о, эта ненависть была взаимной. Я ненавидел подобных  людей
за умение делать со мной все, что им захочется. Они называли мне  несуразную
цену в  магазинах -  и я  платил, осознавая  себя дураком  и лохом.  Взмахом
полосатой палочки они останавливали мою  машину на дороге, и я  откупался от
них немыслимыми суммами,  да еще униженно  благодарил за то,  что отпустили.
Они звонили мне  по вечерам и  сообщали, что ни  с того ни  с сего поставили
меня на счетчик, и я метался в поисках помощи, и опять платил. Потом  платил
оказавшим  помощь:  выяснялось,  что  они  тоже  из  этих.  Они  видели меня
насквозь, смеялись  надо мной  в лицо  и за  спиной, а  я, заплатив  за свое
малодушие, позорно  сбегал от  них, и  мучительно уговаривал  себя забыть  о
позоре,  -  следовало  жить  дальше.  Я  не жалел отданных денег, потому что
однажды  и  навсегда  объяснил  себе,  что  деньги  - единственное средство,
позволяющее мне жить в одном мире  вместе с этими людьми. Мне были  противны
собственное бессилие  и трусость,  и я  страшился знакомой  холодной пустоты
под  ложечкой,  а  больше  всего  -  знания  о неотвратимости встреч с этими
людьми в будущем.
    Я далеко не  глупец и не  безнадежный трус. Разумом  я понимаю, что  они
обыкновенные живые люди, и страхов у  них не меньше, а то и  побольше моего.
На самом деле это у меня с  ними так уж сложилось, а в других  ситуациях они
по сравнению со  мной же будут  выглядеть полным дерьмом.  Более того, я  не
один такой,  ведь именно  на нас,  трусах, делают  хорошие деньги  Сталлоне,
Шварценеггер,  Уиллис  и  Сигал.  Но  разум  пасует  перед  рефлексом, и при
очередной встрече с кем-нибудь из этих ребят все повторяется снова и снова.
    И вот мне  ни с того  ни с сего  подумалось, что Виталий  - тоже из них.
Просто раньше не  встречалось поводов на  меня давить -  я сам все,  что ему
нужно, делал. Поэтому  и дружим. А  случись что, так  он спокойно совьет  из
меня веревку и меня же на ней повесит. А может, это уже случилось, только  я
пока не догадываюсь. Или догадываюсь?
    Виталий вытолкнул изо рта аккуратное облачко дыма и тут же, сделав  губы
трубочкой, со  свистом втянул  его обратно  в легкие.  Рака легких  мой друг
тоже не боялся.
    Я,  почти   трезвый,  уселся   во  второе   кресло.  Юбилейный    вечер,
оказывается, имел продолжение.
    - Слушай, я тоже хочу камин  в кабинет. Хотя бы будет, где  бумаги жечь,
когда налоговики нагрянут, - сказал я, просто чтобы начать первым.
    - Приноси сюда, места хватит. Да и что там тебе жечь - все дела у  меня.
И вообще, спички детям не игрушка.
    - Сам ты дите.  Лучше пить научись -  всю крышу облевал. Скажи  спасибо,
что я тебя до туалета дотащил, а то бы ты сейчас как бомжара выглядел.
    - Да-а, спаситель. Вспомни лучше, сколько раз я тебя спасал. Так что  за
тобой еще должок, раз пятьдесят - не меньше.
    - Сорок  девять.   Один  я  сегодня  уже отработал. И вообще, я личность
творческая,  мне  расслабляться  нужно.  А  вот  чего  ты,  вобла   сушеная,
бизнесмен хренов, сегодня распустился, а?
    - Да черт его знает, как-то контроль потерял. Пять лет все-таки.  Ну-ка,
скушай  таблеточку.   Полезная:  видишь,   как  мне   помогла.  Один   кореш
комитетский  подбросил.  Мозги  как  пылесосом  чистит, - Виталий выложил на
каминный столик розовую капсулку.
    - А  зачем  мне  мозги  чистить?   Они  у меня чистые. Я вот Инку сейчас
попрошу кофейку сбацать,- и домой, баиньки.
    - Ты  времени-то  знаешь  сколько,  алик?   Инка твоя дома давно, "Санту
Барбару" смотрит. Жри пилюлю, разговор есть.
    - Какой разговор с тобой, пьяным?
    - Да  это  ты  пьяный,  а   сейчас  будешь  трезвый,  - Виталий раздавил
сигарету в пепельнице, встал, налил  стакан минералки, сунул мне его  в одну
руку, в другую -  волшебную капсулку, и стоял  над душой до тех  пор, пока я
все это не проглотил. Кроме стакана, конечно.
