В свои  пятьдесят пять он был вторым человеком в финансовой империи Первого
национального городского  банка в Бостоне. Этот человек требовал действия и
уважения.
          - Поскольку  прошла   всего  неделя, - заговорила  замдекана - то
может быть ваше беспокойство преждевременно.
          - Нам ни  в коем  случае не  следовало отпускать  Кэтрин  в  Нью-
Йорк, - сказала миссис Коллинз, нервно сжимая руки.
          Мистер Коллинз  проигнорировал оба  замечания.  Он  направился  к
спальне и заглянул внутрь. - Чемодан лежит на кровати.
          - Это хороший  признак, - отметила  замдекана. - Многие  студенты
реагируют на нагрузки, пропуская занятия в течение нескольких дней.
          - Если бы  Кэтрин уехала,  она взяла  бы свой чемодан, - ответила
миссис Коллинз. - И  потом, она  позвонила бы нам в воскресенье. Она всегда
звонит по воскресеньям.
          Мне как  замдекана известно,  как много студентов вдруг чувствуют
потребность в передышке, даже такие хорошие, как Кэтрин.
          - Кэтрин не такая, - парировал мистер Коллинз, исчезая в ванной.
          Замдекана закатила  глаза,  повернувшись  к  полисменам,  которые
никак не реагировали.
          Мистер Коллинз,  волоча ногу,  вернулся  в  жилую  комнату. - Она
никуда не уезжала, - заявил он решительно.
          - Что ты  имеешь в  виду, дорогой? - спросила миссис Коллинз, все
более возбуждаясь.
          - Только то,  что сказал. - ответил  мистер Коллинз. - Без  этого
она никуда не уехала бы. - Он бросил на сиденье кушетки полупустую упаковку
противозачаточных таблеток. - Она  здесь, в Нью-Йорке, и я требую, чтобы ее
нашли. - Он посмотрел  на  полисменов. - Можете  мне  поверить,  я  намерен
добиться действий по этому делу.

3
     15 апреля

          Доктор Мартин  Филипс прислонил  голову к  стене пультового зала;
штукатурка давала  ощущение приятной  прохлады. Перед  ним четверо медиков-
третьекурсников,  прижавшись   к  стеклянной   перегородке,   в   полнейшем
благоговении следили  за подготовкой  пациента  к  компьютерной  аксиальной
томографии. Это  был первый  день их  факультатива  по  радиологии,  и  они
начинали с  нейрорадиологии. Филипс  привел их  посмотреть  на  томограф  в
первую очередь,  так как  знал,  что  это  впечатлит  их  и  сделает  более
покладистыми. Студенты-медики иногда проявляли самоуверенность.
          Внутри машинного  зала лаборант  перегнулся,  проверяя  положение
головы пациента  по отношению  к гигантскому  сканеру  округлой  формы.  Он
выпрямился, оторвал  кусок липкой  ленты  и  закрепил  голову  пациента  на
пенопластовой доске.
          Дотянувшись до  панели, Филипс взял направление и карту пациента.
Он просмотрел то и другое в поисках клинической информации.
          - Пациент Шиллер, - произнес  Филипс. Студенты были так поглощены
подготовкой, что не обернулись на его слова. - Основная жалоба - слабость в
правой руке  и правой ноге. Сорок семь лет. - Филипс посмотрел на пациента.
Опыт подсказывал ему, что тот, скорее всего, ужасно напуган.
          Филипс положил  направление и  карту, а  в машинном  зале сканера
лаборант привел  в действие  стол. Голова  пациента медленно  вдвигалась  в
отверстие  сканера,  как  будто  на  съедение.  В  последний  раз  проверив
положение головы, лаборант повернулся и вышел в пультовую.
          - О'кей, отойдите  на минутку  от окна, - велел  Филипс.  Четверо
студентов послушались мгновенно и стали рядом с компьютером, лампы которого
мигали в  предвкушении. Как  и предполагалось,  студенты были впечатлены до
состояния покорности.
          Лаборант запер  дверь, ведущую  в машинный зал, и снял микрофон с
кронштейна. - Не       шевелитесь,        мистер       Шиллер.       Полная
неподвижность. - Указательным пальцем  лаборант нажал  пусковую  кнопку  на
пульте.  В  машинном  зале  громадная  округлая  масса,  окружающая  голову
Шиллера,  начала   совершать  резкие   ритмические  вращательные  движения,
подобные  движению   главной  шестерни   гигантских   механических   часов.
