  исключительной  прерогативой  - принятие решений.
Благо, к  этому времени  подоспела соответствующая  технология. Подоспела не
случайно, конечно, а  потому, что в  мире, главной характеристикой  которого
является  прогресс,  ничто  случайно  не  происходит.  В этом мире во всякий
момент, требующий  решения проблемы,  оказывается, что  уже созрело  как раз
такое  количество  разнообразных  обстоятельств,  чтобы эта проблема успешно
разрешилась.  Так  и  в  нашем  случае.  Зачатки  автоматизации существовали
давным-давно. Хоть бы  взять, например, аварийный  клапан на паровом  котле.
Но существовали  они как  непринципиальные, вспомогательные  элементы орудий
труда. И  только когда  возникла истинная  нужда, автоматизация  буквально в
течение нескольких лет стала  неотъемлемой частью технологии. Это  то самое,
что  наши  философы  попытались  обозвать  научно-технической революцией, не
очень понимая, с чего это вдруг она разразилась.
    Виталий замолчал.
    - Все? - спросил я, выдержав приличествующую паузу.
    - Все. Пока. - ответил  Виталий, неопределенно пожав плечами. Мне  вдруг
показалось, что,  выговорившись, он  неожиданно потерял  интерес к  диспуту,
который сам же и затеял.
    - Ну  тогда  разреши,   я  выпарю  воду,  -  не отпустил его я. Хотелось
выяснить, к чему  весь этот разговор.  Придется применить сарказм,  который,
как  известно,  действует  на  доморощенных  философов  лучше,  чем  стек на
скаковую лошадь.
    - Итак,  - сказал  я, хищно  хрустнув пальцами.  - Первое:  Россия - это
интеллектуальная навозная  куча, удобрение  для остального  населения Земли.
Второе: в тридцатых годах все мы чуть не влезли обратно на деревья.  Третье:
Бога  нет.  Сталин  -  спаситель  человечества.  Скоро  мы  все свои функции
поотдаем роботам. (Учти,  за секс и  выпивку я буду  драться до последнего.)
Россия и  дальше собирается  быть навозной  кучей, и  отсюда надо сваливать.
Жизнь  бесконечна.  Налоги  надо  платить.  В  Штатах тирания похуже Римской
империи времен Нерона. Пятнадцатое,  и самое главное: скоро  будут выпускать
молотки с микропроцессором. Вроде, все. За выходные я это набью на  бумажку,
и в  понедельник отдам  аналитикам в  отдел Карташова.  "Не зря теряли время
начальники," - скажут ребята.
    Как и предполагалось, Виталий больше всего обиделся за Россию:
    - Сам ты навозная  куча, - логично парировал  он. - Россия, повторяю,  -
это интеллектуальный  резерв человечества.  Как, например,  Европа -  резерв
интеллигентности.  Китай,  Япония,  Юго-Восточная  Азия - резерв трудолюбия.
Индия,  Тибет  -   резерв  духовности.  Штаты   -  резерв   самоуверенности.
Мусульманский  пояс  -  резерв  воинственности.  Латинская  Америка - резерв
жизнелюбия.  Африка  -  резерв  здоровья.  Черпая  из этих резервов в нужные
моменты, человечество справляется с возникающими на его пути проблемами.
    - Ну-ну, сдаюсь.  Убедил. Больше вопросов  не задаю. Подозреваю,  что на
все  мои  вопросы  ответы  ты  уже  заготовил.  Так все-таки, что же теперь?
Каково, так сказать, прикладное значение твоего гениального открытия?
    Виталий наконец-то  не стал  закуривать очередную  сигарету. В кабинете,
несмотря   на   вентиляцию,   дым   образовал   фантастическую  многослойную
структуру, подсвеченную сполохами огня из камина.
    - Выпить  хочешь? -  предложил он.  Как будто  это не  мы два часа назад
молодецки забавлялись в ротонде. - Виски, а?
    - Плохо не будет? Как твоя таблеточка к добавке относится?
