лонным возрастом. Джулиус сделал великое дело, и его долго будут помнить. Но его место теперь должно быть занято более молодым человеком.
     Фриц рядом со мной сказал:
     - Проголосуют против него.
     - Это немыслимо, - возразил я. - Кричат лишь некоторые, но когда дойдет до голосования...
     Обсуждение продолжалось. Наконец начали голосовать предложение о переизбрании Джулиуса президентом. Зал был оборудован электрическим устройством: делегаты нажимали кнопку "за" или "против", и результаты появлялись на табло. Там загорелись большие цифры.
     За - сто пятьдесят два.
     Я затаил дыхание.
     Против - сто шестьдесят четыре.
     Последующая буря приветствий и негодующих возгласов была более яростной, чем все предыдущие. Она не кончилась, пока не встал Джулиус. Он сказал:
     - Конференция приняла решение. - Внешне он не изменился, но голос его звучал устало. - Мы все должны согласиться с ним. Я хочу лишь, чтобы мы оставались едиными при любом президенте и совете. Люди не в счет. Важно лишь единство. Аплодисменты на этот раз звучали недолго. Старший представитель Соединенных Штатов сказал:
     - Мы прибыли с доброй верой, готовые сотрудничать с людьми всех наций. А услышали только болтовню и оскорбление великого человека. Исторические книги говорят нам о том, каковы европейцы, что они никогда не меняются, но мы не верили этому. Что же, теперь мы верим. На1*13 делегация покидает конференцию. У вас есть свой собственный континент, а у нас свой, и мы сами позаботимся о себе.
     Американцы собрали свои вещи и направились к выходу.
     Прежде чем они вышли, китайский делегат своим мягким голосом сказал:
     - Мы согласны с американской делегацией. Мы считаем, что наши интересы не может защитить совет, разрываемый страстями, как мы это видели сегодня. К сожалению, мы должны покинуть конференцию.
     Один из немецких делегатов сказал:
     - Это работа Франции. Французы заняты лишь своими интересами и амбициями. Они хотят править Европой, как правили ею раньше. Но я должен сказать им: берегитесь! У нас, немцев, есть армия, которая сумеет защитить наши границы, и есть авиация...
     Его слова затерялись в настоящем аду. Я видел, как встал английский делегат и направился к выходу. Я взглянул на Джулиуса. Тот сидел, опустив голову, закрыв глаза руками.
     Из зала конференции по твердому снегу можно было подняться по склону Юнгфрау. И Юнгфрау сверкала слева от нас, Менх и Эльгер - справа. Виднелся круглый купол обсерватории, которая снова использовалась для наблюдений за бесстрастными небесами. Снежные поля над нами расступились, и стали видны зеленые поля внизу. Солнце садилось, появились тени.
     Мы молчали, выйдя из зала. Наконец Бинпол сказал:
     - Если бы Генри не умер...
     - Что может сделать один человек?
     - Многое. Джулиус сделал. Но Генри был бы не один. Я помогал бы ему, если бы он захотел. Я подумал об этом и сказал:
     - Наверное, я тоже. Но Генри мертв. Фриц сказал:
     - Я откажусь от своей фермы. Есть дела поважнее.
     - Я с тобой, - сказал Бинпол. Фриц покачал головой:
     - Между нами разница. Твоя работа важнее моей.
     - Не такая важная, как эта. А ты, Уилл? Ты готов к новой борьбе, длительной, менее волнующей, без великого триумфа в конце? Оставишь ли ты свои моря и острова, чтобы помочь нам объединить людей, сохранить мир и свободу? Англичанин, немец и француз - это будет неплохое начало.
     Воздух был холодный, но возбуждающий. И порыв ветра принес снежную пыль с вершины Юнгфрау.
     - Да, - сказал я. - Я оставлю свои моря и острова.