зал  Сенцов.  -  Ведь  все-таки   трудно
предположить, что форма бытия Разума исчерпывается человекоподобными.
   - Соображения целесообразности... - начал Коробов.
   - Ну и что? Мы ходим на двух ногах, животные - на четырех.  Четырех
ног хватает с избытком... А у насекомых -  шесть,  у  пауков,  крабов,
осьминогов - восемь, у других членистоногих - и того больше.  При  чем
же тут  целесообразность?  Очевидно,   все   зависит   от   конкретных
условий...
   - Разумеется, - сказал Раин. - А это значит, что  на  той  планете,
откуда они родом, условия в основном не отличаются от наших...
   - Хорошо, - прервал его Сенцов, которому новый научный спор  сейчас
вовсе не казался необходимым. - На досуге мы поговорим и о планете.  А
сейчас важно другое... Раз иной нет, примем как рабочую гипотезу:  они
- это мы. Хоть я и не очень... И наши ошибки и  опасности,  угрожающие
нашим экипажам как во время облета Марса, так и при посадке на Деймос,
нам теперь - будем считать - в общих  чертах  ясны.  Значит,  остается
только решить те задачи, которые выдвигает обстановка: задачу отлета и
задачу связи, а вернее  наоборот:  задачу  связи  с  Землей  и  задачу
отлета. Вот над чем надо думать...
   В каюте воцарилось  молчание.  Но,  очевидно,  сразу  решать  столь
сложные проблемы было не под силу даже им: никто не предлагал хотя  бы
пути, на котором  следовало  искать  решение.  Да  и  что  можно  было
предположить? Корабль непоправимо  выведен  из  строя,  при  нападении
роботов пострадала и  рация  дальней  связи,  так  что  с  ее  помощью
сообщить что-либо на Землю невозможно.
   Поэтому Сенцов, видя,  что  товарищи  немного  отдохнули,  приказал
возобновить переноску снятых с земной ракеты грузов. Все  выходили  из
ракеты  медленно,  с  опаской.  Но  ничего  страшного  не   произошло.
Космонавты  принялись  за  дело.  Перетащили  все,   что   еще   могло
пригодиться, и кроме того - катушки с результатами научных наблюдений,
записями телемагнитографов, рулоны диаграмм,  вычерченных  самописцами
за время полета, бортжурнал, некоторые уцелевшие приборы и даже личные
вещи.
   Затем они подкрепились, и Сенцов приказал отдыхать.
   После тщательного осмотра коридора оказалось, что здесь на  каждого
приходилась одна каюта-лаборатория да  еще  семь  оставалось  пустыми.
Впрочем, это не радовало: в своей ракете было "хоть и в тесноте, но не
в обиде", как сказал Калве, очень уважавший русские поговорки.
   Детальное  обследование  кают  показало,  что  место   для   спанья
находилось, очевидно, в одном определенном углу:  там  было  несколько
кнопок, особый свет.
   Сенцову казалось, что едва доберется он до невидимого убаюкивающего
ложа, как моментально уснет. Но стоило  лечь,  закрыть  глаза,  и  сон
ушел.
   В конце концов все они уцелели. Потеря ракеты, конечно, значительно
усложняла положение. Но, убеждал себя Сенцов,  могло  быть  и  похуже,
если бы, например, в полете в  ракету  просто  врезался  основательный
метеор. Будем считать, что случившееся пока  не  вышло  за  рамки  тех
неприятностей и неудобств, к которым следовало  быть  готовым  каждому
космонавту еще перед вылетом за пределы атмосферы. А космонавтам стоит
только отдохнуть, и они обязательно что-нибудь придумают...
   Сенцов лежал смертельно усталый и знал,  что  не  заснет,  пока  не
найдет хотя бы направления, в котором следует действовать.  Но  сейчас
утомленная мысль бродила будто в темной пещере, и нигде,  ни  в  одной
стороне не виделось светлого пятна выхода. Всюду - глухая стена...
   Космонавт встал, вышел из каюты. Подошел к прозрачной  перегородке.
Продолжавшийся за нею коридор через несколько метров упирался в дверь,
- за ней, видимо, и находилась рубка.  Воровато  оглянувшись,  Сенцов,
вопреки   собственному   запрету,   попытался   как-нибудь    сдвинуть
перегородку. Это ему не удалось, и тогда он начал медленно ходить взад
и вперед, стараясь ненароком не разбудить других.
