а застряли у него в горле.
     - Ладно, слушай. Я просто  глупый  и  одинокий  человек.  Одинокий  -
потому что  всегда  хотел  выглядеть  лучше,  чем  есть.  Сильным,  умным,
побеждающим все трудности. Я этого добился, в  это  поверили  все.  Все  -
кроме меня. Мне казалось, что с мягким человеком не захочет иметь дело  ни
одна женщина. Им нужны сильные... И я  действительно  убеждался,  что  это
так. У меня за всю жизнь был только один друг, мы  с  ним  были  в  чем-то
очень похожи. Но он был болен и умер молодым. И тоже одиноким -  жизнь  не
прощает слабости. Мой друг очень  любил  одну  девчонку,  но  ни  разу  не
решился к ней подойти. Так она и не  узнала.  Когда  я  потом,  уже  после
похорон, попробовал с ней поговорить, она  ответила:  "А  кому  был  нужен
такой мямля?". - Ремблер рассказывал это уже не Изабелле, а скорее  самому
себе. - И я тогда решил, что никогда  не  буду  тем,  кого  могут  назвать
мямлей. Вот так и получилось, что моя жизнь разделилась. Я боялся проявить
жалость, боялся лишний раз признаться в  любви.  Любое  проявление  чувств
казалось мне признаком слабости. Наверное, потому, что я действительно был
слабаком. Это очень глупо, но когда мы с Рэем были еще детьми, как-то  раз
он смотрел на закат и я вдруг заметил, что он плачет. Я поинтересовался  -
почему, и он объяснил, что завтрашнее солнце будет уже другим...  Что  все
уходит и не возвращается. И я тоже заплакал. Мне было  жаль  солнце,  жаль
всего, что не возвращается. Я плакал тогда едва ли не предпоследний раз  -
наверное, это было в своем роде прощание с детством. Только Рэй чувствовал
все это острее: ему нужно было обратить мое внимание на то,  что  и  жизнь
тоже уходит, что в ней всегда приходится что-то терять.  Он  ведь  знал  о
своей болезни... Вот так. А потом я заставил себя не плакать. Ни по какому
поводу. Вот только сейчас... Я вспомнил этот закат, слезы, потом - как  он
ушел... Во всяком случае, мой друг был искренним перед собой... Подожди...
я, кажется, говорю совсем о другом?
     - Ты говоришь как раз о том, о чем нужно, - серьезно и  тихо  сказала
Изабелла. - Я слушаю тебя.
     - Да я, собственно, уже почти все и рассказал. Потом  я  полюбил,  но
вел себя соответственно с образом сильного и невозмутимого  победителя.  К
тому времени я действительно имел некоторые  победы.  Жесткий  и  лишенный
ненужных сантиментов подход создал мне  хорошую  репутацию  на  службе,  я
считался  там  очень  трезво  мыслящим  человеком.  И  я  не  мог   никого
разочаровать. Нет, я, конечно, мечтал, что Труди однажды  заглянет  мне  в
душу и сама поймет, как я люблю ее. Поймет без  слов,  без  доказательств.
Теперь я знаю, насколько глупо было на это  надеяться:  каждый  так  хочет
быть понятым сам, что совсем не старается заглянуть в чужое сердце. Теперь
я поступил бы иначе, я сказал бы ей все, я бы начал делать глупости...  Но
солнце уже закатилось. Я слишком успешно смог  обмануть  ее  тогда,  чтобы
сейчас она поверила в правду.
     - Ты не обижайся на маму,  хорошо?  -  вдруг  совсем  другим  голосом
сказала Изабелла. Что-то женское и мудрое зазвучало в нем.  -  У  нее  нет
этого дара. Он вообще редко встречается. Изо всех наших он есть  у  Эгона,
ну и еще немного у Грега и у меня. Поэтому я и предупреждала, чтобы ты  не
врал. Я бы все равно не удержалась и подсмотрела...  Ах  да,  это  немного
умеют еще двое... но это уже неважно.
