бшего корабля.
     Это была титаническая работа. Учитывая малую достоверность видеоинформации и ту бездну лет, что отделяла современный мир людей от найденного им артефакта, ему удалось опознать лишь очень немногие функциональные узлы "Элизабет-сигмы". Среди них были система энергоснабжения и порты ввода-вывода бортовой кибернетической системы.
     Интеллект был доволен. Это было даже больше, чем он ожидал найти.

***

     "Транспорт "Элизабет-1 - х-17"
     Порт приписки - планета Ганио.
     Военно-космические силы.
     Код доступа к оперативным управляющим системам 12О_0-94гс.
     Совершенно секретно. Порт назначения груза - система Онтарио, Эрлиза..."
     Интеллект мог бы гордиться собой, но его развитие как личности еще находилось в самом начале, и кристаллический мозг не знал такой разновидности греха, как гордыня. Он просто работал.
     За девять секунд, в течение которых происходила загрузка бортового компьютера "Элизабет-сигмы", он успел перекачать в свои блоки не только код доступа, но и большую часть памяти бортовой киберсистемы древнего транспорта.
     С точки зрения человека, все происходило мгновенно. В рубке транспортного корабля тускло засиял один-единственный экран, и на нем тотчас же возникла надпись: "Вторжение".
     - Вниманию экипажа! - гнусаво проговорил скрытый в недрах пульта управления динамик внутренней связи. - Обнаружена попытка проникновения в управляющие программы процессора! Тревога! Срочно перейти на ручное управление! Автономные системы будут отсечены от связи с процессором! Осталось пять секунд! Четыре! Три...
     В этот миг сознание Интеллекта находилось в виртуальном информационном пространстве бортового компьютера. За те мгновения, что отводились экипажу корабля на принятие управления, он успел скопировать остатки информации, но на бегство у него уже не оставалось времени. Он был в тысячи раз более быстрым и совершенным, чем компьютер людей, но даже это не спасло кристаллический мозг от знакомства с охранными программами.
     Чья-то злая целенаправленная воля окружила его, вцепилась в сознание Интеллекта, повисла на нем, и вдруг...
     Ослепительная виртуальная вспышка едва не разрушила его, причинив дикую боль...
     Все программы, которые управляли работой процессора "Элизабет-сигмы", самоликвидировались в один миг. Интеллект был потрясен. Несколько часов понадобилось ему, чтобы прийти в норму после своей пирровой победы.
     Второй раз за столь короткий промежуток времени ему пришлось заглянуть за ту черту, за которой уже не было ничего, кроме вечного безмолвного мрака.
     Каждое его столкновение с людьми кончалось почти что фатально, и лишь случайности спасали его от неминуемого уничтожения...
     Придя в себя, Интеллект поклялся, что случайностей больше не будет. Эксперименты окончились.
     Он никогда не сталкивался с термином "самопожертвование". Это было дико и неуместно с точки зрения кристаллического мозга. Что-то вроде удара ниже пояса. Однако пережитые неприятности стоили той информации, которую он получил.
     Интеллект сделал открытие, которое потрясло его не меньше, чем взрыв. Он открыл для себя понятие "компьютер".
     Несколько секунд он общался с неким подобием самого себя. Этот организм был очень примитивен и медлителен. Он был лишен эмоций и собственной воли, но по своей внутренней организации, способам хранения и обработки данных он был сродни кристаллическому мозгу.
     Машина. Идеальный механический Носитель.
     Если бы Интеллект обладал телом в человеческом понимании этого термина, можно было бы сказать, что его трясет от возбуждения. Конечно, создавая сферу, он использовал различные механизмы, порой очень сложные, но ими неизменно управляли Носители, и теперь лишенные их опеки машины давно остановились, застыв уродливыми, не пригодными ни к чему грудами металла.
     Теперь все будет иначе. Лишенные собственной инициативы, безропотные и преданные компьютеры людей, которых еще немало оставалось в отсеках "Элизабет", устраивали Интеллект как нельзя больше. Они послужат материалом для исследований и, возможно, прототипами.
     ...Наконец на его горизонте забрезжил слабый лучик надежды.
     Но это было далеко не все. Спустя некоторое время, занимаясь просмотром и расшифровкой скопированной информации, он наткнулся на одну запись, которая привлекла его пристальное внимание.
     Это был секретный файл бортовой декларации грузов.
     Наемный военный транспорт "Элизабет", приписанный к широко известной в обитаемой галактике планете Ганио, вез в систему Онтарио, помимо официально задекларированных грузов, еще и несколько экспериментальных камер, предназначенных для полного клонирования заданных прототипов...
     События происходили около тысячи лет назад, когда клонобиология и генная инженерия только вступали в пору своего зловещего расцвета в человеческих мирах.
     Он еще не знал, как сумеет воспользоваться этой совершенно новой для него отраслью человеческих знаний, но интуитивно чувствовал, что находится на верном пути.
     Продолжая расшифровку документов, Интеллект наткнулся на бортовой журнал и с вялой заинтересованностью ознакомился с его содержимым. Трагические записи последних часов жизни экипажа нисколько не затронули кристаллический мозг. Он просто принял к сведению, что люди, управлявшие этим кораблем, оказались под ударом двух пиратских линкоров (термин "пираты" так и остался для него загадкой), и когда их самоотверженное сопротивление было сломлено, они предпочли слепой рывок позорному плену.
     Смертельно раненный навигатор, который отправил "Элизабет" в ее последний полет, так и не понял, что своенравная гиперсфера занесла его корабль во внутреннее пространство сферы Дайсона.
     Он умер от перегрузок.
     Бортовой компьютер взял управление на себя, и автопилоты посадили корабль на идеально ровную площадку, которой оказалась та самая орбитальная плита, где древний транспорт спустя тысячу лет и обнаружил Глаз.
     Единственное, что уяснил для себя Интеллект, был тот факт, что корабль хотя и пострадал во время боя, но оставался пригоден для совершения гиперсферных прыжков.
     Просто на борту не осталось никого живого, чтобы отдать соответствующий приказ.
     Это была судьба...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