    Гадость подействовала мгновенно и  ошеломляюще. Словно кто-то врезал  по
лбу мягкой резиновой кувалдой, и мозги, сидевшие набекрень, разом встали  на
место. Вселенная прекратила тошнотворное вращательное движение. Мелькнули  и
скрылись в  быстро тающем  тумане пара-тройка  гениальных идей  и штук  пять
светлых  мыслей.  Одну,  последнюю,  даже  удалось ухватить: "Почему полиция
всех стран  до сих  пор вооружена  огнестрельным оружием?  Неужели нельзя  в
конце второго тысячелетия придумать  что-нибудь такое, столь же  эффективное
по останавливающему действию,  но не смертоносное?  Наверняка можно, да  вот
только  никому  это  не  надо.  От  добра  добра не ищут. Вот и гибнут люди,
преступники и невинные, от пуль правоохранителей."

Глава 2. Философия у камина

    - Ну? - Виталий выглядел так, будто  он сам изобрел эту капсулку, и я  -
первый испытуемый.
    - Колоссально. И это при том,  что право на жизнь - первое,  и, пожалуй,
единственное бесспорное право.
    - Чего?
    - Да так, ничего. Слушай, вот это таблеточки! Отсыпешь?
    - Ща, подставляй ведро. Ты знаешь  хоть, сколько они стоят? Это тебе  не
антиполицай китайский. И  потом, переберешь их  - считай, крышка.  Героин по
сравнению с ними - детская присыпка.
    - Ладно-ладно.  Так ради  какого же  разговора ты  испортил мне праздник
своей паршивой химией?
    Виталий достал  из пачки  новую сигарету.  Закурил. Опустился  в кресло.
Еще раз проделал свой фокус с глотанием дыма. Посидел молча, глядя в  огонь.
Достал из пиджачного  кармана мобильник, выключил.  Скосил взгляд на  меня -
проконтролировать эффект от всех этих манипуляций.
    Я  ждал.  Снова  где-то  на  задворках  сознания рябью по воде пробежало
тоскливое предчувствие.
    - Прошлой ночью я долго не мог заснуть, - наконец, начал он издалека  и,
на мой взгляд, слегка  перебрав с пафосом. -  Все вспоминал, как мы  с тобой
начинали.  Помнишь,  все  тогда  торговлей  занимались,  купи-продай,  да на
биржах и в банках деньги из воздуха  ковали. А мы на всех наплевали и  пошли
в информационные технологии. Таких  умников, конечно, тогда тоже  хватало, -
НИИ загибались  один за  другим, а  инженеры толком  делать ничего не умеют,
вот  и  пытались  информацией  торговать.  Думали,  дураки,  бабки на халяву
рубить. Информация, дескать, сущность эфирная, хлеба почти не просит, а  вот
мы ее  из эфира  своим интеллектом  отловим, да  и продадим втридорога тупым
жирным котам, которые без нас  не знают, куда свои миллионы  пристроить. Ха!
Где они сейчас все, умники.  В Лужниках китайскими шмотками торгуют,  кто не
спился.
    - Слушай, Виталь, ты  мне это так рассказываешь,  как будто я из  Штатов
на экскурсию приехал. Не забывай, я у тебя тогда под правым боком ошивался.
    - Да не тебе. Я это себе рассказываю. Знаешь, за все эти годы как-то  не
случалось  остановиться,  оглядеться.  А  сегодня  как  раз  и повод есть, и
возможность.
    - Ты что, итоги решил подводить?  Не рано? Учти, ты еще молодой,  пенсию
не дадут.  Впрочем, валяй  дальше. Светлых  слез не  обещаю, но сочувственно
послушаю.
    - Послушай-послушай. Только  ты мне не  как слушатель нужен.  Дело есть,
но  о  нем  потом.  Итак,  на  чем  мы  остановились? Значит, народ в бизнес
кинулся. Мы  с тобой  тогда как  раз из  "Виктории" вовремя выскочили, перед
тем, как Пал Палыч отправился в страну счастливой охоты.
    Виталий  никогда  не  считался  занудой.  А  сейчас  он  вел  себя,  как
обыкновенный зануда - рассказывал мне то, что я и так знал не хуже него.  И,
видать по всему,  останавливаться не собирался.  Я человек вежливый.  Я умею
разговаривать с занудами. Это очень просто. Главное в этом деле -  правильно
трясти  головой.  Удачно  подобранные  параметры  тряски  способны в течение
нескольких часов поддерживать  зануду в режиме  оживленного общения, а  если
вы вдобавок  владеете искусством  согласного угуканья,  то вам гарантировано
вечное признание как наилучшему в жизни зануды собеседнику.
