ке, едва ли не единственном из всех, не было сейчас настоящей  злобы
- только тоска по чему-то, ей непонятному.
     - И что второй?
     - Неважно... Я его знаю. Хотела убить, жалко стало, -  сухо  ответила
она.
     - А как дорога?
     - Там их вторая машина. Она сломалась. Грузовик. Все вышли,  остались
двое. За поворотом и еще немного вперед...
     - Так... Едем!
     За поворотом, точнее, в метрах ста  он  него,  на  самом  деле  стоял
грузовик. Длинный автомобиль с тремя сиденьями первым промчался мимо  него
на большой скорости, обдав ливнем брызг из  чудом  уцелевшей  лужи.  Когда
взбешенный таким непочтительным  поступком  шофер  выскочил  на  дорогу  с
ругательствами,  его  встретила  автоматная  очередь  из  второй   машины.
Последняя одарила его напарника и гранатой - через некоторое время на этом
участке дороги осталась только груда дымящихся обломков.
     Вооруженная кавалькада  машин  неслась  к  ферме.  Где-то  по  кустам
любители кровавой охоты доставали из портфелей и сумок белые  балахоны.  А
по другой, уже проселочной,  дороге  не  спеша  полз  автомобиль  с  двумя
пассажирами - режиссерами и единственными зрителями надвигающейся драмы.



                                    58

     - Вы должны ее простить - она была не в себе... А теперь - уходите.
     Джоунс закончил перевязку. Рядом,  как  обычно,  возилась  со  своими
снадобьями Эннансина.
     - Куда он теперь  уйдет?..  -  негромко,  будто  сама  себе,  сказала
Селена. - Теперь он наш... И все равно - пусть уходит.
     - Не понимаю, - Ремблер вздохнул, глядя на  перебинтованные  руки.  -
Почему все так?
     - А кто понимает? - усмехнулся  Джоунс,  глотая  травяной  настой  из
кружки Энн. - Мы все здесь... такие. Судьба  свела,  судьба  превратила...
Если бы люди чаще задумывались над тем, что такое вообще  человек,  может,
все было бы легче... А так - у одних только тело, у других  -  душа,  или,
если вам приятней, психика, - все имеет отклонения от общей нормы.  И  чем
эти отклонения заметней, тем больше ненависть к тому, кто не  похож.  Даже
если его вины в том и нет...
     "О чем это я?.. Наш разговор был совсем не на эту тему, - спохватился
он, но остановить поток мыслей было уже сложно: Элу показалось, что здесь,
рядом, и отгадка, ответ на вопрос "Как быть?". - Если бы люди  -  неважно,
дневные или ночные - лучше бы знали себя,  умели  видеть  правду,  они  бы
поняли, насколько условны все эти деления. Среди дневных есть  "жаворонки"
и "совы" - что, тоже пережиток разделения  на  две  субрасы?  А  остальные
различия? Если присмотреться, то невозможно сказать,  что  такое  человек.
Человек средний... Что это  -  среднеарифметическая  сумма  статистических
показателей? Можно поспорить, что такого человека вовсе не  существует.  И
это - только по внешним критериям, без особенностей психологии.  Это  что,
норма  -  хотеть  завоевать  мир?  Или  травить  наркотиками  детей   ради
собственной выгоды?  Но,  с  другой  стороны,  таким  же,  если  не  более
ненормальным, может оказаться  и  рафинированный  гуманист  -  как  особь,
неспособная попросту выжить  в  мире,  живущем  по  закону  джунглей.  Где
середина? Где - человек? Если мы - другие, то знают  ли  остальные,  какие
они? Или нас отличает от остальных только необъяснимая терпимость к другим
отверженным и непохожим? Тогда сразу  два  вопроса:  является  ли  дневным
человеком Дуглас и  почему  бы  не  привести  сюда  всех  моих  пациентов,
страдающих аутизмом или просто не вписавшихся в общую массу?"
     - И все же вам будет лучше  уйти,  -  Селена  подошла  к  Ремблеру  и
положила руку ему на плечо. - Здесь сейчас просто опасно. Возможно,  уйдем
и мы...
     - Где Труди? - устало спросил Ремблер.
     - Она останется с нами... Уходите, так  вам  будет  лучше.  Если  все
обойдется, она сама вас найдет - это я вам обещаю.
     Элу показалось, что голос Селены  изменился  -  словно  постарел.  Но
каким же молодцом она оказалась, сказав ему, что  он  поступил  правильно!
