Он говорил об этом и раньше, а я старался выглядеть удивленным, восхищенным и довольным своей участью.
     Но на этот раз предсказания моей близкой смерти перешли в размышления и даже сомнения. Начались они на личном уровне... Он снова начал расспрашивать о моей жизни до прихода в город, и я нарисовал картину - комбинацию правды и вымысла. Мне кажется, иногда я противоречил сказанному ранее, но он не обращал на это внимания. Я рассказывал о наших детских играх, о рождественском пире - я знал, что на юге он проходит примерно так же, как у нас в Вертоне, только у нас чаще выпадал снег. Я рассказывал об обмене подарками, о службе в церкви и о последующем пире - жареный индюк с каштанами, окруженный сосисками и золотистой картошкой, горячий сливовый пудинг. Я описывал все это ярко, потому что несмотря на жару и растущую слабость у меня текли слюнки при мысли о пище, так отличной от той, что поддерживала нашу жизнь в городе.
     Хозяин сказал:
     - Трудно понять удовольствие низшего существа, но я вижу, что все это приносило тебе радость. И если бы ты не победил на играх, ты бы многие годы наслаждался этим. Ты об этом думал, мальчик?
     - Но, победив на играх, я получил разрешение войти в город, где я могу быть с вами, хозяин, и служить вам.
     Он молчал. Красноватый туман перестал подниматься из пузыря, и я без приказания встал и принес ему новый. Он все еще молча взял его, приставил и нажал. Когда поднялся туман, он сказал:
     - Так много вас, год за годом - это печально, мальчик. Но все это ничто по сравнению с теми мыслями, которые приходят в мою голову, когда я думаю о плане. И все же он должен быть выполнен. Таково наше назначение в конце концов.
     Он замолчал. Я сидел тихо, и немного погодя он продолжил. Он говорил о плане.
     Как я уже говорил, существовало несколько отличий Земли от того мира, откуда пришли хозяева. Их мир больше, поэтому предметы на нем тяжелее, а также более жаркий и влажный. Эти отличия особенного значения не имели. В городе машины создавали тяжесть, но хозяева могли жить и без нее. Тяжесть в городе была меньше той, что существовала на их планете, а их потомки научатся жить при нашей силе тяжести. Что касается жары, то на Земле были достаточно жаркие участки - далеко на юге, где располагались другие два города.
     Но было отличие, к которому они не могли приспособиться, - наша атмосфера была ядовита для них, а их - для нас. Это значило, что за пределами города они могут жить только в масках, и маски закрывали у них не только голову, но и все тело, потому что наше яркое солнце для них вредно. В сущности, за исключением очень редких случаев, они не покидали треножники - а в холодных краях Земли вообще никогда.
     Все это однако можно было изменить и... будет изменено. На их родную планету сообщили об успехе экспедиции по завоеванию Земли. Были взяты образцы воздуха, воды и других составляющих нашего мира. Их изучили, и в должное время было получено сообщение: земная атмосфера может быть изменена, и хозяева смогут жить в ней. Колонизация будет завершена.
     На это требуется время. Нужно построить могучие машины. Некоторые их части могут быть созданы здесь, другие привезут с родной планеты. Их установят в тысячах мест по всей Земле, и они начнут поглощать наш воздух и выделять пригодный для хозяев. Атмосфера станет густой и зеленой, как под куполом золотого города, солнечные лучи не будут пробиваться сквозь нее, а все живое - цветы и деревья, животные, птицы и люди - задохнутся и умрут. Рассчитано что через десять лет после установки машин планета будет пригодна для хозяев. Задолго до этого человеческая раса прекратит свое существование.
     Я слушал в ужасе. Подчинение людей не было конечным злом, оно лишь предшествовало их полному уничтожению. Я умудрился вставить несколько подобающих замечаний о том, что хозяева всегда желают лишь добра.
     Хозяин сказал:
     - Ты не понимаешь, мальчик. Но и среди нас есть такие, кого печалит мысль о неизбежной гибели всего живого на этой планете. Это тяжелая ноша.
     Я навострил уши. Возможно ли, что хозяева не едины? Не сможем ли мы это использовать?
     Он продолжал:
     - Те из нас, кто так думает, считают, что должны быть устроены места, где существа вашей планеты продолжали бы жить. Например, города. Можно устроить так, что в них смогут расти деревья, жить люди и животные. А хозяева смогут посещать их в масках или защитных экипажах и рассматривать - не мертвыми, как в пирамиде красоты, а живыми. Разве это не хорошо, мальчик?
     Я подумал, как он мне ненавистен, как они все ненавистны, но улыбнулся и сказал:
     - Да, хозяин.
     - Некоторые говорят, что в этом нет необходимости, напрасная трата ресурсов, но я думаю, они ошибаются. В конце концов мы, хозяева, ценим красоту. Мы сохраняем лучшее на колонизируемых мирах.
     Места, где горсточка людей и животных будет жить, чтобы удовлетворять любопытство и тщеславие хозяев... "Мы ценим красоту..." Мне необходимо было знать важнейшую деталь. Нужно было рисковать. Я спросил:
     - Когда, хозяин?
     Вопросительно шевельнулось щупальце.
     - Когда?.. - повторил он.
     - Когда исполнится план, хозяин?
     Сначала он не ответил, и я подумал, что его удивил мой вопрос, может, даже насторожил. Некоторые его реакции я научился угадывать со временем, но большинство было скрыто от меня. Он сказал:
     - Большой корабль со всей необходимой аппаратурой уже вылетел. Через четыре года он будет здесь.
     Через четыре года машины начнут изрыгать свой яд. Я знал: Джулиус уверен, что времени у нас достаточно, что нашу кампанию доведут до конца последующие поколения. И вдруг время стало нашим врагом, таким же неумолимым, как хозяева. Если мы потерпим неудачу, и в следующем году будет предпринята вторая попытка, мы потеряем четверть драгоценного периода, отведенного нам для действий. Хозяин сказал:
     - Великолепное зрелище, когда большой корабль летит в ночи, как звезда. Я надеюсь, ты увидишь это, мальчик.
     Он надеялся, что я доживу до этого: четыре года - очень большая продолжительность жизни для раба в городе. Я горячо сказал:
     - Я тоже надеюсь, хозяин. Это будет весьма славный и счастливый момент.
     - Да, мальчик.
     - Принести еще газовый пузырь, хозяин?
     - Нет, мальчик. Теперь я поем. Приготовь мой стол.

