вигатель вездехода сдох, так и не одолев последнего подъема.
     Горная дорога переваливала через хребет буквально в сотне метров от них, но сдвинуть с места изувеченную многотонную машину могло разве что чудо.
     - Все... - Игорь устало откинулся в кресле и прикрыл глаза. - Приехали...
     - Место неудачное. Как на ладони... - Джон вылез в блистерный купол и огляделся.
     Вокруг поднимались укутанные облаками горные пики. Бесконечная цепочка острых вершин терялась вдали по обе стороны от потрескавшейся древней магистрали. Воздух был разреженным и холодным. Из клубящихся неподалеку облаков порывистый ветер выбивал колкие снежинки.
     - Что будем делать? - тихо, чтобы не слышала Кейтлин, спросил Игорь.
     - Придется спускаться пешком, - ответил Джон.
     - А как же она?
     Хоули на секунду задумался.
     - У нас есть три исправных скафандра. Сделаем носилки или волокушу... Как-нибудь дойдем...
     - Тогда не будем терять времени.

***

     Редкие болотные растения, похожие на длинные палки с пучком бурых листьев на конце, торчали из неподвижной водной глади, в которой жило их отражение. Внезапно оно смазалось, исказилось, поверхность болота заволновалась и вскипела множеством мелких водоворотов. Это продолжалось недолго - из бурлящей темной жижи показалась голова в тяжелом гермошлеме с узким дымчатым забралом, за которым неясно угадывались черты лица, затем из воды поднялись спаренные стволы закрепленных на плечах бронескафандра безоткатных реактивных орудий, подвески которых вцепились в плечевые скаты брони словно корявые механические пальцы...
     Клаус остановился. Подождав, когда со шлема стекут вода и грязь, он включил радары.
     Арьергард боевых машин уже удалился от него на пять километров. Впереди, где совсем недавно кипел бой, теперь просматривалось лишь несколько статичных сигналов, определить которые классификатор отказался.
     Глухо взвыли сервомоторы, и бронированная фигура шагнула вперед, рассекая болотную жижу мощным керамлитовым торсом.
     Орбитальная плита уже успела уползти к горизонту. Наступал полдень, и поднявшийся ветер разогнал клочья утреннего тумана.
     Через полкилометра Клаус наткнулся на первое свидетельство разыгравшейся тут трагедии.
     Из болота торчал сгоревший эндоостов "Хоплита". Рубка машины была прострелена, и обзорный триплекс скалился острыми осколками выбитого снарядом бронестекла. Робот наполовину затонул, от него поднимался вонючий сизый дым. По черной глади воды плавали радужные пятна.
     Клаус обогнул робота и взял чуть левее своего прежнего курса, ориентируясь на самый четкий из пяти неопознанных сигналов, до которого, по показаниям радара, оставалось полтора километра.
     Теперь признаки жестокой скоротечной схватки попадались ему все чаще, пока наконец болотные возвышенности, тут и там выступающие из воды покатыми горбинами, не превратились в уродливое месиво, вспаханное снарядами и изрытое ступоходами машин. В вывороченной грязи ярко поблескивали отстрелянные обоймы автоматических пушек, куски срезанной снарядами брони и обугленные конечности роботов.
     Клаус почувствовал, как по его спине прошла волна непроизвольной дрожи. С точки зрения его личного боевого опыта, тут должно быть не меньше двух десятков трупов в бронескафандрах... Он еще раз осмотрелся в поисках тел, но всюду его взгляд натыкался лишь на изуродованные детали машин.
     Сигнал на радаре стал четче. Он присмотрелся к нему и понял свою ошибку. Это было несколько объектов, сливающихся на экране радара в одну крупную точку. Надетый на нем бронескафандр был, как говорится, с чужого плеча, а он, в спешке активируя системы, не проверил вариатор целей.
     Он остановился, мысленно помянув недобрым словом того лоха, кому принадлежал до него этот бронескафандр. Через несколько секунд все было отлажено, и на экране вспыхнуло сразу семь разных целей.
     Два "Хоплита" были явно не в счет. Обе машины выдавали "мертвый", статичный сигнал остаточного теплового излучения. Зато топтавшийся подле них "Центурион" чувствовал себя превосходно - на экране четко просматривался пульсирующий в инфракрасном диапазоне ядерный реактор машины.