Да, власть над миром - это  то,  что  люди  никому  не  прощают...  Скорее
маньяк-насильник найдет защитников, чем тот,  кто  заявит  свои  права  на
мировое господство - если он сделает  это  единолично  или  при  поддержке
неизвестной группы. Его  возненавидят  хотя  бы  потому,  что  не  захотят
признать себя менее совершенными, чем он. Убийца похищает только жизни,  а
добившийся успеха диктатор - веру человека в себя. Само его  существование
у очень многих вызывает свои комплексы,  заставляя  одних  превращаться  в
злобных тварей, мечтающих  занять  его  место  любой  ценой,  а  других  -
поверить в собственную ничтожность и опуститься на брюхо  -  лизать  чужие
сапоги... Но и те, и другие будут  его  ненавидеть,  ненавидеть  так,  как
никого другого.
     Так ли это представляла себе основательница колонии? Вряд ли. Но  она
поняла главное - и одобрила отказ.
     Теперь предстоял бой. Или бегство - в никуда...
     - Уходите, - присоединился к Селене Эл. - Потом вы  поймете,  что  мы
имели основания вас отсюда прогонять.
     - Я останусь, я должен быть с Труди, - покачал  головой  Ремблер.  На
его лице была написана решимость.
     - Вы погибнете, - возразила Эннансина. - Бегите. Жалко...
     - Это угроза? - не понял Ремблер.
     - Нет. Скоро здесь будет жарко...  Ку-Клукс-Клан,  мафия,  полиция...
Все они едут сюда расправляться с нами. - Эл решил не тратить  времени  на
пустые разговоры.  -  У  нас  всех  мало  шансов  уцелеть.  Вас  же  могут
пропустить через цепь... Дороги уже все отрезаны.
     - Что? - Ремблер нахмурился. - А поли... Постойте, я не ослышался?
     - И полиция вместе с ними, - жестко подтвердил Эл. - Люди, работающие
там, ничем не отличаются от всех остальных и так же умеют  ненавидеть  все
чужое... Сомневаюсь, конечно, что воевать с нами будет вся полиция - но ее
отдельные представители уже идут сюда вместе со всей толпой.
     - Но закон...
     - Закон - для таких людей, как вы.
     - Каким были вы, - поправила Селена. Эл бросил в ее  сторону  быстрый
взгляд: неужели,  как  в  легендах  о  вампирах  и  оборотнях,  ЭТО  может
передаваться через укус? Или она имела в виду нечто  большее,  например  -
способность самому прийти сюда?
     - Они все равно обязаны нас защищать. Всех. Пока на нашей совести нет
преступлений... - Ремблер осекся: он вспомнил о  том,  что  Труди  назвала
убийцей его собственную дочь.
     - Быть  не  человеком  -  уже  преступление...  -  все  вздрогнули  и
обернулись в сторону Труди. Бледная и растрепанная, она стояла на  пороге,
глядя прямо на Ремблера. - Прости... Я была не в себе, - обратилась она  к
нему.
     Ремблер встал и подошел к ней.
     - Я знаю, Труди... И сам прошу прощения, - он поднял было руку, чтобы
обнять ее, но оглянулся на присутствующих и подавил в себе это желание.  -
Ну что ж, друзья... Спасибо вам за то, что  вы  хотите  избавить  меня  от
риска, но... Пожалуй, я останусь с вами. Нет, я просто непременно останусь
с вами. И с тобой...
     - Не надо, Герберт!
     - Надо, Труди. Или  после  этого  я  не  смогу  больше  считать  себя
настоящим человеком. Кстати, - повернулся он уже к Селене и  Элу,  сидящим
удивительно близко на маленьком диванчике  -  как  король  и  королева  на
троне, -  я  не  буду  вам  обузой.  Мало  того,  не  исключено,  что  вам
понадобится моя помощь. Как-никак, я воевал...
     Все замолчали, с  удивлением  разглядывая  человека,  который  совсем
недавно был незнакомым и чужим. Который оказался НАСТОЯЩИМ человеком.



                                    59

     Дуглас погладил ствол охотничьего ружья и задумался. Тогда, помещая в
газету свое отчаянное объявление, он и не думал, что дело обернется  таким
образом. Вначале само явление ночных людей казалось ему чем-то странным  и
диким, но со временем он настолько сжился с ними, что привык считать их не
просто потусторонними спасителями  самого  дорогого  ему  человека,  но  и
членами своей семьи.
     Привык... Но значило ли это, что теперь он должен был рискнуть жизнью
тех, кто ему дорог, ради чужих существ?
     Фло... Она была тогда такой несчастной и такой хорошенькой...  Сердце
сжималось при виде ее бледного и измученного лица... Они подарили ей жизнь
- но теперь из-за них же она вновь могла ее потерять.