***

     Фриц сказал:
     - Один из нас обязан уйти.
     Я кивнул. Мы находились в общем помещении пирамиды Фрица. Здесь было с полдюжины других рабов, двое играли в карты, остальные лежали неподвижно и даже не разговаривали. В мире за куполом начиналась осень; воздух после утреннего заморозка резок и приятен. В городе же влажная жара не изменялась. Мы сидели в стороне и негромко разговаривали.
     - Ты нашел что-нибудь? - спросил я.
     - Только установил, что доступа к залу треножников нет. Рабы в месте входа не имеют ничего общего с рабами внутри города. Это те, что не выбраны хозяевами, и они завидуют входящим в город. Они не пропустят никого в противоположном направлении.
     - Можем попытаться... напасть на них...
     - Их слишком много. И еще одно.
     - Что?
     - Твой хозяин говорил тебе об уничтоженном треножнике. Они знают об опасности, но думают, что она исходит только от ребят, которым не надели шапки. Если они узнают, что мы проникли в город с фальшивыми шапками... Этого они не должны узнать.
     - Но если один из нас сбежит, - возразил я, - разве это не предупредит их? Никто из тех, у кого настоящая шапка, не захочет покинуть город.
     - Только через место счастливого освобождения. Тех, кто туда идет, не проверяют. Побег должен быть тайным.
     - Любой способ бегства лучше, чем ничего. Мы должны сообщить новости Джулиусу и остальным.
     Фриц кивнул, а я снова обратил внимание на его худобу, непропорционально большую голову на тощей шее. Если кому-то из нас суждено бежать, то это должен быть он. С хозяином, добрым, по их меркам, я продержусь еще больше года. Хозяин сказал, что я сумею увидеть большой корабль. Но Фриц не переживет зиму, если не убежит, это несомненно.
     Фриц сказал:
     - Я кое-что придумал.
     - Что именно?
     Он поколебался, потом сказал:
     - Да, лучше, если ты будешь знать, пусть даже это только идея. Река.
     - Река?
     - Она входит в город, ее очищают и делают пригодной для хозяев. Но она и вытекает. Помнишь, мы видели с треножника поток из-под стены? Если бы мы нашли место в городе... возможно, это выход.
     - Конечно. Выход должен быть в противоположной стороне города.
     - Не обязательно. Но там есть район, в котором не разрешается жить рабам. И его трудно исследовать, опасно привлекать к себе внимание.
     - Нужно попытаться. Стоит использовать любой шанс. Фриц сказал:
     - Как только мы найдем выход, один из нас должен идти.
     Я кивнул. Не было сомнений в том, кто это должен быть. Я подумал, как одиноко будет в городе, без друзей, не с кем будет поговорить. За исключением, конечно, хозяина. Эта перспектива заставила меня вздрогнуть. Я подумал об осени снаружи, о первом снеге, о том, как снег покрывает полгода выход из туннеля в Белых горах. Я взглянул на часы на стене, разделенные на периоды и девятые - время хозяев. Через несколько минут нужно надевать маску и везти хозяина домой с работы.

