учили бы столько, что минимум два года могли бы не
интересоваться самочувствием Парона.
   - А в случае гибели хорошая страховая премия, тысяч двадцать, кажется,
- вставил я.
   Полузакрытые глаза Конда широко раскрылись и удивленно посмотрели на
меня.
   - Ерунду городишь, дружище. Какая тебе премия после смерти? Зачем она?
Меня интересует только то, что происходит при жизни. Ясно?
   - Ясно, но у меня больной отец.
   - А-а, - Конд деликатно шевельнулся на стуле, - я забыл, тогда
конечно...
   Мы помолчали несколько минут. Неожиданно Конд резко встал, сделал два
круга около столика, за которым мы сидели, и снова сел, с грохотом
пододвинув стул.
   Его осенила какая-то идея.
   - Скажи-ка, Ан, когда прекращается прием документов?
   - Не знаю точно, кажется, через три дня.
   - А кто подал, знаешь?
   Я перечислил имена астролетчиков.
   - Хорошие вс„ ребята, - сказал он, - тем лучше, мы договоримся с ними.
   - О чем? - недоумевал я.
   Он еще ближе пододвинулся ко мне.
   - Не решить ли нам это дело жребием?
   - Жребием?
   - Ну да! Разобьемся на пары, кто с кем хочет лететь и вручим нашу
судьбу случаю.
   По крайней мере, здесь хоть что-то будет зависеть от нас самих, а не от
чиновников управления.
   Я задумался.
   - Но документы уже поданы!
   - Их оставит только тот, кому повезет.
   - Гм... ну, а если кто-нибудь не возьмет документов, хотя жребий ему и
не выпадет?
   - Тогда... - Конд задумался. - Да ты что, сомневаешься в товарищах, что
ли?
   - В тех, кто уже подал, не сомневаюсь, но осталось еще три дня и мало
ли кто приедет. Ромс, например. Ты за него можешь поручиться?
   Лицо Конда потемнело. Заметив это, я вспомнил, что у него с Ромсом
произошла какая-то ссора. Об этом все говорили, но подробностей никто не
знал.
   - В таком случае подождем еще три дня. А ты видел кого-нибудь из наших?
   - Нет, я только сегодня прилетел.
   - Я тоже. Нужно будет увидеться и поговорить. Сам-то ты как относишься
к этой затее?
   По правде говоря, она меня не воодушевила. И там и там жребий. У меня
не было громкого имени талантливого звездолетчика, которое предоставило бы
мне какие-нибудь преимущества на конкурсе. Я был середнячком, как и все,
подавшие документы, поэтому выбор конкурсной комиссии должен быть в
известной мере случаен. Конд предлагал взять этот случай в свои руки и при
удаче обеспечить себе желаемого партнера. Что ж, в этом был некоторый
смысл, и я не стал ему возражать.
   - Значит решено? - сказал он, выливая себе в рот остатки оло. - Ты где
устроился?
   - Пока нигде.
   - Пойдем со мной, у меня есть пристанище, на двоих места хватит.
 
 
   3
 
 
   Я хорошо помню тот вечер, ставший поворотным в моей судьбе. Такие часы
не забываются. Все, подавшие на конкурс, собрались во второсортном баре на
углу Кракоро-риди и Южной магистрали. Помещение это неважное, зал почти
треугольный, здесь улицы пересекаются под острым углом. Было сыро и
промозгло, только солнце, врывающееся в многочисленные окна, обогревало
редких посетителей. Мы и выбрали это место только потому, что здесь мало
кто бывает. Шумное сборище астролетчиков привлекло бы к себе ненужное
внимание, а мы этого вовсе не хотели.
   Собирались почему-то медленно. Те, кто пришел раньше, бесцельно
слонялись между столиками, вызывая недовольство насупившегося хозяина,
озадаченного наплывом странных посетителей.
   Я сидел в углу за столиком и от нечего делать листал какой-то журнал.
Было уже около восьми, а мы договорились собраться в семь. Пришли почти
все, недоставало только самого Конда и Ромса, который подал все-таки
документы в последний день.
   Отсутствие обоих казалось подозрительным. В голове у меня уже начали
копошиться недобрые мысли, когда Конд с такой силой толкнул дверь, что на
столах задребезжала посуда.
   Его приход сразу внес оживление в наше общество. Все зашумели. Легко
перекрывая голоса других, Конд громко поздоровался и, пропустив мимо ушей
упреки по поводу опоздания, направился в мою сторону.