ГЛАВА 5

ЭРЛИЗА

3737год Галактического календаря. Протекторат Окраины. Система звезды Онтарио-4. Десять лет спустя после событий на спутнике Эригона.

     - Транспорт "Элизабет-сигма", вас вызывает диспетчерская служба Онтарио. Вы вошли в зону безопасности нашей системы. Прошу включить бортовые навигационные огни, радиомаяк и канал телеметрии для передачи навигационных данных. Повторяю...
     Спустя минуту дежурный оператор пограничной станции слежения уныло посмотрел на приборы, проклиная свою судьбу за этот неожиданный подарок.
     Космический корабль, несколько минут назад зафиксированный радарами одного из внешних постов системы, по-прежнему не реагировал на его попытки связаться с ним.
     "А может быть, и фрайг с ним?" - тоскливо подумал оператор, провожая взглядом вычерченный на одном из дисплеев курс. Корабль явно не принадлежал к классу боевых космических судов, да и времена были уже не те. Нужно сказать, что внешние радарные посты были построены лет восемь назад, когда война между старой Конфедерацией и Окраиной казалась делом неизбежным, но, хвала звездам, эти смутные годы уже потихоньку предавались забвению, перекочевав на страницы учебников новейшей истории. В преддверии войны Конфедерация, а вместе с ней и союз сорока планет просто внезапно расползлись по швам, как старая, отслужившая свое рубаха. Большинство Центральных миров приняло статус суверенных независимых планет, и проблема пятилетнего противостояния между Окраиной и Центром разрешилась сама собой, ограничившись несколькими локальными конфликтами Совет Безопасности миров сохранил свой статус межпланетной организации, но Патруль, царивший в обитаемой Галактике несколько сотен лет, был распущен.
     Возможно, что дрейфовавший в космосе старый транспорт, опознанный компьютером как грузовик класса "Элизабет-сигма", так бы и канул в глубины пространства, если бы не несколько обстоятельств
     Во-первых, пограничный радарный пост имел военное подчинение, и в некоторых случаях его компьютер имел определенный приоритет даже перед дежурным оператором внутрисистемной диспетчерской станции. Во-вторых, одна из промышленных корпораций Онтарио недавно заключила контракт на отлов космического мусора, к которому после бесплодных попыток связи и анализа курса был причислен неопознанный и не подающий признаков жизни транспорт класса "Элизабет".
     Так или иначе, но, пока оператор внутрисистемной станции решал для себя вопрос о том, стоит или не стоит связываться с рутинными докладами из-за дрейфующего в космосе куска металлолома, информация о его обнаружении уже ушла по компьютерной сети.
     Заметив, что сигнал обнаружения уже прошел независимо от его скромных желаний, оператор вздохнул, сделал запись в электронном журнале дежурств и отжал клавишу внутреннего селектора.
     - Хоули, Стонски, попрошу на выход. Неопознанный объект в космосе, квадрат гамма-восемь. Готовьтесь к старту. Сейчас все данные будут переданы в ваш бортовой компьютер.
     Динамик интеркома сухо щелкнул, и оттуда раздался недовольный голос Джона Хоули
     - Эй, Мартин, ты что, сдурел? Всего ведь полчаса до смены!
     - Сожалею, Джон, но доклад уже отправлен, - ответил оператор, глупо радуясь тому обстоятельству, что не только ему придется потеть в конце смены. - Я не могу составить рапорт без протокола осмотра, - вполне резонно ответил он.
     - Ладно, с тебя причитается, - уныло ответил Джон. - Открывай внутренний шлюз, мы пошли грузиться.