     - Фло! - негромко  позвал  он,  но  она  услышала  -  услышала  через
несколько комнат.
     - Что, Бен? - возникла она на пороге.
     - Ты можешь пообещать мне выполнить одну просьбу?
     - Какую? Я не могу обещать, не узнав...
     - Забери детей и  постарайся  уйти,  -  Дуглас  взял  ее  за  руки  и
развернул лицом к себе. - Ты сможешь пройти...
     - Я останусь  здесь,  -  тихо,  но  твердо  возразила  она.  -  Долги
платят... или моя жизнь не стоит ни гроша.
     - Но дети... Подумай о них.
     - Пусть они уходят. Я не возражаю, - Флоренсия отвела  взгляд,  чтобы
скрыть подступившую слезинку. Она знала, что не сможет уйти, но дети...
     - Фло, это не шутки... Я не хочу, чтобы они росли без матери.
     -  А  с  матерью,  способной  предать?  -  она  покачала  головой.  -
Одиночество лучше позора. Однажды они поймут...
     - О чем вы? - спросил появившийся на пороге Алехандро.
     - Подойди сюда,  сын...  -  тяжело  проговорил  Дуглас.  -  Мне  надо
поговорить с тобой как  мужчина  с  мужчиной...  Не  исключено,  что  тебе
придется остаться теперь за старшего. Я  хочу,  чтобы  ты  знал  все...  У
нас...  у  меня  есть  несколько  страховок  на  крупные  суммы:  "Нешенэл
Пасифик", "Юнайтед" и еще одно...
     - Для чего ты  мне  это  говоришь?  -  брови  подростка  сошлись  над
переносицей. Не по-детски серьезное лицо глядело строго и сосредоточенно.
     - Тебе придется позаботиться о  сестре  и  брате...  Ты  знаешь,  что
произошло? - обняла его за плечи Фло.
     - Нет!!! - вскрикнул он, оскалившись на секунду почти  так,  как  это
делали дети полнолуния. Это не было ответом на вопрос -  скорее  протестом
против того, что он узнал.
     - Он знает, - отвернувшись проговорил Дуглас. - Сложно не знать.  Так
вот, я надеюсь на твою взрослость и сознательность - ты  должен  взять  на
себя заботу о семье. Пусть ты еще подросток - я доверяю тебе и считаю, что
ты справишься. В Плейнвью у тебя есть дядя... Ты сможешь  довезти  младших
туда?
     - Я смогу - но я никуда не поеду.
     - Ты должен,  мальчик...  -  в  эти  слова  Фло  постаралась  вложить
максимум своего чувства.
     - Нет. Почему не уходите  вы?  Мама...  почему  ты  хочешь  остаться?
Пакита слишком  маленькая,  чтобы...  чтобы...  -  он  замолчал,  стараясь
отогнать подступивший к горлу комок.
     - Вы уйдете оба! - Дуглас неожиданно стукнул кулаком по стене. -  Это
я сказал! Хватит мне сцен. Фло, ты должна позаботиться о малышке.
     - А я  останусь,  па!  -  не  допуская  и  тени  возражения,  выпалил
Алехандро.
     - И ты уйдешь - или я самолично сверну тебе шею!  И  ты,  и  Пепе,  и
Пакита... вы все сейчас соберетесь и уйдете.
     - Папа... - сын скрипнул зубами, - я должен тебе кое-что сказать... Я
не могу уйти. Не имею права. Понимаешь... Если бы в опасности  была  мама,
ты смог бы уйти? Даже до того, как вы поженились...
     - Что такое? - руки Флоренсии с силой впились в его плечи.  -  О  чем
ты?
     - Я не хотел этого говорить, - было видно, что Алехандро смутился,  -
но мне нравится... нет, я люблю Изабеллу! Пусть она не человек, но ведь  и
ты говорила, что главное - не лицо. Я останусь с ней.
     - Это еще что за новости?  -  нахмурился  Дуглас,  зачем-то  поднимая
ружье. - Почему я впервые это слышу?
     - Потому что я и сам понимаю, что  это  почти  невозможно.  Я  никому
этого не говорил - ни ей, ни Селене... Только Эгон знает. Он  помогал  мне
прикрывать мысли.
     - Ну что ж... - Дуглас подтянул стул поближе и тяжело сел. - В  таком
случае ты тем более уйдешь. Изабеллы здесь нет. Ее  еще  придется  искать.
Вот тебе и еще одна причина, чтобы убраться отсюда подальше. И поскорее.
