заселен целой  радугой геостационарных  спутников -  связных,
наблюдательных,  боевых.  По  всему   небесному  полю,  на  первый   взгляд,
хаотично,  но  на  самом  деле  в  соответствии  со  строжайшим  алгоритмом,
разбросаны оранжевые пятна, каждое -  с целой сеткой условных обозначений  и
символов. Это наша  гордость и надежда,  боевые платформы, вооруженные,  как
эскадренные миноносцы. Именно они поставили  русских на место в дни,  когда,
казалось,  конец  неизбежен.  И  еще  множество отсветок, наших и вражеских,
всех мыслимых  цветов и  яркостей, мечется,  ползает и  висит в круглом небе
чудесного   планетария.   Здесь   и   обитаемые   регламентные   станции,  и
спутники-шпионы, и  спутники-хранители, и  спутники-киллеры, и  транспортные
шаттлы,  и  много  еще  чего.  Даже  мертвые фрагменты былых спутников, и те
мерцающими искорками присутствуют в подземном космосе. Но метки  космических
целей - это лишь малая часть всей картины.
    Потому,  что  в  центре   Главного  зала  подвешено  некое   сооружение,
"кинематик",  вмещающее  в  себя  рабочие  места  двух  десятков  операторов
Главного расчета.  И эти  люди непрерывно  и напряженно  работают. Кинематик
находится в постоянном движении,  перемещая висящие над пропастью  Вселенной
фигурки людей в нужные им  позиции. И, как воплощение человеческих  мыслей и
решений,  окружающий  космос  непрерывно  меняет  вид,  форму  и содержание.
Вспыхивают и гаснут трассы орбит,  тут и там пролегают измерительные  шкалы,
одни  объекты  становятся  ярче,  другие  гаснут,  накладываются  масштабные
сетки,  выстраиваются  колонки  символов,  перерисовываются  целые   области
пространства, мечутся  курсоры самых  разных конфигураций  и расцветок. Идет
непрерывная  работа  по  прогнозированию  и планированию боевых группировок.
Ведь   ситуация,   складывающаяся   в   космосе,   на   семьдесят  процентов
неподвластна желаниям  людей. Если  цуг боеголовок,  двигаясь по  орбите, не
вошел в  допустимую зону  начала пикирования,  он безвреден  для противника.
Задача людей в этом зале - сделать так, чтобы никогда не возникло ни  одного
трехминутного  интервала,  в  течение  которого  хотя  бы  один цуг не висел
дамокловым мечом над вражеским объектом.
    А над всей этой суетой,  как Бог над Вселенной, царит  Боевой Интеллект.
Его проявления,  пока все  нормально, редки  и скупы.  Бывает, что  за целую
смену  расчет  так  ни  разу  и  не  увидит  пульсирующего  желто-оранжевого
контура,  отмечающего  зону  предударной   напряженности.  Но  дух   Боевого
Интеллекта каждомоментно довлеет  над всей активностью  в Главном зале.  Чем
бы ни занимались операторы,  какие бы текущие задачи  они ни решали -  стоит
где-нибудь на  небесной сфере  появиться контуру  напряженности, и мгновенно
большая часть фигурок в кинематике  перемещается в эту сторону, и  адреналин
хлещет в  кровь, и  крики команд  и докладов  перемежают друг  друга. Задача
одна -  любыми силами  задавить контур,  не дать  ему расти,  захватывая все
новые области пространства. Включаются резервы, перебрасываются с орбиты  на
орбиту спутники,  преднакачиваются лазеры  боевых платформ,  взводятся пушки
киллеров  и  хранителей.  Бывает,  что   подавляя  один  контур,  люди,   по
невезению,  по  невозможности  ли  уследить  за  всем  на  свете,   вызывают
появление других, и тогда ужас проникает в сердца. В такие моменты  кажется,
что  истекают  последние  минуты  твоей  жизни.  Ведь там, с противоположной
стороны  земного  шара,  чужой  механический  интеллект  уже  знает  о твоем
промахе, и занят только тем,  что отслеживает неведомый тебе порог  принятия
решения.  Как  только  последствия  твоего  промаха  превысят этот порог, на
каком-то из ползущих в черном небе цугов заработают двигатели пикирования.
    Вот в этом-то,  а не в  разноцветьи огней, и  состоит красота планетария
Главного  зала.  Космическая  оборона   оказалась  самой  большой  и   самой
увлекательной игрой в истории человечества. В ней нет ставок, как в  картах.
В  ней  нет  бесконечных  жизней  и  арсеналов  невероятного  оружия,  как в
компьютерных   шутерах.   По  сравнению  с  ней  шахматы  -  все  равно  что
трехклеточные  крестики-нолики.   Азарт  в  ней  дистиллирован,  доведен  до
крайнего  предела.  Грубая  ошибка  может  быть  только одна, и бессмысленно
надеяться  на  чудо,   прощение  или  припрятанный  за  поворотом  лабиринта
медицинский кит.
    Интересно  бы  организовать  круглосуточную  национальную  трансляцию из
Главного зала. Через месяц  из бизнеса повылетают все  остальные телеканалы.
А через полгода нация просто свихнется от непрерывного стресса.
    По полутемной кольцевой галерее  верхнего уровня, не отрывая  взгляда от
происходящего  за  наклонным  стеклом  с  однонаправленной  прозрачностью, я
дошел  до  бара.  Даже  бар   здесь  оборудовали  в  расчете  на   любителей
посмаковать зрелище: круглые высокие стулья  выстроились в ряд вдоль окна  в
зал. В  эту пору,  за час до смены, бар был пуст. Сменяющийся расчет готовил
посты к передаче, а новый еще не прибыл.
    Только Кэт занимала единственный стул  в самой середине ряда, и  коленки
ее замысловато переплетенных ног непонятным образом светились во полумраке.
    - Привет,  Крис!  -  сказала  Кэт,   не  оглядываясь,  и   непринужденно
переменила позу. Свет коленок погас.
    - Привет,  лейтенант!  -  разочарованно  откликнулся  я.  -  Что там, за
бортом,  новенького?  -  Я  налил  себе  кофе  и  выдоил  из  автомата  пару
сэндвичей.
    - У  русских, кажется,  проблемы. Если  они через  час не вытащат замену
для  семьсот  пятнадцать   -  дробь  пятого,   завтра  к  вечеру   возникнет
критическое окно. Захвати  мне кофе. Как  там на нулевой  отметке? Дождь уже
идет?
    - Дождя нет. А ты что, давно приехала?
    - Уже два  часа здесь. Филлип  из постели выдернул,  доклад для Комитета
вылизывать. Говорит,  надо готовиться  к большому  буму. Русские выдыхаются.
Он уверен, что они опять проиграли.
    - Они всю жизнь  выдыхаются, И что же,  из-за этого девушку надо  лишать
сладких утренних снов? Может, он просто за тобой приударяет?
    - Адмирал?  Да  он  же  возбуждается  только  на  кинематике!  И рефлекс
исключительно  на   предударный  контур.   Не-е-ет,  мне   нужен  кто-нибудь
помоложе. Ты, кстати, тоже не подходишь.
    - Спасибо, мэм. А то я уже испугался.
    - Не  стоит  благодарности.   Вон  он,  кстати.  Полез  Гриффиту   мозги
вправлять.
    И  в  самом  деле,  желтая  грузная  фигура  в тесной кабинке подъемника
всплывала к кинематику со дна сумрачного зала.
    Смена  еще  не  началась,  но  адмирал  Филлип  любил  взгромоздиться на
кинематик  пораньше,  "понюхать  космос",  как  он  выражался.  Сейчас  он в
течение часа будет тянуть  из генерала Гриффта, командира  Голубого экипажа,
все, что  тот знает  про оперативную  обстановку. Естественно,  с намеком на
безнадежную  некомпетентность  сухопутных  вообще,   и  бывших  летчиков   в
частности. Астеничный и миниатюрный, в отличие от своего солидного  коллеги,
Гриффит будет  возмущаться противным  скрипучим голоском  и требовать, чтобы
Филлип  не  мешал   работать.  Уставшие  офицеры   дежурной  смены,   слушая
традиционную старческую  перепалку, немного  расслабятся и  улыбнутся, зная,
что через неделю все повторится с зеркальной точностью.
    Пока враг  О'Рейли трепался  с Кэт,  пил кофе  и краем глаза рефлекторно
отслеживал тактическую ситуацию на видимой ему части сферы Главного зала,  я
ударился в грустные размышления.
    Все  напрасно.   Земляне  оказались   маниакальны  в   своем  стремлении
покончить с собственной жизнью, а вместе  с тем и со всей Вселенной.  Саваоф
помирает. Наверное, его непонятная болезнь пропорциональна росту  напряжения
в  ткани  информационного  континуума.  Лет  семьдесят  или сто назад, когда
угроза  опоздания  землян  с  выходом  в  космос  была  еще неявной, Саваоф,
видимо,  представлял  собой  молодого,  полного  сил человека. Но старость и
болезнь подкрались  неожиданно и  быстро. В  этом он  оказался похож на нас,
людей. А вот сможет  ли он восстановиться и  вернуться в молодость, если  мы
отойдем от  края бездны,  над которой  зависли? Что-то  не верится. Если Бог
создавал нас  по своему  образу и  подобию, или,  по крайней  мере, принимал
образ и  подобие человека,  являясь мне,  то финал  должен быть  один, и  он
предрешен.  Однажды  его  изношенное  сердце  вяло толкнет в аорту последнюю
порцию крови  и замрет.  И тогда  здесь, в  Главном зале,  появится и начнет
распухать,   захватывая   все   новые   и   новые   области    пространства,
желто-оранжевый предударный контур. Офицеры,  как это случалось в  их службе
тысячи  раз,  бросятся  давить  его,  еще  не  зная,  что наступил тот самый
бессмысленный  момент  взаимного  уничтожения,  для  которого обе враждующие
стороны положили столько  сил, денег и  жизней. Люди бросят  в прорыв свежие
боевые  ресурсы,  но  он,  вместо  того,  чтобы  погаснуть,  расползется,  и
возникнут другие контуры, и они  сольются, и тогда Боевой Интеллект  этой ли
стороны,  той  ли,  но  примет  решение  на удар. Ответное решение последует
через мгновения. И часы всей  Земли начнут отсчитывать последние три  минуты
тишины.
    Или еще не все потеряно?  В конце концов, плевать, как  выглядит Саваоф.
Он  предстал  для  меня  в  образе  старикашки,  чтобы  я проще согласился с
непостижимыми  для   меня  абстрактными   истинами.  От   меня   требовалась
конкретная  работа  -  и  я  ее  выполнял,  как  мог.  Вот  и  сейчас у меня
конкретное  задание.   Последнее  задание.   У  землян   наконец-то  имеется
ускоритель,  они  вышли  в  космос,  ядерное  противостояние близко к концу.
Наши, наверное, и в самом деле выдыхаются. Уставшей от самоистязания  стране
больше не по силам держать  космическую оборону. Мы снова ляжем  на лопатки,
подставив победителю  мягкое брюхо.  Богатенькие американцы  почистят космос
от  ядерного  хлама,  завалят  Россию,  арабский  Восток  и прочих обиженных
гуманитарными  программами,  чтобы  больше  не  брыкались,  а  сами   начнут
осваивать Луну,  Марс, строить  космические города.  Жизненного пространства
появится - хоть отбавляй. Постепенно в его освоение втянется весь  остальной
мир,  былые  распри  уйдут  в   прошлое.  Земляне  сольются-таки  в   единую
цивилизацию, а там не за горами и встреча с братьями по разуму.
    А в Главном  зале оборудуют еще  один музей. О'Рейли,  конечно, этого не
увидит. Скорее всего, возвращаясь  домой после дежурства, врежется  на своем
"ровере" в какую-нибудь  пальму на Океанском  шоссе. Саваофу слишком  опасно
оставлять меня в живых. Чтобы я однажды проболтался и отправил за бугор  все
его  миллиардолетние  труды?  Так  что  станет  Саваоф опять молодым, или не
станет  -  уже  не  важно.  Я  ведь  единственный,  кто  видел его умирающим
стариком. С устранением меня  автоматически разрешается и этот  потенциально
опасный  парадокс.  Дальше  информационный  континуум, бывший Саваоф, сможет
спокойно существовать в любом, каком ему захочется, виде.
    Пока я так рассуждал, смена началась. О'Рейли и Кэт спустились на  пятый
уровень,  в  предбанник  Главного  зала.  Там  уже собралась вся заступающая
команда.  Офицеры  в  золотистой  униформе,  начиная  с  младших, по очереди
весело исчезали  за автоматической  дверью подъемника,  и через  две минуты,
когда  половинки  двери   вновь  разъезжались,  на   их  месте  всякий   раз
обнаруживались  усталые  люди,  одетые   в  голубое.  Создавалось   странное
впечатление непрерывного фокуса-иллюзиона.
    Я  вошел  в  подъемник  предпоследним.  Все,  поднявшиеся  на  кинематик
раньше, уже  вовсю работали.  Прозрачная кабинка  бесшумно проползла  сквозь
наэлектризованное  опасностью  звездное  пространство  и замерла у крохотной
пересадочной площадки. По другую  ее сторону ждала сбруя,  продолжение моего
тела  на  ближайшие  шесть  часов.  Усаживаясь  в подвеску, подключая кабели
рабочего костюма  и навешивая  на лицо  коллиматорный шлем,  я весь  уже был
там, в черных глубинах  околоземного пространства. Взгляд метался  в пестром
разноцветьи целей, мозг лихорадочно поглощал информацию, чувства  взбирались
все выше и  выше по шкале  напряжения. К тому  моменту, как в  ушах зазвучал
голос сменщика из Голубого экипажа,  подполковника Тима Рубина, я уже  вошел
в рабочий ритм.
    - Привет, Крис! Как дела?
    - О'кей, Тим.
    - Джинни, детишки?
    - Спасибо, Тим, все в норме. Что у тебя?
    - Пятый  уровень  готовности.   С  тринадцати  ноль-ноль вчерашних суток
стандартная  ситуация  три-один  в  секторе  А-5,  платформа  "Иллинойс".  С
одиннадцати пятидесяти сегодняшних  выходит на регламент  платформа "Мертвая
голова",  регламентый  сектор  уже  доложил  о  готовности.  Ближе  к вечеру
понаблюдай за арабским квадрантом -  там прогнозируется дыра в сети  русских
киллеров.  В  остальном  все  штатно.  Полный  отчет  у тебя на коллиматоре.
Видишь?
    - Да,  все  в  норме.  Ты,  как  всегда, на высоте.  Пост принял. Привет
Марго.
    - Спасибо Крис. До смены!
    - До  смены,  Тим.  Капитан  Маркес,  лейтенант Росс,  доложите о приеме
дежурства.   Хорошо.   Господин    адмирал,   сэр,   расчет    межсекторного
взаимодействия дежурство принял. Обстановка стандартная. Есть, сэр.
    ...Боевая  платформа  "Мертвая  голова"  выходила  на  плановый  годовой
регламент. Предстояло пополнить запасы топлива, проверить оружие и  заменить
расходные  элементы.  Отсюда,  с  высоты  пятнадцати тысяч километров, Земля
казалась пустой и необитаемой.  Боеголовки,  летающие  на  двухстах,  будь у
них  хоть  какие-нибудь  оптические   рецепторы  и  минимальный   интеллект,
возможно,  еще  могли  бы  различить  на  ее  поверхности следы деятельности
человека. Свет ночных  городов, грязь речных  стоков, пятна осевшей  гари на
снежных  равнинах.  Но  с  пятнадцати  тысяч  Земля  выглядела,  как белесый
безжизненный шар. Да, по большому счету, с точки зрения платформы так оно  и
было.  Земная  жизнь  не  входила  в  круг понятий бортового интеллекта. Вот
околоземное пространство -  оно, действительно, полнилось  жизнью. Платформа
постоянно  переговаривалась  со  спутниками  -  координаторами, некоторые из
которых  висели  на  геостационаре,  другие  же  вращались  по  самым разным
орбитам. Невдалеке, буквально в  двух сотнях километров, околачивался  некто
черный  и  молчаливый  -  чужой  киллер.  Платформа  терпела его присутствие
только потому, что об этом  ее просили координаторы, которых она  уважала за
внимательность  и  компетентность.  Они  сказали,  что  киллера  держат  под
прицелом  два  ее  персональных  тайных  хранителя.  Платформа,  конечно же,
верила  координаторам,  но  на  всякий  случай иногда игриво фокусировала на
киллере одну из  своих пушек, небольшую,  но самую быструю.  В такие моменты
киллер  встревоженно  замирал,  поплевываясь  газовыми  облачками двигателей
прецизионной коррекции,  и она  уводила пушку  в сторону,  чувствуя, как  он
облегченно расслабляется.
    А вообще-то, она давно привыкла к напряженному вниманию окружающих.  Все
они нянчились с ней, стараясь предугадать каждое ее желание, уловить  всякое
ее движение.  Она казалась  себе некой  принцессой на  огромном балу.  Стоит
лишь  чуть-чуть  взмахнуть  веером  -  и налетит толпа кавалеров; наперебой,
отпихивая  друг  друга,  они  станут  звать  ее  на танец; разгорятся ссоры,
дойдет до дуэлей...  И невдомек им,  заносчивым пустозвонам, что  под маской
принцессы скрывается  безжалостный и  жестокий боец,  ждущий лишь мгновения,
чтобы  пустить  в  ход  разящее  оружие.  Только  не  эти  глупые  франты ее
интересуют. Всегда,  каждый момент,  без отдыха  и перерывов,  следит она за
маленькими  тупыми  созданиями,  гуськом  ползающими  далеко  внизу, у самой
верхней  границы  дымчатой  пленки,   покрывающий  Землю.  Именно  для   них
приготовила она целую батарею тяжелых орудий.
