еня.
          Трое смотрели друг на друга, улыбаясь. Встал молодой.
          - Ну, а делать-то что?
          - Пойди вон  туда к Клойстерсу и обойди вокруг. Если кто спросит,
скажи, что ты Филипс.
          - Покажи десять монет.
          Филипс достал деньги.
          - А я не подойду? - спросил другой, с трудом поднимаясь на ноги.
          - Не встревай,  Джек, - отмахнулся от  него  молодой. - Тебя  как
зовут, мистер?
          - Мартин Филипс.
          - О'кей, Мартин, по рукам.
          Мартин снял  куптку и  надел на  него, надвинул ему на глаза свою
шапку. Взяв пальтецо бродяги, Мартин после некоторых колебаний сунул руки в
рукава. На  воротнике  замызганного  "честерфилда"  еще  сохранилась  узкая
полоска бархата. В кармане лежал кусок сэндвича.
          Невзирая на  возражения Мартина,  другие двое тоже рвались пойти.
Они продолжали свои шутки, пока Мартин не пригрозил отказом от сделки.
          - Ну что, так прямо и идти? - спросил молодой.
          - Да. - У Мартина  возникли новые  соображения  по  поводу  этого
маскарада. Дорожка  находилась ниже  площадки перед  зданием. Она круто шла
вверх перед  самым булыжным покрытием, на краю которого стояла скамейка для
уставших пешеходов.  Каменное ограждение  обрывалось прямо  против входа  в
Клойстерс.
          - Да, - повторил  Мартин   шепотом. - Просто  подойди   к  двери,
попробуй открыть и поворачивай обратно - и десять долларов твои.
          - А не боишься, что просто убегу с пальто и шляпой?
          - Ничего, рискну. А потом, я тебя догоню.
          - Скажи еще раз, как тебя зовут?
          - Филипс. Мартин Филипс.
          Бродяга натянул  шапку еще  ниже на  лоб, так  что пришлось  даже
немного поднять  голову. Двинувшись вверх по склону, он потерял равновесие.
Мартин подтолкнул  его под зад, он опустился на руки и дальше поднимался на
четвереньках до самой площадки.
          Мартин осторожно поднялся по склону, так чтобы можно было глядеть
поверх каменной  стенки. Бродяга уже пересек подъездную дорожку и ступил на
булыжники, сразу  закачался, но  удержался на  ногах.  Обогнув  центральную
часть,  служившую   для  стоянки  автобусов,  он  направился  к  деревянной
двери. - Есть кто  дома? - крикнул  он.  Голос  эхом  разнесся  вокруг.  Он
проковылял к центру площадки и опять заорал: - Я Мартин Филипс!
          Не было слышно ни звука, кроме шума только что начавшегося дождя.
Древний монастырь с оградой из грубого камня производил впечатление чего-то
нереального, вневременного.  Мартину вновь  показалось, что он стал жертвой
гигантской галлюцинации.
          И вдруг  тишину разорвал  грохочущий звук  выстрела.  Бродяга  на
площадке взлетел  в воздух  и затем рухнул на гранитную поверхность. Эффект
был такой,  как будто  пуля попала  в спелую  дыню. На входе - хирургически
аккуратное отверстие,  на выходе  жуткая сила  в клочья  разорвала  большую
часть лица и разбросала все это на десяток метров.
          Филипс и  двое бродяг  оцепенели.  Поняв,  что  кто-то  застрелил
молодого, они повернулись и бросились бежать, падая друг на друга на крутом
склоне, ведущем прочь от монастыря.
          Никогда еще Мартин не испытывал такого отчаяния. Такого страха не
было даже  тогда,когда он  убегал от Вернера. В любую секунду он ждал звука
выстрела и ощущения жгучей боли от смертоносной пули. Кто бы ни охотился за
ним, обязательно  проверит тело  на  площадке  и  обнаружит  ошибку.  Нужно
убираться как можно дальше.
          Но каменистый склон был опасен и сам по себе. Филипс споткнулся и
растянулся во  всю длину,  едва не  попав на  камни. Поднявшись,  он увидел
справа извивающуюся  тропинку. Разводя  руками низкие  кустики, он бросился
туда.
          Прогремел второй  выстрел, за  которым последовал вопль агонии. У
Филипса сердце  подступило к  горлу. Проскочив  заросли, он побежал со всех
ног по тропинке, стремясь скорее укрыться в темноте.
