остановилась  -
замерла под углом градусов в шестьдесят к  уже  явно  ощутимой  теперь
горизонтали. Все медленно приходили в себя;  Калве  неудержимо  зевал,
Азаров потирал ушибленный локоть.
   Сенцов расстегнул ремни (на которых висел, вывалившись из  кресла),
тяжело шлепнулся на косой пол, медленно съехал к стене и там осторожно
поднялся на ноги.
   - Где мы? - спросил Калве. - Это Марс?
   - Нет, - медленно ответил Сенцов. - Это не Марс.
   - Да, но гравитация! Откуда гравитация? -  снова  сердито  закричал
Раин. - Этого же не может быть! Я выводил на Деймос! Куда мы сели?  Мы
ведь не взлетим!
   После длительной невесомости ему, как и остальным  членам  экипажа,
казалось, что такой  тяжести  они  не  испытывали  даже  в  тяжелейшие
моменты ускорения. Только Сенцов, уже стоявший на ногах, мог, хотя и с
трудом, оценить действительное напряжение поля тяготения.
   - Сели... - проворчал Сенцов. Он вскарабкался  к  креслу,  повернул
его, уселся, облегченно вздохнул.
   - Действительно, гравитация - больше земной, - безразличным голосом
сказал Азаров.
   - Это только нам кажется, - тотчас  же  возразил  Коробов.  -  Одна
пятая земной, - он кивнул в сторону гравиметра. - Мы просто привыкли к
легкой жизни...
   Калве вежливо улыбнулся,  показывая,  что  тяжесть  не  лишила  его
способности оценить каламбур. Остальные хмуро промолчали.
   - Легкая жизнь... - протянул Раин. - Отсюда  -  самочувствие...  Но
надо же установить причину? Командир!
   - Здесь  мы  ее  не  установим,  -  мрачно  и  как  будто  бы  даже
нерешительно ответил Сенцов.  -  Придется  выходить...  Садился  я  на
Деймос - это все, что могу пока сказать.
   - Такое напряжение гравитации... - пробормотал Калве.
   - Смейтесь, как хотите, - сказал Коробов, - но не искусственный  ли
это спутник?
   Все  действительно  засмеялись.  Искусственный  спутник  -  это  из
аксессуаров фантастики, а здесь - явная реальность. Да и  сам  Коробов
сказал это как  бы  в  шутку,  хотя  глаза  его  при  этом  оставались
серьезными и  чувствовалось,  что  где-то  в  глубине  души  он  готов
поверить в свою версию.
   - Стойте! - Азаров поднял руку. - Я понял!  Деймос  состоит  не  из
обычного  вещества.  Нарушенные  электронные  оболочки,   колоссальная
плотность - вот где источник... Помните -  звезда  Ван  Манена  и  все
прочие...
   - Помним... - буркнул Раин. - Вы думаете, если бы это было так,  то
не было бы замечено раньше? Тогда Деймос и Марс  вращались  бы  вокруг
общего  центра  тяжести  системы...  Я  уж  скорей  допущу,  что   эта
сверхплотная громада -  вовсе  и  не  Деймос.  Она  могла  только  что
приблизиться к Марсу, ведь бывают всякие совпадения,  и  оказалась  на
орбите Деймоса... Хотя - это место Деймоса... Словом, не знаю.
   - Что ж, - сказал Сенцов, -  принимаем  предположение  Азарова  как
рабочую  гипотезу.  Конечно,  не  исключено,  что  найдется  и  другое
решение. Но найдем мы его, вернее всего, уже на поверхности  спутника,
а вовсе не в рубке.
   Раин пожал плечами, промолчал. Сенцов подвел итоги предположениям:
   - Ну, сегодня переживаний, кажется - за весь полет сразу.
   - Нет, мы просто спим и видим коллективный сон, - вставил Коробов.
   Смех прозвучал чуть натянуто: в  рубке  все  еще  царила  некоторая
растерянность.   Так,    наверное,    чувствуют    себя    потерпевшие
кораблекрушение, выбравшись на твердую почву необитаемого  острова:  и
радуются, и в то же время понимают, что  ничто  хорошее  их,  по  всей
видимости, впереди не ждет...
   Наконец Сенцов отдал распоряжение. Коробов поднялся, кивнул Азарову
- оба ушли проверять рабочие помещения и двигатели, лазить  по  тесным
закоулкам вокруг компрессоров и камеры  сгорания...  Калве  присел  на
корточки перед вычислителем, начал осматривать  его.  Сенцов  приказал
выключить лишнее освещение и все локаторы.
   - А если метеорит? - спросил Раин.