Механический звук,  громко слышимый  Шиллеру, по другую сторону перегородки
был приглушен.
          - Что сейчас  происходит? - сказал Мартин. - Машина производит по
двести сорок рентгеновских замеров на каждый градус вращательного движения.
          Один  из   студентов  показал   своему  коллеге  гримасу  полного
непонимания. Мартин  не  стал  придавать  этому  значения  и  прикрыл  лицо
ладонями,  приложив   пальцы  к  глазам,  осторожно  потер,  а  затем  стал
массировать виски.  Он еще  не выпил  кофе и  чувствовал себя  не  в  своей
тарелке. Обычно  он заходил по пути в кафетерий госпиталя, но сегодня утром
из-за студентов  у  него  не  было  на  это  времени.  Филипс,  в  качестве
заместителя  заведующего   отделением  нейрорадиологии,   вменил   себе   в
обязанность    лично    проводить    ознакомление    студентов-медиков    с
нейрорадиологией. Строгое  следование этому  принципу доставляло  ему много
неприятностей, так как оставляло мало времени для исследовательской работы.
Первые двадцать-тридцать  раз ему  было приятно  производить  на  студентов
впечатление своим исчерпывающим знанием анатомии мозга. Но ощущение новизны
притупилось. Теперь  приятное чувство возникало лишь при появлении особенно
умного студента, а в нейрорадиологии это случается не очень часто.
          Через несколько  минут сканер  прекратил вращательное движение, и
тогда ожила  панель компьютера. Это было впечатляющее зрелище, напоминающее
пульт управления  из научно-фантастического фильма. Все взоры переключились
с пациента на мигающие лампы, и только Филипс опустил взгляд на руки и стал
соскребать небольшой кусочек омертвевшей кожи у ногтя указательного пальца.
Мысли его блуждали.
          - В течение  следующих  тридцати  секунд  компьютер  одновременно
решает  сорок   три  тысячи   двести   уравнений   по   замерам   плотности
ткани, - сказал лаборант,  который был  рад взять  на  себя  роль  Филипса.
Филипс это  поощрял. По существу, он просто читал студентам обычные лекции,
давая    возможность    проводить    практические    занятия    сотрудникам
Нейрорадиологии или великолепно обученным лаборантам.
          Подняв голову,  Филипс  следил  за  студентами,  замершими  перед
пультом компьютера.  Переведя взгляд  на окно  из свинцового стекла, Филипс
мог видеть только босые ноги Шиллера. Пациент мгновенно стал лишь статистом
в  разворачивающейся   драме.  Студентам   машина  была   бесконечно  более
интересна.
          Филипс посмотрелся  в небольшое зеркало на аптечке первой помощи.
Он еще  не брился и щеки были покрыты густой однодневной щетиной. Он всегда
приходил на  добрый  час  раньше  всех  в  отделении  и  привык  бриться  в
раздевалке  хирургического  отделения.  Обычно,  встав  и  сделав  пробежку
трусцой, он  принимал душ и брился в госпитале, а затем заходил в кафетерий
выпить кофе.  У него при этом оставалось два часа, чтобы без помех заняться
своими исследованиями.
          Продолжая глядеть  в зеркало, Филипс провел рукой по своим густым
рыжеватым волосам,  отводя их  назад. Между  светлыми концами волос и более
темными их  основаниями была  такая большая  разница, что  некоторые сестры
подтрунивали над  Филипсом, утверждая  что он  обесцвечивает волосы. Ничего
общего с  действительностью это  не имело. Филипс редко задумывался о своей
внешности и  иногда стригся  сам, если некогда было сходить к госпитальному
парикмахеру. Но,  несмотря на  это, Мартин был красив. Ему исполнился сорок
один, и морщины, недавно появившиеся у глаз и рта, только украшали его, так
как раньше у него был несколько мальчишеский вид. Теперь он выглядел строже
и, как  заметил  один  из  недавних  пациентов,  он  был  больше  похож  на
телевизионного  ковбоя,   чем  на  доктора.  Это  замечание  доставило  ему
удовольствие и  было  не  совсем  беспочвенным.  При  росте  примерно  метр
восемьдесят у него была тонкая, но атлетическая фигура, и лицом своим он не
производил впечатления  кабинетного ученого.  Оно имело угловатые очертания
при идеально  прямом носе и чувственном рте. Его живые светло-голубые глаза
более чем  что-либо иное  отражали присущий  ему интеллект.  В 1961 году он
окончил Гарвард с отличием.
