оправданно
сложной. Мир должен быть проще, чтобы суть его мог постичь каждый.  Только
такой мир может быть единым. Но, как ни странно, в этой нашей -  ну,  беде
не беде, но неувязке нам самим очень трудно разобраться. Основа ее ведь не
в конституции этой модели мира, а в нас! Каждый из нас является  маленьким
слепком этого мира и не может просто взять и понять, что - так, а  что  не
так. Это гораздо легче сделать со стороны. На свежий взгляд.  Но  пока  мы
одни, смотреть на нас некому. И мы ищем того, кто мог бы...
   - Думаешь, это так важно?
   - А ты считаешь, представление о боге возникло  у  человека  на  пустом
месте? Не чувствовать себя одиноким - вот что ему  нужно  было.  С  кем-то
советоваться время от времени: так ли я делаю, так ли понимаю?  Ну  ладно,
боги -  дело  прошлое.  Но  потребность  осталась.  И  в  ней  нет  ничего
унизительного или ненормального. Ты ведь не считаешь для себя унизительным
искать чьей-то дружбы или любви? И для человечества в  целом  это  чувство
столь же естественно...
   - Погоди, - остановил отца Юниор. - Может быть, все это и  справедливо.
Но какое отношение эти мысли имеют к твоему уходу из Дальней?
   - Курьера я упустил. И не по своей оплошности. Причина  серьезнее.  Тут
сыграло свою роль нечто во мне, такое, что есть в каждом из нас. Поскольку
на этот раз возможный друг ничего определенного  мне  не  сказал,  я  стал
думать сам. И дело показалось мне настолько важным, что  его  нельзя  было
делать в рейде. Думать надо дома, на Земле.
   - Не знаю, - сказал Юниор. - Наверное, все это разумно и важно.  Но  не
для меня. Мое дело -  найти.  И  разве  так  важно  -  зачем?  Зачем  люди
придумали Комбинатор? Чтобы  убедиться:  то,  что  мы  создаем,  дает  нам
громадные возможности. То, что мы создаем - прекрасно.  Мы  творим  другую
Вселенную, иногда буквально из ничего. Ты,  может  быть,  скажешь,  что  я
чересчур любуюсь этим? А почему бы и нет, что в этом  постыдного?  Мы  это
сделали, мы умеем этим пользоваться и демонстрируем это сами себе, а  если
встретим других - покажем им тоже. С тобой тогда потому не стали говорить,
что не признали  в  тебе  равного:  слишком  уж  непрезентабельно  ты  был
снаряжен. Мы способны наибольшее.
   - Вы с Георгом - два сапога пара... - проворчал Сениор. Он  сомневался,
казалось, стоит ли продолжать разговор. Все же проговорил в конце  концов:
- Не знаю, так ли это было, как тебе представляется. Сдается мне, весь ход
событий заставляет думать иначе. Началось с того, что  меня  окликнули  по
параполю, очень четко и недвусмысленно. Тебе ведь знакомо состояние, когда
вызывают таким способом: необычайное  внутреннее  напряжение  -  и  полная
расслабленность тела. Это ни с чем не спутаешь.
   Юниор кивнул. Это состояние он знал прекрасно.
   - Он сказал мне: готов со мной разговаривать, если я могу  выступить  в
качестве представителя цивилизации. Я сказал,  что  не  являюсь  одним  из
наиболее авторитетных.  Он  ответил,  что  понимает  это,  но  говорить  с
находящимися на Земле трудно: слишком много помех связи и что разговор  со
мной будет носить предварительный характер... Я, понятно,  согласился.  Он
дал мне координаты Анторы. Приблизившись, я убедился: сигнал действительно
идет  оттуда,  хотя  сверху  никаких  признаков  пребывания  там  какой-то
экспедиции не заметил. Но сигнал шел из определенной точки. Значит, Курьер
был там. И он пригласил меня сесть на Антору. - Сениор помолчал. - Ты ведь
бывал там. Потом.
   - Да. Видел "Просеку Сениора".
   Старик насупился.
   - О просеке не надо. Дойдет черед и до  нее...  Одним  словом,  раз  ты
бывал там, то соображаешь: на Анторе нельзя было найти хотя бы пятачок, на
котором чего-нибудь да не росло.
   - Говорят, все ботаники мечтают, если не удастся  при  жизни,  то  хоть
после  смерти  попасть  именно  туда.  При  жизни  это  удается   немногим
избранным.