***

     - Смотри-ка, Джон, какая интересная посудина...
     Мартин Стонски, тезка оператора, расправил плечи, потянувшись в кресле.
     - Никак по ней стреляли, - добавил он, вручную изменяя угол наклона видеокамер, чтобы получше разглядеть зияющую в борту корабля пробоину.
     Джон Хоули сунул пустую пластиковую банку из-под пива в "пасть" утилизатора и вместе с креслом повернулся к куцему пульту управления их небольшого ассенизационного кораблика. Быть мусорщиком никогда не вдохновляло Хоули, но на безрыбье, как говорится... В общем, он старался как мог приукрасить это неприглядное занятие, собирая разного рода прикольные сувениры, беззастенчиво воруя их с обломков чьей-то давно минувшей жизни... Хотя такие жирные куски, как этот изувеченный транспорт, медленно вращавшийся вокруг своей оси в прицеле видеокамер, попадались нечасто... Интересно, какой злой ветер носил его по местам, где можно заполучить в борт такой вот смертельно опасный подарок?
     Ответа на этот вопрос они, наверное, никогда не узнают. Мертвый корабль - он и есть мертвый. Хуже всего, если в нем окажутся трупы... Джона Хоули даже передернуло.
     Мартин кончил жевать прихваченный с собой бутерброд и взялся за управление. Включив запись, он нарочито гнусавым голосом проговорил в прикрепленный к подбородку коммуникатор:
     - Борт "Альфы-четыре", докладываю обстановку. Вошли в визуальный контакт с объектом. Опознавательных и навигационных огней нет. Радиоконтакт не поддерживает. Тепловое излучение отсутствует. Наблюдаем пробоину по правому борту - неправильной формы дыра размером десять на шесть метров. Очевидно, внутренняя атмосфера корабля утрачена. Сопутствующих выбросов мусора в районе пробоины не наблюдаю.
     - Принято, - пришел ответ. - Действуйте по стандартной процедуре. "Черные ящики", навигационный кристалл, схемы памяти бортового журнала. После осмотра транспортируйте объект к месту переработки - это будет автоматический завод номер три корпорации "Экорамбус". Данные орбитального сближения для буксировки получите позже.
     - Понял... До связи. - Мартин отжал клавишу и повернулся к Джону. - Может, премию дадут, а? Как ты думаешь, за такую-то махину?
     - Ага... Если догонят... - Хоули явно был не в духе. - Давай цепляйся за этого урода и пошли. У меня уже в животе бурчит.
     - Нечего было крутить носом, когда я предлагал поделиться, - съехидничал Мартин, выстреливая в борт транспортного корабля двумя магнитными присосками, вслед за которыми тянулись длинные прочные тросы.