     - Шаранг... - сорвалось с губ Клауса древнее как мир ругательство. В полусотне метров от "Центуриона" застыли два "Фалангера" с воздетыми к небу ракетными комплексами дальнего действия, которые являлись основным видом вооружения этой тяжелой модели боевой машины.
     Под ступоходами "Фалангеров" пульсировали еще две точки - одна изумрудно-зеленая, а вторая какого-то непонятного бурого цвета. Такого Клаус еще не встречал в своей практике. Обычно радарные сигналы имели четкую цветовую градацию: живой объект - зеленое, искусственный - красное.
     "Не знаю! Не могу сказать! Один человек, а второй нет!" - моментально всплыл в его памяти мнемонический голос Гига.
     "Что за черт... Киборг там, что ли?.." Клаус машинально поднял правую руку с укрепленным на ней реактивным гранатометом и медленно двинулся вперед, обходя по широкой дуге позицию этой разношерстной группы, с таким расчетом, чтобы выйти на горбину за спиной "Центуриона", который по непонятной ему причине продолжал топтаться на одном месте - по крайней мере процессор его скафандра именно так интерпретировал тот колеблющийся сигнал, что исходил от семиметрового робота.
     Он шел, слегка раскачиваясь, по зыбкой почве болота. Тихо гудели сервомоторы боевого скафандра, картинка на жидкокристаллическом полупрозрачном экране его шлема плавно перемещалась по мере того, как он поворачивал голову, и в такт этому движению микромоторы стабилизирующей подвески ориентировали стволы двух расположенных на плечах орудий. Они смотрели туда, куда смотрел он.
     Темная фигура "Центуриона" показалась внезапно. Разглядеть цель издалека помешала все та же предательская дымка исходящих от болотной жижи испарений.
     Клаус инстинктивно затормозил и резко отпрянул назад, ожидая, что сейчас по нему резанет очередь кумулятивных снарядов из башенной пушки... Но шли секунды, а робот не реагировал на его оплошность...
     Он застыл, глядя на странные, с его точки зрения, маневры боевой машины. Она действительно топталась на месте, наклонив мощный торс и суча ступоходами по покатому склону болотной горбины, на которой гордо, как изваяния, торчали два изготовившихся к стрельбе "Фалангера".
     Клаус тихо лег в болотную грязь и пополз, не обращая внимания на оскорбленный всхлип сервомоторов металлических мускулов боевого скафандра, которым были не свойственны движения пресмыкающегося.
     Изрытые снарядами горбины торчали из болота через каждый десяток метров. Тут было мелко, и это давало великолепную возможность для маневра. Пропахав десяток метров вверх по склону, Клаус добрался до гребня возвышенности и выглянул.
     Открывшаяся перед ним картина заставила его побледнеть.
     Застывшие на склоне соседней возвышенности "Фалангеры", изготовившиеся для нанесения ракетного удара по невидимой отсюда цели, были свернуты в стационарную позицию. Их сложенные пополам торсы поддерживали вращающиеся ложементы пусковых установок. Для обеспечения устойчивости при стрельбе они выпустили дополнительные гидравлические упоры, которые уходили в болотную жижу.
     Между ними под брюхом ближнего к Клаусу робота в грязи ворочались два человеческих тела.
     Измазанный грязью мужчина с перебитыми ногами, лежа на спине, тащил под брюхо "Фалангера" худенькое тело подростка. В лице мальчика не было ни кровинки. Рядом, опрокинутые в болотную грязь, застыли два изуродованных "Хоплита", между ними пританцовывал ощерившийся стволами "Центурион", тщетно стараясь разрешить возникшее в логических блоках его процессора противоречие - он пытался атаковать цель, сигнал от которой совпадал с местоположением "Фалангера", а тот, в свою очередь, генерировал четкий и ясный сигнал "Я свой".
     - Сука железная... - прошипел Клаус, опуская руку с гранатометом. С такой дистанции он мог превратить озабоченного "Центуриона" в дымящуюся груду железа буквально за считаные секунды, но осколки неизбежно изрешетят людей и, что хуже всего, заденут "Фалангеров", которые тут же начнут трансформацию для смены позиции. Тогда этому мальчику уже не поможет ни один врач.