    Я не стал терзаться предположениями о причинах нашей беседы -  доберется
до  нынешних  времен,  сам  скажет.  Мысленно пробежался по мозгам, выключил
лишние электроприборы и приступил к трясению головой.
    А Виталий разошелся не на шутку.  Уж не знаю, за прошлую бессонную  ночь
он нафилософствовал,  или все  эти годы  втихаря докторскую  про нашу  Крышу
кропал, но  на основе  частного успеха  одной маленькой  фирмы он  умудрился
скроить какую-то махровейшую вселенских масштабов теорию.
    - Зачем человечеству Россия? - вопрошал он меня спустя некоторое  время,
стряхивая  пепел  мимо  пепельницы.  -  Зачем  человечеству понадобился этот
варварский народ десять  веков назад? Зачем  ему сейчас, в  конце двадцатого
века, народ, так и не научившийся за тысячу лет решать свои проблемы?
    Я  не  знал,  поэтому  согласно  угукнул  и  пару  раз  тряхнул головой.
Воодушевленный моей поддержкой, Виталий не стал долго скрывать истину:
    - А  затем,  что  мы   -  единственная   на  сегодняшний  день   надежда
человечества   на   выживание!   -   его   восторженный   взгляд    требовал
безоговорочного одобрения и дальнейших  расспросов. Я не стал  томить, снова
мотнул головой и придал лицу выражение озадаченности.
    - Мы  - интеллектуальный  резервуар человечества,  - пояснил  Виталий. -
Россия  хранит  в  себе  заготовки  решений  всех  интеллектуальных проблем,
которые вставали  и еще  встанут перед  людьми. Именно  заготовки, ибо  сами
воспользоваться ими мы  не способны. Их  в нужное время,  когда человечество
очередной  раз  упирается  своим  рылом  в  угрозу конца света, крадут у нас
всякие мириканы - китайцы, реализуют, а потом объедки бросают нам, чтобы  мы
не загнулись  и оказались  готовы выдать  новое решение  к очередному сроку.
Тебе нужны доказательства?
    Естественно, я  потребовал доказательств,  по-собачьи склонив  голову на
бок и преданно глядя в глаза философу.
    - Изволь. Вспомни, например, Великий кризис тридцатых годов.
    - Это который? Это когда я в командировку во Владимир ездил?
    - Дурак. Я  серьезно. Ведь посмотри,  что получилось. К  тридцатым годам
этого  века  человечество  попало  в  безвыходную,  казалось, ситуацию. Были
разработаны и запущены невиданные по эффективности способы производства -  я
имею в виду,  в частности, фордовскую  потогонную систему. Из  человеческого
организма до капли выжали все, чтобы получить максимальный выход  продукции.
А результат? Кризис, нищета, голод миллионов, разруха. Почему? Потому что  к
этому  моменту  человечество  достигло  такого  этапа  своей эволюции, когда
физические  возможности   человеческого  организма   больше  уже   не  могли
обеспечить выросшие  потребности расплодившегося  вида гомо  сапиенс. Но  мы
выкарабкались. Любой другой вид животных тут бы и загнулся, по крайней  мере
деградировал, уменьшив численность популяции  до нормы, потому что  у других
животных  резервов  выживания,  кроме  предоставленных  собственным   телом,
больше нет. А у нас  резервы нашлись, но резервы принципиально  иные, нежели
сила мышц...
    То ли нежданный виталин задор напомнил мне славные времена  загнивающего
социализма,  когда  подобные  бесплодные  философствования  потрясали   нашу
студенческую общагу, то ли виталины сентенции о конце света состыковались  в
моей  голове  с  моими  собственными  заботами  о спайдере, лопатящем сейчас
Интернет, но во мне вместе с интересом стал просыпаться забытый, было  дело,
и даже одно время проклятый старый полемист:
    - Стой - стой - стой. Я  понимаю, философ драный, что ты сейчас о  наших
мозгах заговоришь. Но давай-ка по порядку. С чего это ты взял, что именно  к
тридцатым годам бедному человечеству так припекло? А что, до этого все  было
в порядке - копали лопатой, ни о  чем не задумываясь, и ели от пуза,  потому
что никто кусок изо рта не вырывал? Так я тебе скажу, что это не так.
    - Естественно  не  так,   Илюшенька,  умница  ты  наш. Поясняю. Согласно
философии марксизьма - ленинизьма, которую основоположники содрали у  одного
диалектического  идеалиста,  а  мы  потом  перед  экзаменами  сдирали друг у
друга, прогресс спиралеобразен. Давай не будем ниспровергать авторитетов.  Я
также надеюсь, что ты, как  всякий истинный православный россиянин с  высшим
инженерным  образованием,  не  принимаешь  всерьез  сказочку  о  семи   днях
творения,  потому  что  в  ней  про  спирали  ничего  не  говорится. Короче,
прогресс спиралеобразен - и это  печка, от которой будем танцевать.  Если ты
захочешь обсуждать  спиралеобразность прогресса,  я дам  тебе в  морду, и на
этом закончим.
    - Не-не, я полностью с вами  согласен, коллега. Пусть это будет нашим  с
вами постулатом.
    Наверное, будь  у нас  зрители, они  сочли бы  нас за  идиотов. Сидят  в
шикарном офисе поздним  вечером в пятницу  два здоровенных, трезвых,  отнюдь
не бедных мужика, и  несут псевдофилософскую бредятину, достойную  разве что
нищих студентов первой половины восьмидесятых.
    - Так  вот,- продолжил  Виталий,- применительно  к рассматриваемой теме,
спиралеобразность  прогресса  означает,   что  несчастное  человечество   на
протяжении всей  своей истории  время от  времени сталкивается  с кризисами.
Кризисы  эти  объясняются  исчерпанием  неких  очередных  ресурсов,   нужных
человечеству  для  выживания.  Началось  это  давно. Когда-то наши волосатые
пращуры   довольствовались   поеданием   нежных,   хрустящих   и  брызгающих
прохладным белым соком жучков-древоточцев,  например. А также ловили  руками
теплых  мышек,  отрывали   им  головки  с   черными  глазками-бусинками,   и
высасывали из мохнатых телец теплые  кишочки. И такая от этой  здоровой пищи
в  них  мужская  сила  образовывалась,  что  плодились  они  и  размножались
беспрепятственно. До тех пор,  пока заселенные жучками и  мышками территории
не оказались тесными для расплодившихся гомо.
    - И тогда прилетел черный  обелиск, шарахнул по голове одного  из наших,
и  дал  старт  прогрессу,  результатом  которого  стали два идиота, тратящих
уик-энд на бессмысленный треп, - вставил я.
    - Это по  версии Кларка-Кубрика. А  на самом деле  наши волосатые предки
без  всякой  помощи  извне  столкнулись  с проблемой исчерпания возможностей
простого собирательства. Как мы  теперь знаем, они решили  проблему, перейдя
на собирательство с помощью примитивных орудий, на что способны и  нынешние,
гораздо более  тупые обезьяны.  Потом не  стало хватать  и еды, добываемой с
помощью  палок-копалок.  Но  к  тому  времени  активность  вооруженных   рук
усовершенствовала  мозг  настолько,  что  он  оказался  способен  обнаружить
явление  увеличения  силы  удара  палкой  по  черепу,  скажем,  антилопы, по
сравнению с ударом кулаком. И это - уже следующий виток спирали,  называемый
охотой. Давай не станем  терять времени на прослеживание  многих последующих
витков. Все они связаны с тем, что в какой-то, отнюдь не прекрасный  момент,
человечество   обнаруживало,   что    привычных   физических    возможностей
человеческого организма,  даже с  учетом разных  приспособлений -  каменного
топора, огня, бороны  - суковатки и  так далее, более  не хватает. Поскольку
сам  организм  усовершенствованию  не  поддавался,  всякий  раз  приходилось
совершенствовать  приспособления.  Так  и  шло  дело, пока не наступили наши
благословенные времена.
    Что-то проскакивало  в умопостроениях  Виталия такое,  что не  позволяло
мне просто так отмахнуться от них, как я собирался поступить первоначально.
    - И чем же наши времена  провинились перед всеми остальными, что на  них
пришелся кризис невиданных, по твоему, как я понял, мнению, размеров?
    - А вот  чем. Все эти  сотни тысяч лет  преодоление кризисов, как  я уже
сказал, обеспечивалось все  новыми и новыми  усовершенствованиями физических
возможностей  человеческого  организма.  Всякие  палки  -  колеса  - ткацкие
станки  и  прочая.  Мозг  в  этом  процессе  выполнял  вспомогательную роль,
помогал рукам  трудиться, создавал  все новые  орудия труда  и управлял ими.