   - А если... все равно, не  имея  хода,  от  него  не  спасешься,  -
ответил Сенцов.
   Раин  кивнул,  словно  совершенно  успокоенный  ответом,   и   стал
переключать экраны на телеприемник заднего обзора. Они  не  оживали  -
очевидно, на корме были повреждения...
   Коробов и Азаров вскоре вернулись, вытирая измазанные руки. Коротко
доложили.  При  первом  беглом  осмотре  все  оказалось   в   порядке,
прокрутить же  компрессоры  вхолостую  они  не  решились:  потребуется
слишком большой расход электричества. Кое-где  испортилось  освещение,
но это уже мелочь.
   Внимательно изучавший приборы Сенцов выслушал все доклады.  Кивнул,
как будто бы даже равнодушно, потом повернулся к Раину:
   -  Сильное  магнитное  поле  -  странно...  Так  что  -  не  только
гравитация.
   - Час от часу не легче, - развел  руками  Раин.  -  Надо  выходить.
Разумеется, не исключено, что спутник состоит из  сверхплотных  пород.
Или...
   - Или? - быстро спросил Сенцов.
   - Ничего... - замялся Раин. - Нет, конечно ничего... Просто явление
пока необъяснимо. Так или иначе - открытие колоссального значения...
   - А посадка? - спросил Сенцов. - Тоже - необъяснимо?
   - Для гипотез - не время...  Посадка?  И  ты  всего  лишь  человек.
Неточное движение... Вот мы и провалились.
   - В общем, - не утерпел Коробов,  -  тут  некоторые  жаловались  на
недостаток приключений... - Он подмигнул Сенцову,  похлопал  по  плечу
Раина. - Вот вам приключение - по первому разряду.
   Азаров покосился на него, что-то проворчал. Больше никто не  сказал
ни слова - космонавты смотрели на командира.
   Он молчал, как всем показалось, слишком долго...
   Было ясно, что придется выйти из корабля, и на  лице  Азарова  было
написано такое откровенное  желание  поскорее  выбраться  наружу,  что
Сенцов пожалел его больше остальных, потому что знал - именно  Азарову
придется остаться. Выходить следовало более осторожным, да к  тому  же
Азаров незаменим на связи.
   Нельзя, по соображениям  безопасности,  выходить  и  Калве.  Хозяин
кибернетических устройств, возле них он и должен дежурить.  Ожидать  в
ракете предстояло и Коробову - опытный пилот-космонавт,  он  в  случае
чего примет командование.
   - Наружу выйдем я и Раин, - проговорил Сенцов. - Спутники - по  его
специальности, - добавил он, хотя мог ничего не объяснять. - Остальным
- дежурить по аварийному  расписанию.  Исправить  освещение,  наладить
быт, держать с нами связь и  подготовить  внеочередную  фотограмму  на
Землю. Может быть...
   Наступившее молчание никак нельзя было счесть одобрительным.
   - Не унывайте, - утешил Сенцов. - Успеете...  Работать  все  будут,
это могу гарантировать. Мы - только разведка...
   Опять-таки он мог ничего не объяснять, но  ему  почему-то  хотелось
утешить ребят,  оставить  их  успокоенными.  "Как  перед  смертью",  -
сердито подумал он, шагнул вперед - непослушная нога  тяжело  грохнула
об пол: тяготение... "Фантасмагория!" - пробормотал Сенцов.
   Из стенных шкафов достали два скафандра. Сенцову  и  Раину  помогли
одеться. В  скафандрах  оба  выглядели  одинаково  толстыми.  Большие,
прозрачные спереди шлемы сделали их существами,  принадлежащими  тому,
наружному миру...  Проверили  кислород,  систему  регенерации.  Сенцов
подул  в  микрофон  шлема,  раздельно  проговорил:  "Раз,  два,   три,
четыре..." То же сделал и Раин.
   Потом они, прощально помахав руками, направились к двери.  Калве  и
Коробов провожали разведчиков к выходу, в их глазах была тревога.
   Стальная,  в  десять  миллиметров  дверь  закрылась  за  уходящими.
Прижимавшие ее рычаги, сверкнув голубоватым металлом, холодно лязгнув,
упали на место. Прошла минута, и Коробов увидел, как стрелка манометра
стремительно прыгнула вниз: гидравлика и  давление  воздуха  в  камере
выжали прикипевшую к гнезду крышку входного люка.