     - Кто они, Изабелла?
     - Я же просила тебя - не спрашивай. Я постараюсь пересказать то,  что
узнала, бабушке... Пусть она решит. И вообще сегодня у всех большое  горе.
Ты ведь слышал Селену? Они оплакивают тех, других...
     - А ты?
     - А я их не знала. Ты ведь  тоже  не  плачешь,  когда  по  телевизору
рассказывают, что где-то кого-то убили? Плакать, ничего не чувствуя, - это
намного худшая ложь, чем смеяться... Понимаешь?
     - Кажется, да.
     Происходящее все больше казалось Ремблеру нереальным.  И  все  же  он
понимал, что она хочет сказать.
     - Ну, ладно... А теперь я пойду. Я вернусь еще,  вне  зависимости  от
того, как решат они, но я надеюсь, что все  будет  в  порядке.  Только  не
торопи, хорошо? Всему свое время. И еще... Не надо меня жалеть - это  тоже
неправда. Ты просто ничего не знаешь.  А  потом  и  так  поймешь.  И  мне,
честно, очень хотелось тебя увидеть.
     - Спасибо.
     - За что?
     - Просто так... спасибо, - он сказал это от всей души.
     - А? - Изабелла на мгновение замолчала, ее  глаза  стали  большими  и
круглыми, потом вновь вернулись к нормальному размеру. - Тогда...  И  тебе
спасибо. Ты хороший... Лучше, чем кажешься. Правда! А теперь закрой  глаза
- и чур не подглядывать! Пока!!!
     Ремблер зажмурился. Когда он вновь взглянул на  балкон,  на  нем  уже
никого не было.
     Спустя еще минуту он пораженно смотрел вниз через перила.
     "Черт возьми! Но ведь это же девятый этаж!!!"



                                    19

     - И все же вы  меня  с  кем-то  спутали!  -  отчаянно  выкрикнул  Эл,
чувствуя, что на его руках затягивается веревка.
     - Угу! - иронически хмыкнул Роббер.
     - Нет, я серьезно говорю!
     Ловким пинком Роббер швырнул Джоунса на стул; Эл и ахнуть  не  успел,
как его прикрутили к спинке.
     - Вы чего? - испуганно зашептал он. - Честное слово...  я  ничего  не
знаю! Надо полагать, про Григса вы знаете не меньше меня, а Чаниту я видел
всего лишь раз.
     - Он не понимает, -  хмыкнул  Роббер  и  отошел,  чтобы  подать  стул
Большому Рудольфу. - Ну  ничего,  сейчас  мы  тебе  все  объясним.  Ты  не
волнуйся - если будешь паинькой, уйдешь отсюда на своих двоих... А  нет  -
тут уж пеняй на себя!
     - Не горячись, - остановил его Большой Рудольф. - Так или  иначе,  он
нам нужен для разговора с их шефом. Послушай, парень... как там тебя?
     - Джоунс, - процедил сквозь зубы Эл. - Эл Джоунс...
     - Ты смотри! - заржал какой-то громила, до сих  пор  не  попадавшийся
Элу на глаза. - Психиатр!
     - А ты откуда знаешь? - с любопытством посмотрел на него Рудольф.
     - Так на то его и зовут Локо Эрнестино! -  засмеялся  за  спиной  Эла
Гас. Роббер тоже выгнул губу в кривоватой улыбке.
     - Все заткнитесь! - Рудольф закинул ногу за ногу. - Так ты врач?
     - Да. Я же говорю - вы меня с кем-то спутали...
     - Эй, может двинуть ему по хавалке?
     - Заткнитесь, я сказал! Ну так вот, Джоунс, я предлагаю тебе неплохую
сделку. Ты ведь следил за нами, и ты не из полиции - это  уже  кое  о  чем
говорит. Значит, ты - из "невидимок", и нечего отпираться, тем более,  что
мы это запросто проверим.