***

     Это произошло четыре дня спустя.
     Хозяин услал меня с поручением. У них была привычка натираться разными маслами и мазями, он велел мне отправиться в определенное место и привезти определенное масло. Это нечто вроде магазина, с узкой спиральной рампой в центре, а по бокам на разных уровнях разложены разные предметы. Никто не следил за магазином и не платил денег. Пирамида, куда меня послали, находилась гораздо дальше, чем обычные места моих посещений. Я решил, что ближе такого масла нет, - он дал мне пустой контейнер, чтобы я мог взять такой же. Я больше часа тащился по городу и возвращался, измученный и мокрый от пота. Мне отчаянно хотелось в убежище - снять маску, умыться и растереться, но было немыслимо, чтобы раб сделал это, не доложившись вначале хозяину. Поэтому я отправился в комнату с окном, ожидая застать хозяина в бассейне. Но он находился не там, а в дальнем углу комнаты. Я подошел к нему и поклонился.
     - Подать масло сейчас, хозяин, или поставить его с другими?
     Он не ответил. Я подождал и приготовился уходить. Временами он бывал необщителен и погружен в свои размышления. Выполнив долг, я мог поставить масло в шкаф и отправиться в убежище, пока он не позовет меня. Но когда я повернулся, он схватил меня щупальцем и поднял. Еще ласка, подумал я, но ошибся. Щупальце держало меня, а он разглядывал меня немигающим взглядом.
     - Я знал, что ты странный, - сказал хозяин. - Но я не предполагал, насколько ты странен.
     Я не ответил. Мне было неудобно, но я привык к его неожиданным действиям и не испытывал особых опасений,
     Он продолжал:
     - Я хотел тебе помочь, мальчик, потому что ты мой друг. Я решил, что тебя можно поудобнее устроить в твоем убежище. В одной из ваших книг рассказывается о человеке, который приготовил своему другу то, что называется "сюрприз". Я тоже хотел сделать тебе сюрприз. И нашел там любопытную вещь.
     Второе щупальце он держал за собой, а теперь вытянул его вперед - в нем была книга, в которой я делал свои записи. Я отчаянно пытался найти какое-нибудь объяснение, сказать что-нибудь, и не смог.
     - Странное существо, - повторил он. - Слушает и записывает в книгу. Зачем? Люди в шапках знают, что все, касающееся хозяев, - чудо, которое людям не дано узнать. Я рассказывал об этих чудесах, а ты слушал. Ты ведь мой друг, верно? Впрочем, странно, что ты не проявлял страха при разговоре о запретных вещах. Странный, я уже сказал. Но записывать потом, тайно, в убежище... Шапка должна была абсолютно исключить это. Осмотрим твою шапку, мальчик.
     И тут он сделал то, чего я постоянно опасался. Держа меня в воздухе одним щупальцем, другим он коснулся мягкой части маски и потянул вверх. Я подумал, что вот маска порвется и я отравлюсь, но этого не случилось. Кончик щупальца пробежал по краю фальшивой шапки.
     - Действительно странно, - сказал хозяин. - Шапка не приросла к телу. Что-то неверно, очень неверно. Необходимо расследовать. Мальчик, тебя должны осмотреть...
     Он произнес непонятное слово; я думаю, он говорил об особой группе хозяев, имеющих отношение к надеванию шапок. Ясно, что мое положение стало отчаянным. Я не знал, смогут ли при исследовании прочесть мои мысли, но по крайней мере им станет известно о существовании фальшивых шапок, и они встревожатся. Они проверят всех рабов в городе. Фриц тоже погибнет.
     Сопротивляться бесполезно. Человек даже при нормальной тяжести гораздо слабее хозяина. Щупальце держало меня за талию, так что руки у меня были свободны. Но что с того? Разве только... Центральный глаз над носом и ртом смотрел на меня. Хозяин понял: что-то не так, но все еще не думал, будто я могу быть опасен. Он не помнил, что рассказал мне однажды, когда я растирал его и поскользнулся.
     Я проговорил:
     - Хозяин, я покажу вам. Поднесите меня ближе.
     Щупальце приблизило меня к нему, теперь я был не более чем в двух футах. Я повернул голову, как бы собираясь показать что-то. Это скрыло мое следующее движение, пока уже было поздно парировать его или отбросить меня. Удар пришелся точно в то место, между носом и ртом, что и в тот раз, но теперь за ним стоял весь вес моего тела.
     Он взвыл, щупальце, державшее меня, развернулось и отбросило меня. Я упал в нескольких ярдах на пол и скользнул к самому краю бассейна. Я так ударился, что чуть не потерял сознание. Я с трудом поднялся.
     Но хозяин перевернулся, отбросив меня, и лежал вытянувшись и молча.