   У двери каюты, где поместился Раин, он прислушался: астроном всегда
имел  обыкновение  похрапывать  во  сне.  Действительно,  из-за  двери
доносились едва уловимые  звуки.  Сенцов  тихо  приоткрыл  дверь  -  и
остановился, изумленный.
   Раин вовсе не спал.  Он  сидел  у  стола  и  слушал  Калве,  что-то
говорившего ему вполголоса.
   Сенцов хотел было выругать их  за  нарушение  приказа,  но  тут  же
спохватился: а сам?.. Ясно, мысль о спасении занимала не его одного  и
каждый искал выход. Он вопросительно взглянул сначала на Калве,  потом
на Раина.  Раин  грустно  поднял  брови,  Калве  отрицательно  покачал
головой.
   Сенцов присел рядом с Раиным. И тут же в  открытую  дверь  заглянул
Коробов и, усмехнувшись, вошел в каюту. За ним  -  Азаров.  Все  снова
были в сборе.
   - Ну, раз пришли - предлагайте, - сказал Сенцов.
   - Да мы тут думали... - сказал Раин. - Восстановить никак нельзя?
   - Никак, - коротко ответил Сенцов.
   - Мне все же кажется, - начал Калве несмело, - мне  лично  кажется,
что мы могли бы воспользоваться этой  ракетой,  не  так  ли?  В  конце
концов, это тоже космический корабль,  и...  -  Он  умолк,  поочередно
вглядываясь в лицо каждого пилота.
   - Это действительно тоже космический корабль, -  терпеливо  ответил
Коробов, - в этом ты  прав.  И  велосипед,  и  гоночный  автомобиль  -
транспорт. Но посади велосипедиста на гоночную машину и  предложи  ему
ночью добраться, скажем, от Риги до Москвы. Учти, что  он  ни  разу  в
жизни не управлял автомобилем. Учти, что он может пользоваться  только
картой мира в масштабе один к двадцати миллионам. У него из ста шансов
- десять расколоть  машину  еще  в  гараже,  и  восемьдесят  девять  -
свалиться в кювет на первом же повороте. При всем этом у  него  раз  в
десять больше возможностей добраться до цели, чем у нас.
   - Куда в десять - в сто! - сказал Сенцов.  -  Он  хоть  знает,  что
автомобиль надо заправить бензином. А что мы знаем об этой ракете?
   - К тому же, Москва стоит на месте, - добавил  Азаров.  -  Земля  -
нет.
   - Число вещей, которых мы не знаем об этой ракете, очень велико,  -
продолжал Сенцов. - Как проникнуть в рубку?  Как  ракета  управляется?
Как выводится из ангара? Какие ускорения развивает? Этих "как?"  очень
много. Но главное - даже не это... Будь мы сейчас в  рубке,  у  пульта
управления - все равно я бы не решился нажать хоть одну кнопку...
   - Почему? - насторожился Азаров.
   - Опять-таки по той же причине. Эту ракету строили не люди, а  иные
существа. Мы не знаем образа и ритма их жизни, привычек, потребностей.
Может быть, для них являются естественными такие вещи, которые для нас
смертельны. То, что мы пока ни с чем таким не столкнулись, еще  ничего
не значит. У нас все-таки нет доказательств того, что  они  мыслили  и
чувствовали так же, как мы. И пока мы таких доказательств  не  найдем,
эти существа останутся для нас тайной за семью печатями. А  мы  их  не
найдем, если только не встретим кого-либо из хозяев, на  что  надежды,
как вы сами знаете, мало...
   - Так что же делать? - тихо спросил Калве.
   - Отдыхать! А затем пойдем еще  раз  к  нашей  ракете  и  на  месте
посмотрим - не удастся ли все же смонтировать передатчик  из  остатков
раций и запасных частей. Не забывайте,  первая  задача  -  связь!  Ну,
утро, как говорится, вечера мудренее... Унывать еще рано.  И  помните,
братцы, космонавты - это люди, которые побеждают на кораблях,  а  если
придется - и без кораблей!
   Он встал, но никто не торопился расходиться.  И  тогда  Калве  тоже
поднялся с места - высокий, тяжелый, - он грозно навис над Сенцовым.
   - Вы хотите доказательств? - спросил он резким  тонким  голосом.  -
Хорошо, вы их получите. Я их искаю, то есть ищу!
   - Что же, - сказал Сенцов, серьезно глядя на Калве. -  Я  повторяю:
никаких авантюр, никакого ненужного риска допущено не будет.  В  конце
концов, здесь немедленная гибель нам не угрожает, а работать для блага
людей можно и на спутнике.  Вот  если  будут  действительно  серьезные
доказательства  того,  что  полет  на  чужой  ракете  не  грозит   нам
никакими  опасностями - сверх обычной нормы, конечно, и если мы найдем
способ управлять кораблем - тогда мы, безусловно, полетим.