     - К вам можно? - из-за двери показалась Селена.
     - Да...
     - Я хотела предложить уйти детям и Флоренсии...
     - Именно это мы и обсуждаем сейчас, - кивнул  Дуглас.  -  Помоги  мне
убедить их.
     -  Фло,  -  Селена  посмотрела  на   женщину   своими   удивительными
продолговатыми глазами, - я благодарна вам  всем  за  такую  готовность  к
жертве... Но это ничего не даст.  Вы  не  поможете  нам,  если  погибнете.
Честное слово - мне самой будет легче на душе, если я не возьму на себя  и
этот грех. В самом деле, вы ничем не поможете нам,  оставшись  здесь.  Так
что уходите всей семьей и знайте - мы благодарны вам навсегда.
     - Я не уйду, - упрямо покачала головой Флоренсия.
     - Не выдумывай. Своей добротой вы давно вернули свой долг, мало  того
- это мы ваши должники. В какой-то  мере  вы  подарили  нам  надежду,  что
когда-нибудь наши народы и в самом деле сблизятся, если  кто-то  из  наших
еще уцелеет. А теперь - прощайте. У вас еще долг и  перед  вашим  будущим.
Перед сыновьями, перед малышкой...
     - Я останусь из-за Изабеллы, - повторил Алехандро, с вызовом глядя на
Селену.
     - Дурак... он влюбился, - сообщил Дуглас. - Пусть убирается отсюда!
     - Жаль, - Селена плотнее сжала губы, - но ее здесь нет.
     - Все, кончайте трепаться. Если вы тотчас не уйдете - вам всем  будет
плохо! - Дуглас снова встал, отшвырнул ружье и толкнул Алехандро в сторону
двери. - Поживее!
     - Фло, я просто прошу тебя, - тихо сказала Селена.
     - Хорошо, - женщина всхлипнула, смахнула непрошеную слезинку и крепко
обняла подругу. - Прощай...
     - Прощай, - нежно и чуть слышно шепнула ей Селена.  -  И  спасибо  за
все... Спасибо, люди...



                                    60

     Они шли.
     Сочные стебли травы хрустели под ногами. Ветки трещали. Кольцо вокруг
фермы сжималось.
     Говорили мало - лишь изредка слышались негромкие проклятия. Давно уже
у них не было столь серьезного дела.
     Пока  еще  цепь  была  редкой  -  между  идущими  порой  было  больше
пятидесяти метров, но белые балахоны издали  были  видны  среди  невысокой
зелени.
     - Мне страшно, мама... - прошептала маленькая  Пакита,  прижимаясь  к
юбке Флоренсии.
     - Тише... - Фло прикрыла рот девочки ладонью.
     - Может, присядем, и тогда нас не заметят, - негромко предложил Пепе.
     - Заткнись, - Алехандро бросил на него сердитый взгляд.
     Тот разговор на ферме не был последним - в конце концов  их  прогнали
оттуда едва ли не насильно.
     - Он прав, - возразила Фло, - давайте присядем...
     Они нырнули под ближайший куст. Пакита начала хныкать, но рука матери
продолжала прикрывать ей рот, так что звуки получались едва слышными.
     "Как скулящий зверек", - подумала вдруг Флоренсия и  ужаснулась.  Как
зверек... как нечеловек... И это - возле охотников за нечеловеческим!
     Она уже жалела, что не настояла на своем. Безусловно, ферма  не  была
безопасным местом - но там они имели хоть какое-то прикрытие. Кто  сказал,
что за ее пределами безопасней? Словно только теперь Флоренсия подумала  о
том, кем были их враги. Подумала - и ей стало страшно.
     На ферме они казались просто охотниками на ночных людей. Это было  не
так. Они были врагами всех тех, кто не  принадлежит  к  их  расе.  Живя  с
Дугласом, Флоренсия и забыла, что она цветная. Рядом  с  существами  более
отличными от общей массы это казалось  настолько  незначительной  мелочью,
что об этом как-то забылось. Но оказавшись с врагом наедине и вспомнив его
истинную суть, Флоренсия вновь ощутила свою отличие в полную силу.
     - Мама!
     - Тише... - Фло почувствовала, что дрожит. В то же  время  внутри  ее
уже зрел протест против такого положения - в жизни есть  немало  вещей,  с
которыми сложно смириться. И не только она - пожалуй, каждый в своей жизни
хоть раз кричал судьбе бесполезное "нет!"...
     Враги приближались. Один из них был совсем рядом - уже  стали  слышны
его шаги.