   - Да, ботанический рай... Но садиться там плохо. Я все же сел. Сошел  с
трапа - и уткнулся в стену. Стену стволов,  переплетенных  лианами,  лиан,
пронизанных кактусами, кактусов, щетинящихся шипами. А  шипы  со  слоновий
бивень и  острые,  как  осиное  жало;  увешаны  длинными,  находящимися  в
безостановочном движении диковинными ветвями... Представь, что на Земле  в
свое время динозавры не погибли, а остались, съедая и топча все, что могло
дать начало более совершенным родам  и  видам.  На  Анторе,  мне  кажется,
именно это произошло с растениями. Они захватили  все,  и  для  других  не
осталось места. Короче, я сел и  понял:  с  моим  снаряжением  тут  делать
нечего; опустись я даже в двухстах метрах от искомой точки, я не одолел бы
эти джунгли и за полгода. Он все  это  время  был  на  связи  со  мной.  Я
откровенно ему признался, что не  вижу  способов  до  него  добраться.  Он
ответил в таком духе, что если мы, мол, настоящая цивилизация, то  это  не
должно  составлять  для  нас  проблемы.  Тогда  я  стартовал,   нырнул   в
сопространство и вынырнул у базы. Там мне дали все, что я просил.
   - Трюм-три.
   - Комплекс номер три для освоения тяжелых планет.
   - Я и сейчас вожу его с собой.
   - Не  совсем  то.  Потом  уже  я  позаботился,  чтобы  набор  несколько
изменили. Короче, набил механизмами весь трюм. И  думал,  что  решаю  этим
сразу две задачи. Первая - пробиться туда,  к  ним.  И  вторая,  попутная:
показать им, что мы достойны всяческого уважения, ибо отнюдь  не  являемся
слабенькими. Сила, прежде всего сила - наш  девиз  с  давних  времен...  Я
вернулся на Антору. Курьер был там. Я постарался сесть поблизости.  Но  не
вплотную: следовало думать и об их престиже, чувстве  безопасности  и  так
далее. А кроме того, надо было показать, что для нас не существует проблем
такого рода.
   - Наверное, ты был прав.
   - Тогда мне тоже так показалось. На этот раз я мог расчистить  площадку
для себя в любом месте. С этого я и начал. Ну, ты представляешь,  как  это
выглядело...


   Юниор представлял. Он словно  наяву  увидел,  как  снижавшийся  корабль
завис, уравновесившись антигравами, над апокалиптическим хаосом  джунглей;
как подал  положенную  серию  предупреждающих  сигналов  лучом  и  звуком,
помедлил - и тут из опоясывавшего нижний  корпус  кольца  один  за  другим
устремились вниз свернутые тугими бубликами  разряды,  ослепительно  яркие
даже при дневном свете, красноватом на Анторе.  Операция  ноль,  расчистка
места для посадки. Импульсы шли частой чередой,  взвивалось  пламя,  языки
его поднимались выше самых высоких деревьев, внизу оглушительно  шипело  и
фыркало, взрывалось,  трещало,  грохотало,  извивалось,  корчась  в  огне,
сплеталось еще туже, закипали соки, затем все  обугливалось,  распадалось,
оседало  на  грунт  мелким  порошком  пепла,  сквозь  который  со  свистом
прорывались  гейзеры  раскаленного  пара,   временами   закрывавшего   все
происходящее черно-белой пеленой. Так  продолжалось,  должно  быть,  около
получаса. Потом импульсы прекратились, пелена понемногу  разошлась,  стала
видна оплавленная, отблескивавшая  под  солнцем,  изборожденная  трещинами
почва - твердое покрытие, на которое  можно  было  садиться  без  малейшей
опаски. Корабль плавно скользнул вниз и мягко сел. Вершина его поднималась
над уцелевшим лесом, словно бы почтительно отступившим в сторону.
   Затем со звоном отскочили крышки люков, площадки  грузовых  подъемников
медленно выползли, неся на себе то, что следовало пустить в дело сразу же.
