у именно он понадобился полиции? Полная бессмыслица.
          Мартин еще  раз подошел  к телефону и попробовал разыскать Дениз,
но она  не отвечала.  В  отчаяньи  он  позвонил  в  клинику  гинекологии  и
обратился к регистратору.
          - Скажите, Дениз Зенгер еще не пришла на прием?
          - Нет еще. Должна вскоре быть.
          Мартин судорожно соображал.
          - Это доктор  Филипс. Когда  она придет,  скажите, что  я отменил
назначение и просил повидаться со мной.
          - Я ей  передам, - ответила регистратор,  и Мартин  почувствовал,
что она в полном недоумении.
          Филипс вернулся  в сквер  и опять  сел. Он не в силах был принять
какое-либо разумное  решение.  Человеку,  привыкшему  верить  в  порядок  и
власть, невозможность обратиться в полицию после того, как в него стреляли,
представлялась верхом безумия.
          Несколько дневных  часов прошли  в здоровом сне, но, проснувшись,
он опять  был в  растерянности. Отсутствие  решения  само  стало  решением.
Начались  и   достигли  своего   крещендо  часы  пик.  Потом  толпы  начали
рассеиваться, и  Мартин вновь  отправился в  кофейню поужинать.  Было  чуть
больше шести.
          Он заказал запеченное мясо и, пока его готовили, попробовал опять
вызвать Дениз.  Она не  отвечала. Уже повесив трубку, он решил позвонить ей
домой, не  зная, достаточно  ли о  нем известно  полиции, чтобы  она  стала
следить за Дениз.
          Она взяла трубку с первого гудка.
          - Мартин? - в голосе ее было отчаяние.
          - Это я.
          - Слава Богу! Ты откуда?
          Мартин оставил  вопрос без  ответа. - Где ты  была? Я  весь  день
пытался с тобой связаться.
          - Я нездорова. Сижу дома.
          - Ты ничего не сказала дежурному в госпитале.
          - Да,  я   знаю,  я... - голос   Зенгер   резко   изменился. - Не
приходи... - выкрикнула она.
          Голос ее  захлебнулся, были  слышны  приглушенные  звуки  борьбы.
Мартин  вскипел. - Дениз! - закричал  он.  Кофейня  оцепенела,  все  головы
повернулись в его направлении.
          - Филипс, это Сэнсон.
          Это уже  агент взял  трубку. Мартин  слышал, как  Дениз  пыталась
кричать.
          - Минутку, Филипс, - опять  обратился Сэнсон. Потом, отвернувшись
от телефона: - Заберите ее отсюда и успокойте.
          И вновь в трубку: - Послушайте, Филипс...
          - Что, черт побери, происходит, Сэнсон? И что вы делаете с Дениз?
          - Успокойтесь, Филипс.  С девушкой  все в  порядке. Мы  здесь для
того, чтобы ее защитить. Что с вами случилось ночью у Клойстерса?
          - Что со мной случилось? Не валяйте дурака! Ваши люди хотели меня
застрелить!
          - Это чушь,  Филипс. Мы  же знали,  что во  дворе были  не вы. Мы
думали, они вас уже схватили.
          - Кто это они? - спросил ошарашенный Филипс.
          - Филипс! Я не могу об этом говорить по телефону.
          - Скажите мне только, что означает весь этот бардак!
          Народ в  кофейне все  еще не  шевелился. Это  были ньюйоркцы, они
были привычны ко всяким странностям, но только не у себя в кофейне.
          Сэнсон был  спокоен и  невозмутим. - Извините, Филипс.  Вы должны
приехать сюда  и сделать  это сейчас  же. Действуя  в одиночку,  вы  только
усложняете нашу  задачу. И  вам уже известно, что на карту поставлена жизнь
нескольких ни в чем не повинных людей.
          - Через два  часа, - крикнул Филипс. - Я  в двух  часах  езды  от
города.
          - Хорошо, два часа, но ни секундой больше.
          Трубка, щелкнув, умолкла.
          Филипс вновь  заметался. Через  секунду его  нерешительность  как
рукой сняло.  Он бросил  пять долларов  и, выскочив  на  улицу,  побежал  к
подземке на Восьмой авеню.
          Филипс направлялся  в Медицинский  центр. Он  еще не знал, что же
там станет  делать, но  твердо решил попасть в госпиталь. За два часа нужно
найти ответы  на несколько  вопросов.  Не  исключено,  что  Сэнсон  говорит
правду. Может  быть,  они  действительно  считали,  что  он  попал  в  руки
неизвестных сил.  Но уверенности  не было, и это его мучило. Он чувствовал,
что Дениз сейчас в опасности.