    - Не  боись,  проверено,   -  Виталий  уже доставал из сейфа оперативный
резерв  -  кубообразный  графин  с  жидкостью,  цветом,  запахом  и   вкусом
напоминающей  нашу  деревенскую  настоянную  на  зверобое  самогонку, только
противнее и с привкусом пыли, и два такой же неудобной формы стакана.
    - Ну, мне все равно представительскую.
    Виталий плеснул нам обоим на донышко.
    - Прикладное значение, говоришь? - Виталий опустился в кресло и  улегся,
утонул в нем,  по-американски забросив ноги  на каминный столик.  Отхлебывая
пойло микроскопическими глотками, он уставился в огонь. Я ждал.
    - Я собираюсь  переделать Крышу, -  не отводя взгляда  от огня, наконец,
произнес он небрежным, а точнее, развязным тоном.
    Я ждал, брезгливо разглядывая пахучее содержимое стакана. Хотя по  всему
выходило,   что   сейчас   моя   очередь   говорить.   Во-первых,  я  должен
поинтересоваться, о какой крыше идет речь - о нашей фирме, с большой  буквы,
или  о  высококлассном  офисе,  в  который мы превратили некогда захолустный
мансардный  этаж  и  полкорпуса  почившего  в  бозе  оборонного предприятия.
Во-вторых,  я  должен  спросить,  почему  это вдруг Виталий употребил личное
местоимение первого  лица в  единственном числе,  ведь как-никак  я такой же
владелец фирмы, как  и он. В-третьих,  следует спросить, что  означает слово
"переделать".
    Я ждал, потому  что тон, которым  Виталий произнес свою  ключевую фразу,
плюс его  наглая поза,  плюс мое  знание его  характера, плюс  мои давние  и
сегодняшние предчувствия,  плюс разные  косвенные обстоятельства...  Короче,
мне не требовались  никакие дополнительные пояснения.  Я знал, что  он хочет
сказать, еще до  того, как он  открыл рот. Более  того, стало как-то  легче,
словно  разрядилось  давно  копившееся  напряжение.  Я вдруг понял, что ждал
этого момента истины уже  давно. Даже мечтал о  нем втайне от себя.  Бросить
все,  и  в  первую  очередь  эту  ежедневную, сушащую мозги деловую текучку,
заняться  всласть   своей  собственной   темой.  Но   сначала  мотануть    к
какому-нибудь океану, недельки на две, бессмысленно поваляться вверх  пузом.
Или просто в кино сходить, наконец,  как в детстве. Я в кино  лет пятнадцать
не ходил. Сейчас кинотеатры так  переоборудовали - закачаешься, это тебе  не
видешник крутить.  А уж  потом -  за компьютер.  Денег, слава  Богу, хватит.
Либо до  конца жизни,  либо до  конца света,  смотря что  раньше наступит. Я
холостяк,  без  вредных  привычек,  не  расточительный.  Раз  в  неделю,  по
субботам, с  утра, когда  народу мало,  буду ездить  в "Рамстор", запасаться
продуктами.  Прогулки  опять  же  каждое  утро,  моцион,  так сказать. А все
остальное время - за компьютером. Господи, какое это счастье!
    - Я собираюсь переделать Крышу,  - повторил Виталий, не дождавшись  моей
реакции.

Глава 3. Не переделанная Крыша,         какой я ее запомню

    Я с сожалением прервал поток грез. Следовало доиграть сцену.
    - Мы  же  только  полгода  как  отремонтировались,  кучу  денег вбухали.
Народу нравится, - что еще надо?
    - Ты  не понял,  - чувствовалось,  что Виталий  доволен предсказуемостью
моей реакции.  - Я  хочу переделать  фирму. Сменить  профиль. Уйти  в другой
бизнес. Теперь понятно?
    - А-а-а,  вот ты  про что,  - я  добавил в  голос немного холодка. - Это
интересно, особенно  в свете  предыдущего разговора.  И во  что же ты хочешь
превратить Крышу - в дискуссионный клуб?  И потом, что значит это твое  "я"?
А я?