Не было никаких перерывов, расчетов,  каждый  механизм,  обладавший  своим
кристаллическим мозгом,  действовавший  по  единой  программе,  немедленно
включался в работу. Направление было определено заранее, вспыхнули длинные
лучи, рассекавшие у основания стволы любой толщины вместе  с  опутывавшими
их лианами; тесно сплетенные деревья еще не падали, опираясь на всю  массу
стоявших  рядом,  но  лучи  четко  очерчивали  периметр  будущей  просеки,
покачиваясь в вертикальной плоскости,  отсекая  все  лишнее  в  намеченном
пространстве, и в конце  концов  то,  что  было  обречено  на  разрушение,
начинало рушиться. Но  не  успевало  коснуться  почвы:  громадные  челюсти
впивались в  толстенные  кряжи,  вырывали  их,  швыряли  в  жадные  глотки
утилизаторов.  Там  ритмично,  по  мере  заполнения  бункера,   вспыхивало
бурлящее пламя, и в  несколько  секунд  содержимое  превращалось  в  золу,
которая засасывалась в трубу и попадала в чрева  машин  следующего  звена;
те, в свою очередь, выбрасывали вперед,  под  гусеницы  передних,  черную,
почти мгновенно застывавшую массу, образованную в реакторах, где и  пепел,
и не сожженная часть древесины, переработанная параллельным  рядом  машин,
разложенная  на  элементы  и  вновь  синтезированная  в   других,   нужных
комбинациях - перемешивались и становились готовым дорожным покрытием.
   Ничего принципиально нового во всей этой технике не было, она  поражала
воображение скорее слаженностью действий всего множества машин и  размахом
работы. Вся система, весь комплекс-три, катя перед собой волну  грохота  и
пламени, двигался со скоростью нескольких  метров  в  минуту  по  готовой,
возникавшей под ним дороге;  последними  в  колонне  ползли  бочкообразные
криогены, понижавшие температуру уложенного пути до такого уровня, что  по
нему можно было пройти босиком. Никто, однако, не  собирался  пользоваться
здесь таким способом передвижения; когда  машины  комплекса  углубились  в
дебри  метров  на  сто,  грузовая  площадка  корабля,  снова  опустившись,
позволила скатиться  на  новую  дорогу  верткому  вездеходу,  и  это  была
единственная во всем комплексе машина,  которой  непосредственно  управлял
человек. Единственный на всем корабле: сам Сениор.


   - Немного часов мне понадобилось, чтобы добраться до нужной точки таким
способом, - сказал Сениор сыну. - И  за  все  это  время  не  возникло  ни
малейшего препятствия, какое можно было бы отнести за  счет  вмешательства
разумной противоборствующей силы. Я мог делать с лесом, со  всей  планетой
все, что хочу. Лишь когда я был у  цели,  Курьер  снова  заговорил.  Очень
спокойно он произнес нечто вроде: "Сожалею, но разговор  наш  оказался  бы
преждевременным. Придется отложить его". Я, откровенно говоря, растерялся.
Подумал, что напугал его. Стал  заверять,  что  для  них  наше  могущество
никакой опасности не  представляет,  что  мы  -  гуманная,  цивилизованная
раса... На это он ответил: "Еще  нет.  Но  мы  обождем".  Я  успел  только
спросить: "Когда, где?.." И в  ответ  услышал:  "Когда  убедимся,  что  вы
владеете и второй стороной процесса". И все.
   - Помню, ты об этом докладывал Дальней.
   - Разумеется.  Но  у  вас  большинство  склоняется  к  мысли,  что  они
испугались и что слова его надо истолковать так: умели напугать - умейте и
успокоить. С тех пор мы стараемся повсюду вести себя крайне осмотрительно.
С планеты Зиндик миссию вообще отозвали. Я же думаю,  что  Курьер  имел  в
виду иное. Вы показали, что умеете уничтожать, сказал  он  мне,  покажите,
что умеете и выращивать.
   - И ты этим занялся, - не удержался от усмешки Юниор.  -  Ты  прелесть,
папа.
   - Не совсем так. Тогда я решил было заняться чем-то другим. Подвернулся
проект "Анакол". Я разрешил оборудовать корабль для его выполнения. Возник
Георг со своим Комбинатором. Я сразу понял, какие это сулит перспективы, и
поддержал его. Но тут же решил, что это - не для  меня.  Надо  начинать  с
черновой работы, с испытаний, а мне уже  немало  лет.  Эта  задача  -  для
следующего поколения. И тогда я попросил, чтобы вызвали тебя. Правда, я не
думал, что Георг реализует свой проект так быстро: у него ведь только одна
половина была на бумаге, а вторая - в голове. Но он не просто фанатик - он
упорный фанатик. Многие от него уходят: не могут с  ним  работать.  Но  на
каждое освободившееся место сразу же претендуют двое или трое других,  еще
лучше прежних.
   - Да, справился он очень быстро. Уже вовсю ведет монтаж.
   - Тогда, сын, почему же ты тут, а не на корабле?
   - Если оставить в стороне самолюбие, то он меня просто выгнал.  Сказал,
что за пределы трюма - один он выходить не собирается, но там  няньки  ему
не нужны. Все равно, по его словам, мне в этот трюм дорожка  заказана:  он
будет  опечатан.  Моим  делом  останется  -  лишь  повозить  Комбинатор  в
пространстве, сделать несколько переходов и ре-переходов, чтобы проверить,
как это его кухня переносит тяготы путешествия и  способна  ли  она  после
этого варить суп. Вот почему у меня нашлось время выбраться к тебе.
   - Выходит, у тебя нет никакого представления?..
   - Нет, почему же.  Я  присутствовал  на  полигонных  испытаниях,  когда
отрабатывались  отдельные  команды,  простые  программы.  Каких-то  верхов
нахватался. Иначе нельзя было: Комбинатор ведь  подключен  к  Умнику,  это
сэкономило массу времени, им не пришлось ставить управляющий компьютер.  А
Умник - это уже мое хозяйство, тут без меня  они  ничего  не  имели  права
тронуть.
   - Значит, ты еще увидишься с ним перед стартом. Обожди, я срежу  цветы.
Не столько ему, сколько его жене. Ты видел ее?
   - Да, - сказал Юниор сдержанно. - Красивая женщина.
   - Только-то? Ну, знаешь ли...
   - У нас, возможно, разные вкусы...
   - Возможно... Кстати, - сказал Сениор, - о женщинах.
   - Не надо, - хмуро произнес Юниор.
   - Потерпи. Ты знаешь, я в твои дела не вмешиваюсь. Хотя, когда я был  в
твоем возрасте, у меня давно уже был ты. Но нет никого, кому ты мог бы  со
временем сказать то же самое.  Однако  это  -  дело  твое.  Меня  подобные
вопросы интересуют только с профессиональной точки зрения.
   - Расшифруй, пожалуйста.
   - Неужели непонятно? Вот ты улетаешь. Что ты при этом  оставляешь?  Что
везешь с собой? Что хочешь найти и привезти нового? Не зная этого,  трудно
выпустить человека в пространство и оставаться спокойным за него.  Поэтому
я съездил к Леде.
   - Ты?..
   - Взял и съездил, вот именно. Ничем не могу тебя порадовать.
   - Это я знал и так. Не виноват, но и не жалею.
   - Значит, что ты увозишь с собой? Свою свободу? Но что ты станешь там с
нею делать? Послушай меня...
   - Не надо, папа. Ты, наверное, будешь говорить самые  разумные  вещи  -
разумные для тебя. Но есть и такие дела, в  которых  чужой  опыт  роли  не
играет, которые надо постигать самому. Так что предоставь это мне.
   - Нелепый ты человек.
   - Ну и ладно.
   Они помолчали, потом отец срезал цветы.
   - Держи. Не забудь передать.
   - Георгу. Ее я вряд ли увижу.
   Сениор кивнул. Помолчали еще. Вроде бы все было сказано, что  хотелось.
А что не сказано - того и не надо, стало быть...
   - Ну, - сказал Юниор, осторожно шагнув вперед. Обнялись.
   - Лети, - сказал Сениор.
   И он улетел.


   Улетел. А потом у него скис Кристалл, и теперь он сидел на вынужденной.
В чужом пространстве, на неизвестной  планете.  Сидел  с  полными  трюмами
машин и всякой тонкой  техники,  показывать  которую  здесь  было  некому.
Пустая планета.  Однообразная.  Однотонная  до  тоскливости.  Какое-нибудь
пятно бы, что ли, чтобы глазу было на чем задержаться. Хоть  ведро  краски
вылить...
   Чудишь, -  убеждал  себя  Юниор.  -  Приустал,  поволновался.  Давай-ка
займемся делом. Чтобы хандру -  как  рукой.  Вечер  воспоминаний  окончен.
Работа ждет. Начали.


   Он принялся действовать быстро и целеустремленно,  как  привык.  Горсть
здешнего песка высыпал из  прозрачного  мешочка  в  приемник  анализатора.
Включил. Негромко загудело, и сразу же на дисплее стали возникать  символы
и цифры.
   -  Так-так-так-так-так,  -  бормотал  Юниор,   соображая.   -   Песочек
небогатый, даже просто бедный, но это значит  лишь,  что  понадобится  его
побольше.  Ну,  далеко  ходить  за  ним,  ко  всеобщему  удовольствию,  не
придется. Потребуются  кое-какие  изменения  в  режиме  инкубации,  сейчас
попросим подсчитать, какие именно...