   Трое остались  в  ракете...  Азаров  сидел  у  рации,  и,  судя  по
устремленному вдаль взгляду, по нахмуренному  лбу,  напряженно  думал:
что это за гравитация?  Откуда?  По  временам  он  негромко  спрашивал
разведчиков:  "Ну,  как  там?  Как?"  Калве  снова  стал  возиться   с
вычислителем:  сняв  панели,  доставал  запасные  контуры,   проверял,
вставлял в гнезда, снова проверял... Движения  его  были  неторопливы,
казалось даже - он чересчур мешкает.  На  самом  же  деле  он  работал
быстро и точно, но без суеты. Коробов вышел в  коридор  -  посмотреть,
что стало с  выведенной  за  борт  хлорелловой  ванной,  о  которой  в
суматохе  все  забыли.  Из  коридора  можно  было  сквозь  иллюминатор
увидеть,  что   делается   в   этом   прозрачном   мирке,   населенном
микроскопическими   водорослями.   Они   служили   для   возобновления
кислорода, а в случае нужды и для питания. Правда, мало было  надежды,
что водоросли уцелели после облучения.
   Азаров хмурился все больше. Со связью творилось что-то  непонятное.
Голоса Сенцова и  Раина  слышались  глухо,  словно  космонавты  успели
отойти далеко от ракеты или же между ними и кораблем возникла какая-то
экранирующая преграда.
   Время  от  времени  слышимость  вообще  пропадала,  как  будто  над
поверхностью спутника бушевала магнитная буря.  Стрелки  магнитометров
судорожно дергались. Магнитная буря - на поверхности ничтожного камня,
неприкаянно мотающегося в пустоте? А может быть, и не гравитация, и не
магнитное поле, а что-то совсем другое?! Не все же мы знаем о полях...
Опыт Азарова никак с  этим  согласиться  не  мог,  но  разум  говорил:
возможно, многое возможно, и неизвестно еще,  что  может  случиться  в
следующую минуту... А приборы упрямо показывали свое. И еще  Калве  не
давал покоя.
   - Скажи Сенцову, пусть в первую очередь осмотрит солнечные батареи,
- повторил Калве уже в третий раз. Азаров  наконец  понял  -  чего  он
хочет, кивнул.  Действительно,  без  источников  энергии  им  придется
плохо.
   Прибавив мощность, он начал  вызывать  в  микрофон.  Наконец  голос
Сенцова, как сквозь подушку, ответил: "Батареи? Да ладно - подожди  ты
там со своими батареями..." Азаров пожал плечами.  Потом  в  наушниках
забормотали что-то невнятное. Можно  было  разобрать,  что  это  голос
Раина. Потом Сенцов воскликнул: "Не может быть!"
   Азаров торопливо переключил прием с телефонов на  динамик  -  чтобы
слышали все, и нетерпеливо закричал в микрофон: "Ну, что  там?  Да  ну
же, отвечайте!" Но голоса делались все  неразборчивее...  Вошедший  из
коридора Коробов остановился у двери - он  услышал,  как  из  динамика
донеслось раинское: "Смотри, смотри..."  На  этом  связь  окончательно
прервалась. Из динамика доносилось только густое фоновое гудение.
   Азаров стремительно протянул руку -  еще  усилить  ток,  и  в  этот
момент все трое почувствовали, как дрогнул и  стал  ускользать  из-под
ног покатый пол рубки...


4

   В выходном отсеке Сенцов и Раин на  миг  задержались.  Двигаться  в
скафандрах сначала показалось трудно. Раин почувствовал капли пота  на
лбу, а стереть их было нельзя, хотя астроном и  попробовал  дотянуться
лбом до верхней, непрозрачной части шлема. Однако очень быстро чувство
неловкости исчезло.
   Они постояли минуту-другую, пока вокруг  бушевало  ультрафиолетовое
излучение. Такой душ полагалось принимать  всякий  раз  при  выходе  и
входе, чтобы не вынести и не занести в ракету ни одного микроба.
   Затем  Сенцов  отодвинул  один  за   другим   два   предохранителя.
Вопросительно посмотрел на Раина. Тот кивнул. И тогда  Сенцов  ладонью
нажал красную большую пуговицу на щитке.
   Какое-то мгновение казалось, что люк вообще не откроется; потом  он
со вздохом уступил. Последнее, что они услышали  через  выведенные  на
внешнюю сторону шлемов микрофоны, был короткий свист  рванувшегося  из
отсека  воздуха.  Затем  наступила  странная,  невесомая  тишина.  Еле
слышные шумы в наушниках раций заставляли морщиться, словно от грохота
поезда.
   Люк оказался почти над головой, однако здесь это  не  играло  роли.
Чуть присев и резко оттолкнувшись  ногами,  Сенцов  высоко  подскочил.
