либо
его получит инопланетянин и отправится завоевывать Землю. Так  или  иначе,
мы должны будем стрелять.
   - Ты ведь понимаешь, что это значит, правда?
   - Ну что, скажи мне.
   - В первую очередь нам придется убить Атвуда и Курильщика.
   - О-о-ох. Верно, насчет Атвуда. Он не даст нам стрелять в своих друзей,
независимо от того, рабы они или нет.  Остается  надеяться,  что  Андерсен
справится с Курильщиком.
   - Как у тебя с координацией?
   - Моей?..
   Люк приподнял свои неуверенные, трясущиеся руки  и  ставшие  неуклюжими
пальцы. Наследие паралича.
   - Я  снова  в  порядке.  Курильщик  сделает  из  Андерсена  котлету.  -
Порывистый вздох. - Нам придется взорвать оба корабля.
   - Люк, пообещай мне. - Масней выглядел, как Смерть. Он был  стариком  и
вдобавок несколько дней назад чуть не умер от голода. - Я хочу,  чтобы  ты
поклялся, что как только мы  хоть  на  нюх  подберемся  к  телепатическому
усилителю, мы уничтожим его. Не захватим, Люк. Уничтожим!
   - Ладно, Ллойд. Клянусь.
   - Если ты попытаешься взять его на Землю, я убью тебя. Я не шучу.


   Его палец, слишком большой палец,  лежащий  в  слишком  большом  рту  с
крошечными игольчатыми зубами.
   Приблизилось что-то большое, закрывающее свет.  Мать?  Отец.  Его  рука
шевельнулась, презрительным движением выдернула  палец,  больно  поцарапав
палец о новые зубы. Кзанол попытался  сунуть  его  обратно,  но  палец  не
двигался. Что-то властное и сильное сказало ему никогда  больше  этого  не
делать. Он никогда больше этого не делал.
   Никакого умственного  щита.  Смешно,  какой  яркой  была  эта  картина,
воспоминание о раннем разочаровании.
   Что-то еще...
   Полная комната гостей. Кзанолу четыре тринтумских года, и  ему  впервые
разрешили появляться в обществе. Отец с гордостью показывал его гостям. Но
шум, телепатический шум,  был  слишком  громким.  Кзанол  сразу  попытался
думать, как все остальные. Это его  напугало.  Случилось  что-то  ужасное.
Поток темно-коричневого полужидкого вещества вырвался у  него  изо  рта  и
забрызгал стену. Испражняться на публике!
   Гнев, багровый и острый. Внезапно Кзанол утратил  контроль  над  своими
конечностями и, спотыкаясь, побежал к двери. Гнев  отца,  стыд,  свой  или
отца? Но это было больно, и он закрыл свой ум. Отец умчался, как молния, и
все гости тоже. Все исчезли. Кзанол  оказался  совсем  один  в  опустевшем
мире. Он остановился в испуге.
   Его отец был горд, горд! В четыре года  маленький  Кзанол  уже  обладал
Силой!
   Ларри хищно усмехнулся и встал. Его скафандр? В комнате отдыха, в одном
из кресел. Ларри взял его, натянул и вышел.
   Кзанол изо всех сил дергал огромный яркий предмет, пока не выдернул изо
льда. Предмет был похож на огромного уродливого гоблина.
   Лед плотно заполнил туннель позади Кзанола.  Это  было  удачей.  Кзанол
воспользовался сжатым воздухом из своего костюма, чтобы  загерметизировать
эту ледяную комнату. Он нахмурился, глядя на датчики у себя  на  груди,  и
снял шлем.
   Воздух был холодным и  разреженным.  Незачем  нести  усилительный  шлем
обратно на корабль, если можно надеть его прямо здесь.
   Кзанол посмотрел на новый костюм и понял, что ему  потребуется  помощь,
чтобы засунуть его обратно. Кзанол  мысленно  перенес  внимание  на  Ларри
Гринберга. И обнаружил пустоту.
   Гринберга нигде не было.
   Он умер? Нет, Кзанол, конечно же, почувствовал" бы это.
   Это было нехорошо, даже совсем  нехорошо.  Гринберг  предупреждал,  что
попытается остановить его. Должно быть, раб  со  своим  умственным  щитом,
находящимся в прекрасном состоянии,  уже  в  пути.  К  счастью,  усилитель
остановит его. Усилитель может управлять даже взрослым тринтом.
   Кзанол наклонился, чтобы перевернуть костюм. Он был... не  тяжелым,  но
массивным... он не поддавался.