          Электронно-лучевая трубка  на выходной  панели  ожила  и  на  ней
появилось первое изображение. Лаборант поспешно отрегулировал ширину окна и
яркость, добиваясь  наилучшего качества. Вокруг небольшого экрана, похожего
на телевизионный,  студенты столпились  так, как  будто предстояло смотреть
захватывающий матч,  но увидели овал с белыми краями и зернистой структурой
внутри. Построенное  компьютером изображение  внутреннего  строения  головы
пациента расположено  было так,  как будто  на Шиллера смотрели сверху, а у
него отсутствовала верхняя часть черепа.
          Мартин посмотрел  на часы.  Без четверти  восемь. Он рассчитывал,
что вот-вот придет доктор Дениз Зенгер и займется студентами. Этим утром на
уме у  Филипса была только встреча с Вильямом Майклзом, вместе с которым он
проводил исследования.  Майклз позвонил накануне и обещал прийти рано утром
с маленьким  сюрпризом для  Филипса. Сейчас любопытство Мартина обострилось
до предела,  и ожидание  сводило его  с ума. Вот уже четыре года они вдвоем
работали над программой, дающей возможность компьютеру заменить радиолога и
читать  рентгеновские  снимки  черепа.  Требовалось  так  запрограммировать
машину, чтобы  она проводила качественную оценку плотности определенных зон
снимка. В  случае успеха  выигрыш был  бы потрясающим. А поскольку проблемы
интерпретации  снимков   черепа  практически   не  отличаются   от  проблем
интерпретации  других   снимков,  программу   можно   было   в   дальнейшем
использовать во всех разделах радиологии. А если им удастся это...
          Филипс   иногда    позволял   себе    помечтать   о   собственном
исследовательском отделении и даже о Нобелевской премии.
          На экране  появилось следующее  изображение, и  Филипс вернулся к
действительности.
          - Этот срез  находится на тринадцать миллиметров выше предыдущего
изображения, - произнес лаборант  нараспев. Пальцем  он  указал  на  нижнюю
часть овала. - Вот здесь мозжечок и...
          - Есть отклонение от нормы, - сказал Филипс.
          - Где? - спросил лаборант,  сидящий на  небольшой табуретке перед
компьютером.
          - Здесь, - сказал Филипс, пробираясь поближе. Пальцем он коснулся
зоны, которую  лаборант только что назвал мозжечком. Этот светлый участок в
правом полушарии  мозжечка не  соответствует норме.  Он должен  быть той же
плотности, что и с другой стороны.
          - Что это? - спросил один из студентов.
          - Пока  трудно  сказать, - ответил  Филипс.  Он  нагнулся,  чтобы
поближе рассмотреть  сомнительное место. - Интересно,  нет  ли  у  пациента
отклонений в походке.?
          - Есть, - откликнулся  лаборант, - в   течение  недели   у   него
наблюдалась атактическая походка.
          - Вероятно, опухоль, - предположил  Филипс,  продолжая  стоять  в
согнутом положении.
          Лица всех  четырех  студентов-медиков,  разглядывавших  невинного
вида светлый  участок на  экране,  мгновенно  выразили  смятение.  С  одной
стороны,  их  потрясла  такая  яркая  демонстрация  могущества  современной
диагностической техники. С другой стороны, их напугало само понятие опухоли
в мозге, возможность ее существования у кого угодно, даже у них.
          На месте этого изображения стало появляться следующее.
          - Вот  еще  один  светлый  участок  в  височной  доле, - произнес
Филипс,  быстро   указав   область   на   изображении,   уже   заменявшемся
следующим. - На  следующем   срезе  будет   видно  лучше.   Но  потребуется
контрастное исследование.
          Лаборант поднялся  и пошел  в машинный  зал, чтобы  ввести в вену
Шиллера контрастный материал.
          - А что делает контрастный материал? - спросила Нэнси Макфадден.