          В вагоне  можно было  только стоять,  хотя был уже не час пик, но
Филипсу поездка пошла на пользу. Она смягчила его панический настрой и дала
возможность использовать  присущий ему  интеллект. Выходя из вагона, он уже
знал, что  ему нужно  найти в  Медицинском центре  и что  он будет  с  этим
делать.
          Мартин вышел на улицу вместе с толпой и направился к первой своей
цели, винному  магазину. Продавец  одним взглядом  оценил непрезентабельную
внешность Мартина  и попытался его вытолкать. Увидев деньги, он сменил гнев
на милость.
          Понадобилось всего  тридцать секунд,  чтобы  выбрать  и  оплатить
пинту виски.  Свернув с  Бродвея на  боковую улочку,  Мартин нашел закуток,
уставленный мусорными  баками. Сняв  пробку, он  набрал полный  рот виски и
пополоскал. Проглотил  он совсем  немного, остальное выплюнул. Потом протер
виски лицо  и шею и сунул полупустую бутылку в карман пиджака. Потолкавшись
среди баков,  он нашел  один с  песком для посыпания зимой тротуаров. Затем
сделал в  песке ямку  поглубже, куда  и  спрятал  бумажник;  остатки  денег
положил в карман вместе с бутылкой.
          Следующая остановка была в небольшой, но людной бакалейной лавке.
Люди от  него сторонились. Было довольно многолюдно, и ему пришлось немного
пройти, чтобы найти место, откуда хорошо были видны кассы.
          - Аааа, - просипел Филипс  с  придыханьем  и  повалился  на  пол,
зацепив по  пути выставленные  на прилавок  бобы  в  банках.  Он  корчился,
раскатывая бобы во всех направлениях. Когда один из покупателей склонился к
нему, Мартин выдавил: - Больно. Сердце!
          Машина скорой  помощи подкатила  в считанные  минуты. На лицо ему
надели кислородную  маску, за  время недолгой  езды до  Медицинского центра
укрепили на  груди датчики ЭКГ. Его практически нормальная кардиограмма уже
была проанализирована  по радио,  и уже  было  установлено,  что  сердечные
средства не требуются.
          Пока санитары  везли его  в Неотложную, Мартин заметил нескольких
полисменов, которые  на него не обратили никакого внимания. Его доставили в
один из кабинетов Неотложной и переложили на кровать. Сестра порылась в его
карманах  в   поисках  документов,  а  стажер  вновь  снимал  кардиограмму.
Поскольку кривые  шли нормально, кардиологическая группа стала расходиться,
оставив одного интерна.
          - Все болит, приятель?
          - Мне нужен  Маалокс, - просипел Мартин. - Иногда  после  дешевой
бурды мне помогает Маалокс.
          - Вполне возможно, - сказал доктор.
          Маалокс Мартину дала ко всему привыкшая сестра лет тридцати пяти,
которая при  виде его  плачевного состояния  только что  не побила его. Она
заполнила карту;  Мартин назвался  Харви Гопкинсом. Так звали его соседа по
общежитию в  колледже. Сестра  сказала, что  ему дадут  возможность немного
отдохнуть и  посмотрят, не  повторится ли  боль. Она  задернула занавеску у
кровати.
          Подождав несколько  минут, Филипс  слез с  кровати.  У  стены  на
тележке со  средствами неотложной  помощи он  нашел бритву  и кусочек мыла,
используемые для  подготовки пациентов.  Прихватил еще несколько полотенец,
медицинскую шапочку и маску. После этого выглянул из-за занавески.
          Как и  обычно в  это время  ночи, в  Неотложной  царила  страшная
сутолока. Очередь  к регистратуре тянулась почти от самого входа, регулярно
прибывали новые  машины. Никто  не взглянул  на Мартина, когда он прошел по
центральному коридору  и толчком  открыл серую  дверь напротив  осажденного
стола регистратуры. В комнате отдыха сидел единственный доктор, уткнувшийся
в кардиограмму, и Мартин спокойно прошел в душ.
          Он быстро  вымылся и  побрился, одежду  бросил в  угол.  Рядом  с
раковинами  лежала  целая  кипа  хирургических  одежд,  которые  так  любил
персонал Неотложной.  Филипс выбрал  куртку и штаны, на мокрую голову надел
шапочку. Он  даже нацепил  маску. Персонал  госпиталя часто носил маски вне
операционной, особенно при простудах.