          Не успев  осознать, что  происходит,  он  оказался  в  воздухе  и
пролетел над  ступенями. Казалось,  прошло невероятно  долгое время, прежде
чем он  долетел до  земли. Инстинктивно  он подался вперед, прижал голову к
груди и  перекувыркнулся, как  заправский акробат. В результате он оказался
на спине,  потом сел,  чувствуя себя  совершенно ошалевшим.  Сзади слышался
топот ног  по тропинке,  и он  заставил себя  подняться. Он  опять бежал, с
трудом преодолевая дурноту.
          Следующие ступени  он вовремя  заметил и  притормозил.  Спутился,
прыгая через  три-четыре ступеньки,  и вновь  бежал, чувствуя, что ноги уже
подкашиваются. Тропа  под прямым углом пересекла другую, но Мартин не успел
подумать, стоит ли менять направление.
          На следующем  перекрестке эта  тропа  закончилась,  и  Мартин  на
мгновение задумался.  Внизу и  справа лес  кончался. На  его краю виднелось
нечто похожее  на балкон  с бетонной балюстрадой. Внезапно вновь послышался
топот ног,  на этот  раз бежали  несколько человек. Думать не было времени.
Внизу метров  на сто  тянулась бетонированная  игровая площадка с качелями,
скамейками и  чашей в  центре, вероятно,  летним  бассейном.  За  площадкой
виднелась городская улица, по ней проехало желтое такси.
          Услышав приближающиеся  шаги, он  с трудом  сбежал с  балкона  по
боковой бетонной лестнице, ведущей на игровую площадку. Только тогда, слыша
все более  близкий топот  ног, он  понял, что не успеет проскочить открытый
участок до того, как бегущий сзади появится на балконе. Он будет совершенно
беззащитен.
          Филипс стремительно  нырнул в  темное углубление под балконом, не
обращая внимания  на зловонный  запах  мочи.  В  этот  момент  наверху  уже
слышался топот  с трудом  передвигаемых ног.  Он испуганно  подался назад и
стукнулся о  стену. Затем,  повернувшись, позволил  себе присесть, стараясь
приглушить громкие судорожные выдохи.
          Колонны, поддерживающие балкон, резко выделялись на размытом фоне
площадки. Дальше  виднелись редкие  городские огни. Тяжелые шаги прозвучали
над головой,  затем спустились  по лестнице.  Темная расхристанная  фигура,
хрипло дыша,  появилась в  виде четкого  силуэта и  двинулась по площадке в
направлении улицы.
          Следующие шаги  звучали более  легко. Филипс  слышал приглушенный
разговор. Потом тишина. Фигура впереди двигалась наискосок мимо бассейна.
          Над головой  раздался резкий  звук выстрела, и фигура на площадке
упала вниз лицом. Ни единого движения. Смерть наступила мгновенно.
          Мартину оставалось  только полагаться  на судьбу.  Бежать  дальше
невозможно. Он  загнан  в  ловушку,  как  дикий  зверь.  Оставалось  только
прикончить  его.   Не  будь   он  так  измотан,  можно  было  бы  думать  о
сопротивлении, а  так  он  просто  тихо  сидел,  слушая,  как  легкие  шаги
продвигаются по балкону и дальше вниз по лестнице.
          Ожидая увидеть  силуэты между колоннами прямо перед собой, Филипс
затаил дыхание.

11

          Дениз Зенгер  проснулась мгновенно.  Она лежала неподвижно, почти
не дыша,  и прислушивалась  к звукам  ночи. В висках ощущалась пульсация от
поступившего в  кровь адреналина.  Дениз знала, что проснулась от какого-то
постороннего звука,  но он не повторился. Слышалось только натужное гудение
старого холодильника.  Дыхание медленно  успокаивалось.  Даже  холодильник,
вздрогнув напоследок, выключился, и в квартире установилась тишина.
          Она повернулась на другой бок, подумав, что это был просто дурной
сон, потом  решила сходить  в ванную  комнату. Давление  в  мочевом  пузыре
давало о себе знать. Как ни неприятно, придется встать.
          Неохотно расставшись с теплой постелью, Дениз зашлепала в ванную.
Подобрав на  коленях ночную  сорочку, она  опустилась на  холодное  сиденье
унитаза. Свет она не включала, дверь оставалась открытой.
          Адреналин в крови, видимо, не позволял открыться мочевому пузырю,
и она просидела несколько минут, прежде чем смогла помочиться. И тут же она
услышала глухой  звук, как  будто кто-то  стукнулся в  ее стену из соседней
квартиры.