          - Он  помогает   очертить  образования  типа  опухолей  в  случае
разрушения  барьера   между  кровью  и  мозгом, - Филипс  оглянулся,  чтобы
посмотреть, кто  входит в  комнату.  Он  слышал,  как  открылась  дверь  из
коридора.
          - Он содержит йод?
          Последнего вопроса  Филипс не слышал, потому что Дениз Зенгер уже
вошла и  тепло улыбалась  Мартину из-за  спин полностью  поглощенных  темой
студентов. Она  выскользнула из  своего короткого белого пальто и, протянув
руку, повесила его рядом с аптечкой первой помощи. Таким образом она обычно
приступала к  работе. Филипс  сразу утратил  всякое  желание  работать.  На
Зенгер была  розовая блузка,  плиссированная спереди  и окаймленная  сверху
тонкой голубой  лентой, которая  была завязана  бантом.  Когда  она,  вешая
пальто, вытянула руку, груди ее натянули блузку, и Филипс, подобно знатоку,
оценивающему  произведение  искусства,  восхитился  этим  зрелищем - Мартин
считал Дениз одной из самых красивых женщин, каких он когда-либо видел. Она
утверждала, что  ее рост  165 сантиметров, хотя в действительности это было
162,5. Сложена  она была изящно, весила сорок девять килограмм, груди ее не
отличались величиной,  но зато  обладали чудесной формой и упругостью. Свои
густые блестящие  каштановые волосы она гладко зачесывала назад и стягивала
одной заколкой на затылке. Светло-карие глаза с серыми крапинками придавали
ей живой  озорной вид.  Мало кому могло прийти в голову, что три года назад
она была лучшей выпускницей медицинского института, и не многие верили, что
ей двадцать восемь лет.
          Кончив заниматься своим пальто, Дениз проскользнула мимо Филипса,
незаметно   пожав    его   левый    локоть.   Все    было    сделано    так
быстр
*****************





говорит?
          Студенты всматривались  в изображение,  боясь  пошевелиться.  Они
чувствовали себя  так, будто  явились  на  аукцион  без  денег  и  малейшее
движение могло быть истолковано как заявка на покупку.
          - Давайте, я вам намекну, предложил Филипс. - Собственно мозговые
опухоли обычно  единичны, а  вот опухоли  от других частей тела, называемые
метастазами, могут быть единичными или множественными.
          - Рак  легких?! - выпалил   один  из   студентов,  как  будто  на
телевизионном соревновании.
          - Очень хорошо,  оценил  Филипс. - На  этом  этапе  стопроцентной
уверенности нет, но я бы сделал ставку на этот вариант.
          - Сколько пациенту  осталось жить? - спросил  явно обескураженный
студент.
          - Какой врач его ведет?
          - Он в  нейрохирургической службе  Курта  Маннергейма, - ответила
Дениз.
          - Тогда жить  ему осталось недолго, - сказал Мартин. - Маннергейм
будет его оперировать.
          Дениз резко повернулась.
          - Такие случаи неоперабельны.
          - Вы не  знаете Маннергейма.  Он  оперирует  все  что  угодно.  В
особенности опухоли. Мартин вновь наклонился к плечу Дениз, вдыхая ни с чем
не сравнимый  аромат ее  свежевымытых волос.  Для Филипса  он был  таким же
единственным  в   своем  роде,   как  отпечатки  пальцев,  и,  несмотря  на
официальную  обстановку,   он   ощутил   зарождающееся   влечение.   Мартин
выпрямился, чтобы избавиться от наваждения.
          - Доктор   Зенгер,    мне    нужно    сказать    вам    несколько
слов, - проговорил он вдруг, жестом приглашая ее в угол комнаты.
          Дениз охотно, хоть и с удивленным видом, повиновалась.
          - Мое   профессиональное   мнение..., - начал   Филипс   тем   же
официальным тоном.  Затем он  сделал паузу,  а продолжив,  понизил голос до
шепота - ...что сегодня вы выглядите необычайно сексапильно. Выражение лица
Дениз менялось медленно. Смысл сказанного дошел до нее лишь через некоторое
время. А  затем она почти рассмеялась. - Мартин, ты меня захватил врасплох.
Ты говорил так сурово, что я подумала, что что-то сделала не так.