Сам  мозг  не  требовал  никаких  усовершенствований,  поскольку,  благодаря
эволюции, физиологически давно уже  был гораздо мощнее, чем  требовалось для
производства. В  этом нет  ничего удивительного,  ведь человеческая  жизнь -
много более  сложная штука,  чем просто  производство продуктов потребления.
Какая-то, очень  небольшая, часть  мозга требуется  для производства,  а все
остальное  нужно  просто  для  того,  чтобы  жить.  Представь  себе,   какие
вычислительные мощности используются,  чтобы элементарно попасть  кирпичом в
окно. Так  что по  мере усложнения  производства мозг  в течение тысячелетий
без   проблем   выделял   дополнительные   интеллектуальные   ресурсы    для
сопровождения прогресса  орудий труда.  Однако все  хорошее рано  или поздно
кончается. Кончилась  и лафа  для мозга,  и попал  этот печальный момент как
раз на наш с тобой двадцатый век. Гордись.
    - Ну ты, Виталя, мыслитель. Допустим, мне твои выкладки нравятся.  Более
того, они, не знаю каким образом, но удивительно хорошо сопрягаются с  моими
собственными идеями. Однако есть ли  тут выход на профиль Крыши?  Сейчас вот
ты мне свои идеи выложишь, а смогу ли я в понедельник там, или через  месяц,
сформулировать задачу аналитикам? Ну,  давай гони дальше. Так  почему именно
двадцатый век?
    - Ну, почему двадцатый, в смысле  номера, не знаю, у Бога спроси.  А так
вполне понятно. Представь себе график. Экспонента описывает прогресс  орудий
труда.  Горизонтальная  прямая  -  это  характеристика эффективности системы
мозг-тело. В  начале двадцатого  века эти  линии пересеклись.  Все, амба.  С
этого момента для управления  орудиями труда требуются такие  информационные
потоки,  которые  либо  мозг  не  может  обеспечить,  либо  тело не способно
транслировать  между  мозгом  и   орудием.  Реально,  конечно,  никто   этой
катастрофы  не  заметил,  потому  что  все  занимались  борьбой с неожиданно
разразившимся   глобальным   экономическим    кризисом.   И   не    понимало
человечество,  что  кризис-то  вызван  не  каким-то  там случайным стечением
обстоятельств, а это  кризис системный, коренной,  ставящий под вопрос  саму
способность  выживания  человека.  Ибо   причиной  его  является   угнетение
прогресса орудий  труда, без  которого род  человеческий давно  уже жить  не
способен. И  если бы  решения проблемы  не нашлось,  голод и эпидемии быстро
привели  бы  численность  царей  природы  к  норме,  обусловленной  наличным
поголовьем жуков-древоточцев и мышек. Ну, может, еще крыс.
    - Виталь, запугал, у меня аж  мурашки по коже побежали. Дай хоть  в окно
посмотрю, может,  мы действительно  выхода не  нашли, и  вся моя  предыдущая
цивилизованная жизнь - только сон.
    Я  и  в  самом  деле  подошел  к  окну. За окном шелестел мокрый поздний
московский вечер. Ливень  сменился мелким теплым  дождиком. Гроза давно  уже
кончилась.  Окна  виталиного  кабинета  выходили  на  перекресток двух улиц,
оживленных   праздной   суетой   пятницы.   Светофоры   внизу    разноцветно
перемигивались со своими отражениями в лужах. Повинуясь им, стадо  глазастых
автомобилей  то  обреченно  сбивалось  в  кучу,  то вытягивалось в отчаянном
броске  через  пустое  асфальтовое   пространство.  По  тротуарам   толклись
зонтики,  переползая  от  одного  сверкающего  неоном  торгового заведения к
другому.  Под  навесом  ресторанчика  в  скверике на противоположной стороне
улицы столы не пустовали.
    Подошел, зажигая очередную сигарету, Виталий. Ему не хотелось  отпускать
меня слишком далеко, его несло, ему требовалось выложиться до конца:
    - Как  видишь,  выход  нашелся.   Естественно,  никто  тогда  не сидел и
специально  не  думал,  как  бы  это  усовершенствовать систему мозг - тело.
Каждый  индивидуум   решал  свою   конкретную,  важную   только  для   него,
обыкновенную  жизненную  задачу.  Но  все  вместе  усилия  отдельных  людей,
диалектически сложившись, позволили найти  выход и спастись.