     - Не знаю я никаких... - голос Эла сорвался и захлебнулся.  Он  понял
вдруг, что эти люди действительно не шутят. - Я искал... Я  не  следил  за
вами!
     Он не слышал собственных слов  -  внутри  все  колотилось.  Эти  люди
шутить не станут, они всерьез приняли его за  кого-то  другого.  И  Селена
здесь ни при чем. И мистика вся побоку  -  перед  ним  были  звери  совсем
другой породы, но едва ли не более страшные.
     - Замолчи! Сейчас я говорю, - Рудольф уже начал терять терпение.  Ему
действительно было бы очень неприятно признать, что он мог и ошибиться. Но
уж слишком все складывалось не в пользу этого докторишки. Не смотрят ТАКИМ
взглядом случайно - а он смотрел, еще как смотрел,  словно  в  самую  душу
старался проникнуть.
     "А он - психопат... - мелькнуло вдруг у Эла в  голове,  и  неприятный
холодок  пробежал  по  спине.   -   Настоящая   патологическая   личность.
Рассудительный вменяемый психопат, возомнивший себя большой шишкой..."
     - Так вот. То, что ваша база расположена в этом ночном клубе, ясно  и
ребенку. Не знаю, какое отношение к этому имеет ваш фермер, но то, что  вы
все крутитесь вокруг Кампаны, и то, что вас легко вычислить, -  это  факт.
Так что хватит играть в прятки. Если  ты  добровольно  перейдешь  на  нашу
сторону - ты хорошо заработаешь. Если нет - на этот раз ты сможешь  унести
отсюда ноги, но только после того, как все нам выложишь.  Так  или  иначе,
твои примут тебя за предателя - и будут правы. Так что выбора у тебя  нет.
Или почти нет. Так как? Ты нам помогаешь?
     - Я не смог бы сделать это даже при всем желании. Я оказался в  клубе
случайно...
     - Отлавливал сбежавшего пациента! - хихикнул Гас.
     - Почти. Я действительно был там... по просьбе одного из клиентов.  И
к вам это, поверьте, не имеет никакого отношения.
     - Ты в этом уверен?
     Эл уже хотел сказать "да", как вдруг  до  него  дошло,  что  в  таком
случае его шансы выйти отсюда живым сведутся к нулю. Если этот "хищник"  и
обещал ему свободу - то только лишь потому, что надеялся на его знакомство
с каким-то другим бандитом.
     "Ну, Эл, теперь думай... Если ты согласишься им помочь - у тебя будет
шанс сбежать по дороге. Если ты просто смолчишь -  ты  или  убедишь  их  в
своей невиновности и отправишься на тот свет, или..."
     Представив себе то, что может означать  это  "или",  он  содрогнулся.
Можно было не сомневаться, что эти люди без всяких колебаний  прибегнут  к
пыткам. Но - согласиться? Эл понял, что и это  не  выход,  ведь  им  нужна
какая-то информация, дать которую он не в состоянии.
     Пока он раздумывал, время выбрало за него.
     Рудольф понял одно: Джоунс колеблется. Раз так, то ему есть  из  чего
выбирать,  пусть  даже  это  выбор  между  добровольным  и  принудительным
предательством.
     - Советую не тянуть долго, парень!
     - Мне больше нечего вам сказать, - выдавил Эл и зажмурился.
     Отсутствие ответа - тоже ответ. Рудольф не преминет  истолковать  это
по-своему.
     - Дать ему по морде, шеф? - снова осведомился Локо Эрнестино.
     - Нет.   Пусть   им   займется   Очкарик...   Здесь   нужна    работа
профессионала...
     Эл оцепенел. Сейчас должно было  начаться  самое  худшее.  Не  стоило
труда догадаться, профессионала какого рода они имели в виду.
     "Господи, помилуй! За что?! - безмолвно  взмолился  он,  слушая,  как
приближаются к нему неумолимые шаги. Теперь он предпочел бы умереть  сразу
- было уже поздно уверять бандитов в своей невиновности и  непричастности.
Вряд ли эти гангстеры смогут теперь в нее поверить...
     Чьи-то пальцы затеребили веревку, и вскоре одна рука Эла освободилась
- но тут же ее схватили, зажав пятерней, как стальными тисками...



                                    20

     Нельзя сказать, что Джейкобс вернулся в участок в хорошем настроении.
Конечно, он сделал главное  -  вычислил  Джоунса,  но  все  же...  Слишком
неубедительно прозвучит его доклад. Чтобы человек  с  его  внешностью  так
быстро раскрыл преступление... точнее, чтобы в это  поверили,  нужно  было
иметь более серьезные доказательства. А что было у  Джейкобса?  Услышанная
издали, но ничем не подтвержденная фраза одного из гангстеров? Маловато...
Прямо скажем, маловато.
     Думать о том,  что  Джоунс  похищен  -  а  догадаться  об  этом  было
несложно, - Джейкобсу не хотелось. Это был уже совсем другой  вопрос,  его
лично  не  затрагивающий,  зато  порождающий  ряд  претензий  со   стороны
начальства.
     Джейкобс не имел права  вмешиваться,  пока  Рудольф  и  его  компания
просто слонялись по заведению. Но в тот момент, когда они окружили беднягу
Джоунса, он был просто обязан вмешаться. Хотя, с  другой  стороны,  доктор
последовал за ними так покорно, что можно было  заподозрить  и  полюбовное
соглашение...
     - ...Докладывайте,  Джейкобс,  -  рядом  с  начальником  участка  уже
восседал сам шериф.
     - Разборка не состоялась. Люди Рудольфа Грюнштайна во главе  в  самим
Большим Рудольфом пришли в клуб, но вели себя так, что к ним  нельзя  было
предъявить претензий.
     - Претензии можно предъявить к кому угодно, и не мне вас  учить...  -
буркнул под нос шериф.
     - Продолжать?
     - Да, будьте добры, - от последних слов так и разило сарказмом.
     - Мы не делали этого еще и потому, что собирались  в  первую  очередь
установить личность их противников.
     - И что, вам это удалось?
     - Частично. На моих глазах Грюнштайн встретился  с  Джоунсом,  назвав
последнего "мистером Невидимкой".
     - С каким Джоунсом? Судя по вашему тону, вы  имеете  в  виду  Джоунса
Кенди, судимого за...
     -  Никак  нет!  Эла  Джоунса,  психиатра,  проходящего   в   качестве
потерпевшего по делу Григса! - злорадно выпалил Джейкобс.
     Это был  его  миг  -  миг  его  триумфа.  Желание  насолить  доктору,
способному проникнуть  внутрь  его  натуры,  превзошло  даже  честолюбивые
стремления изловить "невидимку" и лично доставить его в участок.
     -  Этого  Джоунса?  -  приподнялись  от  удивления  брови  начальника
участка.
     - Помните показания  Григса  по  поводу  "нелюдей",  "зомби"  и  тому
подобного? Я полагаю, он имел в виду "невидимок", - высказал Джейкобс свою
заветную мысль и замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.
     Некоторое время все молчали. Более удачливые коллеги Джейкобса  давно
прислушивались к его докладу, чтобы высмеять его, но при этих словах у них
пропало такое желание. Брови  начальника  поднялись  еще  выше,  но  затем
вернулись в исходное положение.
     - А что... В этом что-то есть. Картер, принесите мне дело Григса!
     - Слушаюсь, сэр!
     Глядя на самого молодого сотрудника, сорвавшегося с  места  выполнять
поручение, Джейкобс оскалился. Сегодня он был в выигрыше.
     - Ну а дальше? - спустил его с небес на грешную землю  шериф.  -  Чем
закончилась их встреча?