          - Так и  есть. Ты  так сексапильно  одеваешься исключительно  для
того, чтобы сделать меня неспособным сосредоточиться.
          - Сексапильно? Я застегнута по самое горло.
          - На тебе все что угодно выглядит сексапильно.
          - Просто у тебя грязные помыслы, старик!
          Мартин рассмеялся.  Дениз права.  Как только  он  ее  видел,  ему
невольно вспоминалось,  как чудесно  она смотрится  нагая. Он  встречался с
Дениз  Зенгер   уже  больше   шести  месяцев  и  все  еще  чувствовал  себя
восторженным мальчишкой.  Поначалу они принимали все меры предосторожности,
чтобы в  госпитале не  догадались об их связи, но по мере того, как они все
более и  более убеждались  в серьезности  своих отношений, сохранение тайны
заботило их  все меньше,  в особенности  оттого, что чем лучше они узнавали
друг друга, тем меньше становилась разница в возрасте. А то, что Мартин был
заместителем заведующего  Нейрорадиологией, а Дениз - практиканткой второго
года отеделения  радиологии, служило  для обоих  профессиональным стимулом,
особенно после  того, как  она приступила  к практике  в  его  отделе - это
произошло три  недели назад.  Дениз могла  потягаться  в  знаниях  с  двумя
врачами, которые  уже завершили  радиологическую практику.  И потом, это же
было интересно.
          - Старик,  а? - прошептал   Мартин. - За  эти   слова  ты  будешь
наказана. Я оставляю этих студентов на тебя. Если они начнут скучать, пошли
их в  кабинет ангиографии.  Мы дадим им мощную дозу клинической практики до
теоретической.
          Зенгер кивнула в знак покорности.
          - А когда  ты закончишь  утреннюю порцию  томографии, - продолжал
Филипс, все  еще шепотом, - приходи  в мой кабинет. Может быть, нам удастся
сбежать в кафетерий!
          Прежде чем  она ответила,  он взял  свое длинное  белое пальто  и
ушел.
          Хирургические   кабинеты   располагались   на   одном   этаже   с
Радиологией, и  Филипс пошел  в этом  направлении. Обходя плотное скопление
каталок  с  пациентами,  ожидающими  рентгеноскопии,  Филипс  прошел  через
просмотровый   рентгеновский   кабинет.   Это   было   большое   помещение,
разгороженное  просмотровыми   кабинами,  в  которых  сейчас  около  дюжины
практикантов болтали  и пили  кофе. Ежедневной  лавине снимков  еще  только
предстояло накатиться,  хотя  рентгеновские  аппараты  работали  уже  около
получаса. Сначала  появится тонкий  ручеек пленок,  затем он  превратится в
потоп. Филипс  все это  хорошо помнил  со своих  практикантских времен.  Он
проходил  практику   в  этом   медицинском  центре  и,  подчиняясь  суровым
требованиям крупнейшего  и лучшего в стране отделения радиологии, много раз
проводил по двенадцать часов в этой самой комнате.
          Наградой  за   его  старания   было  предложение   стипендии  для
проведения  исследований  по  радиологии.  По  окончании  его  работа  была
признана столь выдающейся, что ему предложили место в штате с одновременным
преподаванием в  медицинском институте.  От  этой  начальной  должности  он
быстро   вырос    до   нынешнего    положения    заместителя    заведующего
Нейрорадиологией.
          Филипс на  мгновение остановился  в  самом  центре  просмотрового
рентгеновского  кабинета.   Его  особое   слабое   освещение,   идущее   от
флуоресцентных  ламп  за  матовыми  стеклами  статоскопов,  придавало  всем
находящимся здесь жуткий вид. Какое-то время практиканты напоминали трупы с
мертвенно бледной  кожей и  пустыми глазницами.  Филипс удивился, как он не
замечал этого раньше. Он взглянул на свою собственную руку. Рука была такой
же бледной.
          Он продолжил путь, ощущая странное беспокойство. За последний год
это был  уже не первый случай, когда он видел знакомую обстановку госпиталя
в мрачном  свете. Возможно,  причиной  тому  было  слабое,  но  нарастающее
недовольство работой. Она все больше приобретала административный характер,
а  кроме   того  он   ощущал  застойность   своего  положения.  Заведующему