          Дениз напрягла  слух в  ожидании новых  звуков, но все было тихо.
Набравшись смелости,  она бесшумно  прошла по  прихожей до входной двери. К
счастью, запоры на месте.
          Она повернулась  и направилась  в спальню. В этот-то момент она и
уловила движение  воздуха по  полу и  слабый шелест  бумажек, приколотых  к
доске у  входа. Дениз  изменила  направление,  возвратилась  в  прихожую  и
заглянула в темную гостиную. Окно на пожарную лестницу было открыто!
          Дениз изо всех сил старалась не паниковать, но с самого приезда в
Нью-Йорк она  больше всего боялась незваных гостей. Почти целый месяц она с
трудом засыпала.  И сейчас,  когда она  увидела открытое  настежь окно,  ее
худшие страхи сбывались. Кто-то проник в квартиру!
          Проходили секунды...  Она вспомнила, что в квартире два телефона.
Один у  постели, другой  на стене  кухни, прямо  рядом. Она  сделала шаг  и
пересекла холл,  ощущая  босыми  ногами  прикосновение  старого  линолеума.
Проходя мимо  раковины, Дениз  схватила небольшой ножик. На его лезвие упал
слабый отблеск света. Крохотное оружие придало ей уверенности.
          Протянув руку  за холодильник,  она взяла  трубку. В  этот момент
компрессор старого холодильника включился и загромыхал, как подземка. Нервы
ее  и   без  того  были  на  пределе,  теперь  же,  испугавшись  шума,  она
окончательно поддалась панике, бросила трубку и закричала.
          Но ей не удалось издать ни звука: сильная рука схватила ее за шею
и подняла  в воздух,  так что  силы вконец  ей изменили.  Руки ее безвольно
повисли, ножик упал на пол.
          Ее схватили,  как тряпочную  куклу и  быстро протащили  по холлу,
волоча ногами  по полу.  В спальне  было несколько вспышек, ощущение жжения
сбоку головы и звуки пистолета с глушителем.
          Пули прошили сбившиеся в кучу одеяла на постели. Последним грубым
толчком ее поставили на колени, потом откинули одеяла.
          - Где он? - рявкнул  один  из  пришельцев.  Другой  в  это  время
открывал шкафы.
          Прячась за  кровать, она  подняла голову. Перед ней стояли двое в
черном с широкими кожаными ремнями.
          - Кто? - еле вымолвила она.
          - Твой любовник, Мартин Филипс.
          - Я не знаю. В госпитале.
          Один из них наклонился и поднял ее ровно настолько, чтобы бросить
на постель.
          - Тогда мы подождем.
          Для Филипса  все шло,  как во  сне. После  последнего выстрела он
больше ничего  не слышал.  Все было  тихо,  если  не  считать  шума  редких
автомашин на  улице за  игровой площадкой. Он чувствовал, как успокаивается
пульс, но  собраться с  мыслями все  еще  было  трудно.  Рассвет  незаметно
вползал на площадку, и так же постепенно начинал работать мозг. Становилось
все  светлее,   Мартин  мог   уже  различать  некоторые  детали  окружающей
обстановки, например,  цепочку бетонных  урн, выполненных в форме природных
валунов. Вдруг  налетели птицы,  и несколько  голубей приблизились  к телу,
неподвижно вытянувшемуся в сухом бассейне.
          Мартин попробовал пошевелить затекшими ногами. Он начал понимать,
что труп  в бассейне  сулит новую  угрозу. Кто-нибудь  вызовет  полицию,  а
Мартина после прошедшей ночи мысли о ней приводили в ужас.
          Он поднялся  на  ноги  и  постоял,  держась  за  стену,  пока  не
восстановилось кровообращение. Все мышцы ныли, когда он осторожно взошел по
бетонной лестнице,  чтобы осмотреться.  Видна была  тропа, по  которой он в
ужасе бежал  всего несколько  часов назад.  Вдали кто-то прогуливал собаку.
Скоро тело на площадке обнаружат.
          Филипс спустился по ступеням и, направляясь в дальний угол парка,
прошел рядом  с телом  бродяги. Голуби  пировали среди выбитых пулей частиц
органики. Он поспешил отвернуться.