Глава десятая

Под золотой стеной

     Я стоял у бассейна, стараясь сообразить, что делать. Голова у меня кружилась от удара и от того, что я наделал. Тем же самым ударом, который нокаутировал моего противника в финальном поединке игр, я уложил хозяина. Теперь мне казалось это невероятным. Я смотрел на большое упавшее тело и пытался собраться с мыслями. Удивление и гордость смешивались со страхом: даже без шапки невозможно было не чувствовать страха перед размером и силой этих существ. Как я, простой человек, осмелился ударить такое существо?
     Но постепенно я начал соображать более трезво. То, что я сделал, было вынужденно. Но сейчас мое положение стало ненамного лучше. Ударив хозяина, я непоправимо выдал себя. Нужно решать, и решать быстро. Он без сознания, а надолго ли? И когда он очнется...
     Первой моей мыслью было бежать. Но я тут же понял, что при этом сменю меньшую западню на гораздо большую. В городе, где я не проживу долго без убежища или общего помещения, меня легко выследить. Все остальные рабы будут искать дьявола, осмелившегося поднять руку на одного из их божеств.
     Я осмотрелся. Все было обычно. Только в маленькой прозрачной пирамиде, которой хозяин измерял время, поднимались разноцветные пузырьки. Хозяин не двигался. Я снова вспомнил его слова: хозяина можно ранить, ударив в это место, можно даже убить. Возможно ли это? Конечно же нет. Но он не двигался, щупальцы его безжизненно вытянулись на полу.
     Я должен знать правду. Следовательно, его нужно осмотреть. На его теле были места, к которым близко подходят сосуды, и там, несмотря на жесткую плотную кожу, можно было ощутить медленные удары пульса. Нужно поискать их. Но при мысли о том, что придется приблизиться к нему, страх мой удвоился. Снова я захотел убежать, выбраться из пирамиды, пока есть возможность. Ноги мои дрожали. Несколько мгновений я вообще не мог двинуться с места. Затем заставил себя подойти к хозяину.
     Конец одного щупальца лежал рядом. Я с дрожью коснулся, отдернул руку, сделав большое усилие, поднял его. Оно было влажное и упало, когда я его выпустил. Я подошел ближе, наклонился над телом и потрогал то место у основания щупальца, где проходили сосуды. Ничего. Я снова и снова нажимал, преодолевая отвращение. Никакого пульса.
     Я встал и отошел от него. Невероятное стало еще невероятнее. Я убил хозяина.