   Шел снег. В разреженной атмосфере снег падал,  как  камни,  выброшенные
взрывом. Снег падал так, что запросто мог  убить  незащищенного  человека.
Падая, он слипался так, что становился твердым. По ногами скрипело, как во
время отличной зимней прогулки.
   К счастью,  Ларри  Гринбергу  не  нужно  было  рыскать  в  темноте.  Он
совершенно точно чувствовал, где находится Кзанол, и уверенно шел  в  этом
направлении. Его скафандр был не таким совершенным,  как  костюм  Кзанола.
Холод легко проникал через его рукавицы и  ботинки.  Но  во  время  лыжных
прогулок Ларри приходилось и похуже, и ему это нравилось.
   Потом  его  мозг  резко  хлестнуло  Силой.  Телепатический  щит  тяжело
поднялся. Волна моментально исчезла. Но теперь он не  мог  найти  Кзанола.
Тринт тоже поднял телепатический щит. Ларри остановился, сбитый  с  толку,
потом пошел дальше.  У  него  есть  компас,  так  что  кругами  ходить  не
придется. Но Кзанол не должен знать, что он приближается.
   Постепенно в его мозгу возник последовательный  образ.  Всеми  органами
чувств, глазами, ушами, осязанием и нервами Ларри почувствовал, что  делал
Кзанол, когда Сила внезапно хлестнула его.  Кзанол  склонился  над  вторым
костюмом.
   Слишком поздно.
   Бежать Ларри не мог - скафандр, предназначенный для работы  в  вакууме,
для этого не годился.
   Ларри почувствовал, как поднимается в нем волна отчаяния. Он  огляделся
вокруг, а потом пошел дальше - помощи ждать было неоткуда.
   Идти. Сбить лед с лицевой пластины и идти.
   Идти, пока тебе не прикажут остановиться.
   Полчаса спустя после удара Силой, через час после того, как он  покинул
корабль, Ларри стал замечать рассыпчатый снег. Он был светлым и  пушистым,
совсем не похожим на падающие ледяные пули. Здесь Кзанол начал копать. Это
послужит ему путеводителем.
   Рассыпчатый снег становился все  глубже  и  глубже,  пока  внезапно  не
превратился в огромную гору утрамбованного снега. Ларри пытался залезть на
нее, но все время соскальзывал вниз. Он  должен  подняться!  Когда  Кзанол
откроет костюм, все будет кончено.
   Ларри был уже на полпути. Он почти лишился сил, когда вершина перед ним
вдруг зашевелилась. Снег вырывался из нее непрерывным потоком  и  медленно
падал.
   Снег продолжал валить. Это Кзанол  пробивал  себе  дорогу  назад...  Но
почему на нем нет шлема?
   Фонтан сделался еще выше.  Но  частички  льда,  замороженные  высоко  в
сожженной и вновь охлажденной атмосфере Плутона,  проникали  сквозь  поток
разлетающегося фонтаном снега и ложились на  костюм  Ларри.  Он  продолжал
идти, чтобы сохранить гибкость суставов. Он  уже  покрылся  тонкой  коркой
полупрозрачного льда, которая на суставах дробилась и трескалась.
   И неожиданно его  осенило.  Губы  Ларри  растянулись  в  улыбке  тихого
счастья, и его дельфинье чувство юмора радостно всплыло на поверхность.