   - Ну как? - спросил он. - Все на месте?
   - Ромса еще нет.
   - Хе! - Конд уселся на стул и обвел присутствующих тяжелым взглядом. -
Что же будем делать? Ждать? Решайте сами.
   Около нас собрались остальные.
   - Будем ждать? - повторил вопрос Конд.
   Мы неуверенно и смущенно переглядывались.
   - Чего же ждать, - наконец спокойно сказал Ирм, - он, может быть,
вообще не придет.
   - Это же Ромс, - многозначительно добавил Сен.
   - Включим его в жеребьевку, и все, - предложил кто-то.
   Нам явно не терпелось испытать судьбу. Каждого подогревала надежда
выиграть в этой лотерее. Шансов было довольно много, а выигрыш так много
значил для каждого из нас! В ту минуту мы не думали об опасностях
предстоящей экспедиции, среди нас не было трусов. Мы не мечтали о славе
первооткрывателей Арбинады. Не слава привлекала нас, а желание получить
работу.
   Ромс опоздал на полтора часа. Я увидел его неожиданно. Он стоял рядом с
хозяином и пил что-то розовое, держа бокал трясущимися руками. Жидкость
переливалась через край и тонкой струйкой текла на одежду. Вид у него был
странный, так выглядят люди, хватившие изрядную порцию оло. Из кармана
торчал основательно помятый ежедневный вестник. Ромс вынул его и
направился к нам.
   - Пришел все же, - пробормотал Ирм, когда тот протиснулся в середину.
   Ромс не ответил. Он обвел нас блуждающим взглядом и молча бросил
вестник на стол.
   - Читайте, - сказал он сдавленным голосом, - двое наших... погибли.
   - Что?!
   - Не говори чепухи!
   Несколько рук протянулось к листам. Ирм, опередив остальных, схватил
вестник и прочитал вслух:
   Катастрофа в космопорте Лакариана Вчера при посадке на площадку
космопорта взорвался межпланетный корабль Ю-335, принадлежавший компании
Парона. Звездолет возвращался из очередного рейса к внецерексианским
станциям, расположенным на спутниках Норты. На борту корабля кроме
известных пилотов Кареа и Тэлма находилось трое сменных инженеров внешних
станций, возвращавшихся на Церекс по окончании трехгодичного контракта.
   Корабль взорвался уже в непосредственной близости от поверхности
планеты. Оба пилота и пассажиры погибли. Причина взрыва, как сообщает
управление компании, неизвестна. В настоящее время проводится самое
тщательное расследование с целью выявлений обстоятельств гибели корабля.
Отметим, что за истекший год это уже третья серьезная авария с
космическими кораблями компании Парона. Недавняя катастрофа с Ю-286,
управляемым пилотом Кондом, обошлась без человеческих жертв, но причины ее
так и не были сообщены упомянутой компанией. Наш корреспондент,
находившийся в момент происшествия на территории космопорта, описывает
катастрофу следующим образом:
   "...Из бесконечных глубин нашей планетной системы возвращался
замечательный космический лайнер. Уже были получены сигналы о готовности
идти на посадку и в космопорте начались последние приготовления..."
   Дальше я не стал слушать. Болтовня очевидца, смакующего подробности
аварии, меня мало интересовала. Важен был факт, страшный факт - мы никогда
больше не увидим Тэлма.
   - Да будет дух погибших хранить нас! - торжественно прозвучала
старинная фраза погребального ритуала.
   Мы низко склонили головы и молчали несколько минут.
   Сдавленный звук, похожий на рыдания, нарушил гнетущую тишину. Я поднял
глаза и увидел лицо Ромса, искаженное гримасой неподдельного горя. Оно
было бледным и напряженно застывшим. Шевелились только губы, с которых
слетали невнятные слова.
   "Каре... о-о-о... Тэлм... о-о-о..." - больше ничего нельзя было
разобрать, остальное произносилось беззвучно.
   Я отвернулся. Неприятно видеть большого и сильного человека в таком
расслабленном состоянии. Двойственное чувство жалости и гадливости
шевельнулось в моей душе. Вдруг глаза его загорелись и губы вздернулись в
кривой усмешке. Он поднялся.
   - Ну, вы, живые... кто хочет за ними, тяните жребий!
   - Дурак! - Залд протянул к нему свою цепкую, как клещи, руку.
   - Оставь его! - остановил Конд. - Он не в себе, видишь. Лучше отметим
их память.
   - Отметим после, сначала выполним то, зачем мы сюда пришли, - сказал
Нолт. - Я думаю, никто не будет возражать.