Потом сел, придерживаясь за борт. За ним таким же  образом  последовал
Раин и тоже задержался на краю люка.
   Секунд десять они сидели так, оглядываясь, но после яркого света  в
ракете разобрать что-либо вокруг было трудно: Марс прятался где-то  за
близким горизонтом... Да ничего и не хотелось  разбирать  -  настолько
величественной была открывшаяся им картина Вселенной.
   Такою они видели ее впервые. Это было не звездное небо Земли. Здесь
Вселенная обнимала их со  всех  сторон,  если  не  считать  ничтожного
клочка тверди под ногами, а  на  Земле  половину  поля  зрения  всегда
отнимала сама Земля. Сейчас они были  в  центре  Вселенной;  медленно,
едва уловимо, она вращалась вокруг них, поражая обилием звезд, которые
в своей обсерватории на Земле Раин мог наблюдать только  в  телескопы.
Тут не было рассеивавшей свет атмосферы, звезды  стали  видны  простым
глазом, и это оказалось совсем иным зрелищем, потому что -  велико  ли
поле   зрения   даже   широкоугольного   телескопа?    За    кажущейся
неподвижностью  светил  угадывалось  стремительное  движение.  Далекие
галактики  пламенели,  как  застывшие  взрывы.  Воистину,  на  острове
посредине    безбрежного    океана    стояли    космонавты,    впервые
почувствовавшие - что такое Пространство  вне  Земли,  вне  замкнутого
мирка ракеты... Протянутая рука здесь простиралась  во  Вселенную,  не
встречая никаких преград.
   Раин  вздохнул  глубоко,  дрожь  пробежала  по  телу,  заторопилось
сердце, глаза слепило от этой красоты, и астроном еще раз  порадовался
в душе тому, что изо всех возможных  дорог  он  избрал  в  жизни  этот
звездный путь.
   Но  Сенцов  тронул  его  за  плечо.  Смерив  глазами  расстояние  -
спрыгнул; медленно, как падают во сне,  он  опустился  на  поверхность
Деймоса. Раин последовал за ним,  чуть  выждав  -  чтобы  не  обогнать
Сенцова и дать ему возможность первым, как и подобало капитану,  войти
в неведомый мир.
   Они стояли не двигаясь, пока глаза не  привыкли  к  темноте.  Потом
Раин нагнулся, присел на корточки.
   - Ну, если это вещество с нарушенными оболочками, то  мы,  конечно,
ни кусочка не отобьем...
   Из  зажима  на  поясе  он  достал  так   называемый   универсальный
инструмент. Но электрическое долото оказалось бессильным: сверхтвердый
сплав долота даже не поцарапал темной поверхности планеты.
   Раин пожал плечами, задумчиво убрал инструмент. Он провел перчаткой
по тому месту  шлема,  которое  закрывало  лоб,  и  сказал,  почему-то
перейдя на "вы" - так бывало с ним в минуты размышлений:
   - Странно... Допустим, оболочки. Но вы обратили внимание - грунт, я
бы сказал,  гладкий  и,  по  всему  судя,  с   большой   отражательной
способностью. С точки зрения минералогии, это - нонсенс... Даже лед  -
ну, лед, пожалуй... Но эта твердость, а?!
   Но Сенцов его не слушал.  Он  отошел  на  несколько  шагов,  ступая
осторожно, словно по горячим камням. Отсюда лучше  было  видно  место,
где опустилась ракета - та скала, на которой корабль лежал.
   - И все-таки эта посадка... - сказал Сенцов. - Ума не приложу. Ведь
не первый же день, в конце концов,  я  за  пультом!  Дело  даже  не  в
гравитации! Мы бы ее обнаружили и учли заблаговременно... если бы  она
была. Но не было ее! И вдруг - появилась. Пытаюсь вспомнить - нет,  ни
у кого не было ничего подобного, и никакая  теория  таких  случаев  не
предсказывает. А факт налицо. А факты, как известно, дают начало новым
теориям...
   Раин начал гудеть что-то себе под нос. Потом,  подойдя  к  Сенцову,
сказал:
   - Да, как это вам удалось посадить корабль на вершину такой скалы -
не понимаю... Это даже не искусство, это что-то сверхъестественное.  И
смотрите, как ракета легла на склон - хоть сейчас  взлетай...  Страшно
удачно, страшно...
   - Космонавт  -  не  джентльмен  удачи...  -  проворчал  Сенцов.  И,
помолчав, добавил: - А вообще-то любопытно... На Земле это приняли  бы
за результат выветривания...