          Посмотрев на  себя в  зеркало, Филипс  убедился, что  узнать  его
смогут только  хорошо знакомые  с ним люди. Он не только попал в госпиталь,
но и  выглядел, как  здешний. Что  же до  Харви Гопкинса, то его пациенты в
Неотложной часто уходят сами. Филипс взглянул на часы. Прошел почти час.
          Выскочив из  комнаты отдыха,  Филипс прошел  через  Неотложную  и
миновал еще  двух полисменов.  На второй  этаж он  поднялся по  лестнице за
кафетерием. Ему  нужен был  детектор излучения,  но в  кабинет идти слишком
опасно, пришлось  поискать в  Радиотерапии. Быстро  сбежав по  лестнице  на
первый этаж, он поспешил в клинический корпус.
          Старые лифты  без ушедших  уже лифтеров  не работали,  поэтому на
четвертый этаж  в Гинекологию  пришлось подниматься пешком. Еще в подземке,
стоя между  двумя очень расстроенными бизнесменами, он решил, что радиация,
возможно, связана  с Гинекологией,  но теперь  он стоял  здесь с детектором
излучения и прежней уверенности не испытывал. Он не знал, что искать.
          Миновав  главный  зал  ожидания  Гинекологии,  Филипс  свернул  в
университетскую клинику.  Уборщики еще здесь не прошли, и кругом были видны
переполненные пепельницы  и разбросанные  бумаги. В царившей здесь полутьме
все это выглядело так невинно и обыденно.
          Филипс проверил стол регистратора, но он оказался заперт. Заперты
и две  двери позади стола. Но замки в них стояли простые, ключ вставлялся в
круглую ручку.  Чтобы открыть  один из  них, оказалось  достаточно  кусочка
пластика со стола регистратора. Мартин вошел, закрыл дверь и включил свет.
          Он стоял  в коридоре, где разговаривал с доктором Харпером. Слева
два смотровых кабинета, справа лаборатория или подсобное помещение. Сначала
Мартин направился в смотровые. Он проверил оба кабинета, засовывая детектор
в каждый шкаф, в каждую нишу и даже под смотровые кресла. Ничего. Здесь все
чисто. В  лаборатории он  таким  же  образом  обошел  с  детектором  столы,
открывал ящики,  заглядывал в  коробки. У  стены  стояли  большие  шкафы  с
инструментами.
          Первые следы  обнаружились в  мусорной  корзине.  Излучение  было
очень слабое  и совершенно  безобидное,  но  все  же  это  излучение.  Часы
показывали, что  время быстро  истекает. Через  полчаса он должен явиться в
квартиру Дениз.  Но он  пойдет туда  только после  того, как  убедится, что
Сэнсон отпустил Дениз.
          Обнаружив следы  в мусорной  корзине, он  стал повторно  обходить
лабораторию. Результатов - никаких,  пока не  подошел к шкафу. Нижние полки
были забиты  бельем и  госпитальной одеждой,  на верхних  вперемешку лежали
лабораторные и  канцелярские принадлежности.  В самом  низу, на дне большой
коробки с грязным бельем детектор опять дал слабые показания.
          Мартин вывалил  грязное белье  и  прошелся  детектором  по  нему.
Ничего. Сунув  прибор в  коробку, он  снова получил небольшой сигнал у дна.
Попробовал рукой  поверхность коробки.  Стенки и  дно ее  были окрашены под
дерево и  казались сплошными.  Мартин постучал  кулаком  по  дну  и  ощутил
вибрацию. Он  не пожалел  времени и  простучал дно  по периферии. В дальнем
углу фанера  чуть подалась, потом опять стала на место. Нажав на этот угол,
Мартин  приподнял  дно  и  заглянул  вниз.  Там  находились  два  свинцовых
контейнера со знакомыми предупреждающими табличками.
          Из  наклеек   следовало,   что   оба   контейнера   получены   из
Брукхейвеновских лабораторий,  которые поставляют  разного рода медицинские
изотопы. Полностью  прочесть удалось только одну наклейку. На ней значилась
2-(18F) дезокси-D-глюкоза.  Другая наклейка  была частично  сорвана, но там
тоже значился изотоп дезокси-D-глюкозы.
          Мартин быстро раскрыл контейнеры. Тот, что с целой наклейкой, был
умеренно радиоактивен.  Но от  второго, с  более толстым  свинцовым экраном
детектор  излучения   взбесился.  Что-то  очень  "горячее".  Филипс  плотно
запечатал контейнер, побросал в коробку белье и закрыл дверь.
          Ему никогда не доводилось слышать ни об одном из этих соединений,
но сам  факт их  нахождения в  клинике  гинекологии  делал  их  чрезвычайно
подозрительными. В  госпитале действовали очень строгие правила обращения с
радиоактивными материалами,  применяемыми для  радиотерапии, диагностики  и
исследований. Но  ни одна из этих категорий к клинике гинекологии отношения
не имела. Теперь нужно узнать, для чего используется дезокси-глюкоза.
          Взяв детектор  излучения, Филипс  по лестнице клиники спустился в
подвал. В  тоннеле пришлось  замедлить движение,  чтобы не  напугать группы
студентов. Но  в районе  нового мединститута  он опять  прибавил  шаг  и  в
библиотеку влетел, тяжело дыша.
          - Дезокси-глюкоза, - выдохнул он. - Нужно прочесть. Где?
          - Я не знаю, - испуганно пискнула библиотекарша.
          - Чтоб тебя! - Филипс повернулся и направился к каталогам.
          - Спросите справочный стол, - посоветовала женщина вслед.
          Филипс вновь  изменил направление и пошел в зал периодики, где за
справочным столом  сидела девушка  на вид лет пятнадцати. Она слышала шум и
обернулась к приближающемуся Мартину.
          - Быстро...Дезокси-глюкоза...Где можно прочесть?
          - А что это? - Девушка смотрела на Мартина встревоженно.
          - Наверно какой-то  сахар из  глюкозы. Послушайте, я не знаю, что
это такое. Поэтому и хочу прочесть.
          - Может  быть   начать  с   Реферативного  журнала  и  посмотреть
указатель медицины, потом...
          - Реферативный? Где это?
          Девушка указала  на длинный  стол с  полками. Филипс  подскочил к
нему и  схватил указатель. На часы он боялся смотреть. Вот раздел глюкозы с
указанием тома  и страницы. Статью он просматривал с пятого на десятое и от
нетерпения ничего  не мог  уловить. Пришлось  заставить себя  успокоиться и
сосредоточиться,  тогда  выяснилось,  что  дезокси-глюкоза  очень  схожа  с
глюкозой, биологическим топливом мозга, и, преодолевая гематоэнцефалический
барьер, усваивается  активными нервными  клетками  мозга.  Но  там  она,  в
отличие от  глюкозы, не может участвовать в обмене веществ и накапливается.
В самом  конце короткой  статьи  говорилось:  "...меченая  радиоактивностью
дезокси-глюкоза очень удобна для исследования мозга."
          Когда Мартин  захлопнул книгу,  у него дрожали руки. Все начинало
становиться на  места. Кто-то  в госпитале  проводит исследования  мозга на
ничего не подозревающих людях! Маннергейм! Мартин не помнил себя от ярости.
          Не будучи  химиком, он  все же  помнил достаточно:  если вещество
типа дезокси-глюкозы сделать достаточно радиоактивным, то его можно вводить
в организм  человека и  изучать накопление этого вещества в мозге. Если оно
так сильно  радиоактивно, как  в этом  контейнере в  Гинекологии, то  будет
убивать поглотившие  его клетки мозга. Если требуется определить проводящие
пути нервных клеток в мозге, то можно этим методом селективно разрушить их,
и именно  посредством разрушения  проводящих путей  в мозге  животных  были
заложены основы  нейроанатомии. Достаточно  безжалостному ученому требуется
сделать всего  лишь шаг  до применения  тех  же  методов  к  людям.  Филипс
содрогнулся. Только  такой эгоцентричный  человек, как Маннергейм, способен
пренебречь моральными аспектами этой проблемы.
          Мартин был  совершенно  убит  своей  находкой.  Непонятно,  каким
образом Маннергейму  удалось привлечь  Гинекологию,  но  она,  определенно,
принимает в этом участие. И администрации госпиталя тоже что-то должно быть
известно. Иначе,  с какой  стати Дрейку защищать Маннергейма, нейрохирурга-
примадонну, госпитального  полубога.  Мартин  со  страхом  представил  себе
ужасающие последствия.
