т заметно  усилился.  -  Это
было первое, что пришло мне в голову, когда я увидел фотографию  статуи  в
обсерватории Гриффит Парка. Я подумал, что эта штука сделана не для  того,
чтобы стоять на постаменте. Почему? Потом я понял.  Он  в  невесомости!  И
точно! Поразительно, как все вдруг стало ясно.  Статуя  оказалась  в  позе
космонавта, находящегося в невесомости. Он сжался на полпути  к  положению
зародыша. Ну конечно!
   Это было, когда археологи все  еще  недоумевали  по  поводу  того,  как
художник достиг такой зеркальной отделки. Некоторые из них уже решили, что
статуя оставлена пришельцами из космоса. Но я к тому времени уже  завершил
свои расчеты поля и сказал сам себе: представь, что пришелец был в космосе
и что-то произошло. Он мог  поместить  себя  в  замедленное  время,  чтобы
дождаться спасения. А спасение не пришло... И я поехал в Бразилию, в город
Сиудад, и убедил ООН  разрешить  мне  проверить  мою  теорию.  Я  направил
небольшой мазерный луч на один палец... И знаешь что произошло?  Мазер  не
оставил и следа на поверхности. Тогда я их убедил. И привез статую сюда  с
собой. - Джански счастливо улыбнулся.
   Статуя казалась вооруженной,  угрожающей  и  готовой  к  прыжку.  Ларри
спросил:
   - Разве вы не можете извлечь его оттуда?
   Джански сильно затряс головой.
   - Нет. Видишь эту тусклую кнопку у него на спине? Ларри  видел  кнопку,
прямо под вершиной треугольного выступа. Она была чуть более тусклой,  чем
идеальная зеркальная поверхность, окружавшая ее, и слегка красноватой.
   - Она выдается из поля совсем чуть-чуть. Всего на несколько молекул.  Я
думаю, она - выключатель. Возможно, кнопка  сгорела,  когда  наш  приятель
проходил через атмосферу, или заржавела, пока он был на  дне  океана.  Так
что теперь никак нельзя отключить его поле. Плохая конструкция, -  добавил
он презрительно.
   - Ладно, я думаю, они готовы.
   Беспокойство возвратилось к Ларри.
   Они были готовы. За пределами клетки оборудование гудело  и  светилось.
Стрелки на шкалах контактного устройства были неподвижны,  к  шлемам  вели
разноцветные кабели. Четверо рабочих в лабораторных халатах стояли  рядом,
не работая, но и не бездельничая. Они ждали...
   Ларри поспешно подошел к столу, налил и осушил полчашки кофе и вернулся
в клетку.
   - Я тоже готов, - объявил он.
   Джански улыбнулся.
   - Отлично, - сказал он и вышел из сетки.
   Двое рабочих быстро закрыли дверцу на молнию длиной в 6 метров.
   - Дай мне две минуты расслабиться, - крикнул Ларри.
   - Хорошо, - сказал Джански и махнул рукой.
   Ларри растянулся  на  кушетке  и  закрыл  глаза.  Его  голова  и  плечи
находились внутри металлической  оболочки  контактного  шлема.  Интересно,
удивился ли Джански тому, что  он  попросил  дополнительное  время?  Пусть
удивляется. Связь работала лучше, чем он  ожидал.  Что  будет  он  помнить
через 2 минуты и 1 секунду?


   Джуди доставила квартиру  на  обслуживание  компьютеру  и  ушла.  Ларри
вернется не раньше полуночи, в лучшем случае. Разные люди  будут  задавать
ему вопросы. Они захотят узнать, как Ларри перенес контакт.  Тем  временем
она может кое-что сделать.
   Уличное движение было жутким. В  Лос-Анджелесе,  как  в  любом  большом
городе, каждому такси была отведена определенная высота.  Машины  взлетали
строго вертикально и так же по вертикали садились. Координатор регулировал
движение, когда у двух такси был одинаковый маршрут. Но здесь уровни такси
находились на расстоянии не более трех с половиной метров от Земли. За  те
три года, что они жили здесь, Джуди так и не привыкла к  тому,  что  такси
носятся так низко над головой. В Канзасе движение было более быстрым,  но,
по крайне мере, оно происходило на достаточной высоте.
   Такси высадило Джуди  на  углу  верхнего  яруса  прозрачной  пешеходной
дорожки, расположенной на уровне тридцатого этажа, в районе магазинов.