   - Я найду! - твердо сказал Калве.
   Странно - после этого заявления Калве, человека,  казалось,  меньше
всех смыслившего во всякой технике,  кроме  кибернетических  машин,  у
всех на душе стало как-то легче. Не выход, и даже не путь к выходу,  а
все же какой-то краешек надежды...
   -  Вот  так...  -  сказал  Сенцов.  -  А  что  ты  думаешь   насчет
доказательств, Игнатьич?
   Ответа не последовало: Коробов, улегшись навзничь, мгновенно уснул.
   - Вот так... - сказал Сенцов и вдруг сам почувствовал,  что  больше
не в состоянии бодрствовать ни единой минуты.  Он  тоже  откинулся  на
спину. Приятно было лежать,  когда  рядом  находились  товарищи...  Он
зевнул и заснул, еще не закончив зевка.
   Пример оказался заразительным. Калве лень  было  даже  улечься,  он
уснул прямо так, сидя, откинув голову. Раин уютно  похрапывал.  Ровный
голубой свет освещал пятерых спящих; ни единый шорох, ни одно движение
не тревожили их. Шли часы, и Деймос все так же мчался вокруг Марса  по
своей веками исхоженной орбите.


10

   Когда проснулись и позавтракали, Сенцов сразу же задал всем работу.
   Все взялись за дело охотно, даже с какой-то одержимостью.
   Надо было начать как-то разбираться хотя бы в основах окружавшей их
техники.  Кто  знает,  может  быть  именно  этим  путем   они,   пусть
постепенно, придут к овладению чужим кораблем.  Для  этого  необходимо
тщательно исследовать робот, оставшийся на месте битвы механизмов.  Он
был поврежден, когда вспыхнуло топливо, и можно было  попробовать  его
разобрать. Заняться этим решили Сенцов и Раин.
   С  роботом  справиться  оказалось   нелегко.   С   трудом   удалось
электрическим резаком разрезать его  поврежденную  пламенем  оболочку.
Как  и  ожидали,  под  колпаком  ничего  похожего  на  кибернетическое
устройство не  нашлось.  Было  всего  несколько  приборов  -  какие-то
непрозрачные цилиндры и небольшие прямоугольные ящички.  На  блестящих
стержнях, которые могли служить выводами, Сенцов  при  помощи  тестера
обнаружил слабое напряжение. Стерженьки эти  входили  в  углубления  в
цилиндрах, туда же тянулись гибкие ленты непонятного назначения.
   Самым интересным в автоматах оказались их рычаги-щупальцы. Сенцов и
Раин долго пытались сквозь сверхтвердую броню из  незнакомого  металла
добраться до системы рычагов, но так и не смогли этого сделать:  самих
рычагов просто не было. То, что космонавты принимали за предохраняющую
оболочку, и оказалось механизмом - без сочленений, без всяких деталей,
твердый и в то же время необычайно гибкий монолит. Чем он приводился в
движение,  оставалось  непонятным:  к  нему   не   подходили   никакие
движущиеся  части.  Исследователи  попробовали  присоединить  один  из
рычагов к ящичкам с напряжением. Твердое щупальце  начало  изгибаться,
сокращаться,  как  мускул,  только  с  гораздо  большей  силой:  рычаг
толщиной  в  палец  свободно  поднимал  кислородный  баллон,   большой
стационарный баллон из ракеты, словно бы здесь не было вообще  никакой
тяжести.
   Видимо, конструкторы этих машин применяли  не  механические  схемы,
подобные земным, а нечто совсем иное: им  удалось  получить  вещество,
непосредственно превращавшее электрическую, а может быть -  химическую
энергию в движение.
   Придя к такому выводу, космонавты долго сидели  молча,  поглядывали
друг на друга, покачивали головами: вот такого на Земле не найдешь...
   - Гораздо экономнее с  точки  зрения  расхода  энергии,  -  наконец
восхитился Раин. - Высшая ступень!
   Оба вновь  завозились  с  разобранным  роботом:  чтобы  понять  все
тонкости его устройства, понадобятся, пожалуй, не дни, а  недели...  И
непонятно - как все это поможет людям освоить ракету?