   Юниор негромко окликнул  Умника  и,  когда  тот  отозвался,  задал  ему
задачу. Он представил себе, как тот скривил  бы  пренебрежительно  губы  -
будь они у него и будь он  вообще  человеком,  а  не  вот  таким  подобием
мыслящего гриба, вывезенным с одной  далекой  планеты;  грибы  эти  давали
современным компьютерам сто очков форы как в смысле малого объема,  так  и
многогранности, но стоили страшных денег; ставили  их  лишь  на  поисковые
корабли  высшего   класса.   Жил   Умник   в   специальном   отсеке,   где
воспроизводились особенности его родной  пещеры  и  куда  Юниор  при  всем
желании не мог бы даже заглянуть; с кораблем Умник был связан  при  помощи
датчиков, усилителей, преобразователей, экранов и  прочего,  переводившего
слабые  импульсы  в  действия,  но  разговаривать   с   ним   можно   было
непосредственно:  Умник  обладал  способностью   генерировать   сильнейшее
параполе. В отвлеченные разговоры гриб никогда не вступал - может быть, не
мог, кто его знает, а может  быть,  человек  как  собеседник  казался  ему
слишком уж примитивным, - но такая жизнь его, видимо, устраивала,  работал
он четко и скорее всего был не разумным существом, -  об  этом  продолжали
спорить еще и сейчас, - а просто биологическим  мыслительным  устройством,
только  неодушевленным,  что  ли.  В  такие  тонкости  Юниор  не   пытался
вдаваться, некогда было, да и ни к чему. Он знал твердо, что  Умник  -  не
человек; и этого вполне достаточно.
   Скомандовав Умнику, Юниор поставил инкубатор на прогрев.  Один  верблюд
прошел, - удовлетворенно отметил он, ведя свой внутренний  монолог  все  в
той же скаутской манере, словно  и  на  самом  деле  был  еще  мальчишкой.
Привык, и это ему не мешало, а посторонних здесь не было... Теперь дальше.
Детальный анализ атмосферы.  Снова  символы  и  цифры.  Так-так-так-так...
Водорода тут хватит на целый Мировой океан. Значит,  без  воды  сидеть  не
будем. Кислород - из песочка, из натурального окисла кремния,  водород  из
воздуха, а кремний и углерод (из того  же  воздуха)  весьма  потребны  для
образования  Кристалла.  Редкоземельных  маловато,  из-за   них,   видимо;
придется несколько задержаться. Германия нет совсем, но германий пойдет из
старого Кристалла, так что и тут полный порядок. Следовательно,  и  второй
верблюд прошел. Большой караван, хороший караван...
   Болтая так для собственного удовольствия, Юниор принялся  заготавливать
песок. Внятно продиктовал  Умнику  задачу.  Замигали  табло:  третий  трюм
разгерметизирован; механизм семнадцать  готов  на  выход;  семнадцатый  на
подъемнике;  семнадцатый  на  грунте;  стоп.  Прелестно  -  удовлетворенно
отметил Юниор. Снова пошли плясать огоньки: двадцать первый  на  грунте...
Восьмой на подъемнике... Тринадцатый... Воды,  которую  мог  за  несколько
часов произвести механизм номер тринадцать, хватило бы на средней величины
озеро,  для  Кристалла  достало  бы  и  вдесятеро  меньше,   однако   опыт
подсказывал воду делать с запасом, а потом осторожно  качать  ее  с  самой
поверхности - это упрощало очистку. Ну, значит, будет озеро. Впервые, надо
полагать, в истории этой планеты. Жаль,  некому  будет  полюбоваться.  Вот
если б здесь было какое-нибудь население... Юниору стало весело,  заиграла
фантазия. Насадить бы  вокруг  озера  всякой  всячины.  Пальмы,  допустим.
Кокосовые и прочие, какие они там еще бывают. Березы, сосны, эвкалипты;  а
также орешник,  грибы...  Ну  нет,  грибы  -  это  уж  никак  не  деревья.
Наплевать,  а  у  меня  были  бы  деревья.  Древовидные   грибы.   Шляпка,
предположим, метров десять в диаметре. Умнику, наверное, было  бы  приятно
встретить  родственника.  Какова  идея!  Планета  задумана   и   исполнена
исправным воином Дальней  разведки  Юниором,  сыном  Сениора.  Юниор-ленд.
Детям вход бесплатный.
   Обязательно, чтобы вокруг росла травка. И высокая, и  низкая,  в  озере
неплохо бы развести рыбу. А также раков. На деревьях пусть поют  птицы.  А
на пальмах, кроме  того,  резвятся  мартышки.  Вот  было  бы  весело...  И
непременно, говор