    - Извини,  Илюха,  я  неудачно  выразился,  -  голос  Виталия  мгновенно
потерял  развязность.  -  Я  хотел  сказать,  что  у  меня  есть предложение
переделать  Крышу.  Ты  же  знаешь,  последние  месяцы  дела идут уже не так
здорово, как раньше. Клиентура  поумнела, конкуренция растет. Период  дикого
рынка  закончился.  Сейчас  даже  в  самой  дохлой банде своя информационная
служба такая, что наша Крыша им на дух не нужна. Я не говорю уже о банках  и
биржевиках, а ведь  они составляют наш  основной доход. Пока  на делах фирмы
ситуация  отражается  не  очень  заметно,  но  я  уверен, что если мы сейчас
ничего не предпримем, через год что-либо делать будет поздно, а через два  -
Крыши не  станет. И  нас вместе  с ней.  Ты не  знаешь людей,  от которых мы
зависим, а я знаю.
    - Я  понял, понял.  Согласен. Так  какие же  у тебя  идеи насчет  нового
профиля?  Выкладывай, я готов обсуждать.
    Я действительно  приготовился обсуждать.  Разом забыл  все свои  мечты о
покое  и  воле.  На  горизонте  появилась  проблема, - и привычно включились
рабочие механизмы. Все равно как  старая лошадь, почувствовав на шее  хомут,
начинает перебирать ногами.
    Виталий, словно это не он только  что мне хамил, с жаром начал  излагать
свою концепцию. С одной стороны, он нес полный бред. С другой, если  принять
во  внимание  предыдущий  бред,  получалось,  что  мы  в  будущем  сможем  в
финансовом смысле стать тем, чем сейчас является Гейтс с его Майкрософтом.
    По его выходило, что надо качать деньги из интеллектуального  потенциала
России. Не  ждать, пока  человечество, столкнувшись  с очередной  проблемой,
обратится к России, типа, а  ну-ка, мать, поднапрягись, выдай-ка решение.  А
наоборот,  с  помощью  того  же  потенциала  прогнозировать или моделировать
проблему,  затем  формулировать  ее  решение.  И  если  раньше  для этого не
имелось  никакой   технической  возможности,   то  теперь,   с  повсеместным
распространением  Интернета,   такая  возможность   появилась.  С    помощью
Интернета,  дескать,  можно  собирать,  обрабатывать,  систематизировать   и
анализировать осознанные  и, самое  главное, неосознанные  желания, мнения и
движения душ  миллионов людей.  Незаметно для  населения ставить  социальные
эксперименты.   И,   наконец,   создать   распределенный   интеллект,    или
использовать  его,   если  он   уже  образовался   в  Сети   сам  по   себе.
Распределенный  интеллект  позволит  нам  решать  силами сетевого сообщества
интеллектуальные задачи, причем каждый в отдельности пользователь  Интернет,
включаясь, работая в  сети, получая доступ  к серверам, выключаясь,  даже не
будет подозревать, что  он участвует в  решении каких-то посторонних  задач.
Само собой, в  качестве базы для  проведения работ надо  использовать именно
русскую часть  Интернета, так  как мы  выяснили раньше,  что именно в России
сосредоточен  интеллектуальный   ресурс  человечества.   Включение  в   базу
иноязычных членов сетевого сообщества не даст ничего, кроме  статистического
шума. И так далее в том же духе.
    Слушая Виталия, я обдумывал странную ситуацию, в которой оказался.  Если
в начале  разговора я  чуть ли  не радостно  удивлялся, насколько близки его
идеи  моим,  то  теперь,  когда   он  практически  цитировал  мои   записки,
хранящиеся  в  зашифрованном  виде  на  моем  домашнем  компьютере,  я ломал
голову, что все это  значит. Чудес на свете  не бывает. Значит, мои  записки
он  действительно  читал.  Как  -  вопрос  второй. Ну, допустим, вмурована в
потолок, или  еще как-нибудь  спрятана видеокамера,  которая отслеживает все
мои манипуляции при входе в систему, в том числе ввод паролей с  клавиатуры.
Или, еще  проще, в  сам