   Конд пристально посмотрел на нас:
   - Все согласны?
   - Все.
   - Сколько человек подало на конкурс?
   - Девятнадцать.
   - Это точно?
   - Точно.
   - И все здесь?
   - Все на месте.
   Конд призадумался.
   - Хорошо, система получается десятиричная. Кирт, садись, пиши.
   Со стола убрали лишнее. Залд достал чистый лист и положил его перед
Киртом. Тот аккуратно стал заносить в список попарно наши имена. Лист
скоро заполнился. Нам с Кондом достался номер семь. Ромс замыкал список и
был в одиночестве, желающих лететь с ним не нашлось.
   - Меня вычеркните, - мрачно сказал он, - я не полечу, со мной никто не
хочет...
   Конд резко повернулся:
   - Это ты брось, знаем твои фокусы. Будешь участвовать в жеребьевке, как
и все.
   Если повезет, напарника выберешь сам, любой согласится, даже я... все
же лучше, чем сидеть без работы.
   Ромс получил номер девять.
   Из сосуда, стоящего на столе, убрали декоративные украшения, и в него
по очереди каждый опустил несколько мелких монет. Кто сколько хотел. Как
сейчас помню, я бросил шесть лирингов. Наконец звякнул последний медяк.
   - Все положили?
   - Можно мне еще? - Глаза Ирма возбужденно расширились.
   - Разрешим? - спросил Кирт.
   - Пусть кладет.
   Он бросил десять лирингов и успокоился. Эта цифра в нашей системе
розыгрыша ничего не меняла.
   - Теперь считай.
   Мы сгрудились вокруг стола, наблюдая, как Кирт вытряхивал из сосуда
одну монету за другой, проставляя их достоинства рядом со списком наших
имен. Колонка цифр быстро росла.
   - Проверьте. - Он поднял голову.
   - Все верно, ты считай.
   Напряжение достигло предела. Я чувствовал, как кто-то горячо и
порывисто дышал мне в затылок. Лоб Залда покрылся поперечными складками,
Нолт стоял бледный, приковав к перу Кирта неподвижный взгляд, а Конд
яростно теребил застежку на своей рубашке. Нервы натянулись, как струна.
Казалось, еще минута, другая - и буря чувств, вырвавшись наружу, сметет
все на своем пути.
   - Восемьдесят шесть.
   - Сандарада!!! Летим!!! - радостный вопль Нолта не смог заглушить стоны
разочарований. В груди у меня похолодело, и руки опустились, перед глазами
запрыгали неясные тени.
   - Подождите! Проверьте, проверяйте все! - Голос Конда звучал надсадно и
хрипло.
   Он первый бросился к записям Кирта, за ним, почти сразу, еще трое.
   - Восемьдесят семь!
   - Проклятье! - простонал Нолт.
   Я тупо посмотрел на Конда, еще ничего не соображая. Тот в радостном
возбуждении так огрел меня по спине, что на мгновение перехватило дух,
ноги у меня подогнулись и бешено застучало в голове. Сказалась разрядка
после пережитого напряжения. Смысл происшедшего мало-помалу начал доходить
до меня. Большая радость воспринимается так же трудно, как и большое горе,
- ее не охватить сразу. Я сидел у стола, безуспешно пытаясь согнать с лица
радостную улыбку, и смотрел на плывущие перед глазами фигуры моих
товарищей, а в глубине сознания чужой, незнакомый голос все явственнее,
все громче твердил: "Выиграл, ты выиграл! Летим!"
   - Эй, хозяин! - прогремел Конд. - Подать сюда лучшего оло и чего-нибудь
подкрепиться!
   - А деньги?! - Я удивленно посмотрел на него.
   - Деньги? Деньги будут! Неужели у нас всех не найдется, на что отметить
память погибших товарищей? Записывай, кто сколько даст, получим -
рассчитаемся.
   Хозяин бара засуетился. На сдвинутых столах скоро появилось приятно
одурманивающее оло и скверная закуска в виде тонко нарезанных ломтиков
калмаски, сдобренных острой приправой.
   Дальнейшее я помню плохо. Я сразу выпил большой бокал, от которого
голова пошла кругом, и теперь трудно разобраться, что было на самом деле,
и что мне тогда мерещилось. Помню только, что поздравления и пожелания,
которыми нас награждали, перемешивались с воспоминаниями о Тэлме и Карее,
особенно о Тэлме. Мы пели старинную песню пилотов. Она родилась еще в
эпоху химических ракет и была любимой песней Тэльга.
   Пой, пилот!
   Окончен рейс!
   В облака ушли светила, Не нашла в пути могила, Вновь ты на планете
милой!
   Пой, пилот!
   Окончен рейс!
 
   Я думал о нем - об этом весельчаке, баловне удачи, жизнерадостном
Тэлме, которому так и не удалось окончить рейс. Передо мной маячил Ромс,
он азартно жестикулировал, когда мы дружно в девятнадцать глоток
подхватывали слова припева. Глаза его горели, а на лице лежала печать
какой-то отрешенности. Таким он остался в моей памяти навсегда.
 
 
   4
 
 
   Через два дня я отправился в Государственное Объединение, чтобы
выяснить обстановку. Дело это нам с Кондом казалось щекотливым и тонким, и
после некоторых споров оно было поручено мне, как более искушенному в
дипломатических вопросах. Но никакие ухищрения не понадобились. Когда я
вошел в кабинет комплектования экипажей, чиновник, несколько дней тому
назад равнодушно принявший у меня документы, поднялся навстречу как к
старому знакомому.
   - И вы тоже? - спросил он без всякого предисловия.
   - Что тоже?
   - Тоже за документами?
   - Какими документами? - спросил я с притворным удивлением. - Разве моя
кандидатура не подходит?
   - Нет, дело не в этом. Я подумал... Вы, правда, ничего не знаете?
   - Абсолютно! А что произошло?
   Он посмотрел на меня с сомнением.
   - Странные дела творятся на нашей планете, оч-чень странные. Никак не
могу понять, почему почти все вдруг забрали свои документы и отказались от
участия в конкурсе. Может быть, у Парона объявлен новый набор?
   - Нет, я ничего не знаю.
   Меня смутило случайно оброненное им слово "почти". Относилось ли оно
только к нам с Кондом или речь шла еще о ком-то другом?
   - Непонятно, - продолжал чиновник, сидя на столе, - очень непонятно...
Так вы не за документами?
   - Нет, я же сказал.
   - Я подумал, что вы, как и все... Просто эпидемия какая-то. Так что вас
интересует?
   Он задал этот вопрос так, словно конкурсы на то и учреждаются, чтобы
подавать документы и сразу же требовать их обратно.
   - Меня интересует, не откладывается ли заседание конкурсной комиссии и
будет ли объявлен новый набор? Вы, наверное, слышали?
   Уши чиновника зашевелились.
   - Нет, решение будет объявлено послезавтра, как и было намечено. Можете
не беспокоиться. Конкурировать-то будут трое, вы, Конд и еще Ромс.
Удивительно...
   трое на всю планету... Постойте! Вы что-то знаете. Ну скажите мне, на
вашу судьбу это никак не повлияет, мне просто любопытно...
   Упоминание о Ромсе ослабило мое внимание, и маска неведения, которую я
удерживал на лице, спала. Да, теперь я знал, знал все. В груди закипела
такая ярость, что я даже не сумел сдержать ее. Отделавшись кое-как от
чиновника, я вышел на улицу.
   Должно быть, я ругался вслух, потому что встречные прохожие удивленно
таращили на меня глаза. Я сам не знал, куда иду, шел просто для того,
чтобы немного успокоиться.
   Добравшись до какого-то сквера, я сел на первую попавшуюся скамью и
принялся обдумывать создавшееся положение. Меня вовсе не радовала
перспектива лететь вместе с Ромсом, и уж совсем не хотелось, чтобы Ромс
летел вместо меня. Сильнее всего угнетала мысль, что мы сами дали ему
шансы попасть в экспедицию. Сами!
   Нужно было что-то предпринимать, но что? Мысли путались. Я изобрел по
меньшей мере десяток способов, которые, как казалось, позволяли отделаться
от Ромса, но, хорошенько подумав, забраковал их все. Его положение было
неуязвимо. С таким же успехом Ромс мог строить планы в отношении нас с
Кондом, выбирая себе более угодного партнера.
   Перед моей скамейкой в большой луже, оставшейся после недавнего дождя,
играли мальчишки. Их было трое, один постарше, а двое других совсем еще
малыши. Глядя на их веселые забавы, я несколько успокоился и на время
забыл обо всем. Разве можно думать о тяготах жизни, наблюдая, как играют
дети? Они отчаянно плескались, издавали радостные вопли и бегали
вприпрыжку, налетая друг на друга.
   Но было в этой игре уже что-то от взрослых, - старший загонял своих
более слабых товарищей в самую глубину грязной лужи. Я поднялся со скамьи
и схватил его за шиворот. Дав ему затрещину и восстановив таким образом в
мире некоторую долю справедливости, я зашагал домой, где меня с
нетерпеньем ждал Конд.
   - Ну как? - спросил он.
   Я рассказал. Конд выслушал молча. Ни один мускул на его лице не дрогнул.
   - Вс„?
   - Вс„.
   - Так, - произнес он мрачно и начал одеваться.
   - Ты куда?
   - Есть дело. - Он был уже в дверях.
   - Ты что задумал? Давай обсудим.
   Я вскочил с места, пытаясь остановить его.
   - Пусть это тебя не заботит. - Он отстранил меня и уже с порога
добавил: - Не разыскивай, понятно? Приду сам.
   Хлопнула дверь. Я некоторое время сидел, безучастно устремив взгляд в
одну точку, но, вспомнив выражение лица, с которым ушел Конд, поспешно
поднялся. Его нужно вернуть!
   Я выскочил на улицу. Куда идти? Конд, очевидно, направился к Ромсу, но
где искать Ромса в этом огромном городе? Адреса я не знал, а действовать
нужно быстро, иначе Конд успеет наделать глупостей. В ближайшей справочной
мне удалось установить номер гостиницы, где остановился Ромс. Я поймал
наемную машину и помчался в гостиницу, негодуя на ограничитель скорости,
действующий в городе. У входа в здание машина затормозила. Я выскочил из
нее и торопливо взбежал по ступенькам.
   - Пилот Ромс у себя?
   - Кто? - служащий был, видимо, туговат на ухо.
   - Ромс! - крикнул я громче.
   - Ромс... Ромс... - задумчиво проговорил тот, мучительно вспоминая. -
Кажется, на месте. Впрочем, нет, ушел недавно. Тут его уже спрашивали. Они
вместе ушли.
   - Кто его спрашивал?
   - Что?
   - Кто его спрашивал?! Звуконепроницаемый пень, - добавил я уже тише.
   - А-а, спрашивал такой высокий мазор. Сказал, что знакомый. Летали они
где-то вместе.
   Ясно, это был Конд.
   - А куда ушли?
   - Кто?
   - Кто-кто! Они, конечно!
   - Не знаю, ничего не сказали. Ушли и вс„.
   Больше я ничего не мог узнать. Последняя нить оборвалась. Что же теперь
делать?
   Где их искать? Я медленно брел по улице, чувствуя, что задыхаюсь от
жгучей злобы и омерзения. В таком состоянии домой идти не хотелось. Там
было пусто, холодно и одиноко. Нащупав в кармане несколько монет, я
свернул в призывно раскрытые двери бара.
   Несмотря на сравнительно ранний час, зал был почти полон. Я с трудом
протиснулся через толпу. Свободное место отыскалось в самом углу, возле
окна, задрапированного тяжелым пыльным занавесом. Усевшись, я погрузился в
изучение реестра напитков, чтобы на звеневшие в кармане два ти одурманить
себя как можно эффектнее. Мои исследования неожиданно были прерваны.
   - Простите, ммм... если не ошибаюсь, мазор Антор, пилот?
   Я поднял голову. Напротив сидел пожилой человек в поношенном платье,
устремив на меня мягкий взгляд своих широко расставленных глаз.
   - Да, в чем дело?
   Мужчина замялся, будто испугавшись своей смелости, но, преодолев
смущение, заговорил снова:
   - Собственно говоря, ни в чем... Простите, я вас отвлекаю...
   - Ничего.
   - Мне просто хочется побеседовать с астролетчиком. Видите ли, мой сын,
ммм... - тут собеседник опять замялся, - скоро кончает инженерную школу, а
потом собирается сдавать на диплом астролетчика, и мне хотелось бы...
   - Знать, сколько мы зарабатываем? - Я усмехнулся.
   - Мм, не это... не только это.
   - Что же еще? Простите. - Я повернулся к автомату и, опустив монеты,
набрал две порции оло, в тяжелые, как гири, бокалы.
   - Так что же еще?
   - Вообще, хотелось бы знать вообще... - Мужчина замолчал.
   - Непонятно.
   - Меня интересует ваша жизнь. Ммм... ее трудности, радости. Я читаю
вестники, но, мне кажется, они не отражают ее действительным образом. Или
я не прав?
   Простите, но с астролетчиком мне еще не приходилось встречаться.
   Я в