          Выйдя из  парка, он  поднял узкий  воротник бродяжьего  пальто  и
пересек  улицу,  которая  оказалась  Бродвеем.  На  углу  виднелся  вход  в
подземку, но  Мартина пугала  возможность оказаться  там загнанным  в угол.
Неизвестно, может быть, преследователи еще где-то поблизости.
          Он отошел  к  какой-то  двери  и  осмотрелся.  С  каждой  минутой
становилось все  светлее,  и  уличное  движение  нарастало.  Это  придавало
уверенности. Чем  больше людей,  тем безопаснее;  не  видно,  чтобы  кто-то
бесцельно гулял или сидел в припаркованной машине.
          У светофора прямо перед ним остановилось такси. Мартин бросился к
машине и  попробовал открыть  заднюю дверь. Заперта. Водитель, обернувшись,
посмотрел на Филипса и рванул машину, несмотря на красный свет.
          Ошарашенный, Мартин  стоял посреди улицы и смотрел на удаляющееся
такси. Только  возвратившись к  двери и  взглянув на отражение в стекле, он
понял  причину.  Совершеннейший  бродяга.  Волосы  торчат  клочьями,  сбоку
свалялись и  покрыты засохшей кровью и травинками. Лицо грязное, в суточной
щетине. И  как  завершающий  штрих  в  образе  отверженного - рваное  узкое
пальто.
          Сунув руку  в боковой  карман, Филипс  с радостью ощутил знакомую
поверхность бумажника.  Он пересчитал  наличность.  Тридцать  один  доллар.
Кредитные карточки  в данных  обстоятельствах  бесполезны.  Он  вынул  одну
пятерку и убрал бумажник.
          Минут через  пять подъехало еще такси. На этот раз Филипс подошел
спереди, на  виду у  водителя. Волосы  он привел по возможности в порядок и
распахнул пальто, чтобы его непрезентабельность не так бросалась в глаза. И
самое главное:  держал перед собой пятидолларовую банкноту. Водитель жестом
пригласил его.
          - Куда, мистер?
          - Прямо, езжайте прямо.
          Шофер с  некоторым подозрением посмотрел на него в зеркало, но на
зеленый свет тронул машину и поехал по Бродвею.
          Филипс обернулся  назад. Форт  Трайон Парк  и  маленькая  игровая
площадка быстро удалялись. Он все еще не знал, куда же ехать, но безопаснее
всего быть сейчас в толпе.
          - Мне нужно на Сорок вторую стрит, - решил он, наконец.
          - Что же  вы раньше  не сказали, - пожаловался  водитель. - Можно
было свернуть на Риверсайд драйв.
          - Нет. Я не хочу ехать той дорогой. Я хочу по Ист Сайд.
          - Это будет около десяти монет, мистер.
          - О'кей. - Мартин достал  из бумажника  десять долларов и показал
водителю, который наблюдал за ним в зеркало.
          Машина опять  тронулась, и  Мартин позволил себе расслабиться. Он
все еще  не верил  тому, что случилось за последние двадцать часов. Рушился
весь его  мир. Ему приходилось подавлять естественное желание обратиться за
помощью  в   полицию.  Почему  они  передали  его  ФБР?  И  чего  ради  ФБР
потребовалось его уничтожить, ничего не спрашивая? Машина въехала на Вторую
авеню, и он вновь ощутил страх.
          Сорок вторая  стрит обеспечивала требуемую незаметность. За шесть
часов до этого все здесь представлялось чуждым и таило угрозу. Сейчас та же
обстановка вселяла  спокойствие. Все  эти люди открыто демонстрировали свои
психозы.  Они  не  прикрывали  их  личиной  нормальности.  Опасность  можно
распознать и избежать ее.
          Мартин купил  большую банку  свежего апельсинового  сока и осушил
ее. И еще одну. Потом он пошел по Сорок второй стрит. Должно же быть какое-
то рациональное  объяснение всему  этому. Как  врач он  знал, что  при всем
обилии противоречивых  признаков и  симптомов нездоровья  их  всегда  можно
свести к  одной определенной  болезни. Вблизи  Пятой авеню  Филипс забрел в
небольшой  скверик  перед  библиотекой  и  присел  на  свободную  скамейку.
Поплотнее запахнув грязное пальто, он устроился поудобнее и стал перебирать
в уме события этой ночи. Все началось в госпитале...