   Джуди увидела, как  осуществляется  разрекламированный  проект  очистки
города. Там, где с черных стен смывались десятилетия, а то и  века  грязи,
камень выглядел поразительно белым. Правда, отметила Джуди,  очищены  были
только угловые здания.
   "Я должна была сказать: "Что ты называешь опытом чтения нечеловеческого
разума? Способ мышления дельфинов был официально  признан  соответствующим
человеческому еще до твоего рождения!" Вот что мне нужно было сказать",  -
подумала Джуди. Она тихо засмеялась. Это бы его впечатлило! Уж точно!
   Джуди уже собиралась войти в магазин, когда это случилось.  Внутри  нее
будто  что-то  замедлилось,  потом...  Джуди  непроизвольно  остановилась.
Казалось, уличное  движение  вдруг  многократно  ускорилось.  Джуди  часто
предчувствовала надвигающиеся события,  но  сейчас  из  нее  будто  что-то
выдернули.
   Джуди вошла в магазин и стала подыскивать подарки. Она твердо решила не
поддаваться собственным страхам. Через шесть часов Ларри вернется.
   - Две минуты, - пробормотал доктор Джански и быстро нажал выключатель.
   Со стороны стеллажей с аппаратурой донесся жалобный вой,  поднимающийся
по  амплитуде.  Он  становился  все  выше  и  громче.   Джански   невольно
поморщился. Потом  звук  резко  оборвался.  Клетка  превратилась  в  почти
идеальное зеркало.


   Кзанол  нажал  кнопку  на  груди.  Поле,  должно   быть,   образовалось
мгновенно, потому что вселенная вокруг стала колючей от  летающих  вспышек
света.
   Внезапно на него навалилась большая тяжесть. Если  в  его  вселенной  и
происходили еще  какие-нибудь  изменения,  Кзанол  этого  не  заметил.  Он
чувствовал  только  пол   под   ногами,   какую-то   колоду   под   обеими
пятками-шпорами и вес, который давил сейчас на него. Не было времени  хотя
бы выпрямить  ноги  или  попытаться  удержать  равновесие.  Он  замычал  и
выбросил в стороны обе руки, чтобы предотвратить падение.


   Джански пришел последним. Он вошел ровно в 19 часов, толкая перед собой
тележку с бочонком пива. Когда Джански проходил мимо куба,  его  отражение
расплылось - проволочная стена не могла быть совершенно ровной.
   В здании появился новый человек, коренастый мужчина примерно сорока лет
с белыми волосами могиканина. Когда Джански избавился от бочонка,  мужчина
подошел представиться.
   -  Я  -  доктор  Дэйл  Шнайдер,  психолог  мистера  Гринберга.  Я  хочу
поговорить с ним, когда он  выйдет  оттуда,  чтобы  убедиться,  что  он  в
порядке.
   Джански пожал Шнайдеру, руку и  предложил  пива.  Потом,  по  настоянию
Шнайдера, он потратил некоторое время, объясняя, что они хотели получить в
результате эксперимента.
   В 19:20 клетка еще оставалась твердой.
   - Небольшая задержка возможна, - успокоил Джански. -  Чтобы  исчезнуть,
полю требуется несколько минут. Иногда чуть больше.
   В 19:30 он сказал:
   - Надеюсь, поле пришельца не усилило мое.
   Джански произнес это тихо, по-немецки.
   В 19:50 пива почти не осталось.  Дэйл  Шнайдер  издавал  невнятные,  но
угрожающие звуки, один из технических служащих успокаивал его, а  Джански,
не будучи дипломатом от природы, угрюмо сидел и не  отрываясь  смотрел  на
серебристый куб. Время от времени, хотя и не очень часто, он  вспоминал  о
своем бумажном стакане с пивом и вливал его содержимое себе в  горло.  Вид
доктора явно не обнадеживал.
   В 20 часов куб  наконец  замерцал  и  сделался  прозрачным.  Джански  и
Шнайдер радостно бросились вперед. Когда Джански подошел ближе, он увидел,
что статуя упала и уже не находится под контактным шлемом.
   Шнайдер нахмурился. Джански очень хорошо описал процедуру эксперимента.
Неожиданно психологу пришло в голову: "Действительно ли сфера - то  место,
где у инопланетянина находится мозг?  Если  это  не  так,  то  эксперимент
провалился. Даже дельфины обманчивы в этом отношении.  Мозг  у  них  не  в
выдающемся  вперед  "лбу",  а  за  дыхалом:  лоб  -  это  оружие,   крепко
сработанный таран".
   Ларри Гринберг сидел. Даже на расстоянии он выглядел плохо.  Его  глаза
были остекленевшими, несфокусированными. Он не  предпринимал  ни  малейших
попыток, чтобы подняться.
   "Ларри выглядит, как человек, у которого  отобрали  разум",  -  подумал
Доркас Джански, в тайне надеясь, что Шнайдер так не думает.
   Но Шнайдер был явно встревожен.
   Наконец, неловко двигаясь, Ларри поднялся на ноги. В первый  момент  он
оступился, но встал, выпрямился и, покачиваясь, шагнул  по  направлению  к
краю завесы из проводов. Он выглядел,  как  человек,  идущий  по  яйцам  и
пытающийся не раздавить их.
   Вдруг Ларри ссутулился, как под гнетом тяжелого груза, согнул колени и,
не сгибая спины, поднял что-то лежавшее рядом  с  упавшей  статуей.  Когда
Джански приблизился к проводам, Ларри повернулся к нему с  этой  штукой  в
руках.
   Джански пронзительно закричал.
   Он ослеп! Вдобавок кожа на его лице отделялась!
   Джански поднес руки к  лицу,  чувствуя  нестерпимую  боль  в  костяшках
пальцев. Наконец он развернулся и побежал. Боль хлестнула его по спине.
   Он бежал, пока не ударился о стену.


   За секунду до этого Джуди крепко спала. Теперь от  сна  не  осталось  и
следа. Джуди сидела в постели, ее глаза искали в темноте... она  не  знала
что. Джуди попыталась найти выключатель, но его не было на месте. Ее  рука
не могла нащупать даже панели управления. Тогда она поняла, что  лежит  на
половине кровати мужа. Джуди  нашла  панель  Ларри  по  правую  сторону  и
включила лампу.
   Где Ларри?  Она  помнила,  что  легла  спать  около  семнадцати  часов,
совершенно  разбитая.  Должно  быть,   он   все   еще   в   Калифорнийском
Университете, Но что-то все-таки случилось, Джуди это чувствовала.
   Не было ли все это просто кошмарным сном? Если это и  был  дурной  сон,
она все равно не помнила ни одной детали.  Но  ощущение  чего-то  ужасного
оставалось и тревожило ее. Джуди снова попыталась  заснуть  и  обнаружила,
что  не  может  заставить  себя  забыться.  Комната  казалась  странной  и
пугающей. Тени были полны невидимых ползающих монстров.


   Кзанол замычал и выбросил  в  стороны  обе  руки,  чтобы  предотвратить
падение.
   И помутился рассудком.
   Впечатления и чувства хлынули волной через все органы и затопили его. С
отчаянием  утопающего,  пытающегося  вдохнуть  воздух,  Кзанол  попробовал
разобрать свои эмоции, прежде чем они убьют его.
   Первыми  и   самыми   ужасными   были   воспоминания   незнакомой   ему
разновидности раба, называвшего себя Ларри Гринберг. Они были сильнее, чем
что-либо, когда-нибудь достигавшее его чувства Силы.  Если  бы  Кзанол  не
провел так много лет,  управляя  инопланетными  формами  жизни,  привыкнув
ощущать чужие мысли, его личность была бы целиком утоплена.
   Неимоверным  усилием  ему  удалось  вытолкнуть  основную  часть  разума
Гринберга из своего сознания. Головокружение не проходило.  Теперь  Кзанол
ощущал свое  тело  странным,  горячим  и  бесформенным.  Кзанол  попытался
рассмотреть, где он находится, но мышцы лица не  работали.  Потом,  должно
быть, он нашел правильную комбинацию усилий, и глаза открылись.
   _Два глаза_!
   Он застонал и крепко  зажмурился,  потом  попробовал  снова.  Его  глаз
открылся дважды - два отчетливых и раздельных движения, и  он  не  решился
закрыть их, потому что смотрел на свое тело.
   Его тело было телом Ларри Гринберга...
   Предупреждений об опасности было достаточно. Шок не  убил  его.  Кзанол
начал осторожно исследовать разум Гринберга. Ему нужно было быть предельно
осторожным и брать пока лишь немного информации, иначе он будет  уничтожен
как личность.
   Подобное медленное выкачивание информации очень отличалось от  обычного
использования Силы: больше  всего  это  напоминало  тренировку  со  Шлемом
Власти. Теперь  Кзанол  мог  не  сомневаться,  что  он  действительно  был
телепортирован. Или телепатирован. Или еще каким-то способом, изобретенным
пока он отсутствовал, перемещен в тело раба.
   Кзанол  сел,  медленно  и  осторожно,  используя   рефлексы   Гринберга
настолько, насколько осмеливался, потому что еще не привык к его  странным
мышцам. Двойное зрение сбивало его с толку. Но он видел, что  находится  в
чем-то вроде металлической сетки. Снаружи...
   Кзанол получил самый сильный удар и снова помутился разумом.
   Снаружи были рабы той же странной породы, выглядевшие так же, как и  он
в настоящее время. Двое из них явно  направлялись  к  нему.  А  Кзанол  их
совсем не чувствовал...
   Бессилен!


   Тринт не рождается с Силой. Обычно требуется около двух лет по  времени
Тринтума, чтобы чувство Силы развилось, и еще год, прежде чем  юный  тринт
сможет заставить  раба  выполнить  последовательный  приказ.  В  некоторых
случаях Сила никогда не приходит. Если тринт достиг совершеннолетия, так и
не приобретя Силу, он называется _птавв_.
   Птавву делали татуировку, неизменно розового цвета, а потом  продавали,
как раба, если только семья тайком не убивала его.  Исключительно  тайком.
Нет лучшего повода для шантажа, чем информация,  что  состоятельная  семья
произвела на свет птавва.
   Взрослый тринт, потерявший силу, менее предсказуем. Он может  совершить
самоубийство или  стать  убийцей,  уничтожающим  каждого  раба  и  каждого
тринта, попавшегося ему.  Он  не  может  заставить  себя  забыть  о  самом
существовании  Силы.  Потерять  Силу  было  ужаснее,  чем  ослепнуть   или
оглохнуть, унизительнее, чем быть кастрированным.
   Чувства Кзанола могли сравниться  с  ощущениями  человека,  потерявшего
рассудок и сознающего, чего он лишился. Потому что  именно  Сила  отделяет
тринта от животною.
   Все еще осмеливаясь надеяться, Кзанол взглянул прямо на  приближавшихся
инопланетян и приказал им:
   _ОСТАНОВИТЬСЯ_!
   Чувство не работало, но вдруг...
   Рабы продолжали идти.
   Они смотрели на  него!  Кзанол  безнадежно  искал  какой-нибудь  способ
запретить им смотреть. Они были свидетелями его позора,  эти  низкорослые,
покрытые мехом белокормы, которые теперь считали  его  равным!  И  тут  он
увидел дезинтегратор, лежащий возле руки покинутого им тела Кзанола.
   Он благополучно встал на ноги, но когда попытался подпрыгнуть, чуть  не
упал. Ему удалось сделать шаг,  но  он  чувствовал  себя,  как  испуганный
новичок, пытающийся двигаться при слабой гравитации. Один из рабов вошел в
клетку. Кзанол сгибал свои смешные колени до тех пор, пока ему не  удалось
поднять дезинтегратор обеими руками, потому  что  новые  пальцы  выглядели
такими хрупкими, тонкими и беззащитными. Сдавленно зарычав,  Кзанол  навел
дезинтегратор на чужаков. Когда все они скорчились на полу, он развернулся
и побежал, врезался в провода, отскочил, дезинтегрировал для себя  дыру  и
ринулся к двери.
   Кзанолу пришлось позволить Гринбергу открыть дверь.
   Долгое время он мог думать только о бегстве.


   Внизу мерцали зеленые огоньки. Нужно было лететь  очень  высоко,  чтобы
видеть два города одновременно. Большинство машин так и  летали,  особенно
если  водитель  осторожный.  Огоньки  -   это   станции   техобслуживания,
разбросанные между городами. Обычно машине требуется обслуживание не чаще,
чем дважды в  год,  но  все  же  приятно  знать,  что  помощь  под  рукой.
Одиночество может вызвать дискомфорт у городского человека, а  большинство
людей были горожанами.
   Кроме  того,  было  приятно  осознавать,  что  в  случае  чего   можешь
приземлиться возле зеленого огонька, а  не  обнаружить  себя  на  верхушке
дерева или на полпути к утесу.
   Кзанол избегал городов и зеленых огней. В своем теперешнем состоянии он
не мог встретиться с рабами. Он покинул уровень физического факультета и в
поисках спасения направился прямо в  свой  фольксваген  -  на  парковочный
уровень, расположенный на крыше.
   Взлетев  почти  вертикально,  Кзанол  столкнулся  с  проблемой   выбора
направления - ему никуда особенно не хотелось.  Поднявшись  на  безопасную
высоту, он направил машину в сторону Нью-Йорка, зная, что в  любой  момент
может повернуть обратно в Калифорнию.  С  этого  времени  Кзанол  позволил
самой машине управлять полетом и поворачивался к панели, только когда было
необходимо облететь  город.  Облетать  приходилось  очень  много.  Зеленые
ландшафты были скорее островами в море городов, чем наоборот.
   Мгновение - и они исчезали, а Кзанол снова видел очертания  строений  в
полмили шириной вдоль древних суперавтострад.
   В  час  ночи  Кзанолу  пришлось  посадить   машину.   Вести   ее   было
изнурительно. Только безумное стремление спастись бегством заставляло  его
двигаться, хотя он уже начал сознавать, что бежать некуда.  Кзанол  ощущал
боль тут и там, боль, которая была  настоящей  пыткой,  хотя  Гринберг  по
привычке не обратил бы на нее внимания. Пальцы Кзанола сводило  судорогой,
они казались более хрупкими, чем когда-либо.  И  он  не  ошибался.  Память
Гринберга  сообщила  ему,  почему  мизинец  левой  руки  постоянно  болел:
бейсбольная травма, которую неправильно лечили.
   И  этот  Гринберг  принимал  такой  ужасный  дефект  как   само   собой
разумеющийся!
   Кзанол почти боялся пользоваться руками.  Были  и  другие  боли.  Мышцы
затекли от того, что он пять часов сидел в одном  положении,  правая  нога
мучительно болела, потому что Кзанол постоянно нажимал на педаль во  время
маневров. Вдобавок еще и страшный зуд везде, где одежда плотно прилегала к
телу.
   Кзанол посадил машину в Аризоне, посреди глухого леса, поспешно вышел и
сорвал с себя одежду. Намного лучше! Потом он забросил одежду под  сиденье
- она еще может ему понадобиться. Наконец он забрался  обратно  и  включил
обогреватель.
   Теперь у него зудело там, где он прикасался к сиденью, но это еще можно
было терпеть.
   Кзанол позволял Гринбергу  вести  машину  и  постепенно  привык  к  его
присутствию  в  своем  сознании.  Без   страха,   хотя   и   с   некоторым
беспокойством, он уже мог пользоваться памятью  Гринберга.  Но  Кзанол  не
свыкся с чужим телом, в котором сейчас находился, и  у  него  не  было  ни
малейшего намерения смиряться с потерей Силы. Кзанол хотел  получить  свое
тело обратно.
   Он знал, где оно находится: он видел его, когда поднимал дезинтегратор.
Воспоминания Гринберга  воспроизвели  для  Кзанола  детали.  Очевидно,  он
выронил дезинтегратор, когда выставил руки, чтобы защититься. Тело будет в
сохранности  до  тех  пор,  пока  Кзанол  не  найдет  какой-нибудь  способ
вернуться в него.
   Для этого ему необходимо управлять  людьми,  работающими  с  контактным
устройством. Ему понадобится солидная техническая  помощь,  чтобы  вырвать
тело Кзанола из стасиса. Зрительной  памятью  Гринберга  он  видел  ржавое
пятно у себя на спине. Но чтобы получить эту помощь, ему нужна Сила.
   Его человеческий мозг не мог содержать в себе Силы.
   Все же оставался еще один  шанс.  Люди  совершают  космические  полеты,
вспомнил Кзанол-Гринберг. Жалкие космические полеты: на кораблях,  которым
требуются  десятки  лет,  чтобы  преодолеть  расстояние  между  обитаемыми
мирами, и целые дни даже для  того,  чтобы  совершить  полет  до  соседних
планет своей солнечной системы.
   Но все-таки это были космические полеты.  Если  Кзанолу  удастся  найти
систему F-124 и если до нее можно добраться, он получит усилительный шлем.
К тому же,  этот  Гринберг  в  зачаточной  форме  обладал  телепатическими
способностями.
   Шлем может поднять этот крошечный талант  до  подобия  Силы  настоящего
тринта. По какой-то причине он сейчас не попал на F-124, думал  Кзанол,  а
полетел дальше навстречу случайному столкновению с планетой Земля.  Где  и
когда он приземлился? Успеет ли он добраться до  потерявшейся  планеты  за
время жизни Гринберга?
   Тело Гринберга хотело есть, пить  и  сигарету.  Кзанолу  было  нетрудно
игнорировать голод и жажду, потому что  тринт  убьет  себя,  если  наестся
досыта, разорвет свой накопительный мешочек,  если  будет  пить,  пока  не
напьется. Но сигареты у Кзанола были. Он закурил  и  решил,  что  ему  это
нравится, хотя приходилось подавлять желание жевать