   Тем временем Коробов пустился в обход корабля, который стал  теперь
ух домом. Второй пилот  знал,  что  здравый  смысл  не  позволяет  ему
надеяться хоть когда-нибудь  повести  эту  ракету  в  стремительный  и
победоносный полет. Но все же... и вообще, уж если они здесь  живут  -
надо обследовать детально, не так, как Сенцов с Раиным сделали  это  в
свое первое посещение.  Вдруг  и  найдется  -  ну,  просто  что-нибудь
интересное...
   Пройти в переднюю часть, ракеты ему, как и раньше,  не  удалось,  и
пришлось начинать обход опять с кают-лабораторий.
   Здесь не было почти ничего, что напоминало бы  земные  приборы  или
приспособления, хотя ни у кого не возникло и тени сомнения в том,  что
находящиеся тут предметы предназначены именно для научных целей.
   Коробов медленно проходил из помещения в помещение, и везде со стен
на него смотрели непонятные, то вогнутые, то выпуклые  экраны,  иногда
имевшие еще и какие-то боковые отростки... Все они были, словно  шкалы
приборов, затянуты  тонкой  сеткой  координат,  но  не  имели  никаких
стрелок  или  иных  указателей.   Экраны   были   разных   цветов,   и
группировались по  нескольку  вместе.  Возможно,  это  были  указатели
отдельных групп сходных между собою механизмов. Впрочем,  может  быть,
это было и не так...
   На  выраставших  из  пола  постаментах  стояли  закрытые  фигурными
кожухами приборы неизвестного  назначения.  На  них  не  виднелось  ни
маховичков, ни штурвальчиков, ни кнопок, или верньеров -  всего  того,
что в обилии украшало земные аппараты. Это могло означать, что приборы
действовали по заранее определенной программе, и их надо  было  только
пустить в ход - дальше они работали сами... По одной  кнопке,  глубоко
утопленной в панели, у них и  было.  Коробов  подумал,  что  пальцы  у
членов экипажа ракеты были, наверное, длинные и чуткие,  и  представил
себе, как приятно было бы пожать такую руку,  спросить,  как  дела,  и
пожелать свободного пространства.
   Но это были мечты... Он пошел дальше. Пока стало ясно лишь одно:  в
ракете во  время  полета  действовала  искусственная  гравитация.  Все
приборы были расположены так, как если бы ими приходилось пользоваться
при наличии силы тяжести, направленной к полу  ракеты.  Это  означало,
что аппаратура гравитации  находилась  где-то  в  том  направлении,  а
следовательно - в ракете должен быть еще и нижний этаж.
   Коробов решил разыскать его, и снова начал блуждать  по  коридорам.
Ничего не обнаружив, он вернулся в крайнюю лабораторию  и  внимательно
исследовал стены и пол. Однако ход в нижний  этаж  ему  удалось  найти
лишь после получасовых поисков.
   Коробов осторожно спустился вниз. И здесь, в  технических  отсеках,
шли широкие  коридоры.  В  отличие  от  спутника,  в  ракете  не  было
блокирующей системы дверей, да и  сами  переборки  и  перекрытия  были
гораздо тоньше, но все же, очевидно,  обладали  громадной  прочностью.
Коробов вначале  волновался  и  оглядывался  на  каждом  шагу,  ожидая
подвоха, неожиданного  удара,  но  потом  осмелел  и  попробовал  даже
поцарапать одну из стен. Результат был такой, как если бы  он  царапал
щепкой по стеклу, и это заставило пилота опять почтительно удивиться и
выругать себя  за  ненужное  лихачество.  Конечно,  глупо  -  царапать
переборки...
   Космонавт не знал, что именно он ищет, но ждал многого:  по  логике
вещей, тут кроме гравитационного устройства должны были  располагаться
хранилища кислорода и воды, кладовые с инструментами, а ближе к  корме
- двигатель и топливо. Если бы все это  найти!  Да  и  остальное,  что
могло здесь быть, тоже надо осмотреть, хотя бы поверхностно... Поэтому
Коробов, привыкнув к соседству безмолвных механизмов, забыл о  времени
- он чувствовал себя разведчиком в неизвестной стране, и было  в  этом
чувстве что-то от  волнения  мальчишки,  забравшегося  в  таинственный
подвал незнакомого дома...
   К Сенцову и Раину он вернулся только через два часа,  когда  Сенцов
начал уже тревожиться и хотел организовать новые поиски - на этот  раз
в масштабе ракеты.
   - Ну, уж в ракете-то... - довольным голосом прогудел Коробов.
   - А что ж! - подтвердил Сенцов. - Очень просто! Ну, как?