***

     - Ты уверен? - спросил Фриц. Я кивнул.
     - Точно.
     - Во время сна они похожи на мертвых.
     - Но пульс сохраняется. Я заметил это, когда он однажды уснул в бассейне. Он мертв, это несомненно.
     Мы находились в общем помещении пирамиды Фрица. Я скользнул в дом его хозяина, привлек внимание Фрица так, чтобы его хозяин меня не увидел. Фриц догадался, что случилось нечто непредвиденное, потому что раньше мы не связывались таким экстренным способом. Но правда поразила его, как раньше поразила меня. Выслушав мои уверения, что хозяин мертв, он замолчал.
     Я сказал:
     - Я должен выбраться. Может, все же попытаться через зал треножников? Но прежде я решил рассказать тебе.
     - Да, - он пришел в себя. - Зал треножников не подойдет. Лучше всего река.
     - Но мы не знаем, где выход.
     - Можно поискать. Но на это нужно время. Когда его хватятся?
     - Не раньше следующей работы.
     - Когда это?
     - Завтра. Второй период.
     Это значит после полудня. Фриц сказал:
     - В нашем распоряжении ночь. Это лучшее время для поисков в месте, где не должно быть рабов. Но раньше нужно кое-что сделать.
     - Что?
     - Они не должны знать, что человек, носящий шапку, способен причинить вред хозяину, ударить или убить его.
     - Немного поздно, я уже сделал это. Не знаю, как мы сможем избавиться от тела, а даже если и сможем, его все равно будут искать.
     - Можно придать этому вид несчастного случая.
     - Ты думаешь, можно?
     - Попробуем. Он говорил, что удар в это место может убить, значит, такое случалось в прошлом. Я думаю, мы должны немедленно идти туда и посмотреть, что можно сделать. Меня послали с поручением, которое послужит предлогом. Но лучше идти не вместе. Иди, а я через несколько минут.
     - Ладно, - кивнул я.
     Я заторопился назад, но, подходя к знакомой пирамиде, начал спотыкаться. Несколько секунд я простоял в коридоре, не решаясь нажать кнопку, открывающую дверь. А вдруг я ошибся. Не заметил слабого пульса, и теперь он пришел в себя. Или его нашел другой хозяин. Правда, они вели одинокий образ жизни, но изредка навещали друг друга. Снова я почувствовал сильное желание убежать. Вероятно, меня удержало сознание, что вскоре вслед за мной подойдет Фриц.
     Ничего не изменилось. Хозяин лежал тут же, неподвижный, молчащий, мертвый. Я смотрел на него, снова поражаясь происшедшему. И продолжал смотреть, пока не услышал шаги Фрица.
     Он тоже был потрясен увиденным, но быстро пришел в себя. Он сказал:
     - У меня есть план. Ты говоришь, он использовал газовые пузыри?
     - Да.
     - Я заметил, что когда мой хозяин брал их много, его движения становились неуверенными. Однажды он даже поскользнулся и упал в бассейн. Это могло случиться и с твоим...
     - Но он далеко от бассейна.
     - Нужно подтащить его туда. Я с сожалением сказал:
     - А сможем ли? Он, должно быть, ужасно тяжел.
     - Попробуем.
     Мы потащили его за щупальца. Прикосновение вызывало отвращение, но вскоре я об этом забыл. Вначале казалось, что он прикован к полу. Я решил, что ничего не выйдет. Но Фриц, который стал гораздо слабее меня, напрягал все силы, и я устыдился...Тело слегка двинулось, потом еще.
     Медленно, тяжело дыша, потея сильнее обычного, мы со множеством остановок тащили его к бассейну.
     Нам пришлось самим спуститься в бассейн, чтобы завершить работу. Вода была нестерпимо горячей, под ногами на дне хлюпала неприятная слизь. Вода дошла до пояса, державшего маски. Мы брели, продираясь сквозь тугие растения, которые липли к нам. Мы дергали за щупальца, подтягивая тело. И вот оно перевалилось через край и наполовину погрузилось в воду.
     Выбравшись, мы посмотрели на него. Хозяин плавал в воде, погрузившись на три четверти, один его невидящий глаз смотрел вверх. Он вытянулся почти во всю длину бассейна.
     Я был слишком измучен, чтобы думать. Мне хотелось упасть на пол и лежа