     Флоренсия бросила взгляд на Алехандро: понимает ли  он,  какая  новая
опасность грозит им? Лучше бы и не понимал... На  вид  он  -  чистокровный
белый...
     "Хорошо еще, что мы не негры", - мелькнуло у нее в голове, и  тут  же
мысль заглушила  волна  стыда.  Желание  жить  легко  толкает  человека  к
подлости...
     Хруст травы приближался. Флоренсия видела, как тяжело и глубоко дышат
сыновья - только лопатки поднимаются на потных спинах и мускулы вздуваются
красивыми округлостями. Несмотря на страх  и  отчаяние,  она  едва  ли  не
залюбовалась своими почти взрослыми мальчиками...
     Ветка треснула совсем рядом,  заставляя  ее  вжаться  в  землю.  Все,
сейчас их увидят и...
     "Сейчас он появится", - подумал Алехандро, группируя мышцы.  Он  тоже
был близок к отчаянию - но это вызывало у него злость.
     Когда закутанная в белое фигура попала в  поле  зрения,  он  уже  был
готов к драке.
     Треск веток, прыжок...  Вскрик...  Флоренсия  оцепенела  от  ужаса  и
зажмурилась.
     Две фигуры сплелись в одну  и  повалились  на  землю.  Белый  балахон
оказался  сверху:  как  бы  ни  был  силен  Алехандро,   пятнадцатилетнему
мальчишке нелегко соперничать с натренированным  тридцатилетним  мужчиной,
весящим намного больше. Грубые руки очень быстро дотянулись до его горла.
     "Нет!" - дернулась Флоренсия,  заслышав  жутковатый  хрип,  и  только
страх за младшую девочку не позволил ей  закричать  во  весь  голос.  Хрип
длился недолго - но возня еще продолжалась...
     Кто-то снова вскрикнул - это Пепе пришел брату на помощь,  вцепившись
противнику в волосы.
     "Глаза... - мелькнуло у подростка, - глаза!"
     Повинуясь  какому-то  инстинкту,  он  впился  руками  в  лицо  врага,
стараясь нащупать мягкие глазные яблоки. Крик боли  поднялся  в  воздух  -
Мистер Як вскочил, отшвыривая повисшего у него на  плечах  Пепе,  но  чуть
живой Алехандро тотчас ухватил  его  за  ноги,  вновь  увлекая  на  землю.
Пыхтение, сопение и стоны слились в одно. По белой ткани  поползли  потоки
крови...
     "Как звери...  -  продолжала  думать  скорчившаяся  на  земле  вокруг
дрожащего тельца девочки Фло, - они дерутся молча, как звери..." -  сердце
подсказывало ей, что крик принадлежал не сыновьям. Удивляло ее и  то,  что
молчит Пакита: Фло больше не зажимала ей рот, стараясь  прикрыть  глаза  и
уберечь от страшного зрелища.
     "Мы все - как звери... С кем долго живешь..."
     Под руку Алехандро попался камень, и он тут же обрушил его на  колено
противника. Мистер Як взвыл с новой силой. Алехандро изогнулся,  отпихивая
вновь  подоспевшего  Пепе,  и  врезал  камнем  врагу  по  челюсти.  Из-под
порвавшейся ткани, потерявшей первоначальный цвет, что-то брызнуло.
     "За Изабеллу! - зло сказал себе Алехандро, вновь опуская свое  оружие
на голову врага. - За ту, которую я люблю!"
     Камень поднимался и опускался до тех пор, пока  стоны  и  вскрики  не
начали затихать. Но было поздно - к  месту  происшествия  со  всех  сторон
спешили белые балахоны...



                                    61

     "Изабелла! За тебя!" -  услышала  она,  и  тотчас  перед  ее  глазами
вспыхнули чужие, но знакомые ярость и боль,  к  которым  примешивался  еще
чей-то страх.
     "За меня..." - отчужденно проговорила она про  себя,  стараясь  лучше
рассмотреть происходящее, и тотчас почувствовала,  как  ее  тело  сразу  с
нескольких сторон  охватывают  чьи-то  грубые  руки  и  отовсюду  начинают
сыпаться удары прикладов.
     В первый момент Изабелла  опешила:  она  не  ожидала  нападения.  Реа
казался ей если не другом, то во всяком случае и не врагом. Тогда  что  же
это значило?
     - Проклятые ублюдки!!! - услышала  она  незнакомый  голос  и  увидела
перед собой белый балахон с прорезью для глаз.
     - Нет! - вскрикнула Изабелла, отшатываясь, и тут же видение  исчезло.
Она сидела в машине, и на нее удивленно смотрели.
     Потрясенная