   Коробов замотал головой от восхищения:
   - Отличная машина!
   - Ты нашел кислород?
   -  Кажется,  да...  Твердой  уверенности,  правда,  нет.  Хранилище
большого объема, но  не  с  газом  и  не  с  жидкостью,  а  с  твердым
веществом. К нему присоединены аппараты - по моим соображениям, они  и
превращают твердый кислород в газ...
   - Из чего же вы заключили, что это кислород? - спросил Раин.
   - А вот из чего... Я осмотрел аппарат. От него трубы - эластичные и
толстые - уходят в верхний этаж и в другие отсеки. А  одна  обрывается
там же. Обрывается, и все. За неимением прибора я сам подсоединился  к
этому аппарату, а проще - ртом к открытому концу трубы.  Ну  и  вот...
Сначала ничего не было, но  как  только  я  дохнул  -  щелкнуло,  и  я
почувствовал: идет  кислород.  Потом  подача  прекратилась.  Наверное,
аппарат улавливает процент углекислого газа и кислорода, и если надо -
добавляет... А в аппарат газ может поступать только из хранилища.  Оно
прозрачное, поэтому я и увидел, что там - твердое вещество.
   - Ну-с, а если бы там был не кислород? - хмуро спросил Сенцов.
   - Так риска же совершенно не было...  Теперь  мы  хоть  знаем,  что
кислородом обеспечены: хранилище почти полно.  Да,  я  там  не  только
кислород  нашел.  Есть  еще  какие-то  резервуары.  Там  тоже  твердое
вещество, по виду - другое.
   - Туда ты, надеюсь, не подсоединялся?
   - Туда не подсоединялся. При них таких аппаратов нет. А вот воды  я
не обнаружил. Может быть, они вовсе и не пили?
   - Ничего, - сказал Сенцов. - Вода пока у нас есть. И, может быть, в
этих других хранилищах - водород. Тогда мы вывернемся.
   Коробов уселся за стол,  перевел  дух.  Сенцов,  подождав  немного,
спросил:
   - А насчет двигателя - ничего не ясно?
   - До двигателей я добраться не смог... Там  глухая  переборка,  как
только я подошел -  сразу  завыло,  залаяло...  Что-то  вроде  сирены.
Только очень высокие тона. Очевидно, предупреждение об опасности. Не с
нашими скафандрами туда лезть.
   - Значит, совсем ничего?
   - Единственное, что можно сказать,  -  двигатели,  топливо,  и  все
остальное занимают гораздо меньше  места,  чем  на  нашей  ракете,  не
только по отношению ко всему объему,  но  и  абсолютно.  Я  специально
шагами вымерял...
   - Значит, двигатель не химический... - задумчиво проговорил Сенцов.
   - На каком же приводе? Какое топливо?
   - Вероятнее всего, атомное. Иначе не было бы сигнала опасности...
   - Сомневаюсь, чтобы атомное... - сказал Сенцов. - Я ракету осмотрел
снаружи, пока вы спали.  Совершенно  не  то  сопло,  какое  нужно  для
атомного двигателя - по крайней мере, по нашим соображениям.
   - Ну, на это вообще внимания обращать не следует, -  не  согласился
Коробов. - И весь  этот  корабль  гораздо  менее  массивен,  чем  наш;
переборки - миллиметровой толщины, а прочность - изумительная...
   - Да я не о прочности говорю, - пояснил Сенцов. -  Курс  двигателей
помнишь? Принципиальные основы атомного двигателя? Ну  вот,  а  тут  -
совсем не то...
   - Я прикидывал, - сказал Коробов. - Если  там  химическое  топливо,
то, каким бы совершенным оно ни было,  этой  ракете  дальше  Марса  не
уйти. А вдруг они только на Марс и ходили? Тогда мы... - Он помолчал и
неожиданно спросил: - Ну, как - обедать будем?
   - Надо подождать  ребят,  -  проговорил  Сенцов.  -  Они  там  тоже
увлеклись... Да, это невесело - то, что ты рассказал о горючем...
   - Все оборудование ракеты  указывает,  что  она  предназначена  для
дальних рейсов, - сказал Раин. - Итак - к Земле!
   - Пока мы не знаем... - начал Сенцов.
   - Итак - за обед! - провозгласил Коробов. - Ага, Витя  прибыл.  Ну,
что там у тебя? Демонтировал рацию?
   - Что осталось - демонтировал, - угрюмо ответил Азаров.
   - Ну, и как? Выйдет что-нибудь?
   Азаров пожал плечами: