доктор,  но  снова  зазвонил
телефон - теперь у него в кармане.
   Это был Крис. С голосом, не терпящим возражений.
   Доктор выслушал его, молча сложил телефон, сунул мимо кармана,  потом
еще раз, потом попал.
   - Где наш негр Вася? - спросил он Коломийца.
   - В гараже, мабуть, где ж еще? Гарный хлопец, прижился, метет,  моет,
протирает... А что?
   - Похоже, Крис нашел его обидчиков...
   Дача - именно старообразная дача, а не  новорусский  дворец  в  стиле
"тюремок", которыми, как  поганками  после  дождя,  враз  покрылось  все
Подмосковье, - с флюгером в виде дельфина стояла несколько в стороне  от
Молоковского шоссе.
   Мимо дачи в сторону леса проходил грейдер, и  возле  съезда  с  шоссе
стоял старенький павильон автобусной остановки. Оттуда многое можно было
рассмотреть... Аккуратный деревянный заборчик цвета  раздавленной  сливы
частично  скрывал  от  посторонних  взглядов  дачный  участок,  оставляя
открытым сам дом, обширную веранду и большой  серый  морской  контейнер,
притороченный к дому сзади.
   Окна дома были открыты, легкий ветер  развевал  тюлевые  -  или  даже
марлевые - занавески от мух...
   - Буколика... -  опустив  бинокль,  проворчал  Крис  и  повернулся  к
Джеймсу-Васе:
   - То место?
   Вася судорожно кивнул. Был  он,  бедняга,  совершенно  сер  и  покрыт
мелкими росинками пота.
   - А ты что скажешь, Женя?
   - Напоремся на что-то, -  уверенно  сказал  Коломиец.  -  Уж  слишком
беззащитно выглядит.
   - Мы тут не высидим ничего. - Ираида мотнула головой, раскинув волосы
по плечам. - Надо отправить разведку. Меня.
   - Нет, - сказал доктор. - Не годится.
   - Вы же все будете поблизости, - сказала Ираида.  -  Так  ведь,  дядя
Женя?
   - Поблизости - не рядом... - протянул Коломиец. - Но вообще-то  мысль
разумная. Под каким соусом ты там покажешься?
   - Машина сломалась. Чего проще.
   - Годится, - сказал вдруг Крис. - Женя, ты будешь  в  машине.  Сзади,
незаметно. Поместишься... Вася, ты тоже там  сиди  -  но  из  машины  не
высовывайся даже. Не обижайся, но... ты ведь сам  не  знаешь,  как  себя
поведешь? Мы с доктором засядем вон  в  тех  кустиках,  слева,  а  тебе,
Рифат, придется дать крюка и подойти к домику с  тыла.  Там,  я  смотрю,
тоже заросли... и вон еще крыши  какие-то  и  трубы...  Короче,  полчаса
хватит?
   - А потом что? Задача какая?
   - По обстоятельствам. Побежит кто-то из дома - хватать. Ираида заорет
- бросаться. Мобильник у тебя  есть?  На  вот  мой,  будут  изменения  -
позвоню...
   - Хороший план, - с уважением сказал Рифат. - Продуманный.
   Ираида попала в калитку со второго раза  -  и  то  лишь  потому,  что
крепко взяла себя в руки и заставляла на каждом шагу: не  сворачивать...
не сворачивать... прямо! Прямо!!! Ну!..
   И с немалым напряжением сил и ловкости - словно взбиралась на ледяную
горку - она коснулась калитки, потянула ее на  себя,  потом  толкнула...
мир опять хотел повернуться градусов на девяносто, но она  удержала  его
широко  расставленными  ногами...  калитка  хлябнула,  и  чудеса   вдруг
остановились.  Ираида  стояла  на  дорожке,  мощенной   желтым   ломаным
кирпичом.
   Две скамейки, справа и слева, соединенные металлическими арками,  еще
не обвитыми ни хмелем, ни виноградом...  Путь  вперед  лежал  под  этими
арками между  пустых  беленьких  и  чистых  скамеек...  и  Ираида  вдруг
почувствовала, что проходить между этими скамейками нельзя. Как если  бы
на них дремали призраки... Не требуя от себя отчета, почему ей  близится
так, а не иначе, она свернула на газон, стриженный давно и кое-как.  Под
ногами хрустнуло стекло.
   До веранды было шагов  двадцать,  но  почему-то  показалось  -  очень
много.
   Дверь, как и окна, была открыта. Белая занавеска - старый истрепанный
тюль втянулась внутрь дома вялым пузырем.  Ираида  постучала  по  косяку
двери костяшками пальцев - и вдруг отдернула руку. Сердце екнуло.
   Нет, показалось...
   Косяк был недавно покрашен - 'но обычной масляной краской.
   Она постучала еще раз:
   - Хозяева!
   Никто не отозвался.
   - Можно войти?
   Вроде бы какой-то звук...
   Ираида откинула занавеску и вошла - так, чтобы никто не заподозрил  в
ее робкой и  почти  просительной  позе  напряженного  ожидания  удара  и
готовности разить в ответ.
   Барон Хираока называл эту позу так: "Змея, обвившая ветку  расцветшей
мимозы".
   Ей вдруг - впервые за все московские месяцы - захотелось к барону,  в
его лесной дворец...
   Все внутреннее пространство дома было едино, и лишь непривычного вида
кирпичная  беленая  печь  -  узкая,  длинная  и  высокая  -  делила  это
пространство на три условных комнаты. Или на две. Или на две  комнаты  и
кухню. Неизвестно, как это все воспринимали хозяева: сами они  никак  не
обозначили свое понимание пространства.
   Пол был голый, два стола и диван жались к стенам, а стулья не слишком
аккуратными пирамидами возвышались  на  них  -  и  нормально,  и  кверху
ножками. Так выглядит квартира, где то ли собрались белить  потолок,  то
ли вымыли полы.
   Но полы здесь не походили на только  что  вымытые.  Валялись  цветные
клочки  целлофановых  упаковок,  раздавленные  пивные   банки,   сальные
бумажки.  Несмотря  на  сквозняк,  угадывался  аромат  тухловатой  рыбы.
Ираида, стараясь двигаться мягко, подошла к печке и остановилась. Теперь
ее взгляду были доступны все уголки помещения.
   У той стены, что не была видна  от  входа,  стояла  больничного  вида
кушетка.
   На кушетке, распахнув рот и поставив одну босую  ногу  на  пол,  спал
большой небритый мужчина в оранжевых  боксерских  трусах.  Под  кушеткой
валялось несколько темно-зеленых бутылок с погаными лиловыми наклейками.
И еще: рядом с печкой в задней стене была низенькая дверь - такие делают
в парной, чтобы не улетал жар.
   На двери глубоко и тщательно вырезан  был  стоящий  на  задних  лапах
крылатый пес с короной на голове. В передних лапах пес сжимал кадуцей...
   Все было ясно. Ираида повернулась, чтобы  уйти,  -  и  тут  заверещал
телефон.
   Спящий пробудился, сунул руку в трусы, достал  мобильник.  Невидящими
глазами скользнул по Ираиде.
   - Да, - сказал он совершенно трезвым голосом. - Нет,  все  нормально.
Не звонил и не приходил. Ну что я могу поделать - такой вот человек.  Ты
знаешь, и я знаю.
   Да. В семь? Хорошо, буду ждать...
   Он сунул  телефон  обратно,  заодно  от  души  почесался,  троекратно
зевнул.
   - Нимфа, - сказал громко, закрыл глаза и захрапел.
   - В семь? - переспросил Крис и задумался. Посмотрел на часы, потом на
небо.
   Потом решился. - Поехали, Женя.
   - Куда?
   - Тут недалеко... Ираида, Иван - вы  пока  понаблюдайте  за  домиком,
хорошо?
   Мало ли... К семи мы точно вернемся.  Позвони  Рифату,  скажи,  чтобы
сидел пока на месте и не высовывался... Ax, эти хитромудрые священники в
штатском!  Под  видом  сетований  на  падение  нравов   -   рекомендация
обратиться к NN. Потом - тихонько, незаметно опустить в карман бумажку с
именем и адресом...
   Боевой епископ ордена армагеддонян Екатерина Максимовна Ткач  жила  в
поселке Остров в  очень  тихом  и  симпатичном  месте:  квартальчике  из
двухэтажных домов с центральным двором, заросшим рябиной и сиренью, -  и
даже с фонтаном посреди.
   Бабульки в платочках и с мелькающими спицами в руках чинно сидели  на
скамейках, малышня рылась в песочницах. Почему-то не было в поле  зрения
ни одной собаки - зато сытенькие и ухоженные коты  и  кошки  чувствовали
себя вольготно.
   Нужная Крису дверь -  несовременная,  деревянная,  с  большим  медным
номером "23" и без  глазка  -  открылась  после  первого  же  звонка,  и
невзрачная девочка лет тринадцати с тонкой бесцветной  косичкой,  мазнув
по Крису взглядом, обернулась и позвала:
   - Теть Кать, это к тебе!  Вы  проходите...  Крис  вошел.  В  квартире
нестерпимо пахло свежей сдобой. Он проглотил слюну.
   Выглянула, держа руки по-хирургически, невысокая  полненькая  дама  с
раскрасневшимся лицом и в переднике.
   - Извините, пять минут, хорошо? Вы посидите пока... Валентина,  займи
человека!
   Девочка провела Криса в комнату и усадила  в  плетеное  кресло.  Сама
села напротив, болтая ногой.  В  комнате  было  полутемно  из-за  густой
листвы за окнами.
   - Они пытались  Его  спасти,  понимаете?  -  сказала  девочка,  будто
продолжая прерванный минуту назад разговор. - Они стояли  на  площади  и
кричали: "Отдай нам Вар-Авву!" - то есть: "Отдай нам сына Отца!" Они  же
не знали, они же в мыслях допустить не могли, что Он у  римлян  значится
под кличкой Назорей - Сопляк... А у Него была просто аллергия на  пыльцу
- пустыня цветет как раз на Пасху. Вот так и получилось...
   Крис заморгал.
   - Римляне тут же поискали  по  тюрьмам  и  нашли  Вар-Равву  -  "Сына
Учителя", если  перевести.  Распространенная  фамилия.  А  звучит  очень
похоже. Имя то же самое: Иисус... И они его отпустили. Все по  закону  и
по обычаю. Понимаете, да? А когда те разобрались...
   - Понимаю, - сказал Крис. - Ничего себе... С полотенцем в руках вошла
хозяйка.
   -  Валентина,  организуй  чаек,  а  мы  с  гостем   пока   поболтаем.
Кристофор... простите, забыла отчество...
   - Мартович!.. - Крис закашлялся. - Откуда вы... имя-то?..
   - Я ведь  не  спрашиваю,  как  вы  находите  людей  или  предметы,  -
улыбнулась хозяйка. - Я вас жду уже несколько  дней...  Значит,  вы  его
нашли?
   - Семаргла?
   - Да.
   - Думаю, что нашел. Девяносто пять из ста.
   - Когда и где он будет?
   - После семи - в двадцати минутах езды.
   - Отлично. Вам он нужен живым? Крис помолчал. Молчала и хозяйка.
   - Хотя бы на некоторое время, - сказал наконец Крис.
   - Попробуем. Это  труднее,  но...  попробуем,  -  кивнула  хозяйка  и
посмотрела на часы. - А пока есть время выпить  по  чашке  чаю.  Булочки
сегодня взошли мягкие, пышные, как никогда..
   Когда  губы  онемели  от  бесконечных  поцелуев,  Ираида   с   трудом
отстранилась и посмотрела через плечо доктора и подобралась мгновенно:
   - Смотри!
   Темно-синий джип съезжал на грейдер, ведущий мимо заколдованной  дачи
с дельфином... там, дальше, было еще много домов, но она уже знала,  что
остановится машина возле этого.  Должно  быть,  действительно:  те,  кто
долго общался с Крисом, чем-то этаким  заражались  (или  заряжались)  от
него...
   - Еще нет шести, - сказал  доктор,  с  трудом  переключаясь  на  иную
действительность. - Это ничего не значит...
   - Без Криса, без Жени?
   - Но ведь уйдет! В конце концов, нас четверо.
   - Ира. Я ведь не знаю Ященко в лицо. Крис его видел и дядька твой,  а
я - нет. Вдруг это не он, а совсем посторонняя сволочь?
   Джип между тем действительно остановился там, где положено, из него -
с водительского места - вышел человек в светлом костюме  и,  не  запирая
машины, пошел быстрым шагом к дому. Его не заносило вбок, как Ираиду,  и
он не ерзал мелким зигзагом  по  участку,  утыкаясь  в  невидимые  глазу
тупики.
   - Хозяин, - сказала Ираида. Доктор достал из кармана телефон.  Набрал
номер.
   - Рифат? Как ты там? Подтягивайся поближе к участку. Да-да,  появился
объект... По обстановке. Попробуем дождаться Криса, но  если  что  -  то
сами...
   - Наши едут, - с облегчением сказала Ираида. - И еще кто-то с ними...
   По шоссе двигался маленький кортеж: "Волга" Криса впереди, а  за  нею
бортовой "бычок" с белоголовыми фигурками в кузове.
   Все дальнейшее произошло очень  буднично:  машины  свернули  к  даче,
остановились,  из  кузова  резво  попрыгали  на  землю  тетки  в   почти
одинаковых сарафанах, издали похожие на ансамбль  народного  творчества;
и, пока Крис и Коломиец что-то  объясняли,  показывая  руками  вперед  и
вверх, несколько "ансамблисток" вошли на участок и взбежали на  веранду.
Навстречу им выскочил мужик в красных трусах и тут же бросился  обратно,
но упал в дверях. Теперь уже  весь  ансамбль  был  на  участке,  женщины
обегали дом с обеих сторон, и  еще  кто-то  вспугнутой  кошкой  метнулся
сбоку - и тоже упал. Одна за другой женщины  скрывались  в  доме,  потом
чья-то рука сорвала занавеску, но все равно ничего не было видно.  Потом
из-за дома появился Рифат, а с ними кто-то еще, согнутый  втрое.  Внутри
дома шел большой скандал,  мелькнула  сквозь  окошко  спина,  пропала...
Кто-то маленький худой вылез из чердачного окна на  крышу,  спрыгнул  на
землю - его отоварили еще  в  воздухе,  и  он  рухнул  плашмя,  взмахнув
ногами.
   Не было уже никакой магической завесы при  подходе  -  лишь  судорога
отвращения непонятно к чему пробежала по лицу и рукам.
   Наверное, беги доктор  с  Ираидой  чуть  быстрее  или  поторопись  со
стартом - и все кончилось бы совсем иначе. Но они несколько секунд  лишь
оторопело созерцали происходящее, а когда побежали, то рядом,  локоть  к
локтю, а не наперегонки...
   Человек в светлом костюме выскочил из-под веранды  стремительно,  как
чертик из коробочки. В руке у него был пистолет. Не медля ни  мгновения,
не имея цели напугать или  заставить  отступить,  он  вскинул  оружие  и
выстрелил дважды...
   Доктор успел толкнуть Ираиду в плечо и даже  бросить  руку  к  своему
"айсбергу". Но руку его отшвырнуло ударом, а самого крутануло на  месте,
и  понадобилось   долго-долго   поворачивать   голову,   чтобы   увидеть
стрелявшего, а потом все загородило  собой  небо,  сначала  дневное,  но
стремительно ночнеющее...
   Ираида, изогнувшись на бегу, подхватила с дорожки половинку кирпича и
метнула ее, как топор. Кирпич ударил  человека  с  пистолетом  в  лоб  и
отлетел высоко вверх, оставив красный  след.  Человек  уронил  пистолет,
сделал шага два и, не сгибая ног, рухнул во весь рост.

Из записок доктора Ивана Стрельцова

   В который раз я родился? Можно посчитать. У мамки с папкой.  Потом  в
возрасте пяти лет, когда свалился в строительную траншею  аккурат  между
двумя торчащими кольями. Потом еще через год, когда перебегал пути перед
поездом - Господи! с паровозом впереди! с черным маслянистым  паровозом!
- споткнулся, упал на рельсы, но как-то успел оттолкнуться и откатиться.
И в тот же год, когда четверо идиотов постарше  меня  бросили  в  костер
противотанковую мину, она долго не  взрывалась,  и  тогда  меня  послали
посмотреть - хорошо ли лежит. Я сходил и посмотрел. Мина лежала  хорошо.
Вернулся, сказал, что все нормально, и побежал по своим делам - помнится
мне, на рыбалку. А минут через двадцать грохнуло...
   Пацанов собирали в ведра.
   В школе - как раз было мое дежурство по классу: мыть доску и  полы  -
обвалился потолок, но именно в этот момент я пошел менять воду в ведре.
   Потом был Афган, была Москва, где меня (и это я  понял  много  позже)
страшно тянуло покончить с собой, да только чужими руками:  "...чтоб  не
сам, чтобы в спину ножом..." - и далее по  тексту.  Но  об  этом  я  уже
писал.
   Свойство  организма:   угадывать   близкую   опасность   и   успевать
среагировать, не отчитываясь перед сознанием. Наверное, так.
   Вот и сейчас - окажись мы к этому гаду чуть ближе, он убил бы меня. И
Ирку.
   Наверное. А так - я отделался дыркой чуть выше ключицы, в том  месте,
где шея переходит в надплечье (счастье: на сантиметр  левее  -  и  абзац
сонной артерии, на полтора -  спинному  мозгу...),  и  двумя  сломанными
ребрами слева. Мой верный меня спас хотя бы таким способом  -  подставив
себя под пулю.
   И в первые минуты я даже радостно думал, что - обошлось...
   Конечно, было больно, противно, обидно, стыдно.
   Как физиолог, я знаю: при  шоке  мгновенно  расслабляются  сфинктеры,
организм мудро и предусмотрительно стремится избавиться  от  всего,  что
может осложнить течение травматического процесса:  содержимого  желудка,
кишечника, мочевого пузыря...
   Но знаете - обоссаться в присутствии любимой девушки...  это  нелегко
пережить. Хотя - предрассудок. Но все равно нелегко.
   Сначала, если говорить строго, - сознания я не  терял.  Но  состояние
быстро стало полубредовым, как от фальшивой водки с  ацетоном.  А  через
четверть часа вообще поехала крыша. Ираида наклонялась надо мной,  но  я
ее не узнавал.
   Казалось, что  все  вокруг  обсели  птицы.  Странные  птицы,  которые
одновременно и видимы, и нет. И хотя предметы и люди  были  отчетливы  и
ярки, небо оставалось черным. Зато его было видно  даже  потом  -  через
потолок.
   В нем висели такие же черные звезды.  Они  медленно  шевелились,  как
амебы.