     - Потерпите, ребята, - прошептал он, поднимаясь из грязи.
     Выхватив из-за спины укрепленную в чехле импульсную винтовку, он резко появился в поле зрения "Центуриона". Робот моментально повернулся, с необычайным для такой махины проворством отреагировав на появление новой цели.
     Сухо прошипел интегральный затвор, и Клаус выстрелил. На боковом скате брони "Центуриона" расцвел яркий сполох разрыва. В вязкой тишине болота тонко запели срикошетившие осколки.
     Клаус не надеялся поразить робота. Он просто хотел отвлечь его от двух беспомощно распростершихся в грязи фигур. Снаряды импульсной винтовки сильно уступали гранатомету и безоткатным пушкам, и даже с такой убийственно короткой дистанции они могли разве что только разозлить сорокатонный "Центурион", механизмы которого укрывала многослойная броня.
     Гулко взвыли сервомоторы скафандра, и Клаус попятился. Он намеренно отступал, вбивая снаряд за снарядом в покатую лобовую броню боевой машины, которая, сверкнув в лучах полуденного солнца узкими прорезями смотровых триплексов рубки, поперла на него, оставив в покое двух полумертвых бойцов, прятавшихся под днищем "Фалангера".
     От первой очереди разрывных снарядов, выпущенных навскидку, пострадала по большей части болотная возвышенность - ураганный огонь из правого автоматического орудия "Центуриона" прошелся по ней.
     Короткая дистанция на холмистой местности всегда была слабым местом в тактических программах тяжелых боевых машин. Клаус знал это отнюдь не понаслышке и потому в первые минуты боя действовал почти автоматически, больше полагаясь на рефлексы своего тела, чем на осмысленные шаги.
     Отступая вполоборота к противнику, который уже начал резво карабкаться на только что расстрелянную горбину, он вел методичный отсекающий огонь в двух направлениях, почти впритирку к броне "Центуриона", так что часть снарядов вскользь задевала его, не причиняя особого вреда, но и не давая покинуть этот узкий коридор из двух огненных трасс.
     Такая тактика носила название "слепой стрелок" и была доступна очень немногим. "Качать маятник" перед боевым роботом, или, если выражаться неофициальной военной терминологией, "валить процессор" всегда считалось уделом психов-одиночек.
     Клаус не стал искушать судьбу. Почувствовав, что начинает выдыхаться, он внезапно метнулся в сторону и, выпустив две гранаты, кубарем скатился по осклизлому склону в очередную наполненную болотной жижей ложбину.
     Тяжело дыша, он резко перезарядил магазин, прислушиваясь к приближающемуся вою сервомоторов и гулким, звенящим выстрелам автоматической пушки. Снаряды опять месили грязь по ту сторону бугра.
     Через пару секунд прямо над его головой раздался выворачивающий нервы вой, и дневной свет заслонила тень от ступохода, который оканчивался овальным двухметровым блином. В небо взлетел фонтан болотной жижи, когда конечность машины обрушилась в трясину рядом с человеком.
     Робот замер, пытаясь определить, куда подевалась его цель. Пока он ворочал сканерами, обшаривая горизонт, Клаус резко встал на одно колено, осматривая нависшее в пяти метрах над ним синевато-зеленое, заляпанное илом днище робота. Заметив уязвимое место, он вскинул руку и выстрелил.
     Реактивная граната, с хрустом проломив лепестки одной из оружейных диафрагм, влетела внутрь и с приглушенным хлопком взорвалась в нежных электронных внутренностях машины.
     "Центурион" вдруг зашатался и начал оседать на бок. Сползая по склону, сорокатонная машина вдруг несколько раз вздрогнула; из триплекса рубки управления с воем и грохотом вырвало сегменты бронестекла, и оттуда взметнулось шальное пламя вперемешку с густым черным дымом.
     Клаус вывернулся из-под оседающей на бок машины и отскочил в сторону, наблюдая, как покосившийся "Центурион" грузно повалился во впадину и застыл, наполовину затонув в зловонной жиже болота.
     По его броне, пожирая краску, весело метались голубые язычки пламени...