   Но, так или иначе, ветра здесь быть, конечно, не могло.  Разве  что
солнечный ветер, но он не смог бы так обработать поверхность  планеты,
чтобы придать скале  форму  эстакады,  устремленной  вверх  под  углом
градусов в шестьдесят. И Раин судорожно  схватил  Сенцова  за  руку  -
перчатка скользнула по твердому пластику скафандра: он понял, что  это
не могло быть простым капризом природы.
   Наверное, и Сенцов почувствовал то же самое. Он торопливо  повернул
выключатель:  вспыхнул  голубоватым  светом   укрепленный   на   шлеме
небольшой, но сильный прожектор. От  него  не  протянулось  привычного
светового луча - здесь не было ни воздуха,  ни  пыли,  и  лишь  где-то
вдалеке, в пустоте блеснула серебром  крохотная  пылинка  -  исчезающе
малый, но самостоятельный мир.
   В свете  прожектора  Сенцов  увидел  поднимающиеся  из-за  близкого
горизонта вершины еще двух таких же странных ажурных вышек. И наклон у
них был одинаков - у всех в одну и ту же сторону...
   Сенцов, экономя энергию, выключил  прожектор.  И  сейчас  же  Раин,
приподнимаясь на цыпочки, словно для того, чтобы высокий Сенцов  лучше
услышал его шепот (хотя разговор велся по радио), пробормотал:
   - Это же... Ты понимаешь? Это же...
   Оба опустились на  колени  и  принялись  внимательно  рассматривать
поверхность под ногами. На этот раз включил прожектор Раин. Оба тотчас
же зажмурились, глаза их  наполнились  слезами:  прожектор,  казалось,
отражался в зеркале и бил прямо в лицо...
   -  Действительно,  альбедо  [число,  характеризующее  отражательную
способность поверхности тела] - примерно ноль семь, - сказал Сенцов. -
И поверхность чистая, нет никакой пыли. Значит  -  защита?  Наведенное
поле? А выводы?
   Раин, не отвечая, поднялся с колен, движения его были торжественны.
Он выключил прожектор - сразу все вокруг утонуло в непроглядном  мраке
- и откашлялся, словно  на  кафедре  перед  лекцией.  Слишком  велико,
слишком необозримо по значению и последствиям было то, что  раскрылось
перед ними. Но в этот самый момент Сенцов сердито сказал:
   - Вот и слушай вас всех после этого... А наговорили, а наговорили -
боже ты мой... Нарушенные оболочки! Это  -  искусственное  сооружение,
вот в чем дело. Коробов угадал. Очень просто.
   Раин не стал напоминать, что он-то ничего подобного не говорил.  Он
просто протянул  Сенцову  руку  и  перчатки  скафандров  сомкнулись  в
рукопожатии. Не отпуская руки астронома, Сенцов  сказал  -  по  голосу
чувствовалось, что он улыбается:
   - Вот так-то... Теперь  начинает  проясняться  и  история  с  нашей
посадкой. Раз спутник искусственный, значит...
   - Значит, на нем есть хозяева!  -  сказал  Раин,  счастливо  блестя
повлажневшими глазами. - Они увидели нас, посадили... Встреча  с  иным
Разумом, ты понимаешь? И с каким! Искусственная  гравитация!  Подумать
только, мы могли пройти в  каких-нибудь  семи  тысячах  километрах,  и
ничего этого не узнать! А еще говорят, что не бывает такого счастья...
   Они были счастливы в этот момент. В самом деле, как  иначе  назвать
встречу с разумом, обитавшим, как оказалось, совсем по соседству с  их
родиной? По расчетам, события этого следовало ждать еще поколениям,  -
а их, оказывается, отделяли от него лишь часы или даже минуты...
   Не разнимая рук и не сознавая даже, что они делают,  оба  торопливо
заскользили  вперед  по   гладкой   поверхности...   Это   был   чисто
инстинктивный порыв, в котором не  участвовал  разум,  а  подталкивало
вперед  лишь  подсознательное  желание  -  скорей,  как  можно  скорей
встретить  творцов  и  созидателей  этой  искусственной  планеты.  Они
стремились  вперед,  и  только  необходимость  соизмерять  движения  с
небольшой силой тяжести сдерживала неуемное желание побежать  во  весь
дух.
   Так они продвинулись метров на пятьсот, и  возвышение,  на  котором
лежала ракета,  стало  уже  отодвигаться  к  горизонту.  Тогда  Сенцов
внезапно остановился.
   - Постой... - сказал он. - Куда это мы вдруг помчались?
   - Как это - куда? - изумленно спросил Ра