          Ему  было   известно,   что   Маннергейма   обильно   финансирует
правительство; на  его исследования  тратились миллионы и миллионы долларов
из средств  налогоплательщиков. Не  в этом  ли причина  вмешательства  ФБР?
Может быть,  Мартина обвиняют  в том,  что он  ставит  под  угрозу  крупное
открытие, финансируемое  правительством? ФБР может и не знать, что открытие
связано  с   опытами  над   людьми.  Мартину   доводилось  иметь   дело   с
организационной неразберихой, когда правая рука не знает, что делает левая.
Но чтобы  правительство, само  не зная об этом, защищало принесение людей в
жертву научным исследованиям, - это уж слишком.
          Мартин медленно  повернул руку,  чтобы посмотреть  на часы. Через
пять минут  ему нужно  явиться к  Дениз. Возможно,  агенты и не причинят ей
вреда, но  он  видел,  как  они  обошлись  с  бродягами,  и  не  собирается
рисковать. Что  же делать?  Ему стало  известно о происходящем - не все, но
кое-что. Достаточно  для того,  чтобы в  случае вмешательства какого-нибудь
влиятельного лица преступление могло быть раскрыто. Но кого? Нужен человек,
не принадлежащий  к госпитальной  иерархии,  но  знающий  госпиталь  и  его
структуру.  Уполномоченный   министерства  здравоохранения?  Кто-нибудь  из
канцелярии мэра?  Комиссар полиции?  Всем им  наверняка уже  столько  всего
наговорили о нем, что его сообщение просто не станут слушать.
          И вдруг  Филипс вспомнил  про Майклза,  чудо-мальчика.  Он  может
добраться до  проректора университета!  Его слова  будет достаточно,  чтобы
начать расследование.  Это может сработать. Набирая номер Майклза, он молил
небо, чтобы тот оказался дома. Услышав знакомый голос, он готов был кричать
от радости.
          - Майклз, я попал в большую беду.
          - Что случилось? Ты где?
          - Мне некогда  объяснять; здесь  в госпитале  я вскрыл гигантскую
аферу, которую, похоже, защищает ФБР. Не спрашивай меня, почему.
          - Чем я могу помочь?
          - Пойди   к    проректору.    Скажи    о    скандальном    случае
экспериментирования над  людьми. Этого  будет достаточно,  если только  сам
проректор не  замешан. А  если и  он, то  помоги нам  всем  Бог.  Но  самое
неотложное - Дениз.  ФБР  держит  ее  в  ее  квартире.  Попроси  проректора
позвонить в Вашингтон, чтобы ее освободили.
          - А как с тобой?
          - Обо мне не беспокойся. Со мной все в порядке. Я в госпитале.
          - Почему бы тебе не прийти сюда ко мне?
          - Не могу.  Иду в  нейрохирургическую лабораторию.  Встретимся  в
твоей компьютерной лаборатории примерно через пятнадцать минут. Торопись!
          Филипс нажал  рычаг и  стал звонить Дениз. Кто-то снял трубку, но
ничего не говорил.
          - Сэнсон, - крикнул Мартин. - Это я, Филипс.
          - Филипс, вы  где? У меня такое ощущение, что вы не воспринимаете
ситуацию всерьез.
          - Воспринимаю. Я  на северной  окраине  города.  Я  еду.  Но  мне
требуется время. Двадцать минут.
          - Пятнадцать, - ответил Сэнсон  и положил  трубку. Из  библиотеки
Мартин бежал  с гнетущим  чувством. Теперь  он был  еще более  уверен,  что
Сэнсон держит  Дениз заложницей, чтобы заставить его сдаться. Они хотят его
убить и  могут убить  Дениз, чтобы  заполучить его.  Теперь все  зависит от
Майклза. Нужно,  чтобы он  нашел незамешанного представителя власти. Но для
подтверждения обвинений  нужна дополнительная  информация.  У  Маннергейма,
конечно  же,  найдется  какой-нибудь  вариант  прикрытия.  Нужно  выяснить,
сколько радиоактивных образцов мозга находятся в Нейрохирургии.
          В исследовательском  корпусе Мартин  в пустом  лифте поднялся  на
этаж Нейрохирургии.  Он сбросил  шапочку и нервно провел рукой по спутанным
волосам. До явки в квартиру Дениз остаются считанные минуты.
          Дверь в  лабораторию Маннергейма  оказалась  запертой,  и  Мартин
поискал  вокруг,   чем  бы  разбить  стекло.  На  глаза  попался  небольшой
огнет