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ

ГЛАВА 12 РАВНИНА КРАСНОГО СОЛНЦА

По ту сторону гор...

     Древняя дорога, построенная в незапамятные времена создателями сферы, оканчивалась недалеко от усадьбы Берни Хьюберта. Старику было далеко за шестьдесят. С тех пор как умерла жена, а дочка вышла замуж, он жил один, занимая семь комнат в старой добротной усадьбе, расположенной на самом краю равнины Красного Солнца.
     Берни был знаменитым и уважаемым человеком. Свой жизненный путь он избрал, будучи еще подростком, и с тех пор ни разу не свернул с намеченного пути.
     Он занимался селекцией. Усадьбу Берни окружали длинные ярко освещенные оранжереи, где он проводил свои опыты по скрещиванию овощных культур.
     Конечно, жизнь не стоит на месте - он здорово постарел с того момента, как вырастил свой первый куст томатов, но продолжал работу, самозабвенно ухаживая за растениями. Оранжереи были его гордостью, смыслом жизни и предметом неусыпных забот.
     В этот злополучный вечер он как раз поужинал и совершал традиционный обход подконтрольных территорий, когда на древней дороге, ведущей через горный перевал к Гиблым Болотам, показалась темная точка.
     Старик не видел, как по покрытым трещинами плитам катится, громыхая и лязгая, странный приземистый вездеход на шестнадцати литых ребристых колесах. Его двигатели были разбиты, и он катился только в силу уклона спускавшейся с гор дороги.
     Берни почуял неладное, только услышав громкий хруст штакетника. Резко разогнувшись, он раздвинул плодоносящие кусты как раз в тот момент, когда тупая морда двадцатиметровой машины проломила низенький забор и, подпрыгнув на клумбе, неуклюже вкатилась на территорию усадьбы.
     Он громко закричал, схватившись за сердце, но огромные ребристые колеса уже прошлись по недавним посадкам, разворотив ровные гряды, и машина, притормозив, пошла юзом, собирая в кучу поливочные шланги и садовый инвентарь.
     - Да что же это такое! - в негодовании закричал Берни, выскочив из оранжереи. Потрясенный таким варварством, он в горячке не обратил внимания на странную конструкцию и внешний вид влетевшей на его участок машины.
     БМК взвизгнула тормозами, качнулась и застыла, всего несколько метров не доехав до оранжереи.
     Берни с громкими криками бросился к машине, и вдруг до него дошло...
     Старик, секунду назад пылавший праведным гневом, вдруг остановился и в немом изумлении уставился на спустившегося с гор монстра.
     Он никогда не видел такой машины, которая, на его взгляд, была в два раза больше любой самой мощной сельскохозяйственной техники. Ее голубоватая обшивка была испещрена глубокими бороздами и шрамами. В некоторых местах зияли безобразные дыры с рваными оплавленными краями, кое-как заткнутые какими-то тряпками.
     Из машины никто не появлялся, и, набравшись смелости, старый Хьюберт подошел ближе. Он взял сломанный черенок от лопаты и осторожно постучал по броне.
     Секунду спустя внутри послышалась неясная возня, и в лобовом скате машины откинулся люк, откуда показались человеческая голова и плечи.
     - Ты... Ты кто такой? - запинаясь, спросил Берни.
     Голова повернулась, и он увидел глубоко запавшие глаза молодого парня, чье измученное обветренное лицо было похоже на маску смерти.
     Парень, не сводя с него воспаленного взгляда покрасневших глаз, выбрался из люка и спрыгнул на землю, пошатнувшись от этого простого движения. Его одежда была порвана и испачкана грязью, а на виске запекся огромный кровавый рубец.
     Старик уже не думал ни о сломанном заборе, ни о развороченных грядках. Он во все глаза смотрел на парня, который, тоже не отрываясь, сверлил его взглядом, и вдруг... Он неуверенно шагнул вперед, и в его глазах блеснули слезы.
     - Мы добрались... - потрясенно прошептал он, очевидно, не веря своим глазам. - Слышишь, Джон... - Он повернулся к открытому люку. - Это люди! Мы добрались...
     Он внезапно опустился на землю, прислонясь спиной к огромному колесу, и запрокинул голову, словно желая влить назад бегущие по щекам слезы. Дрожащими пальцами он достал сигарету и прикурил, беззвучно шевеля губами и глядя куда-то в сторону гор.
     Берни хоть и расслышал часть произносимых им слов, но ровным счетом ничего не понял. Речь шла о каком-то Клаусе и боевых машинах, но старик отродясь не слышал таких названий.
     В распахнутом люке появилась еще одна изможденная фигура. Человек выбрался на лобовой скат брони, взглянул на оторопевшего Хьюберта и вдруг спросил:
     - Слышь, отец, у тебя тут есть телефон? У нас раненая, и ее нужно срочно в больницу...