   Кзанол вышел из туннеля, волоча за  собой  бесполезный  второй  костюм.
Чтобы расчистить снег в туннеле, ему пришлось пользоваться дезинтегратором
да еще держать его вверх под углом тридцать градусов,  таща  груз,  равный
его собственному весу, не считая костюма, который был на нем  и  весил  не
меньше. Кзанол очень устал. Будь он человеком, он бы уже плакал.
   Но спуск... это было уже слишком, Кзанол вздохнул  и  толкнул  запасной
костюм, который скатился с горы и остановился у ее  основания,  наполовину
зарывшись в снег. Кзанол пошел следом.
   Лед валил быстрее, чем обычно, сотни тысяч тонн совершенно новой  воды,
замерзающей и падающей в яростной попытке планеты восстановить равновесие.
   Кзанол спотыкался, совершенно ничего не видя, с трудом переставляя свои
мощные птичьи ноги, держа сознание закрытым, потому  что  он  помнил,  что
где-то  поблизости  Ларри  Гринберг.  Его  мозг  оцепенел  от  смертельной
усталости и холода.
   Когда Кзанол был уже на полпути вниз, снег неожиданно поднялся и  встал
перед ним, будто гигантский тринт. У Кзанола  перехватило  дыхание,  и  он
непроизвольно  остановился.  Перед  ним  возникла  чья-то  фигура.  Фигура
хлопнула  рукавицей  по  лицевому  стеклу  своего  скафандра,  и  с  него,
отбившись, упал толстый слой льда. Гринберг! Кзанол поднял дезинтегратор.
   Почти  небрежно,  с  улыбкой,  которая  была  чисто  дельфиньей,  Ларри
протянул негнущийся указательный палец и  ткнул  им  в  грудь  Кзанола.  В
кнопку, включавшую _поле стасиса_.


   Корабль-одиночка обогнул Плутон  за  тридцать  четыре  часа,  это  было
слишком долго. Гарнер и Масней спали  по  очереди  так,  чтобы  все  время
следить  за  экраном  телескопа  и  не  прозевать   актиническую   вспышку
взлетающего корабля.
   Корабли изредка переговаривались. Но что это были  за  разговоры,  если
все пятеро знали, что сражение уже  очень  близко,  и  ни  один  не  хотел
представить себе возможный исход.
   Сейчас корабль Лью был виден на экране  телескопа  даже  с  выключенным
двигателем. Люк, не сводивший глаз с экрана,  хотя  была  не  его  очередь
дежурить, хотя он знал, что должен  спать,  хотя  его  веки  были  страшно
тяжелыми, наконец произнес магические слова:
   - Они не блефуют.
   - Что за неожиданная перемена?
   - Нет смысла, Ллойд. Блеф или не блеф, флотилия должна стартовать,  как
только они найдут усилитель. Чем дольше они  тянут,  тем  ближе  мы  к  их
скорости и тем точнее попадут в цель наши  ракеты.  Они  там  уже  слишком
долго. Инопланетянин взял их.
   - Я все время так думал. Но почему ОН не взлетает?
   - На чем? На Плутоне только одноместные корабли.  Он  не  может  лететь
сам. Он поджидает НАС.
   Это совещание было большим облегчением для всех. К тому же оно принесло
результаты. Например, Буди Атвуду пришлось провести полных тридцать часов,
стоя в шлюзовой камере "Иво Джимма".


   Почтительного  расстояния  в  четыре  миллиона   миль   когда-то   было
достаточно для флотилии Кольца. Такое расстояние устраивало и Гарнера. Его
корабль и один из кораблей Кольца заняли удобную позицию  в  пространстве.
Третий отклонился от курса и  сейчас  уже  находился  всего  в  нескольких
сотнях миль от планеты, окутанной безмолвием.
   - Смешно, - сказал Курильщик. - Каждый раз, когда тебе нужно пустить  в
дело какой-нибудь корабль, это обязательно оказывается корабль Кольца.
   - А какой бы корабль использовал ты, Старина Курильщик?
   - Не старайся запутать меня логикой.
   - Слушайте, - перебил его Масней.
   Радио слабо, но отчетливо донесло визг,  похожий  на  сирену  воздушной
тревоги.
   - Это сигнал бедствия Лейзи-Восемь-3! - сказал Андерсен.


   Шестой  номер  стал   -   телемеханическим   роботом.   Управление   им
контролировалось с командного пульта корабля  Гарнера.  Это  было  сделано
потому,  что  именно  двухместный  корабль  Земли   был   отчаянно   нужен
инопланетянину.
   - Ну что, будем его сажать?
   Вуди сказал:
   - Давай-ка сначала посмотрим, в порядке ли Лью.
   Андерсен направил одноместный корабль  к  головному  судну,  огибавшему
Плутон, выключил основной двигатель и с помощью вспомогательных подвел его
поближе.
   Наконец  он  и  четверо  остальных  сквозь  обмороженные,  искромсанные
обломки каюты управления увидели Лью. Он был мертв или парализован.