          Он проснулся, когда солнце было почти над головой. Осмотрелся, не
следит ли  кто. В  сквере к  этому времени  было много  народу, но, похоже,
никто на него не обращал ни малейшего внимания. Становилось жарко и он весь
вспотел. Встав,  он ощутил  идущий от  тела тяжелый  запах. Мартин  пошел к
выходу из  сквера, посмотрел  на свои  часы и  с удивлением  узнал, что уже
десять тридцать.
          В нескольких  кварталах он  обнаружил греческую  кофейню.  Скатав
пальто, он  сунул его  под стол. Филипс чувствовал страшный голод и заказал
яйца, жаркое,  бекон, тосты  и кофе.  Он сходил в тесный мужской туалет, но
решил не  приводить себя  в порядок.  В таком  виде никто  не узнает  в нем
доктора. Если его ищут, то лучшей маскировки не придумаешь.
          Допив кофе,  он отыскал  в кармане  скомканный листок  со списком
пациенток: Марино,  Лукас, Коллинз,  Маккарти и Линдквист. Возможно ли, что
эти пациентки и их истории как-то связаны с тем невероятным фактом, что его
преследуют власти?  Но даже  если и  так, почему  его пытаются  убить и что
случилось с  этими женщинами?  Убили их?  Не связано  ли все это с сексом и
преступным миром?  Но какое  отношение к  этому имеет  радиация?  И  почему
вмешалось ФБР? Возможно, преступная организация действует в госпиталях всей
страны.
          Взяв еще  кофе, Мартин  пришел к выводу, что разгадка находится в
Медицинском центре  Хобсоновского университета,  но ясно,  что  именно  там
власти и  ждут его.  Иными словами,  в  госпитале  всего  опаснее,  но  это
единственное место,  где есть возможность разобраться во всем происходящем.
Оставив кофе, Филипс направился к автомату. Сначала позвонить Хелен.
          - Доктор Филипс! Как я рада! Вы где? - голос звучал напряженно.
          - Я не в госпитале.
          - Я поняла. Но где?
          - А что?
          - Просто хотела узнать.
          - Скажите, меня кто-нибудь разыскивал...ну...ФБР?
          - С какой стати ФБР вас разыскивать?
          Теперь  Мартин   был  почти   уверен,  что  Хелен  находится  под
наблюдением.  Не  в  ее  правилах  было  отвечать  вопросом  на  вопрос,  в
особенности на абсурдный вопрос о ФБР. В обычных обстоятельствах она просто
сказала бы,  что он  рехнулся. Видимо,  рядом с  ней Сэнсон или один из его
агентов.  Филипс   резко  нажал  на  рычаг.  Нужно  придумать  иной  способ
заполучить из кабинета карты и другую информацию.
          Потом он  позвонил в госпиталь и попросил разыскать доктора Дениз
Зенгер. Ей  ни в  коем случае не следует идти в клинику гинекологии. Но она
не отвечала  на сигнал индивидуального вызова, а передавать что-либо Мартин
побоялся. Последним был звонок Кристин Линдквист. Ее соседка взяла трубку с
первого гудка,  но, когда  он назвал  себя и  спросил  о  Кристин,  девушка
ответила, что  ничего не  может ему  сообщить и просит больше не звонить. И
положила трубку.
          Вернувшись к  столику,  Филипс  развернул  список  пациенток.  Он
достал ручку  и записал: "сильная радиоактивность в мозге молодых женщин (в
других зонах?);  нормальный  мазок  признан  ненормальным;  неврологические
симптомы напоминают  множественный склероз."  Филипс смотрел на написанное,
мозг       его        бешено       работал.        Далее       последовало:
"Неврология - Гинекология - - полиция - ФБР", потом  "некрофилия  Вернера".
Представлялось совершенно  невозможным установить  какую-либо  связь  между
всеми этими вещами, но, похоже, в самом центре находилась Гинекология. Если
удастся понять,  зачем эти мазки признавали ненормальными, может быть, что-
то прояснится.
          На него вдруг навалилось отчаяние. Очевидно, ему это не по зубам.
Весь его  старый мир  с  повседневными  проблемами  уже  не  казался  таким
ужасным. Он  готов был  смириться  со  скучной  рутиной,  только  бы  иметь
возможность  ложиться  ночью  в  постель  рядом  с  Дениз.  Филипс  не  был
религиозен, но  поймал себя  на попытке  прийти к  уговору с Богом: если Он
спасет меня  от этого  кошмара, то  я никогда больше не стану жаловаться на
жизнь.
          Он вновь  взглянул на  бумагу и  почувствовал  на  глазах  слезы.
Почем