***

Равнина Красного Солнца Городок Санта-Моника. Центральная региональная больница. Десять дней спустя...

     Кейтлин, укутавшись в теплый халат, сидела в глубоком кресле.
     Она была еще очень слаба. Прошли всего сутки с того момента, как врачи перестали опасаться за ее жизнь. От удара о пульт управления БМК она раздробила себе голову...
     Впрочем, ничего этого она не помнила. Все, начиная с того момента, как вездеход врезался в "Фалангер", было окутано для нее дурманом боли.
     В дверь палаты осторожно постучали; она повернула голову, стараясь не совершать резких движений, и увидела, как в комнату входит незнакомый мужчина.
     Незнакомый ли? Эта мысль обожгла Кейтлин мгновенным приступом головной боли, так что на секунду у нее помутилось сознание.
     Она побледнела, но не отвела взгляда, хотя внутри у нее все похолодело и сжалось от дурного предчувствия и нахлынувших вдруг воспоминаний...
     ...Сухо щелкнул электромагнитный запор, и дверь приоткрылась. Увидев Кейтлин, мужчина остолбенел.
     - Ты откуда, девочка?! - изумленно воскликнул он.
     "Огонь!" - полыхнул в ее мозгу не терпящий возражений приказ...
     Это был он - тот самый человек, в которого она стреляла пять лет назад на пороге инкубатора клонирования! Кейтлин мгновенно узнала это спокойное лицо, которое, казалось, навечно отпечаталось в ее памяти.
     Он тоже узнал ее - Кейтлин прочла это в глазах незнакомца, который, переступив порог, несколько секунд внимательно смотрел на нее, потом кивнул, словно старой знакомой, и повернулся в поисках чего-либо подходящего, чтобы поставить букет экзотических цветов, который он держал в руке.
     - Вот это, я думаю, подойдет, - негромко сказал он, заметив сосуд с питьевой водой. - Не возражаете?
     Кейтлин машинально кивнула.
     Он поставил цветы, передвинул букет поближе к ней и сел в кресло напротив.
     - Давайте знакомиться? - предложил он.
     Кейтлин вдруг почувствовала, как на нее наваливается безграничная, похожая на потерю сознания усталость.
     - По-моему, мы уже встречались, - тихо ответила она. Секунду он внимательно смотрел в ее побледневшее лицо, а потом кивнул.
     - Вам не следует беспокоиться об этом, - внезапно произнес он. Смысл сказанного не сразу дошел до нее.
     - Я стреляла в вас пять лет назад, - удивляясь своему ровному голосу, произнесла Кейтлин. - И, по-моему, убила... - уже менее твердо добавила она.
     Посетитель усмехнулся, показав идеально ровные белые зубы.
     - Меня не так просто убить, как кажется, - проговорил он. - Я робот-андроид.
     На щеках Кейтлин вдруг вспыхнул румянец.
     - Вы серьезно?
     - Вполне.
     Она никак не могла предположить, что испытает такое облегчение. Нельзя сказать, чтобы она боялась возмездия, - то была совершенно другая жизнь. И чувство страха не было присуще ей, потому что инстинкт самосохранения был вытравлен из ее сознания Интеллектом много лет назад.
     - Кейтлин... - Она протянула ему бледную руку с тонкими натруженными пальцами, ощутив его мягкое осторожное пожатие. Кожа андроида была теплой.
     - Меня зовут Андор, - представился он.
     - Вы пришли, чтобы судить меня? - спокойно спросила Кейтлин. - Или выдать мне официальное прощение?
     - Нет. Ни то и ни д