     Этот элементарный вопрос оказался едва ли не ударом в спину. С  этого
момента миг торжества остался позади и о нем можно было только вспоминать,
сетуя на быстротечность дел мирских.
     - Джоунс вышел с ними. Некоторое  время  мы  следовали  за  ними,  но
Рудольфу удалось оторваться. Кроме того -  не  забывайте,  меня  никто  не
уполномочивал арестовывать ни одного из... - Джейкобс сбился и замолчал.
     Он сам был виноват, что испортил собственный триумф. Если  бы  он  не
начал оправдываться, а отнесся к происшедшему свысока,  будто  все  так  и
было задумано, он остался бы в  выигрыше.  Но  Джейкобс  сам  выставил  на
обозрение свою слабину, и теперь, как ему показалось, в его  спину  иглами
уткнулись презрительные взгляды коллег.
     - Больше вопросов нет, - сухо отозвался начальник участка. - Садитесь
составлять письменный отчет. И в следующий раз будьте порасторопнее.
     Когда красавчик Джейкобс возвращался на  место,  уши  его  горели  от
стыда.
     "Ну  ничего,  Джоунс!  -  скрипнул  он  зубами.  -  Мы  еще  с  тобой
рассчитаемся!!!"
     Что  поделать,  ненависть  в  человеке  часто  бывает  сильнее  любой
логики...



                                    21

     ...Как глубоко проникает в душу лунный свет!
     Кожа Селены холодна, как мрамор, и так же бела. К ней можно  припасть
губами, как к камню, потереться щекой... Живая и неживая,  существующая  и
несуществующая. Не человек - луна, сон, призрак...
     - ОН БРЕДИТ... Я НЕ МОГУ ПОНЯТЬ НИ СЛОВА.
     - ПУСТЬ ПРОДОЛЖАЕТ. НАПОМНИТЕ ЕМУ!
     - НЕВИДИМКИ, ДЖОУНС... ЧТО ВЫ О НИХ ЗНАЕТЕ?
     Невидимки...  Невидимки-мысли,  невидимки-чувства...  Они   руководят
душой человека, незаметно подталкивая его под  локоть,  -  и  вот  уже  он
совершил безрассудный, нелепый поступок или... Или преступление. Они хитры
- эти невидимки. Они неуловимы. Чтобы вытащить их на свет  и  рассмотреть,
следует перевернуть человеку всю его душу. А он не хочет, не хочет...
     Луна  -  моя  невидимка,  моя,  Эла  Джоунса.  Она  следит  за  мной,
направляет поступки, требуя отчета. И все же  невидимка  -  я  сам.  Часть
меня. Непознанная, затаившаяся часть.
     Они невидимы не сами по себе - они просто хорошо умеют маскироваться.
В человеческой душе очень много всякого хлама. И  грима  тоже  много.  Вот
если его снять, тогда бы они вышли наружу. Только это невозможно  сделать:
грим въелся в кожу, стал уже частью человека... Там, где в жизни  человека
наступает пора правды, там невидимкам  места  нет.  Точнее,  они  вылезают
наружу и начинают открыто говорить о себе...
     Невидимки есть всюду - не только внутри  у  каждого.  Есть  невидимки
городов, есть невидимки стран, всего человечества, наконец.  Все  то,  что
люди отвергают, с чем не хотят считаться, что заставляют себя  забыть  или
прячут от чужих взглядов, - все превращается в невидимок.
     Иногда они сидят  тихо,  иногда  вылезают  наружу  и  подчиняют  себе
человека. Когда им это удается плохо, человек попадает  в  психиатрическую
лечебницу. Невидимки могут все: сделать человека маньяком - но  и  героем;
разрушить в нем все  доброе  и  светлое  -  но  и  оказаться  единственным
источником внутреннего света. Разные бывают невидимки - и лишь невидимость
их роднит...