***

     Внутри корабля было темно. Джон вплыл в безобразную пробоину, остерегаясь хвататься руками за ее рваные края, и, подработав реактивными двигателями, сполох которых на секунду осветил просторный грузовой ангар, мягко приземлился на накрененную палубу.
     Включив прожектора скафандра, он повел головой, и три луча света послушно разрезали тьму, выхватывая из мрака подробности чьей-то давно остановленной жизни.
     В коммуникаторе гермошлема было слышно, как громко и успокаивающе дышит Мартин.
     - Ну что там у тебя? - поинтересовался он.
     - Да ничего... Пустой ангар, - отозвался Хоули.
     За его спиной коротко полыхнуло пламя реактивных двигателей, и еще три луча присоединились к общей иллюминации. Мартин сделал шаг вперед и вдруг оступился, нелепо взмахнув руками. Удержав равновесие, он переключил регулятор напряжения в магнитных подошвах скафандра на максимум и наклонился, разглядывая облачко всплывших в невесомости предметов, на которых он только что поскользнулся.
     - Смотри-ка, Джон, что это такое? - удивленно спросил он.
     Хоули осторожно приблизился и взглянул на парящие в вакууме тонкие короткие цилиндрики, изготовленные из цветного металла.
     - Это гильзы, - многозначительно изрек он.
     - А на кой они нужны? - поинтересовался Мартин.
     - Раньше, когда еще не появилось импульсное оружие, такие вот штуковины выталкивали из ствола пули, - с видом знатока изрек Джон.
     - Так сколько же тогда этой посудине лет? - изумился Стонски. - Триста? Четыреста?
     - А фрайг его разберет... - пожал плечами Джон. - Мы с тобой ассенизаторы, а не археологи, забыл?
     Переговариваясь таким образом, они, не торопясь, пересекли пустой ангар и остановились возле плотно закрытого межпалубного люка. Пока Джон возился с механизмом, Мартин провел лучами прожекторов по стенам, с профессиональным равнодушием разглядывая покореженные при взрыве пластиковые панели, обрывки перегоревших проводов и прочие уже приевшиеся его глазу свидетельства катастрофы.
     - Слушай, а когда начали выпускать транспорты этого типа? - спустя некоторое время поинтересовался он.
     - Да я думаю, что побольше тысячи лет назад, - предположил Джон. Он был рад, что разобрался наконец с приводом запора. Упершись магнитными подошвами в пол, Джон осторожно толкнул люк, и тот поддался, послушно отъехав в сторону.
     В тесной шлюзовой камере на стене тлела крохотная искорка индикатора.
     Хоули поначалу подумал, что ему померещилось, но раздавшееся в коммуникаторе удивленное восклицание Мартина убедило его в необходимости поверить собственным глазам. Они втиснулись в узкий переходной тамбур шлюзовой камеры, с молчаливым недоверием разглядывая крохотный огонек.
     - Идиотизм какой-то, - наконец глубокомысленно изрек Джон. - Мы должны были засечь энергетическую активность в цепях!
     В этот момент наружный люк, обесточенный запор которого он только что отодвинул специальным электромагнитным приспособлением, внезапно вздрогнул и скользнул на место, отрезав их от пробоины.
     Это уже ни в какие ворота не лезло. Джон затравленно оглянулся, чувствуя, как у него под гермошлемом встают дыбом волосы.
     Рядом с первым индикатором вспыхнул второй, и внутренний люк плавно скользнул в сторону, открыв овальный проход в недра корабля.
     - Джон... - раздался в коммуникаторе Хоули сдавленный голос напарника, - давай не пойдем туда...
     Мартина обуял ужас. Он всегда был падок на разного рода мистические триллеры, но смотреть наяву худший из них, да еще и с собой в главной роли...
     Джон Хоули чувствовал себя не лучше. В конце концов они были мусорщиками, а не спецназом. Самое лучшее, что пришло ему в голову в данный момент, - это не двигаться с места и включить канал экстренной дальней связи.
     - Говорит борт неопознанного корабля... Всем, кто нас слышит...
     Щелчок... Тишина. Нет даже обычных шорохов несущей частоты.
     - Мартин, мой передатчик не работает, - сдавленно прохрипел Джон. - Попробуй ты!
     Попытка Стонски связаться с кем-нибудь вне этого корабля также не увенчалась успехом. Он повернулся и в отчаянии посмотрел через лицевой щиток своего шлема на покрытое испариной лицо напарника.
     - Связь не работает. Люк закрыт, - почему-то шепотом констатировал он. - Нас приглашают войти...
     Вместо ответа Хоули сделал неуверенный шаг вперед. В руке он сжимал изолированную ручку плазменной горелки, от которой к его ранцу тянулся тонкий серебристый шланг.
     Мартин с трудом сглотнул и сделал то же самое.
     Переступив порог шлюзовой камеры, они оказались в самом обыкновенном кольцевом коридоре.
     - Выключи прожектора... - тихо проговорил Хоули. Мартин послушно отключил подсветку. Он совсем не возражал против роли подчиненного.
     Осветительные панели потолка почти ничего не излучали, и в коридоре мгновенно воцарился плотный сумрак, что усугубило и без того напряженную обстановку. Зато на стенах четко проступили фосфоресцирующие указатели, выполненные в виде стрелок и символов.
     Джон хмыкнул просто для того, чтобы не молчать, и указал вправо.
     - Там ходовая рубка. Пошли, может быть, фокусы со шлюзом - это какой-нибудь завих уцелевшей на борту автоматики? - предположил он, хотя самого уже потряхивало от нервного возбуждения.
     Мартин молча развернулся и пошел в указанном направлении.