   Сигнал бедствия шел с равнины нетронутого снега.
   Андерсену за всю жизнь не приходилось так работать.  Непрерывно  что-то
бормоча, он старался удержать корабль над источником сигнала бедствия.  На
экране "Хайнлайна" снежная мгла сменилась густым туманом. Андерсен включил
инфракрасный прожектор, это не слишком помогло, и Курильщик поморщился  от
некоторых слов, которые бормотал себе под нос юный Андерсен.  Внезапно  он
замолчал, и все пятеро подались к экрану.
   В молочно-белом тумане показался "Золотое Кольцо".
   Андерсен посадил корабль так мягко, как только умел. В  момент  касания
корабль  зазвенел,  как  медный  колокол,  и  картинка  на  экране  сильно
задрожала.
   В воцарившейся тишине  приникшие  к  экрану  увидели,  как  из  верхней
шлюзовой камеры "Золотого Кольца"  с  трудом  выбралась  чья-то  фигура  и
двинулась по снегу в их сторону.


   Свадебный  перестал  быть  космическим  кораблем,  он   превратился   в
прекрасное место сбора и госпиталь.  Особенно  госпиталь,  потому  что  из
десяти человек, сидевших друг против друга вокруг карточного стола, только
двое были вполне здоровы.
   Когда Ларри Гринберг, несший  на  плечах  космические  костюмы  тринта,
вернулся, он обнаружил, что "Золотое Кольцо" уже  почти  полностью  покрыт
льдом. Корка льда, окружавшая корабль, была в двадцать футов  толщиной.  С
помощью сварочного аппарата, входящего в снаряжение его  скафандра,  Ларри
удалось выжечь себе проход, но его пальцы на  руках  и  ногах,  когда  он,
наконец, добрался до шлюзовой камеры, оказались обмороженными.
   Его мало обрадовало то, что шестой номер оказался  пустым.  Показавшись
наблюдателям на  экране  телескопа,  Ларри  предельно  ясно  изложил  свое
послание. "Все в безопасности, спускайтесь."
   Курильщик Петрополюс и Вуди  Атвуд,  взвалившие  на  себя  всю  работу,
потому что все еще оставались единственными  людьми,  способными  на  это,
перевезли парализованных пилотов Кольца в "Золотое Кольцо" на  двухместных
кораблях. Те четверо все  еще  не  могли  шевелиться.  Действовали  только
голосовые связки и глаза. Ладони, кисти, ступни и шея Лью  в  тех  местах,
где не было волдырей, имели поджаренный вид - когда он на несколько секунд
погрузился  в  пылающие  газы,  охлаждающая  система  его   скафандра   не
выдержала.  Если  бы  газ  не  был  так  сильно   разрежен,   какое-нибудь
пластиковое соединение в воздушных баллонах  Лью  или  система  охлаждения
обязательно расплавились бы...
   Когда придет время. Лью  снова  и  снова  будет  рассказывать  об  этом
нетерпеливым слушателям. Но все это будет  потом.  Потом  остальные  будут
вспоминать, что все они летели  в  скафандрах,  потому  что  им  приказали
выбить ветровые стекла, и что если бы Курильщик и Вуди не нашли их, они бы
в своих кораблях умерли от голода.
   Но теперь все были в безопасности.
   Гарнер и Андерсен  почти  преодолели  навязанный  им  паралич,  который
теперь проявлялся только в нарушении координации.
   - Итак, мы выдержали, - сказал Люк, улыбаясь всем присутствующим. - А я
уже боялся, что Последняя Война начнется на Плутоне.
   - Я тоже, - сказал  Лью,  его  голос  звучал  немного  невнятно.  -  Мы
боялись, что вы не поймете, почему мы не отвечали на ваш вызов.  Вы  могли
подумать, что это какая-то уловка. - Он  моргнул  и  сжал  губы,  прогоняя
воспоминания. - Ну, и что мы будем теперь делать с запасным костюмом?
   Теперь все слушали его. Комната отдыха превратилась в зал заседаний,  а
костюм был основной повесткой дня.
   - Мы не можем позволить Земле  завладеть  им,  -  сказал  Курильщик.  -
Некоторые изобретения действительно нужно скрывать.
   - Сбросим его на Юпитер, - предложил Масней. - Прикрепите его к корпусу
"Хайнлайна", а мы с Вуди поведем корабль. Если мы оба вернемся живыми,  вы
будете знать, что костюм сброшен, как запланировано. Правильно?
   - Правильно, - сказал Лью.
   Гарнер кивнул. Остальные обдумали эту идею  и  нашли  ее  неплохой,  не
считая  потери  ценнейших  сведений,  которые  будут   похоронены   вместе
костюмом. Ларри Гринберг придерживался другого мнения,  но  вслух  его  не
высказывал.
   - Все согласны? - Лью обвел взглядом комнату. - Ладно. Теперь  осталось
выяснить, какой из костюмов - усилитель?
   Добрые две секунды царило испуганное молчание.
   Потом Гринберг сказал:
   - Тот, что весь в складках и с пустыми рукавами.
   Разница в костюмах стала очевидной, когда на  нее  указали.  На  втором
костюме  были  складки,  какие-то  шишки  и  выпуклости,  конечности  были
неестественно скрючены. В нем было не больше души, чем в мешке. Но костюм,
который был Кзанолом...
   Он  лежал  в  дальнем  углу  каюты,  согнув  колени  и  слегка   подняв
дезинтегратор. Даже  в  его  странной  позе  читалось  удивление  и  ужас,
которые, должно быть, были последними эмоциями тринта. Наверное, там  была
и злоба, бессильная злоба, поднимавшаяся  в  нем  с  того  момента,  когда
Кзанол увидел  расплавленное,  бесцветное  пятно,  которое  когда-то  было
спасательным выключателем поля стасиса внутри.


   Гарнер попивал шампанское из продовольственных запасов свадебного.
   - Ну, все устроилось. Морская Статуя  отправится  обратно  на  Выставку
Сравнительных Культур ООН. А драгоценный костюм - на Юпитер. Вообще-то  на
Солнце было бы надежнее, но черт с ним. Гринберг, а ты куда поедешь?
   - Домой. А потом, думаю, на Джинкс.
   Ларри Гринберг улыбался, как показалось Гарнеру, кисло-сладкой улыбкой,
хотя даже Гарнер не догадывался, что она означала на самом деле.
   - Я - единственный человек во вселенной, умеющий разбирать письменность
бандерснэтчей.
   Масней  тряхнул  головой  и  рассмеялся.  У   него   был   раскатистый,
неудержимый смех, заразительный, как свинка.
   -  Лучше  не  читай  их  мыслей,  Гринберг.  Ты  закончишь,  как  целый
космический зверинец, если не будешь осторожнее.
   Все остальные засмеялись, Ларри тоже улыбнулся, хотя только одному  ему
было известно, насколько верно то, что сказал Масней.
   Или Гарнер догадался? Уж больно странно смотрел на  него  старик.  Если
Гарнер догадался, что два миллиарда лет назад Кзанол взял  раба-раккарлиу,
как игрушку, и поместил его во второй костюм...
   Ерунда.
   Только Ларри будет знать об этом. Если бы костюм был открыт, он мог  бы
начать войну. Во времена, когда управляемая термоядерная реакция такое  же
обычное дело, как полтора столетия назад  электрогенераторы,  любая  война
может стать самой последней. Так что костюм пришлось отправить на  Юпитер,
и  обреченный  раб-раккарлиу  отправился  вместе  с   ним,   уже   навечно
похороненный в мертвом, безмолвном стасисе.
   Вправе ли был Ларри Гринберг приносить в жертву ни в  чем  не  повинное
разумное существо даже ради такой  цели?  Для  Ларри  плюс  дельфина  плюс
тринта это ничего не стоило.


   "Всего лишь раб, - прошептал Кзанол. - Маленький, глупый, уродливый:  в
лучшем случае на полкоммерса".
   "Не может защитить себя, - подумал Чарли. - У него нет прав".


   Ларри решил никогда не рассказывать об этом  Джуди,  даже  случайно,  и
стал думать о более приятных вещах.


   "О чем это он думал? - спросил себя Гарнер. - Хотя,  о  чем  бы  он  ни
думал, теперь он, очевидно, оставил эту мысль. Можно не смотреть  на  него
так пристально. Но я бы душу отдал, если бы смог почитать чужие мысли хотя
бы часок. Если б я только смог этот часок найти...