    А  Земля?  Да  что  Земля...  Центр  декартовой  системы,  в которой она
рассчитывает местоположение, свое и других существ, живущих рядом. Не  более
того.
    Пора.  Платформа  сообщила  координаторам,  что  она  готова к выходу из
режима дежурства.  Те помедлили,  наверное, совещаясь  с кем-то,  и ответили
согласием.  Платформа  разоружила  пушки   и  перевела  их  в   транспортное
положение.  Последний   раз,   просто   по привычке,   оглядела   окружающее
пространство. Интересно, но  киллер снова напряжен,  как охотничья собака  в
стойке.  Наверное,  его  встревожили  ее  манипуляции  с  пушками.   Глупыш.
Платформа, наконец,  убрала и  рецепторы боевой  системы управления.  Теперь
она  стала  просто  большим  мирным  спутником,  собирающимся менять орбиту.
Попыхивая  двигателями  грубой  ориентации,  "Мертвая  голова"   неторопливо
принялась  разворачивать  сорокатонное  тело.  Предстояло  выдать  тормозной
импульс  главным  маневровым  двигателем  и  нырнуть  далеко вниз, к белесой
Земле,  чтобы  найти  там  регламентную  станцию  и получить желанную порцию
свежей  жизненной  энергии.   Бронеплита,  прикрывающая  сопло   маневрового
двигателя,  легко  съехала  по  направляющим,  открыв  изящный  полый  конус
розоватого металла.
    ...И в  открывшееся мягкое  подбрюшье ударил  тяжелый осколок.  Фрагмент
какого-то  из   первых  исследовательских   аппаратов,  многие   десятилетия
болтавшийся по сильно вытянутой  орбите, и по этой  причине неподконтрольный
системам  слежения,  пришел  из  дальнего  космоса и врезался в двигательную
установку,  испарившись  сам  и  сдетонировав топливные компоненты. Короткая
яростная  вспышка  мгновенно  выжгла  содержимое бронекорпуса платформы. Сам
корпус выдержал  внутренний удар,  но вырвавшиеся  сквозь пробоины  взрывные
газы  заставили  беспорядочно  кувыркаться  обгорелое  тело, мгновение назад
бывшее почти живым, чувствующим и мыслящим существом.
    Киллер  не  выдержал.  Его  давно  уже раздражали  заигрывания  "Мертвой
головы", когда  та нет-нет,  да и  направляла на  него одно  из своих легких
орудий. А сегодня она  вела себя совсем странно.  Ему сообщили, чтобы он  не
волновался, дескать, платформа  уходит на регламент.  Но он ей  не верил, уж
слишком  часто  она  его  обманывала.  И  он  не  ошибся!  Когда  подопечная
неожиданно  окуталась  густым  облаком  горячего  газа  и  принялась  быстро
вращаться, что не  вписывалось ни в  какие нормы орбитального  поведения, он
принял  решение.   Выхлопной  патрубок   боевого  лазера   отрыгнул  облачко
отработанного газа. Одновременно киллер заорал в эфир: "Всем - всем -  всем!
Веду бой!"
    Спустя  две  секунды  из  точки  пространства, где только что кувыркался
пустой корпус бывшей боевой  платформы "Мертвая голова", разлетались  во все
стороны  раскаленные  добела  куски  броневой  стали,  а  на  месте  киллера
вспухало облако газа,  в которое он  превратился под синхронным  залпом двух
хранителей.
    Еще  через  пять  секунд  космос  взорвался  активностью сотен объектов.
Место разыгравшейся  трагедии накрыли  радарные лучи,  спутники - контролеры
уперлись в него телескопами,  заработали маршевые двигатели по  крайней мере
десятка  солдат  двух  великих  кибернетических  армий, назначенных залатать
образовавшиеся бреши в обороне. Обе стороны, конечно же, восприняли  маневры
друг друга как агрессию, и последующие выстрелы не заставили себя ждать.  На
десятой  секунде  с  момента   чрезвычайного  происшествия  уже  вовсю   шел
полномасштабный  космический  бой.  Киллеры  и  хранители  бешено вращались,
перенося  прицел,  прыгали  в   стороны,  уклоняясь  от  ударов,   плевались
лазерными  импульсами,  нейтронными  пучками  и  кумулятивными  снарядами. В
перестрелку оказались  втянуты еще  две боевые  платформы. К  району схватки
подтягивались  оказавшиеся   рядом  рейдеры.   Эскалация  конфликта   быстро
нарастала.
    - Боевое   взаимодейс