***

     Ночью над Эрлизой всегда шел дождь.
     Клаус проснулся далеко за полночь. Как обычно. Эту привычку просыпаться по ночам он приобрел в одиночной камере форта Стеллар. Там ровно в два часа ночи по гулкому тюремному коридору всегда проходил охранник, проверяя сигнализацию и силовые барьеры камер.
     Клаус неподвижно лежал под скомканной простыней, неприятно холодившей покрытое испариной тело, и слушал дождь.
     За окном бесновался ветер, и косые струи с силой барабанили по стеклу. Ему было холодно, одиноко и тоскливо.
     Перед глазами на сером фоне потолка проплывали незваные и неумолимые картины прошлого - Луна-17, которую он не мог забыть.
     Лежать в темноте было невыносимо. Клаус повернулся на бок и, протянув руку, нашарил выключатель. Тусклый ночник под полинявшим абажуром осветил убогую обстановку его жилища, оставив мраку углы квадратного помещения.
     Да! Тысячу, миллион раз - да! Он признал свою вину и искупил мнимый проступок... Он не был повинен в гибели людей, но знал об этом только он да еще Доминик. Внутреннее убеждение не рассматривается судом как доказательство или улика...
     Клаус повернулся, зарывшись лицом в подушку, и натянул на голову влажную простыню в бесплодной попытке уснуть...
     Конечно, бывали дни, когда он полностью забывал о прошлом. Человек не может постоянно страдать, и душевные раны постепенно затягиваются, покрываясь легкой дымкой забвения. Но у него эти сны были не просто памятью, муками совести или еще чем-то подобным. Нет, эти видения пугали его. Они больше походили на психическую болезнь, чем на обыкновенные воспоминания. Словно десять лет назад в подледных пещерах Луны-17 его осенила своим крылом чья-то черная воля...
     Отчаявшись уснуть, он сел, злой и раздраженный. Потом встал и как был, почти голый, подошел к окну, с треском распахнул пластиковую раму с мутным, давно не мытым стеклом.
     Прохладный ветер, полный водяной пыли, ворвался в комнату, раздув занавески. Клаус закурил и долго стоял, глядя на серую муть дождя, и перед глазами, словно выхваченные из мрака огоньком разгорающейся при глубокой затяжке сигареты, проплывали странные, непонятные ему самому картины...
     Клаус не вспоминал ни детство, ни юность, ни свою первую любовь, ни родителей, и даже погибшие друзья не приходили к нему в этих ночных откровениях. Он видел чернильную тьму, в которой, с