     - ОН ХОЧЕТ СКАЗАТЬ, ЧТО НЕВИДИМКИ -  ЭТО  НЕ  ОРГАНИЗАЦИЯ,  А  НЕЧТО,
ЗАСТАВЛЯЮЩЕЕ ЛЮДЕЙ ПОДЧИНЯТЬСЯ ЧУЖОЙ ВОЛЕ?
     Почему же - чужой? Собственной. Слишком  разные  стремления  живут  в
одной оболочке одновременно. И слишком многие из них оказываются  в  тени.
Больше фальши, игры - больше и невидимок...  Больше  искренности  -  и  их
меньше.
     А когда они на виду, с ними легко сладить...
     - Я ЖЕ ГОВОРИЛ, ЭТО НЕ БРЕД... ПРОДОЛЖАЙТЕ.
     - КТО МОЖЕТ УПРАВЛЯТЬ НЕВИДИМКАМИ?
     Как - кто? Если ими можно управлять - значит, они уже не невидимки. И
все же это реально. Если человек знает себя...  Или  раскрылся  достаточно
полно перед другим... Все просто, все легко. У  меня  как  у  врача  много
таких  возможностей.  Собственно,   и   профессию   психоаналитика   можно
определить как "ловца невидимок". Чем занимается такой врач? Ищет  скрытые
мотивы в поведении, тайные источники мучающих  человека  проблем.  Человек
странно устроен: он сам не знает, сколько кнопок  скрыто  у  него  внутри.
Если кто-то умело нажмет на одну... Только зачем все это?  Врач  не  имеет
такого права. И тот, кто рискнет этим механизмом воспользоваться,  уже  не
врач - преступник.
     - АГА... ЧИСТЕНЬКИМИ ХОТИМ КАЗАТЬСЯ!
     Что это за голос в голове? Вроде  знакомый,  а  вроде...  Открыть  бы
глаза - да веки слишком тяжелы...
     А почему бы мне и не хотеть быть чистеньким? Луна  чиста...  Пятна  -
это ложь, бред. Это тени на ее лице, светлые и чистые тени... Она  сама  -
свет, а к свету может прикоснуться только самое чистое...
     Луна, прекрасная Луна с глазами сфинкса...
     - У НЕГО ОПЯТЬ НАЧАЛСЯ БРЕД. ОЧКАРИК, ТЫ МОЖЕШЬ ЧТО-НИБУДЬ СДЕЛАТЬ?
     - ВСЕ... СЕЙЧАС ОН ОТКЛЮЧИТСЯ. ОН И ТАК МНОГОЕ РАССКАЗАЛ.
     - НО БРЕД...
     Слова уплывали, уходя вдаль.
     Бред...
     А что - бред?
     Разве вся жизнь - это не бред, скажите пожалуйста...



                                    22

     - Значит, ты утверждаешь, что вместо организации "невидимок" мы имеем
дело с одним человеком - предположительно, с хорошим гипнотизером?
     Серо-зеленые, неровной окраски глаза  Рудольфа  холодно  смотрели  на
Клайта. Хотя последнего и называли Очкариком, это относилось  вовсе  не  к
его внешности - кличка  скорее  отражала  тот  факт,  что,  в  отличие  от
остальных членов банды, он был ученым-химиком. В свое время Клайт  защитил
научную работу по наркотическим и психотропным веществам.
     - Я ничего не утверждаю, но если  выстроить  все  высказывания  этого
человека в логический ряд, получается  приблизительно  такая  картина.  Он
говорил о том, что человека можно заставить сделать  все,  если  правильно
задействовать его подсознательные мотивации, и признался, что способен  на
такое. Впрочем, это вовсе не говорит о том, что Джоунс -  одиночка.  Почти
наверняка у него есть помощники. Кроме  того,  не  исключено,  что  и  его
самого используют просто как оружие. Может быть, за всем этим стоит  более
сильный гипнотизер... В таком случае есть вероятность того, что сам Джоунс
действительно непричастен ко всей этой истории и занимался в клубе тем же,
что и мы, - выслеживал "невидимок"... Кроме того... женщин