   Меня несли, вертели,  раздевали.  Было  смешно,  как  от  щекотки.  Я
оглядывался по сторонам, будто что-то искал. Уперся взглядом в маленькую
дверцу. Вскоре для меня перестало существовать  все,  кроме  нее.  Люди,
хлопотавшие надо мной, были бестелесными призраками. Стены и  потолок  -
условностью, придуманной специально для игры.  И  только  дверь  -  была
подлинной, истинной. Предельно, абсолютно истинной,  важной,  как  ничто
другое. Я знал, что должен туда попасть.
   - Ведь с ним что-то не так? - Ираида не  отпускала  локоть  Криса.  -
Скажи: не так?
   Он в ответ только молча накрыл ее руку своей.
   Вообще все шло не так. Вместо  молниеносного  налета  с  молниеносным
отходом получалось что-то вроде захвата варварами города фей: изумленные
блуждания по улицам, разглядывание фасадов и внезапная робость у  входов
в храмы...
   Захваченная  дача  была,  по  сути,  только  навер-шием   немаленьких
подземных хором, построенных достаточно давно. Сейчас  армагеддонянки  -
солидные пожилые женщины, проявившие такую неожиданную силу в рукопашной
схватке, - явно перебарывая страх, обследовали их,  постоянно  натыкаясь
на следы каких-то богосквернящих действ. Была там  стена,  разрисованная
кровавыми знаками. Была яма, полная кошачьих черепов...
   Но  была  и  самого  современного  вида  то  ли  химическая,  то   ли
фармакологическая лаборатория с полной телевизорной коробкой упакованных
в фольгу таблеток и запаянных в пластик  шприц-тюбиков.  Были  несколько
очень неплохих компьютеров,  объединенных  в  сеть.  Было  что-то  вроде
студии звукозаписи - тоже с отличным оборудованием.  Была  мастерская  -
противоестественная   помесь    чего-то    высокотехнологичного    (один
промышленный микроскоп  шестисоткратного  увеличения  чего  стоил...)  и
слесарки при ЖЭКе...
   И - еще не  остыла,  еще  излучала  старое  пыльное  тепло  массивная
отражательная печь.
   Пленные,   охраняемые   старушками   армагеддо-нянками,   вели   себя
достаточно нелепо  -  за  исключением  того,  который  ранил  доктора  и
которому Ираида засветила в лоб. Он все еще валялся без  сознания,  хотя
дышал хорошо. Время от времени у него розовели  щеки  и  глаза  начинали
бегать под веками. Но даже рукопожатие Коломийца  не  разбудило  его,  а
значит - приходилось ждать.
   Остальные, кажется,  изо  всех  сил  сдерживались,  чтобы  не  начать
хохотать.
   Все происходящее казалось  им  остроумной  и  довольно  злой  шуткой,
которую они сами  учинили  над  своими  пленителями  и  которая  вот-вот
завершится каким-то особо смачным аккордом.
   - Неужели ты ничего не можешь придумать... ты, такой умный, такой...
   Подошел Коломиец, потоптался рядом. Вздохнул.
   - Что? - вскинулся Крис.
   - Да вот... - И Коломиец поднял  руку  на  уровне  глаз.  В  колечке,
созданном большим и указательным пальцами, сверкала зеркальной никелевой
рубашкой пуля.Смотри, Мартович, что  я  выковырял.  Из  пистолета  этого
черта. Сюда гляди - видишь  ободок?  А  вот  так  он  -  снимается...  -
Коломиец поскоблил пулю твердым желтым ногтем. - Фольга - не фольга,  но
тонкий металл и мягкий. А под ним...
   Металлическая   пленка   скрывала   глубокую   канавку,   наполненную
маленькими серыми игольчатыми кристаллами, похожими на  мелко  рубленный
волос.
   - Яд. - Голос Криса был потухший.
   - Наверное. Во всяком случае, не соль.
   - Что же делать? Что делать? - Ив голосе Ираиды Крис впервые в  жизни
услышал панические нотки.
   Из-под локтя Коломийца вдруг просунулась узкая темно-коричневая  рука
с необ